Разбойник Кадрус

– Ну, – шептал Белка, сидя в камине, – мы поспели вовремя, как ты думаешь?

– Без нас бедняжечка-то отправилась бы на тот свет! – сказал Бернье. – Теперь мы ее спасем.

– Кадрус скажет нам спасибо за это. Мы непременно сделаемся его помощниками, как только он выйдет из тюрьмы.

– А мы поможем ему выйти.

Быть помощниками в будущей шайке Кадруса было мечтой обоих Кротов, золотой мечтой. Они знали, что Фоконьяк за один год скопил пятьдесят тысяч.

– Как же ты хочешь спровадить их? – спросил Бернье.

– У нас есть наши ножи.

– И мы будем ждать, когда они бросятся на жену атамана?

– Да.

– Но если она испугается и умрет?

– Она не испугается. Я ее успокою.

– Да, это правда. Она знает наши знаки.

Они замолчали. Послышались шаги. Вошли Жанна и ее дядя.

– Садись, – сказал барон. – Я дам тебе отчет.

Жанна села.

– Прежде всего, – сказал барон, – я должен отдать тебе отчет в моем опекунском управлении.

– Приступайте прямо к делу и отдайте мне сейчас же мои деньги, – сказала Жанна. – Если впоследствии я найду ошибку в каких-нибудь ста тысячах, мой поверенный не потребует их от вас. Я тороплюсь.

В эту минуту пение сверчка долетело до слуха Жанны, которая вздрогнула и прислушалась. Пение продолжалось. Это был условный сигнал Кротов, чтобы предупредить о том, что Кроты находятся поблизости. Молодая женщина тотчас приободрилась.

– Я долго ждала, – сказала она, – мне некогда. Поспешите.

Барон, чтобы отвлечь ее внимание, встал и подал ей разные бумаги, прося прочесть внимательнее. Она протянула руку, чтобы их взять, когда вдруг явился Шардон и набросил на голову Жанны толстую шаль. Но вдруг заслонка камина упала на пол, и из камина выскочили два человека. В зубах у них были кинжалы, а в руках петли. Убийцы в одну минуту были связаны. Они были совершенно поражены этим неожиданным нападением. Жанна была бледна, но спокойна. Она не испугалась, ее успокоил крик сверчка. Она протянула руку каждому Кроту, и те почтительно поцеловали кончики ее пальцев.

– Благодарю! – сказала она. Потом, заметив их кинжалы, добавила: – Вы вооружены?

– Да, – ответили они.

Тогда она подошла к дяде и сказала твердым голосом:

– Вы убийца! Вы хотели меня умертвить! Я осуждаю вас на смерть! – Потом она обратилась в Шардону: – Ты отыскал того, кто донес на Кадруса. Ты также умрешь. Умертвите их! – приказала она Кротам.

Оба разбойника по два раза воткнули свои кинжалы в грудь жертв, и кровь хлынула на пол.

– Теперь, – сказала Жанна, – свяжите меня, возьмите золото, находящееся здесь, и бегите к Тулону. Я собью с толку полицию, сказав, что на меня с дядей напала шайка Родена, которая теперь опустошает Париж, Назначаю вам встречу в Тулоне. До свиданья!

Разбойники повиновались.

Через час Жанну развязали слуги. Призванный полицейский комиссар принял показание от молодой женщины.

Роден, парижский сподвижннк Кадруса, был признан виновником этого двойного убийства. Предположили, что он пощадил Жанну только потому, что та была женой Кадруса.

Таким образом, Жанна осталась единственной наследницей огромного состояния барона. Кроме того, у нее было и собственное. Если бы Кадрус убежал, он мог бы вести роскошную жизнь в Индии или Америке. Но убежит ли он?

Глава LXX

В тюрьме

Кадруса через неделю привезли в Тулон, где он был помещен в тюрьму. Дорогой принцесса Полина несколько раз давала ему знать о себе. Она ехала впереди его, и он находил на станциях внимательных жандармов, удобное помещение и роскошный обед. Он понял, что принцесса горячо любит его. Жанны не было и следов.

В тюрьме смотритель сказал ему, что он будет работать в канцелярии. Кадрус увидел в этом вмешательство герцогини. А от Жанны все не было известий.

В один вечер служитель подал Кадрусу письмо, в котором было написано:

«Один из ваших Кротов, Белка, свободен и хочет вас освободить. Можно ли доверять ему?»

Кадрус посмотрел на служителя, и тот сказал ему:

– Мне поручила отдать вам это какая-то дама, и я получил за это десять тысяч франков. За эту цену можно быть верным.

