Куклы во время шторма

– Салон красоты? А что, это идея! Если только не слишком дорогой, а то накопления быстро кончатся. У Семы-то я денег просить не стану…

– Я знаю один недорогой, но хороший салон, и там отличные скидки. Если удачно сдам гос, побалую себя массажем и стрижкой. – Я не дала ей снова сбиться на больную тему. – В последнее время у меня уже в привычку входит такое самопоощрение. Вот и тебя с собой возьму, ага?

– Ага… слушай, а когда у тебя гос?

– Через три дня.

– Ты готова?

– Не-а.

– Так что ж ты ерундой занимаешься?! Ну-ка беги готовься!

– Сейчас допечатаю и пойду.

– Все-все, я не отвлекаю. Если б я знала…

Я послушно вернулась за компьютер и некоторое время неустанно молотила по клавиатуре. Но к тому времени как я доделала то, что было нужно, ни сил, ни желания открывать учебники у меня не было.

– Давай лучше все-таки чаю выпьем, – предложила я обреченно.

– Ну, раз ты все равно передумала становиться пиар-менеджером… – был ответ.

Глава 6

Следующие два дня пришлось все-таки заниматься подготовкой. Жанна, надо отдать ей должное, мне не мешала – наоборот, даже помогала: умудрилась приготовить сносный обед, ничего при этом не спалив, и помыть посуду, ничего не разбив. А в день сдачи экзамена поехала со мной в институт.

Похоже, после того как из жизни Жанны временно исчез Сема, все свое внимание она решила посвятить мне. Я отдавала себе отчет в том, что этот горячий дружеский порыв пройдет, и все же приятно было, выходя из аудитории, видеть ее взволнованное лицо и слышать: «Ну как? Все нормально?»

Я сдала на «отлично». Не думаю, что заслужила эту оценку – на обычном экзамене за такой ответ мне не поставили бы выше четверки, а тут комиссия была в основном лояльна, – но в принципе мне было все равно. Главное – результат.

Разумеется, из института мы направились сразу в салон красоты, потом пообедали в кафе и домой возвращались уже затемно, с купленными в супермаркете конфетами и бутылкой вина. Тающий снег (скоро настоящая весна, осталось совсем чуть-чуть), многообещающе подмигивающие звезды – и мы, а впереди приятный вечер со звоном бокалов, со вкусом шоколада и вкусом моей маленькой победы (пусть экзамен – нечто прозаическое, но ведь это победа!) Во всем этом было что-то очень уютное.

Когда мы подходили к подъезду, мне пришло в голову, что раньше я никогда не радовалась так мгновениям, разделенным с кем-то еще. Все самые важные воспоминания, все желания и надежды я связывала с одиночеством, а встречи, пусть даже с симпатичными мне людьми, были всего лишь эпизодами. Я никогда не ценила людей.

А теперь смотрела на хрупкую Жанну, в ее унылом коричневом пуховике, Жанну, которая весь вечер бурно радовалась всему на свете, а иногда внезапно терялась и в задумчивости по привычке тянула в рот наращенные в салоне ногти, и чувствовала к ней какую-то слабость. Во многом она по-прежнему меня раздражала, но от этого слабость становилась даже сильнее. Я начинала осознавать, что несовершенные люди вызывают во мне – как, наверное, и в большинстве людей – более теплые чувства, чем безликие идеальные манекены (толпы таких девушек ходили по моему институту). Наверное, так было всегда, просто не было повода об этом задуматься.

В прихожей я встряхнула перед зеркалом своим длинным каре и улыбнулась собственному отражению, точно героиня рекламы шампуня.

– Хорошо тебя подстригли. Надо и мне будет подстричься там. Тем более скидки и правда соблазнительные, – произнесла Жанна, разуваясь. – Господи, как люди с длинными ногтями справляются с молниями?

– Зато красиво же? Ну признайся.

– Красиво, красиво… жаль, конечно, что я забыла у маникюрши все свои кольца. Сняла, отложила и все…

– Жанна, прости, они были ужасны. И стоили наверняка по пятьдесят рублей каждое.

– По тридцать. Все-таки надо будет за ними сходить… или нет… – Она вытянула руку, полюбовавшись ногтями, и вздохнула. – Интересно, Семе бы понравилось? Кстати, он звонил, пока ты сдавала экзамен. Опять спрашивал, где я и когда вернусь. Я сообщила, что я у тебя и возвращаться пока не хочу. Он трубку повесил…

– Слава богу, он не из тех, кто станет после этого караулить тебя в кустах у подъезда, – заметила я.

