Ох уж эти сказочки! Сборник сказок

Ох уж эти сказочки…

Сборник сказок.

Автор и составитель Шиканян А.С.

Забыли развернуть или Жертвы недомыслия.

Уже который месяц шел дождь. Вода, плотной стеной падающая с небес, превратила некогда иссохшую и обезвоженную долину во влажное болото.

Поначалу дождю радовались. Молодой служка Махал, так удачно подсунувший жрецу ту необычную жертву был возведен в старшие служки и сильно этим гордился. За неделю он обзавелся женой и новым шатром. Долина цвела и зеленела. Жители разбили грядки, распахали новое поле для риса, запрудили, наполнившуюся водой речку. Образовалось искусственное озерко, в котором мужчины ловили заплывшую туда рыбу, женщины стирали холсты и шкуры, а ребятишки вовсю плескались на мелководье.

Но прошла неделя, другая, третья, а дождь и не думал прекращаться. Тогда люди пришли к жрецу и тот, раскинув крысиные кости, сказал, что виноват Махал, что он подсунул не ту жертву и Каменный бог разгневался и послал вечный дождь. Жрец сказал, что Каменный бог приказал разжаловать Махала опять в служки.

Махала разжаловали. Отобрали жену и шатер. И то, и другое забрал себе жрец.

Прошла еще неделя. Дождь все шел. Вздувшаяся от постоянного притока воды, река вышла из берегов и затопила рисовое поле. Жители долины опять пошли к жрецу. Тот, раскинув жабьи кости, сказал, что надо принести в жертву человека виновного в божьем гневе.

То есть Махала.

Служку связали и потащили на гору, где стоял идол Каменного бога. Махал громко ругался и проклинал тот день, когда решил подсунуть жрецу необычную жертву. Служку принесли в жертву Богу, запихнув его целиком в искривленную щель рта идола.

Но дожди не прекращались. Вода подбиралась уже к самому поселку и люди снова пришли к жрецу. Только жители не просили служителя культа поговорить с богом. Они решили принести самого пастыря в жертву. Жрец пытался убежать через задний вход в шатер, но его поймали, связали, отвели на гору и под звуки грома с небес и молитв из уст людей запихали туда же, куда и Махала.

Но дождь не унимался.....

– Дубины, идиоты, дебилы, – думал Каменный бог, кривя губы идола в недовольной гримасе. – То дождь им дай, то дождь прекрати. То суют всякую дрянь. Не люблю я человеческие жертвы! А вот шоколад хорош был! Только почему не развернули?! Неужели Вам приятно жевать шоколад в обертке?! И в очередной раз не внял людским мольбам.

– Ладно – через некоторое время подумал Бог, глядя на людей внизу, – пора бы сменить гнев на милость. Громыхну еще пару раз и хватит. А то что-то уж больно часто стали они поглядывать на свои топоры и мотыги и уж больно злые взгляды они кидают в мою сторону.

В небе и впрямь, прощально громыхнуло. Тучи вмиг рассеялись. И долгожданное солнце осветило низину и людей, успевших за эти месяцы затосковать по жаре и суховею.

A.S. 23-24.12.2003 г.

О крутом зайце.

В одном лесу жил был молодой заяц.

Так себе заяц. Ничего особенного. Бегал, как все зайцы. Жевал травку и корешки летом, ягодки-грибки осенью, кору с осин драл зимой. Волков да лис боялся от филинов и ястребов шарахался. В общем, заяц, как заяц, ничего такого.

Но, однажды, надоело ему так жить. А то что такое? Волки организовали охотничью артель – на оленей и лосей охотятся, да мелким рэкетом пробавляются, лисы – тоже, только рэкет у них еще мельче. Белки сушат впрок грибы, запасают орехи, а зимой втридорога продают. Еноты прачечную открыли. Гадюки судьбу предсказывают… Медведь – и тот пасеку завел, медком приторговывает.

В общем, решил заяц круто изменить свою жизнь

"А что, – думает, – стану крутым. Круче всего заячьего племени и все меня зауважают. А волки в долю возьмут."

С такими мыслями собрался он и пошел заниматься боксом. Только ничего у него не получалось. Передние-то лапки коротенькие совсем. Не дотянуться ими ни до лапы, ни до груши, ни до соперника. Все время зайцу доставалось – то синяк под глаз поставит, кто нос разобьет. Одно хорошо – в зубы не били. Они у зайца острые – перчатки порвать можно.