– Хорошо, – сказал Кадрус.

– А ответ?

– Да.

– Только?

– Только.

Принцесса Полина получила лаконичное «да», но этого было достаточно.

На другой день после ее приезда агент, игравший роль Белки, явился к ней, переодетый морским офицером. Принцесса нашла его прекрасно загримированным и восхищалась. Она не подозревала, что имеет дело с фальшивым Кротом. Агент сказал ей, что придумал план побега. Он думает, что Кадрусу следовало бы притвориться больным и перейти в лазарет.

– Туда, – сказал он, – ему доставят мундир сторожа, и он легко убежит.

Герцогиня согласилась и дала агенту записку к Кадрусу, но агент отнес ее смотрителю тюрьмы. Тот получил приказание из Парижа предоставить агенту полную свободу действий. Они условились как действовать, чтобы передать Кадрусу записку герцогини и позволить ему перейти в лазарет. Далее один из служителей должен был выдать себя за подкупленного герцогиней и передать Кадрусу мундир сторожа, чтобы караульные и часовые позволили ему бежать, но убили бы его при этом побеге.

В тот же вечер Кадрус получил письмо от герцогини. На другой день он сказался больным, и его перевели в лазарет.

Кадрус задумчиво говорил себе: «Жанна меня забыла. Герцогиня действует одна. Неужели мне бежать с нею? Неужели все кончено между Жанной и мной?»

Первая любовь угасала в нем, а вторая возгоралась.

Глава LXXI

Условие

Пока Кадрус обвинял Жанну в том, что она бросила его, та совершала чудеса, чтобы спасти его. Она поняла, что герцогиня любит ее мужа и что он обязан ей отменой казни. Она боялась, чтобы Кадрус из признательности не почувствовал за это любви к ней. Жанна, как всякая ревнивая женщина, сделалась пылкой и свирепой. Она преобразилась и придумала смелый план.

Она отправилась к настоятельнице своего ордена и имела с нею свидание, на котором выказала необыкновенную твердость духа. Бедность ордена сестер милосердие вошла в пословицу. Когда настоятельница узнала, что Жанна вступает в ее орден, она очень обрадовалась, ведь ее монастырь должен был обогатиться великолепнейшим состоянием. Конечно, она не думала, что все богатство Жанны достанется ее будущим сестрам по вере, но все-таки надеялась, что новая сестра милосердия сделает значительное пожертвование монастырю.

Когда Жанна явилась, она приняла ее с распростертыми объятиями, но Жанна была холодна. Она попросила о разговоре наедине и только тогда объяснилась.

– Я хочу говорить с вами откровенно, – сказала она, – и скажу прямо, что не хочу вступать в ваш орден. Я не чувствую в себе никакого призвания. Я люблю своего мужа и хочу его спасти.

Эти фразы были сказаны внятно и резко. Настоятельница была поражена – все ее надежды рушились. Глаза ее подернулись печалью, а из груди вырвался глубокий вздох.

– Дитя мое, – сказала она, – разве вас вынудили прийти ко мне?

– Нет, – ответила Жанна, – я пришла добровольно. Я вам говорю, что хочу спасти моего мужа из тюрьмы. Чтобы помочь ему в этом, я желаю быть сестрой-сиделкой в вашем тулонском монастыре. Я вижу, – сказала она, осматриваясь вокруг, – что у вас все голо, печально, мрачно. А я могу превратить всю эту бедность в достаток.

– Каким образом? – Глаза настоятельницы сверкнули радостью, которой она не могла скрыть.

– Хоть я не вступлю в ваш орден, но сделаю вам богатый подарок. Скажите откровенно, сколько вам нужно для того, чтобы возвратить вашему ордену его былой блеск?

– Много, к несчастью, слишком много…

– Все-таки скажите.

– Не смею.

Жанна улыбнулась.

– Сколько ваших сестер в тюрьме в Бресте? – спросила она.

– Пять.

– А в Лориене?

– Три.

– В Тулоне?

– Пять.

– В Рошфоре?

– Три.

– В парижских тюрьмах?

– Двенадцать.

– А всего?

– Двадцать восемь.

– А чтобы поправить ваши монастыри, сколько нужно?

– Почти двести тысяч.

– Положим столько же на меблировку, на белье…

– Это составит четыреста тысяч. Просто ужас!

– Наконец, для того чтобы сестры имели хороший стол и были одеты, сколько вам нужно ежегодного дохода?