– Напротив, он использует мое отсутствие максимально.

– Понимаю, тебе больно, но я все-таки рада, что ты сняла свои розовые очки и отбросила психологию.

– Про психологию не надо. В моем случае от нее мало толку, а так я ее люблю. – Жанна вдруг изумленно посмотрела на меня. – Слушай, как же я раньше не додумалась! Вот на кого мне учиться-то надо! На психолога же!

– Имей в виду, второе образование у нас в стране платное, – предупредила я.

– Зачем второе образование? Нужно окончить какие-нибудь курсы! Это тоже платно, ну ладно. Заработаю. И у родителей попрошу…

– А танцы?

– Танцы потом! Танцы подождут! Ух, сколько планов! Не так уж и плоха жизнь, а? – Она извлекла из сумки бутылку вина и триумфально взмахнула ей. – Есть тост!

Со стороны могло показаться, что Жанна полностью расслабилась и весь вечер пребывала в хорошем настроении. Она даже вспоминала какие-то эпизоды из их с Семой совместной жизни и улыбалась так, будто эта тема не была для нее печальной. Но мое обострившееся в последнее время восприятие не могло не уловить витавший над нашим пиром дух чумы. Празднование моего маленького достижения превращалось для Жанны в своего рода акт самоотречения – мол, у меня жизнь не клеится, но я готова забыть об этом и радоваться твоему успеху. Мне все время хотелось намекнуть ей – не знаю даже зачем, – что я это чувствую. Но я, разумеется, не стала ничего говорить – возможно, мои слова растревожили бы ее окончательно.

Не спеша попивая вино, я смотрела на подругу и мысленно убеждала себя, что любовь на расстоянии, несчастная любовь, любовь, питающаяся только воображением, – самая правильная, самая благотворная. Человеку кажется, что он мучается, а между тем он берет от этого чувства все самое лучшее. Он смотрит на мир глазами, полными любви, распахивает ему навстречу свое раненое, пульсирующее, чутко реагирующее на все сердце – и ловит все импульсы из окружающего мира, вдыхает жизнь полной грудью… И при этом объект чувств остается для него неприкосновенным, не запятнанным бытовыми мелочами. Он не может внезапно упасть с пьедестала, напротив – чем дальше, тем желаннее, тем выше он кажется влюбленному.

Вот Жанна – она продолжает любить Сему, но сейчас это приносит ей только боль, страдание, разочарование. Все потому что для нее все было слишком реально, слишком приземленно: замужество, стремление родить, ссоры, измены…

А вот я – совершенно изменила взгляд на мир и, вероятно, вот-вот изменю взгляды мира на себя. Раньше я представляла собой глыбу льда, к которой тянулись лишь изнуренные жарой, а теперь я теплый источник, к которому скоро потянутся многие. Не то чтобы я нуждалась в повышенном внимании, просто иногда на меня нападало незнакомое раньше желание кого-то согреть, кому-то помочь, быть полезной.

Все это сделала со мной любовь. Я была неправа, думая, что она ничего во мне не поменяет. Но при этом я даже ни разу не видела Стаса с тех пор, как поняла, что влюбилась в него. И ведь мне это было не нужно.

Я улыбалась собственным мыслям – они нравились мне своей стройностью и красотой. Но в какой-то момент, когда опустел очередной бокал вина, мне вопреки всему вдруг так остро захотелось, чтобы Стас оказался рядом – прямо сейчас, срочно, – что я даже вздрогнула.

Когда мы закончили «пир» и легли спать, я долго ворочалась, размышляя, что было бы, позвони я ему теперь, после довольно длительной разлуки. Как бы он отреагировал? Отказался бы говорить? Разговаривал бы холодно и отчужденно? Или примчался бы по первому моему зову? Я склонялась ко второму варианту. «Скорее всего, никаких чувств ко мне у него не осталось, а значит, он и не презирает меня, и не тоскует, и не обрадуется мне…» Эта мысль казалась одновременно и совершенно естественной, и дико неправдоподобной, причем вообще в масштабах человечества. Как будто я уже с трудом представляла, что одному человеку может совсем не быть дела до другого, особенно если между ними были какие-то – неважно даже какие – отношения.

К четырем утра вино, бессонница и раздумья образовали чудовищно густую массу, из которой выплывал незапятнанным только образ Стаса. Мне как никогда хотелось набрать его номер и хотя бы услышать его голос. Время для звонка было неподходящее – наверное, только мысль о том, что я могу нарушить его покой, уберегла меня от этого шага.