К тому же в секции были одни волки да барсуки, которые все время над ним подсмеивались.

– Куда тебе, косой боксом заниматься – смеялся молодой волк. – Да ты по мне и попасть-то не можешь. Все мимо.

– Да не то, что по тебе, – смеялся рядом мохнатый барсук. – Он по груше-то не попадет никак.

Думал заяц, думал, что ему делать, совсем отчаялся и однажды придумал. Задние ноги ведь у зайцев сильные. Вон сколько бегать и прыгать приходится. Вот во время очередного боя с волком на ринге и упал заяц на спину и изо всех сил ударил задними ногами соперника в грудь. Упал волк и заскулил жалобно. А заяц понял, что на ногах не только бегать можно.

С тех пор зайца в лесу зауважали. Как же волка скулить заставил! Волки по плечам хлопали – в бригаду приглашали. Лисы тоже дружить хотели. Медведь и тот кумом называть стал, хоть заяц с ним и не кумился.

Стал заяц работать с волками – расширили сферу влияния, потеснив рысей. Обложили данью местных белок и енотов, чтобы долю с прибылей отдавали справно. Заяц даже подумывал, как бы к медведю наведаться о дани с пасеки поговорить. Но серая братва отговорила – одно дело рысей, лис да кабанов с барсуками прижимать, совсем другое к Михал Потапычу с такими заявлениями подходить. Порвет враз когтями на полоски – опомниться не успеешь.

Разбогател заяц неимоверно – шубку теперь каждый месяц менял. Переехал из своей бывшей норы в барсучью – она просторней будет.

Загордился – мочи нет. Со своим-то зайцами и знаться почти перестал. Все с волками, да лисами.

Но однажды пришел в лес охотник со сворой собак. Загнали собаки зайца, разорвали на куски. И не стало крутого. Не помогли ноги.

А мораль сказки такова – на каждого крутого круче найдется.

A.S. 25.03.2004 г.

Отважная лягушка.

В одном старом болоте, которое все жители называли Тихой заводью, жила-была лягушка. Лягушка, в общем, так себе – ничего особенного обычная, ничем не примечательная квакша. Каждую весну, как только стаивал снег, и жизнь на болоте просыпалась, с юга прилетали птицы и начинали вить гнезда. Среди птиц прилетали и аисты, которые кормились лягушками.

Старый жрец-жаб Квак-Руша всякий раз всплескивал лапами и начинал заунывную песнь о том, что придет Небесный демон Крака-Беспощадный и снова начнет поедать жителей Тихой заводи и что надо молиться Милостливому Ваке-Глубинному, чтобы не позволил он пропасть детям своим.

Лягушка слушала речи старого жреца-жаба и думала про себя: "Зачем молиться никем не виданному Богу, который никому никогда еще не помог. Уж лучше не попадать под мощный клюв Небесного демона". И продолжала себе прыгать, квакать и ловить комаров.

Однажды, перепрыгивая с одного листа кувшинки на другой, лягушка умудрилась-таки попасть в клюв Небесного демона. Лягушке повезло. Небесный демон просто cхватил, а не долбанул ее клювом, расплющивая. Подхватил и поднял голову, чтобы жертва провалилась поглубже в горло и в желудок. Но в этот момент в лягушке проснулась гордость.

– С чего это я буду простой пищей – подумала она, проваливаясь Краке беспощадному в горло.

Набрав побольше воздуха, лягушка раздула щеки и застряла в узком горле Небесного демона.

Крака подавился, закашлялся и выплюнул нашу героиню обратно в болото.

Увидев это, все остальные лягушки стали сторонится бывшую товарку.

– Ты теперь не наша, не лягушка, говорили они ей. – Ты была в горле Небесного демона и ты переродилась.

А жрец-жаб Квак-Ракша велел уходить лягушке из этого болота.

Теперь лягушка живет одна на краю болота и размышляет о том, что смелых и отважных никогда не понимала толпа. Её не пугает одиночество. Её пугает другое – все чаще и чаще лягушка стала задумываться о том, что однажды какой-нибудь шальной мухе, которую она, лягушка поймает, взбредет в голову растопырить лапки в ее, лягушачьем, горле.

A.S. 14.07.2004.

Дух и флейта.