– Франков полтораста на каждую.

– Стало быть, это составит капитал в триста тысяч.

Жанна вынула из кармана документ, засвидетельствованный у нотариуса, и сказала:

– Вот четыреста тысяч на монастырь и шестьсот тысяч на сестер. Император одобрил это приношение, вам остается только принять его.

– О дочь моя, вы нас спасаете! – сказала настоятельница, бросаясь на шею к Жанне.

Та оставалась холодна, она чувствовала, что играет в большую игру.

– Вы мне не обязаны признательностью за это, – сказала она. – Это договор. Вы мне платите – и я вам плачу.

Настоятельница опустила голову. Она забыла, какой ценой покупает богатство ордена.

Жанна продолжала:

– Подумайте, я просто хочу помочь моему мужу бежать.

Настоятельница была очень бледна. Способствовать побегу! Какая может быть огласка! Она вздохнула с сожалением.

– Я не могу согласиться, – сказала она.

– Вы боитесь взять на свою совесть такой проступок? Но разве это проступок? Разве Господь предписывал физические наказания? Для чего Ему тюрьма, когда у него есть ад и вечные муки?

Настоятельница размышляла.

– Я не думаю, – сказала она. – что дело, на которое вы решаетесь, очень греховно, дитя мое. Меня останавливает не это.

– А что же?

– Я вам скажу. Я боюсь, чтобы папа не запретил наш орден после огласки этой истории.

– А, это ваше единственное опасение! – сказала Жанна. – Я его устраню. Нам будет покровительствовать герцогиня де Бланжини.

– Принцесса Полина?

– Да, она. Она любит моего мужа…

Настоятельница вздрогнула.

– Да, она моя соперница, – продолжала Жанна, – но она заступится за вас, когда узнает, что вы спасли Кадруса. А потом я буду на вашей стороне. У меня шестьдесят миллионов.

Бедная настоятельница начала теряться.

– А если вы мне откажете, то погубите себя, – сказала Жанна, – я сделаюсь вашим врагом. Я подкуплю влиятельных людей, чтобы погубить вас, и преуспею, поверьте мне.

– Вы это сделаете?

– Клянусь!

Настоятельница смотрела с удивлением на эту необыкновенную женщину. Она видела решимость на этом лице, исхудалом от горя. Она видела погибель своего дома. Она видела, как ее станут преследовать. Тогда она уступила и сказала с горьким вздохом:

– Хорошо, я согласна. Да простит меня Господь, если я обманываюсь!

– Вот вам дарственная запись. Теперь дайте мне клятву.

– В чем?

– Что вы не измените мне.

– Клянусь!

– Что будете мне служить.

– Обязываюсь!

– Дайте мне письмо к настоятельнице тулонского монастыря.

Настоятельница написала. Жанна прочитала.

– Теперь прощайте, – сказала она, – я буду помнить вас.

Она вышла, прося настоятельницу никому не говорить, что уехала в Тулон.

Бедная настоятельница упала на колени и стала оплакивать свой проступок, который потом она старалась искупить строгим покаянием.

Глава LXXII

Одна вместо другой

Кадрус перешел в лазарет. Он спрашивал себя, испытывая свое сердце, осталась ли в нем любовь к Жанне, и не находил ответа. Гордость его была оскорблена, он чувствовал себя брошенным. Он думал, что второй удар, поразивший его, убил нежность Жанны, и проклинал слабость души молодой женщины. Но все же что-то в его сердце заступалось за нее.

Он предавался этим размышлениям, когда вошли две сестры милосердия. Обе были под покрывалом. Он вздрогнул, так как знал, что Жанна хотела вступить в этот орден, и сказал себе: «Может быть!»

Но обе сестры равнодушно прошли мимо. Третья сестра как будто сообщила им обо всем.

«Это не она», – подумал Кадрус.

Но вдруг женщины подошли к его кровати. Одна из них спросила:

– Номер семь тысяч восемь?

– Да, – сказал Кадрус.

– Вы поступили сегодня утром?

– Да.

– Что у вас?

– Лихорадка.

– У вас есть жажда?

– Большая.

Тогда сестра милосердия сказала двум послушницам, сопровождавшим ее:

– Ступайте в аптеку и принесите кремортартар, пока доктор не пропишет чего-нибудь другого.

Она ушла в сопровождении одной из послушниц. Другая послушница пошла в аптеку и вскоре вернулась. Кадрус очень удивился, услышав, что эта женщина подражает сверчку, подходя к нему.