Похоже, это был критический момент: перетерпев его, я тут же провалилась в сон – так легко и быстро, будто перед этим долго боролась с ним и наконец сдалась.

Глава 7

В субботу ко мне пришли родители. Жанна собиралась встречаться с какой-то подружкой вечером, так что на ужине она не присутствовала, но накануне помогла мне все приготовить. Правда, не вырезала черные «глазки» из картошки, так что мне пришлось выковыривать их уже из пюре.

– Так значит, теперь ты живешь с Жанной, – произнесла мама, едва мы сели за стол.

– Это временно – пока она не помирится с мужем, – отозвалась я.

В глубине души я надеялась, что этого не случится вовсе, но у нее вот-вот должны были кончиться деньги, а содержать я и себя-то пока полностью не могла.

– Но сейчас Жанны нет – таким образом, ты очень правильно сделала, что не надела свое любимое парадное платье, – поддел маму папа.

Она, как всегда, не отреагировала и, повернувшись ко мне, почти сочувственно заметила:

– Ты слишком добрая, дочка.

Конечно, для такого интроверта, как она, присутствие лишнего человека в доме могло стать трагедией. Я вдруг подумала, каким для нее, в сущности, подвигом было приглашать к себе Стаса, потом Гену… наряжаться, готовить для них… и все ради меня. Милая мамочка.

– Не знаю уж, когда теперь тебе удастся надеть платье, которое я подарил на Восьмое марта, – гнул свою линию папа. – Вообще, наряжаться стало совершенно незачем. Стас ушел в прошлое, а во вторник даже Гена не явился. Что-то не то у тебя с кавалерами, Ида.

– Гена был очень занят, пап. А Стас… мы давно не общаемся.

Я интуитивно почувствовала, что как-то выдала себя, произнеся имя Стаса. Может, дрогнул голос, или я покраснела, или еще что-нибудь… Мне это не понравилось: становиться настолько сентиментальной все же не входило в мои планы.

– Ага, взгляд опустила – значит, есть что скрывать. Видимо, все-таки общаетесь, – по-своему истолковал мое смущение папа. – Наверняка он умоляет тебя вернуться, а ты… ладно. Не буду лезть не в свое дело. Но имей в виду: он нравился мне больше, чем этот твой… Гена.

– Почему? – удивилась вместо меня мама.

– Ну, знаешь, Стас был какой-то более настоящий, что ли. Со своими недостатками… нормальный. А этот… прости меня, Ида… ну все в нем чересчур хорошо. И сам он весь из себя положительный, и книги умные читает, и к тебе прямо-таки с придыханием относится, и даже родители у него работают в консерватории…

– Отец, – почему-то строго поправила мама, с подозрением поглядела на «глазок», который я не заметила, но после некоторых колебаний все же отправила в рот очередную ложку пюре.

– Отец, мать или оба – какая разница. Не очень я люблю таких людей, которые из сплошных достоинств состоят.

– Думаешь, у каждого из таких есть тайный порок? – заинтересовалась я.

– Да, и чаще всего этот порок – занудство. С ними просто очень скучно. А ты думала, я скажу, что они втихаря пьют кровь младенцев? Бывает, наверное, всякое…

Я усмехнулась, а мама опять не отреагировала. Такое впечатление, будто шутки папы она пропускала автоматически, как примечания мелким шрифтом в учебнике. Поразительно, как могут долго уживаться вместе такие разные существа, как мои родители.

– Если тебя раздражают люди, состоящие сплошь из достоинств, как же ты полюбил маму? – полушутя спросила я отца.

– Хм, я и сам не знаю! У мамы действительно нет ни одного недостатка. Хотя вру – она вечно недосаливает еду и частенько на меня ворчит. – Папа весело посмотрел на маму, и она – поразительно! – даже соизволила слегка улыбнуться. – Когда любишь человека, все критерии теряют смысл. Потому что нельзя любить за что-то или за отсутствие чего-то, ведь правда?

Я кивнула.

– Просто человек с недостатками кажется мне более живым и естественным, – подытожил папа. – С ним даже больше хочется общаться.

– Это он к тому, что Стасу он показал свою драгоценную коллекцию пепельниц, а Гене не захотел, – вставила мама.

– А зачем? Я и так знал, что он широко улыбнется и скажет «о, как чудесно». Все святые предсказуемы.