В одной далекой-далекой стране на востоке, в одной маленькой деревушке, соседствующей околицей с джунглями жил мальчик по имени Чой Сан. Каждый вечер, как только солнце опускалось к кромке земли, мальчик выходил из дома, садился на крыльцо своей хижины, что стояла на самом краю деревни, и начинал играть на флейте. Флейта была сделана из простого, выдолбленного бамбукового стебля. Играл Чой Сан всегда до того момента, как солнце окончательно исчезало за кромкой земли. Каждый день Чой Сан играл новую мелодию и нежные звуки флейты, разносившиеся по окрестностям, заставляя слышавших их отрываться от горестных мыслей о земном бытие и мысленно возноситься на небеса, где живут только боги да просветленные. Селяне, слушали эту музыку каждый вечер, и каждый вечер благословляли богов за то, что послали им такого умельца, который своей музыкой вселял в сердца радость. Даже птицы слетались на звуки флейты. А дикие звери выходили из джунглей, чтобы послушать дивные звуки простенькой дудочки. Потому что играл мальчик от сердца для себя и для всех, кто его слушал.

Однажды подул прихотливый западный ветер и занес звуки флейты в самую глубь джунглей – в гнилое болото, где жил и царствовал Болотный дух. Услыхал Болотный дух звуки флейты и пошел посмотреть, кто же это так дивно играет? Может небожитель спустился на землю, и развлекает своей игрой рожденных в травах*? Каково же было удивление Болотного духа, когда он увидел, что эти прекрасные звуки издает маленький мальчик, дующий в простой стебелек бамбука.

Постоял Болотный дух у забора послушал пение флейты и говорит:

– Мальчик, мальчик. Отдай мне свою флейту, а я тебя сделаю старшим в этой деревне.

Перестал играть мальчик, затихла флейта.

– Нет, – ответил духу Чой Сан, пожимая плечами. – На что мне деревня, когда у меня есть моя флейта. – Встал и ушел в дом.

И недоумённый дух вернулся в свое болото.

На следующий вечер снова пришел Болотный дух послушать флейту.

– Мальчик, мальчик – снова обратился он к Чой Сану. – Отдай мне свою флейту, а я сделаю тебя ваном** этих земель

– Зачем мне эти земли, – вновь пожал плечами Чой Сан, – когда у меня есть моя флейта.

И снова ушел в дом.

Опять Болотному духу пришлось возвращаться в свое болото ни с чем.

Надо ли говорить, что следующим вечером Болотный дух вновь был около дома Чой Сана и вновь слушал музыку флейты. На этот раз Болотный дух был намерен без флейты на своё болото не возвращаться.

– Мальчик, мальчик, – в который раз обратился дух к Чой Сану. – Отдай мне флейту. Я сделаю тебя императором.

– К чему мне это? – снова ответил мальчик, намереваясь встать и уйти в дом.

– Но почему – воскликнул удивленный Болотный дух. – Почему ты не хочешь отдать простую флейту, когда я предлагаю тебе богатство, роскошь и власть!

– У меня есть клочок земли – ответил Чой Сан – вот моё богатство. У меня есть хижина – вот моя роскошь. А власть? Зачем она мне? Люди слушают мою флейту, и это делает их счастливыми. Вот и вся власть.

– Тогда, – закричал Болотный дух. – Я уничтожу всю деревню, если не получу от тебя твоей флейты!

– На, возьми, – просто сказал мальчик, протягивая болотному духу свой инструмент. – Только играть на ней ты не сможешь. Потому что играю не я, а моё сердце. И играю не для себя, а для всех, кто меня слушает и услышит.

Обрадовался Болотный дух, схватил флейту и умчался в своё болото. Он не прислушался к словам Чой Сана. Оказавшись у себя дома, Болотный дух приложил флейту к губам и, раздувая щеки, принялся дуть в неё. Но ничего, кроме шипения из флейты не доносилось.

А Чой Сан сходил в такие близкие к его дому джунгли, срезал небольшой стебель бамбука, выдолбил серединку, проделал три дырочки, и на следующий день окрестности вновь огласили дивные, нежные и чуть печальные звуки флейты, идущие из самого сердца.

A.S. 15.07.2004.

   *Рождённые в травах – простолюдины.