– Крот? – спросил он. – Сестра милосердия! Это уж чересчур!

Он остерегался. Но послушница подошла и сказала:

– Вот и кремортартар. Здравствуйте, атаман… Пейте понемножку! – прибавила она громко, а затем тихо добавила: – Я Белка.

«Теперь понимаю, – подумал Кадрус, – его прислала принцесса. Она подкупила сестер милосердия».

Белка продолжал:

– Если с вами сделается припадок, позовите меня. Она сама здесь, – прибавил он тише, – это другая сестра. Потом я скажу вам больше.

Он ушел.

Кадрус подумал: «Очевидно, речь идет о герцогине. Какая неосторожность! Здесь! Как она меня любит!»

Воспоминания о Жанне изглаживались. Кадрус наблюдал за Белкой. Крот имел вид смиренной, праведной, скромной женщины. Покрывало было спущено очень низко, глаза потуплены. Кадрус старался рассмотреть вторую сестру, но герцогиню не узнал.

«Как это странно!» – подумал он.

Белка вернулся.

– Она еще не смеет подойти, – сказал он. – она так взволнована.

Он ушел, а Кадрус повторял себе: «Это не ее рост».

Однако он остался убежден, что это герцогиня.

Глава LXXIII

Опасность

Ошибка Кадруса была большим несчастьем для Жанны. Она позволила свободно действовать агенту, выдававшему себя за Белку. Жанна составила смелый план выдать молодого человека за женщину. Это было для нее легко. Получив полномочия от настоятельницы, она выдала Белку за свою молочную сестру и попросила принять в помощницы. Но Белка не сказал Кадрусу, что это его жена, и Кадрус подумал совсем другое.

Когда сестры милосердия ушли, фельдшер, подученный агентом, явился к Кадрусу, и тот доверился ему. Как могло быть иначе? Даже Белка не знал, что фальшивый Белка расставляет силки его атаману. Фельдшер сказал, что по приказанию доктора № 7008 надо изолировать, так как у него заразная лихорадка.

Кадруса положили так, что пять пустых кроватей отделяли его от других больных. Потом фельдшер шепнул Кадрусу:

– Атаман, герцогиня заплатила мне, чтобы вас спасти.

– Хорошо, – сказал Кадрус, – и я тебя вознагражу. Как же я убегу? – спросил он.

– Очень просто. Вы знаете тюрьму?

– Еще бы!

– Сегодня вечером под тюфяком вы найдете сверток с одеждой.

– Очень хорошо.

– К десяти часам я будто нечаянно погашу лампу. Сделается темно, и вы переоденетесь больничным служителем. Потом вы выйдете из залы и на дворе спокойно пройдете мимо часового. Он примет вас за настоящего служителя. Вы согласны?

– Конечно.

– Стало быть, все решено?

– Да.

Фельдшер ушел. Кадрус ждал возвращения Белки, но напрасно. По плану Белки не требовалось возвращаться в лазарет. Таким образом, все обещало полный успех плану агента Савари.

Ни герцогиня, ни Белка, ни Жанна не подозревали, что их старания должны кончиться смертью любимого ими человека.

Адская хитрость Савари искусно подготовила окончательную катастрофу.

Глава LXXIV

Побег

Кадрус целый день не видал Белку. Дежурство сестер милосердия было устроено таким образом, что первая дежурила день, вторая от восьми часов вечера до половины первого, а третья до рассвета. Жанна выбрала последнее время; она думала, что спящие больные менее ее стеснят.

Пробило восемь часов. Белка явился и подошел к кровати Кадруса. Тот обменялся с ним несколькими незначительными словами. До десяти часов Белка к Кадрусу не подходил. В это время больные дремали.

Белка подошел к кровати Кадруса, который уже приготовил платье больничного служителя, и сказал:

– Она станет дежурить после меня. Будьте осторожны, она станет говорить с вами о побеге.

Кадрус изумился.

– Как! – сказал он. – Она в полночь будет говорить о побеге? Но я бегу в одиннадцать.

– Что вы говорите?

– Герцогиня велела мне одеться больничным служителем. Фельдшер подкуплен.

– Герцогиня? Разве и она также помогает вам бежать?

– А с тобой, стало быть, Жанна? – спросил Кадрус.

– Да.

В сердце Кадруса произошел внезапный переворот. Вся любовь вернулась к нему. Он стал горько сожалеть, что обвинял эту преданную, очаровательную женщину. Но подготовленный побег тревожил его. Ему казалось, что все так хорошо продумано, что нельзя было не воспользоваться подобным случаем.