– А Стас что, разнес коллекцию в пух и прах? – спросила мама.

– Нет, он тоже был вполне вежлив, но в его глазах я видел искренний интерес – он даже вопросы мне задавал об отдельных экземплярах, а этот Гена, мне кажется, только и умеет, что кивать и восхищаться… Ох, прости, Ида. Наверное, тебе неприятно, что я так набросился на твоего нового парня, ну прости меня – может, конечно, я его пока плохо знаю… да и чувства, как я сказал, не всегда поддаются логике…

– Он не мой парень, мы просто друзья, – уточнила я. – Гена довольно интересный человек. Хотя, безусловно, что-то занудное в нем есть.

Сказав это, я даже слегка устыдилась – вспомнила несчастный взгляд, с которым он говорил, что я не хочу его видеть, и его беспомощность, и отчаянные объятия. Надо будет как-нибудь пригласить его погулять. Ну, по-дружески. Попозже – к примеру, через месяц-два, сейчас-то от этого может стать только хуже.

– Вы не вместе? – переспросил папа. – Что ж, как друг он, наверное, лучше. Впрочем, не мне судить. Послушай, Ида, мама бы меня, наверное, заругала – и заругает – за то, что я сейчас скажу…

– М-м?

– Наверное, это прозвучит не слишком деликатно…

Я уже стала недоумевать, что же такое он может мне сказать, и тут он ткнул вилкой в тарелку:

– Мясо шикарно. Оно у тебя всегда получается прекрасно. Но картошка… нет, все неплохо и довольно вкусно, но, прости ради бога, она слегка недоварена. Я не хочу тебя обидеть, это просто на будущее: вари чуть подольше, ладно?

Папа оказался еще вполне деликатным – ничего не сказал про «глазки». Все–таки опрометчиво с моей стороны было лишний раз подпускать Жанну к плите.

– Да, – согласилась я. – Сама чувствую. В следующий раз поварю подольше. Спасибо.

Раньше я бы непременно сдала Жанну – и глазом бы не моргнула. В конце концов, почему я должна отвечать за ее ошибки? С другой стороны, это ведь моей ошибкой было разрешить ей готовить для нас с родителями.

Но я промолчала не потому что чувствовала свою вину. Просто не хотелось подставлять подругу. Она ведь старалась, хотела помочь. Она молодец.

Глава 8

Мой дипломный руководитель решил взяться за меня почти сразу после госэкзамена. Видимо, предчувствовал, что иначе я приступлю к диплому еще нескоро.

То ли он был «жаворонком», как мои родители, и утром был больше настроен на беседу, то ли только это время удалось освободить – он назначил мне встречу на начало девятого утра. Я надеялась, что дипрук пригласил меня для обсуждения плана работы, а не для оценки того, что написано мной – по той простой причине, что написано так ничего и не было, кроме двух страниц введения.

Я не вставала рано уже несколько месяцев, и это оказалось сложнее, чем я думала. Я долго игнорировала будильник, в полусне внушая себе, что он не звонит, а в итоге меня растолкала сонная Жанна. Если бы не она, я бы точно не встала.

Завтракать пришлось второпях. Делать бутерброд и даже ждать, пока закипит чайник, не было времени, так что я залила мюсли питьевым йогуртом вместо молока и то ли съела, то ли выпила эту странную смесь, оказавшуюся неожиданно вкусной. Мне многие рекомендовали такой завтрак, и я все собиралась попробовать, но никак руки не доходили, а тут Жанна купила йогурт и мюсли на двоих.

Через некоторое время я уже шла по улице, поеживаясь (утро было не слишком теплым), зевая и недоумевая, как это я раньше спокойно ходила в университет к первой паре. На первых курсах почти все занятия начинались рано.

Я надеялась, что свежий воздух сразу взбодрит меня, но этого не произошло. Голова категорически отказывалась работать, организм требовал еще несколько привычных часов сна. В чудодейственное влияние кофе я не верила.

Остановившись, я стала копаться в сумке, надеясь найти плеер. Пара громких песен – вот что должно было помочь. Путешествуя рукой по дну сумки и полностью погрузившись в это занятие, я даже не сразу поняла, что меня кто-то окликнул. А потом до меня дошло.

– Стас, – не поднимая головы, констатировала я и тут же усомнилась: возможно, мое больное воображение готово принять за Стаса буквально любого человека со знакомым голосом? К тому же я еще толком не проснулась…

Но это действительно был он.