   **Ван – князь (кит.)

Век живи, век учись …

Жил был в одной стране юноша. Звали его Еграф. Забавный такой паренёк – слабенький, хиленький. Ножки палочки, ручки стебелёчки. Да еще глазами преизрядно слабый. Никто из ребят-сверстников ему не давал проходу. Все к нему цеплялись, норовили ударить, обидеть словом или чем иным. Даже мальчишки младше его на три-четыре года и те обижали и побивали периодически. Девчонки смотрели на Еграфа свысока, называя его слабаком, нюней и тютлей.

 Однажды Еграфу всё надоело. Плюнул он и топнул своей тонкой ногой и примкнул к банде бродячих ландскнехтов, думая стать сильнее, круче и обучиться воинскому искусству. Но ландскнехты оказались именно бандой, причем совсем не обученных бойцов. Все, что они умели – это грозно кричать размахивать своим оружием. При этом сами ландскнехты говорили, что они много умеют и многое могут. Кроме того, эти воины были грязными, вечно пьяными и периодически грабили одиноких путников. Однажды на банду налетел отряд королевских гусар. Ландскнехты побросали оружие и сдались королевским всадникам. Командир кавалеристов – грозный усач – именем короля велел повесить всю банду, но пожалел Еграфа потому что видел, что тот молод и неопытен. Паренёк отделался десятком плетей и пинком пониже спины.

  Попросился, было паренёк с гусарами – хочу мол, служить, воинской науке обучаться. Но ему отказали – мал ещё. Только командир всадников подсказал, в каком городе есть кадетский корпус и школа фехтования, где из таких вот сопляков воинов делают.

  Двинулся мальчик в этот город. Прошел через леса, горы, реки, голодал и побирался, много раз дрался за свою жизнь с разбойниками и лесными зверями, но добрался-таки до заветной цели. Пришел к городским воротам, спрашивает у стражника:

– А где, почтенный, здесь кадетский корпус со школой фехтования, где воинов учат?

  Указал стражник ему дорогу. Нашел Еграф школу, постучался в дверь. Ему открыл маленький сухонький старичок в одежде простолюдина. Это и был знаменитый на всю округу учитель фехтования.

  Поросился Еграф к нему в ученики. Видя, что помыслы чужестранца искренни, учитель взял его к себе в обучение. Пять лет прожил у учителя Еграф, осваивая нелегкую науку владения саблей, шпагой, палашом и алебардой. На шестой год, учитель сказал, что ему больше нечему учить и что Еграф постиг все, чего ему давали. К этому сроку Еграф стал лучшим учеником в школе, овладел техникой как пешего, так и верхового боя, выигрывая все турниры фехтовальщиков подряд. Но Еграфу казалось, что того, что он знает – совсем мало. А учитель просто ничего не хочет ему больше показывать. Но учитель сказал, что это все, что он знает и большего передать Еграфу не может. Тогда Еграф решил, что надо идти дальше и искать другого учителя, который может научить его большему.

Собрался парень в дорогу и попрощался с учителем. На прощание, учитель поведал Еграфу что далеко на востоке живет его друг – учитель стрельбы из лука. Может он сможет научить Еграфа? И дал пареньку рекомендательное письмо.

– Как же я буду стрелять из лука, учитель? – изумился Еграф. – Я ж вижу не дальше своего носа.

– Уже нет, – возразил Учитель. – Усердно упражняясь с оружием, ты стал сильнее, крепче и зорче. Ты научился видеть мелькание клинка, распознавать с какой стороны придет удар. А для этого надо уметь видеть. Иди, может мастер лука сможет наполнить тебя нужным знанием?

  Отправился Еграф на далекий восток учиться искусству стрельбы из лука. Ещё шесть лет он провел у мастера, постигая тонкости стрельбы из всех видов лука, тонкости скифского и западного стрелометания, искусство стрелять стоя, сидя, лежа, в полете, в падении, с седла на полном скаку. Он научился видеть так далеко, как видят только орлы. На седьмой год, учитель, разведя руками, сказал, что все, больше ему учить Еграфа нечему.

– Но как же так! – опять удивился Еграф. – Что ж такое! Мне еще учиться и учиться. А меня уже и учить нечему. Я думал, что обучение только начинается, ведь я знаю так мало!

  Но учитель был тверд – ему действительно нечему было учить своего лучшего и самого старательного ученика.

  И снова Еграф собрался в дорогу – искать учителя, который смог бы ответить на все его вопросы.