– Ступай к Жанне и скажи ей, что я бегу, – сказал Кадрус Белке.

Крот отправился к Жанне, а Кадрус в это время все думал. Ему показалось странным, что герцогиня писала ему о Белке, а Белка не имел с ней связи. Кадрус угадал правильно. Сомневаться в герцогине он не мог, стало быть, фальшивый Белка – изменник и агент полиции. Фуше или Савари обманули ее.

Когда Жанна пришла, Кадрус сказал ей:

– Будь спокойна, я люблю тебя. Мы убежим вместе. Ступай к герцогине и сообщи ей об измене. Найдите лодку, в которой мы уедем с тобой, милая Жанна, в Испанию. Поставьте человека у бухты Марго, чтобы дать мне знать, где вы будете ждать меня с лодкой.

– Но… – начала Жанна.

– Милое дитя, если ты меня любишь, повинуйся и не думай ни о чем.

Жанна решилась отправиться к своей сопернице, преклонившись перед волей своего мужа. Когда она ушла, Кадрус сказал Белке:

– Ты мне предан?

– Да.

– Очень хорошо. Погаси лампу, а потом вернись ко мне.

Белка повиновался. Он погасил лампу и намочил фитиль, чтобы ее сложно было зажечь, а потом вернулся к Кадрусу. Тот сказал ему:

– Разденься и ляг на мою постель.

Белка повиновался, а Кадрус надел его платье.

Прибежал фельдшер. Кадрус подошел к нему.

– Я хотел зажечь лампу, но не сумел, – сказал он.

– Если чего не знаешь, сестра, так не надо и браться, – пробормотал фельдшер сквозь зубы.

Он зажег лампу и подошел к кровати Кадруса. Белка лежал, спрятав голову под одеяло. Фельдшер прошел, не подозревая ничего. Кадрус шепнул Белке:

– Вот что ты должен сделать. Злодеи замышляли убить меня. Они сделали вид, будто помогают моему побегу, но хотели отправить меня на тот свет. Я бьюсь об заклад, что меня ждет под стенами часовой с заряженным ружьем. Мне принесли платье больничного служителя и велели его надеть. Оно под кроватью. Надень его. В одиннадцать часов погасят лампу, чтобы способствовать моему побегу. Действуй как знаешь. Но мне кажется, что благоразумнее не трогаться отсюда. Ты понял?

– Понял, атаман.

– Я бегу.

– Хорошо. До свидания!

– До скорого свидания! Ты понимаешь, что я не надолго оставлю тебя здесь?

– Не тревожьтесь, я выйду, когда захочу.

Они пожали друг другу руку, и Кадрус ушел.

В костюме сестер милосердия он беспрепятственно прошел во двор острога. У ворот он вызвал сторожа.

– Чего вы желаете сестра! – спросил тот.

– Сержант, – сказал Кадрус, искусно изменяя голос, – обычно нас было трое в лазарете, но сестра Жанна сделалась нездорова и ушла. Мы просили, чтобы она прислала нам другую вместо себя, а между тем никто не приходит. Мы беспокоимся. Дайте солдата проводить меня в монастырь. Я пойду посмотреть, что случилось. Может быть, сестре нашей сделалось хуже и она задержалась по дороге.

Сторож не сделал никакого замечание и позвал капрала.

– Вот он проводит вас, сестра, – сказал он.

Капрал нацепил саблю и пошел с Кадрусом. Ворота отворились и затворились за знаменитым разбойником. Он сделал шагов двести, а потом на извилистой улице быстрее молнии ударил кулаком капрала, который беззаботно шел впереди. Бедняга упал. Кадрус засунул ему в рот носовой платок и связал своей рубашкой, приготовленной и свернутой заранее.

На дороге он встретил пьяного матроса, напал на него и ударил кулаком так сильно, что тот лишился чувств. Кадрус раздел его и надел на себя его платье, а костюм сестры милосердия бросил в сточную трубу. В кармане матроса Кадрус нашел драгоценные бумаги, с ними он мог выдать себя за другое лицо. Совершенно спокойный, он отправился к берегу. Там он не нашел никого. Ни у Жанны, ни у герцогини не было времени. Кадрус затаился.

Ближе к полуночи появилась женщина и закричала, как сова. Кадрус сказал себе: «Это Крот».

Он показался.

– Здравствуйте, атаман, – сказала женщина.

Это был Белка.

– Ты?

– Я!

– Как ты это сделал?