– Поверить не могу, что ты рано встала. – Такой репликой встречал меня этот человек после долгой разлуки. Сказал бы хоть, что рад меня видеть.

– Да, прямо как в старые добрые времена. Слава богу, у старшекурсников расписание помягче, – отозвалась я, разглядывая его и надеясь впечатать в память каждую черточку – на случай, если в следующий раз мы встретимся очень нескоро или вообще больше не встретимся.

Руки в карманах. Взгляд – независимый, вроде бы равнодушный, но где-то глубоко притаилась настороженность, напряженность. Тонкие губы плотно сжаты. Я в очередной раз подумала, что он не слишком красив – в то же время я в жизни не встречала никого прекраснее.

Рядом с ним я, со своей любовью, почувствовала себя естественнее – как ученый, который всю жизнь собирал сведения о далекой стране и написал о ней пару диссертаций, а потом наконец съездил туда сам. Но сказать, что я оставалась спокойной в присутствии Стаса, было нельзя. На самом деле во мне бурлило множество разнообразных чувств, просто все это происходило на благоприятном, гармоничном фоне.

– Я иду на встречу с дипломным руководителем, – сообщила я зачем-то.

– А, теперь ясно. Ну а я – на работу, как всегда, – без всякого выражения произнес Стас.

– И вообще все как всегда? – довольно сумбурно выразилась я, но он понял.

– О, тебя интересует, как я живу, или ты, как обычно, спросила просто так?

– Ты идешь от родителей.

– Ага. Не от Аллы.

– Следовательно, вы опять в ссоре.

– Ну, есть такое дело. Пустяки.

Это что-то новенькое. Не катастрофа, не конец света? Что же изменилось?

– Я женюсь, – объявил он.

– Ну-ну, – сглотнув, отозвалась я.

– Не знаю, зачем я тебе это сказал.

– Я тоже. Поздравляю.

– Спасибо.

– Когда свадьба?

– В следующем году.

– А зачем так тянуть?

– Алла хочет, чтобы все прошло по высшему разряду. Как в голливудских фильмах. На это нужна куча денег.

– Она так и не работает?

– Это неважно. Думаю, справимся. Тем более меня повысили.

– И с этим тоже поздравляю.

– Угу. Ну… а как у тебя?

– У меня новостей куда меньше. Собственно говоря, их нет. Сдала гос на «пять». А так все по-старому.

– Как родители?

Традиционный вежливый вопрос друга семьи, усмехнулась я.

– Хорошо.

– Вот и замечательно. – Стас посмотрел на часы, явно собираясь заявить, что ему пора.

– Ладно. Не буду задерживать, – опередила его я.

– Рад был повидать, – произнес он намеренно небрежным тоном.

– Взаимно, – кивнула я. – Пока. Удачи.

– И тебе.

Стас исчез из поля моего зрения моментально – будто его ветром сдуло. Я медленно побрела дальше, воткнув в уши наушники, и только возле дверей института обнаружила, что забыла включить музыку.

Глава 9

Встреча с дипруком оправдала мои лучшие ожидания: о ходе моей работы он спросил лишь вскользь (на данном этапе ему, похоже, было достаточно просто убедиться в том, что я не забыла о предстоящей защите) и дал мне подробный план действий. Правда, теперь уже забыть о дипломе не было возможности, потому что через две недели я должна была сдать первую главу. Это меня вполне устраивало. Я даже засела писать в тот же вечер. Правда, ничего путного из этого не вышло.

Пока я размышляла над первым предложением главы, Жанна, сидя на диване, подкрашивала губы перед крохотным зеркальцем в своей пудренице. То, что у нее вообще появились помада и пудреница, было чудом.

– Опять встречаешься с подругой? – с усмешкой поинтересовалась я.

– Ну да, – слегка покраснев, ответила она. – Как тебе этот цвет помады? Я днем купила на распродаже – скажи, мне идет?

– По-моему, да. Как я понимаю, ночевать ты тоже будешь у подруги.

– Хм, возможно, мы засидимся допоздна…

– А зовут ее, я так полагаю, Семен Некрестов.

– Ох, Ида. Я боялась, что ты меня не поймешь, назовешь бесхарактерной…

– Он зовет тебя обратно?

– Да, я пока не соглашаюсь. Но не видеться с ним хотя бы время от времени я не могу. Так скучаю! Мне кажется, он изменился. Готов к разговору, ведет себя так… покладисто… говорит, что ему меня не хватает…

– Думаешь, дело в макияже и маникюре?

– Ида! Нет, конечно. Просто у меня такое ощущение, будто мы только что начали встречаться. Хочется производить наилучшее впечатление.

– Всецело одобряю такое желание.

– Ой, как хорошо, что ты на меня не ворчишь и не подавляешь сарказмом. Прямо гора с плеч! Но ты, кажется, какая-то грустная сегодня. Тебя обидел дипрук? – Жанна спрыгнула с дивана и грациозно, как всегда, порхнула ко мне, чтобы обнять.

– Да, и очень сильно. Заставил сесть за диплом. Видишь, как я мучаюсь.

– Бедняжка. Зато скоро станешь дипломированным специалистом! Ну ладно, я побегу. До скорого.

– Имеет смысл сказать «до завтра». Если, конечно, после вашего бурного свидания ты вообще сюда вернешься. – Я чмокнула Жанну в снова слегка порозовевшую от смущения щеку.

Не думала, что через несколько лет брака, да еще такого проблемного, девушка может волноваться и прихорашиваться перед встречей с мужем.

– Вернусь, – проворчала она. – У тебя ведь завтра особенный день.

– Да хватит, ничего особенного в нем нет. Если не получится, я не обижусь.

– Ида, все у меня получится.

– Хорошо, буду рада. Удачного свидания.

Оставшись в одиночестве, я заварила себе чай и вернулась к компьютеру, но через несколько минут стало ясно, что работа не продвинется, по крайней мере сегодня. Сосредоточиться никак не получалось. Ну что ж, диплом пока мог подождать.

От нечего делать я включила телевизор и улыбнулась, попав на передачу о садоводстве. В конце концов решила посмотреть фильм в интернете и даже почти определилась с выбором, но тут кто-то позвонил в дверь.

«Опять Жанна не взяла запасные ключи, – подумала я, выходя в коридор. – Она ушла всего полчаса назад – неужели они уже успели поссориться? Или забыла что-то?»

Но на пороге почему-то стояла не Жанна, а Стас – от неожиданности я даже слегка попятилась.

– Прости, из головы вылетело, что надо звонить три раза, – тут же раскаялся он. – К тебе можно?

– Раньше ты не спрашивал, – заметила я, немного придя в себя.

– Мало ли, вдруг у тебя тут свидание.

– Нет, но сегодня свидание у моей подруги, так что ее нет, – зачем-то констатировала я.

– Ты стала жить с подругой? А говорила, ничего нового…

– Проходи.

– О, ты не спрятала мои тапочки. В них, наверное, кто-то другой ходил.

– Хочешь узнать, был ли другой – спроси напрямую.

– Нет, меня это не интересует.

– Оно и видно. Чаю? Или голоден?

– Ого, даже еду предлагаешь! Нет, спасибо. Извини, что я пришел, но… по сути, ты мой единственный друг, как ни крути… а у меня столько всего происходит. – Стас зачем-то пригладил волосы. – Ты не думай, я не хочу… ну… БОЛЬШЕ не хочу тебя использовать… или… ты могла бы решить, что…

– Я смотрю, любовь к Алле захватила тебя полностью. Выражаешься сумбурно – верный признак. Значит, ты пришел поговорить.

– Поговорить, – повторил Стас виновато.

– Отлично. Говори.

Глава 10

Разумеется, главной темой была Алла: сложности их взаимоотношений в свете предстоящей свадьбы.

– Когда я сделал ей предложение, то был не уверен, что она согласится, – совершенно расслабившись и откинувшись на спинку кресла, рассказывал он. – Но она так обрадовалась, сразу стала составлять список гостей… И я подумал: почему я раньше-то этого не сделал… Но сейчас… понимаешь, меня что-то гложет.

– Что же? Ваша очередная ссора?

– Нет, это ерунда. – Я уже знала, что он так скажет. – Дело в том, что, по-моему, ей больше нужна эта свадьба, чем я. Она взахлеб обсуждает с подружками по телефону диджеев, фотографов, операторов, букеты невесты и цвет бокалов для шампанского, но на меня почти не обращает внимания. Даже не позволяет участвовать в обсуждениях. Вчера сказала, что от меня все равно никакого толку не будет, она хочет все организовать сама, а девчонки, которые уже выходили замуж, ей помогут. Короче, моя роль сводится к тому, чтобы за все заплатить, а потом постоять рядом с ней в парадном костюме. Мне не очень это нравится – я ей так и сказал.