  Учитель стрельбы из лука рассказал Еграфу о некоем мастере целительства и отправления ритуалов. Долго искал этого учителя Еграф, обойдя земли на востоке, и однажды вышел к горе, которая вся была покрыта шапкой снегов. В селении, что расположено у подножья этой горы, Еграф узнал, что живет в пещере почти на самой вершине мудрец – тот самый мастер, о котором ему поведал учитель лука.

  Поднялся он на гору и попросился в ученики к седобородому мастеру. Видя искренность в попытках постичь путь, мастер взял его к себе в ученики. Пять лет провел Еграф, ползая по земле и скалам в поисках целебных трав и соцветий, в изучении строения человеческого тела и точек нажав на которые можно или убить или исцелить. Мастер поведал ему о значении ритуалов и о том, как исполнять каждый из них.

  Однажды мастер умер. Он был уже стар, потому умер не от болезни, а от того, что путь его на этой земле уже закончился. Перед смертью он поведал Еграфу тайну:

– Поскольку ты скудоумен и недогадлив, как и всякий ученик, – прошептал мастер, недовольно хмуря брови, – открою тебе тайну, которую ты сам мог открыть уже не один год назад. Ты знаешь, как убить человека посредством разных приспособлений – меча, стрелы, яда, удара. Ты знаешь, как поднять безнадежно больного со смертного одра и превратить хилого в силача. Ты много знаешь и многое умеешь, что доказал своими делами и стремлением к познанию. Но знай – чем больше ты узнаешь об этом мире, чем глубже ты проникаешь в его естество, тем больше ты понимаешь, сколь глубока бездна твоего невежества. Так было и будет всегда, так было и будет со всеми.

  Сказал это и умер.

  Похоронив учителя Еграф задумался – как же так. Чем больше узнаешь, тем меньше знаешь, но, поразмыслив, пришел именно к такому выводу. И теперь его терзал новый вопрос – зачем же тогда учиться? К чему мучиться, терпеть лишения, и портить здоровье, если ты приходишь к одному и тому же – к незнанию?

  Читающий эти строки, может ты знаешь ответ на этот вопрос? Если знаешь, – тогда ты достиг совершенства!

 A.S. 15.05.2005 г.

Про цветок

  Давно это было. Уж никто не помнит когда, да только жил был в одном старом городе на одной из кривых улиц булочник Антоний. Была у этого булочника лавка, жена и дом, полный детей. Жил Антоний не богато, но и не голодал. Дело его было крепкое, связи налаженные, а хлеб покупали все жители города. Даже повар бургомистра не гнушался брать у Антония караваи по воскресеньям.

  И вот в одно прекрасное раннее утро, когда Антоний открывал пекарню, он увидел на дороге бредущего старика. Обычный бродяжка, каких всегда и везде полно. Бредет себе, на клюку опирается да просит у прохожих грошик-другой на пропитание. Сжалился Антоний и хоть не просил бродяга ничего протянул старику подаяние – три каравая, что остались с вечера. Хлеб хоть и был не только что из печи, но бережно завернутый в тряпицы, сохранял тепло печи и совершенно не зачерствел.

Поклонился в благодарность бродяжка.

– Спасибо, – говорит, – добрый человек за доброту, ласку, да за хлебушек. За добро твое дарю тебе вот это.

Старик засунул руку в карман и достал оттуда горсть каких-то семян.

– Посади, – говорит, – их в горшок. Поставь на окно. Поливай утром и вечером. Береги от холода. Каждую весну и осень подсыпай свежей земли, и раз в год пересаживай в больший горшок.

Антоний тупо уставился на горстку семян в своей ладони.

– А что мне с этого цветка?

– Бери-бери – заверил, уходя, старик. – Он тебе поможет. А может даже и озолотит.

– Озолотит? – озадаченно почесал затылок Антоний.

– Как знать, – ответил странник. – Начнет, кто кашлять или задыхаться, возьми листы цветка, разотри и заставь больного вдыхать запах этой кашицы. Прощай. – Сказал и скрылся за углом.

Антоний пожал плечами и спрятал семена в карман. Но вечером, вернувшись из пекарни, он вспомнил про дар загадочного странника. Достал пекарь из кармана горсть семян и рассадил их в горшки. Через месяц из земли показались ростки, потом появились листья и через некоторое время появились цветки. Цветки были разного цвета – белого, красного, розового. А самое главное, что листья этого растения издавали свежий запах, от которого улучшалось настроение и становилось легче дышать. А еще из дома исчезли надоедавшие детям комары, мухи. Из сундуков пропала зловредная моль.

Кроме того, Антоний заметил, как активна и весела стала его жена, до этого постоянно чихавшая и сморкавшаяся, что дети, подхватывавшие насморк осенью и зимой выздоравливают гораздо быстрее, как старшие дети, учащиеся в школе делают все большие успехи. Да и сам Антоний стал чувствовать себя намного бодрее.

Однажды в город, где жил Антоний, пришел мор. Болезнь сваливала с ног даже самых здоровых людей. Человек начинал кашлять, появлялся жар, который, в конце концов, убивал больного. Лекари сбились с ног, пытаясь сделать хоть что-нибудь, но все было тщетно. Но болезнь при всей ее беспощадности, как будто обходила стороной родных Антония. Ни один из его детей даже не кашлянул.

Болезнь распространялась все больше, кося и стар и млад, когда бургомистр, собрав на площади народ, огласил указ.

– Тот, кто придумает лекарство от мора, получит столько золота из городской казны, сколько сможет унести на своих плечах – объявил глашатай.

И тут Антоний вспомнил о словах странника. Он побежал домой, нарвал листьев с цветков, которые стояли теперь в горшках по всему дому и размолов их в кашицу, побежал к бургомистру.

В приёмном зале в ратуше собрались все лекари города, которые обсуждали все возможные способы избавления от болезни. Войдя в зал, Антоний оробел. Он – простой булочник, а тут столько прославленных ученых лекарей. Когда появился Антоний, все затихли, но, выслушав пекаря, подняли его на смех.

– Как может простой булочник предлагать нам, прославленным лекарям, непонятно что. Кашицу из каких-то резко пахнущих листков какого-то заморского растения, – с гневом вскричал главный лекарь. Все остальные его поддержали.

– Но в моем доме никто не болен, ваша милость, – возразил Антоний. – А болезнь косит всех вокруг.

– А может это колдовство? – предположил настоятель местного храма, мелко крестясь.

– Да нет же, ваше святейшество, – с испугом воскликнул Антоний. – Это все листья чужеземных цветов, что растут у меня. Распарьте кашицу и пусть больные вдыхают пары этих листьев.

Бургомистр думал недолго. Да и некогда было думать. Уже и жена его слегла от мора. Приказал бургомистр сделать так, как сказал Антоний и через неделю все в городе были здоровы.

Позвал бургомистр Антония к себе.

– Ну, – говорит, – булочник, вылечил ты людей. Иди за мешками, да пойдем в сокровищницу, как я и обещал.

– Нет, – ответил Антоний, – спасибо большое за награду, ваша милость, но мне не надо столько золота. Человек я не слабый и за один раз много вынести могу. Лучше издайте, ваша милость, указ, о том, чтобы каждый раз в месяц покупал хлеб только в моей пекарне. Уж будьте уверены, каждому хватит моего хлеба.

– Так и быть, – с облегчением сказал бургомистр и издал указ.

С тех пор Антоний зажил хорошо. Последний день каждого месяца все жители города без исключения покупали хлеб только в его пекарне.

Из детей Антония только старший сын стал, как и отец – пекарем. И больше никто. Остальные стали лекарями и цирюльниками и практиковали, используя растение, семена которого когда-то подарил их отцу странник. Они назвали его Пеларгониум гравеоленс или просто Герань.

С тех пор герань растет почти на каждом окне, принося свежесть во многие дома.

   A.S. – 21.01.2006 г.

Снеговик

 Однажды мальчишки во дворе слепили снеговика. Стоял снеговик всю зиму. Странно, конечно. Обычно построит кто-нибудь что-нибудь во дворе – снежную бабу, крепость или еще что, а на следующий день постройку ломают, топчут и делают что-нибудь другое. А потом и это ломают. Но снеговик, как ни странно держался. Неизвестно почему, но держался. Может быть, потому что ни у кого не поднималась рука сломать его, может – потому что руки просто не доходили. А может и потому, что каждый вечер к снеговику выходил десятилетний мальчик Алёша, живущий в доме напротив, на пятом этаже в тридцать шестой квартире и подновлял снежного человечка. То бок ему снежком залепит, то упавшее на снег ведро, заменяющее снеговику шляпу, на место вернет, то выпавшие из глаз угольки на место вставит. В общем, следил мальчик за снеговиком, как хозяин за собакой или сиделка за лежачим больным.