– Я не дожидался одиннадцати часов, а тотчас улепетнул. Вместо того чтобы перелезть через стену с той стороны, где висела веревка для вас, я перелез в другом месте.

– Как?

Белка показал два железных крюка и сказал:

– Это я всегда ношу с собой и употребляю, как кошка свои когти.

– А герцогиня?

– Не видел.

– А твое платье?

– Снял с одной шлюхи на улице.

– Все идет хорошо.

Разбойники спрятались и стали ждать.

Глава LХХV

Развязка

В полночь на дороге показался экипаж с императорскими гербами. Из экипажа вышли две женщины, Жанна и герцогиня. Жанна просияла при виде Жоржа, а герцогиня была бледна и печальна. Она не волновалась, так как была уверена в своем кучере и обоих лакеях.

Она подошла к Кадрусу.

– Друг мой, – сказала она ему, – прощайте! Я хотела вас спасти, а чуть было не погубила. Ваша жена преуспела лучше меня. Я очень рада! Поцелуйте меня, как сестру, и уезжайте.

– Лодка готова?

– Она ждет под этим утесом. Она привезет вас к бригу, на котором вы доплывете до Англии.

Кадрус посмотрел на берег – там была причалена лодка. Он преклонил колено и, почтительно взяв обе руки герцогини, сказал:

– Воздаю вам благодарность за вашу неограниченную преданность. Я сохраню о вас вечное воспоминание. Прощайте! Верьте, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.

Она ответила рыданием. Белка, мало растроганный, внимательно слушал, и ему послышались шаги.

– Солдаты! – сказал он.

Кадрус встал. Герцогиня с отчаянием поцеловала его.

– Скорее! – сказал Белка. – Это дозорные.

Кадрус взял Жанну на руки и, спустившись с утеса, побежал к лодке, Белка за ним.

Герцогиня осталась одна в страшном горе.

Вдруг ее вывел из задумчивости выстрел, которым объявляли о побеге каторжника. Она вздрогнула. Дозорные приближались. Вдруг четверо таможенников под командой бригадира заметили лодку и начали кричать:

– Эй, лодка, стой! Мы хотим осмотреть бумаги!

Но лодка, вместо того чтобы остановиться, поспешала. Нельзя было сомневаться, таможенники нашли или контрабандистов, или бежавшего каторжника. Они повторили приказание. Бесполезно, лодка подвигалась все дальше от берега. Бригадир, не обращая внимания на присутствие герцогини, выстрелил, солдаты последовали его примеру. Но герцогиня вскричала повелительным тоном:

– Не стреляйте! Я запрещаю вам!

Бригадир посмотрел на молодую женщину, на лакеев, на карету. Увидел герб.

– Сударыня, – сказал он, – нам приказано стрелять в тех, кто не повинуется нашим приказаниям в случае подозрений с нашей стороны.

– А я вам приказываю прекратить эти выстрелы, от которых у меня болят уши!

– Сударыня, но они бегут!

– Кто они?

– Контрабандисты.

– Что мне за дело до них? Я пришла погулять в уединении и нахожу с вашей стороны очень дерзким мешать мне.

Лакей подошел к бригадиру и шепнул:

– Это герцогиня де Бланжини, принцесса Полина… Убирайтесь отсюда, советую вам по-приятельски.

Бригадир ворча увел своих солдат.

Знаменитый разбойник благополучно добрался до брига, который отвез его с Жанной в Англию. Жанна при этом успела захватить с собой все свои богатства.

Но бедная женщина недолго наслаждалась своими миллионами со своим мужем. Она умерла через полгода после прибытия в Лондон.

Кадрус действовал в Лондоне очень искусно. Он выдал себя за французского эмигранта и был принят с женой, с учетом ее состояния, во всех аристократических кругах. Он купил документы у одного старого французского дворянина, который, лишившись сына, не поколебался за деньги – а он был очень беден – выдать Жоржа за него. Эта подмена была сделана очень искусно.

Кадрус после смерти Жанны отправился в Нью-Йорк и сделался американским гражданином. С помощью своего громадного состояния он без труда сумел добыть место секретаря американского посольства во Франции.

Он смело приехал туда через несколько лет после своего побега из тюрьмы. Император был в России, а герцогиня де Бланжини – в Париже.

Только одна особа узнала Кадруса, которого очень изменил шрам, сделанный ему искусным хирургом, не испортивший, однако, его красоты. Эта особа, оказавшаяся проницательнее Фуше, была герцогиней. Она вальсировала с Кадрусом и сказала ему после первого тура: