Тайна лесного озера

– Девочка, с оружием не шутят, – сказал он.

– А я и не шучу, – спокойно уверила его Алёна. – Что вам здесь нужно? Зачем вы топите камень?

– Да сдался тебе этот камень! – воскликнул Саня. – Вы-то, почему здесь ошиваетесь?

– Да чего с ними разговаривать? – Сева сделал шаг в сторону Алёны.

– Стой на месте! – предупредила Алёна. – Думаешь, не выстрелю? Не сомневайся! У меня на этот камень вся жизнь поставлена. Вот когда уйду, тогда и делайте с ним, что хотите.

Лена и Света вышли из кустов и встали рядом с Алёной. Было видно, что Сева растерялся и не знал, что делать. Саня же выглядел спокойным и даже улыбался.

– Девочки, давайте не будем воевать, – предложил он. – Мы можем с вами поделиться картой, а вы расскажите, что известно вам.

– Нам не нужна карта, мы и так всё знаем, – ответила Света. – А что у вас за карта?

– Хватит дурочками прикидываться! – рассердился Саня. – Откуда про клад узнали?

– Что? – удивилась Лена. – Вы ищите клад? Вот дураки!

– Ты поосторожней! – предупредил Сева.

– Да про клад все знают. Давно! Его здесь ищут уже больше ста лет, ещё до войны искали. Между прочим, я слышала, баба Дуся говорила, а ей уже лет сто, не меньше, что кто-то его нашёл ещё до революции. Якобы он потом то ли магазин купил, то ли ещё что-то. Купцом стал. Или фабрикантом. Точно не знаю. А карта… Так она даже в городском музее висит, – сообщила парням Света.

Парни переглянулись. Сева сплюнул, а Саня бросил быстрый взгляд на камень, который только небольшой верхушкой торчал из воды. Он сомневался.

– А вам зачем камень? – подозрительно спросил он.

– Чтобы домой вернуться, в свой год, – честно призналась Алёна. Лена быстро толкнула её локтем, Алёна не обратила на неё внимания. Она внимательно следила за парнями и крепко держала в руке пистолет.

– Куда вернуться? – тихо спросил Сева. – Домой? А причём камень? Иди по дороге, выйдешь на шоссе, рядом остановка автобуса. Автобус ходит через каждые два часа.

– Мне не поможет автобус, мне камень нужен, – всхлипнула Алёна.

– Она шутит, – вмешалась Света. – Просто когда-то давно на месте этого камня стояла избушка, в ней бабка жила, а потом дом сгорел, говорят, что бабка тоже.

– И что? – заинтересовался Саня.

– Так это была её прапрапрабабка, – пояснила Света. – Вот она и хочет о бабке какую-то память иметь. А тут только этот камень, который вы утопить решили.

– Дурдом! – воскликнул Сева. – А к нам чего прицепились?

– Мы к вам? – в один голос воскликнули девочки.

– Это вы к нам прицепились, дорогу требовали показать, а у самих карта есть. И связали нас зачем-то. А если бы мы умерли в лесу голодной смертью? – возмутилась Лена.

– Да ничего бы с вами не случилось за два-три часа, – отмахнулся от неё Сева. – Мы только боялись, что вы настучите о нас кому не надо, и нас прогонят с озера. Поэтому хотели отрыть клад, а на обратном пути отпустили бы Светлану, и она бы вас развязала.

– Ты пистолет-то опусти, – попросил Саня Алену. – Девочки, мы совсем не хотели сделать вам ничего плохого. Просто нам показалось, что вы тоже ищите клад, так сказать, хотите перейти нам дорогу.

– Вообще-то, я и сейчас думаю, что про бабку вы придумали, а на самом деле ищите клад, – усмехнулся Сева. – Но ты все же пушку опусти. И где ты её взяла? Она у тебя хоть настоящая?

Алёна стояла хмурая и недовольно посматривала то на парней, то на девчонок. Она молча подняла руку вверх и нажала на курок. Раздался щелчок, и к ногам ребят упал сбитый пулей сучок. И сразу, как по команде, из кустов выскочили Лидия Сергеевна и Аркадий Леонидович. Саня и Сева оказались на земле, а Лена и Света прижались друг к другу и растерянно смотрели на все происходящее. Алёна опустилась на землю и горько заплакала. Ей казалось, что она никогда не вернётся домой, не увидит Машку и Катьку, не обнимет маму и папу. Не погладит пушистого Коську. И никогда мама не купит ей собаку, о которой она так мечтала. Лидия Сергеевна подошла к ней, подняла за плечи и прижала к своей груди.

– Успокойся, малышка, – ласково сказала она. – Слёзы тебе не помогут. Будем надеяться, что всё будет хорошо.

– Вы ничего не знаете, – всхлипывала Алёна. – Я не современная… я тут случайно. Я хотела на русалок посмотреть. А тут гроза, радуга, камень скользкий. Я не хочу умирать, а не хочу терять память, я домой хочу. К маме и папе. Я так сильно их люблю, и они меня любят, только я раньше этого не понимала.

Лидия Сергеевна гладила её по голове и улыбалась. Света и Лена подошли к ним.

– Она правду говорит, – тихо сказала Света. – И Рита так же пропала. И теперь она у них.

– Я знаю, – ответила Лидия Сергеевна. – Пойдём в лагерь?

– Нам в Митино надо, мы сегодня домой уезжаем, – вздохнула Лена.

– Не волнуйтесь, я позвоню в детский дом, что вы у меня. Пошли? Нам есть о чём поговорить.

– Я думала раньше, такое только в сказках бывает, да в фантастических книжках, – тихо сказала Света.

– А мне страшно стало, когда они Свету увели, а нас связанных под кустом бросили, – призналась Лена. – Хорошо, Варя смогла развязаться и припугнула их пистолетом.

– Да, а откуда у тебя оружие? – запоздало поинтересовалась Лидия Сергеевна у Алёны.

– Это игрушка, – улыбнулась гостья из будущего. – Я его всегда с собой ношу, так, на всякий случай. Мне его папа подарил, а мама на него за это ругалась. Вообще-то, это опасная игрушка, пистолет почти как настоящий, только пули пластмассовые, если в глаз попадёшь, можно выбить. Да и так больно, я раз в одного мальчишку вредного попала, в руку, так у него синяк был. Меня потом ругали.

В лагере девочек накормили, и они долго рассказывали об всём, что знали, видели своими глазами, но во что так трудно было поверить.

***

Вот и ещё один день подходил к концу. Солнце снова пряталось за верхушки деревьев, комары и мошкара активизировали свою гнусную деятельность, а за озером, на горизонте виднелась тёмная полоска. О, как радовалась ей Алёнка! Она сидела на пригорке и, не отрываясь, смотрела, как тёмные тучи медленно завоёвывали синеву неба. Подошли Света и Лена, сели рядом и тоже посмотрели на приближающиеся тучи.

– Что-то в этом году гроз много, – сказала Лена. – Позавчера была, и сегодня собирается.

– Мы в лагере переночуем, а завтра нас в Глембино отвезут, – сообщила Света. – Жалко, что ты так и не дошла до Митино. Там до войны деревня была, её фашисты сожгли вместе с жителями, только один мальчик жив остался. Его успели вытолкнуть в окно, и он убежал в лес. Несколько лет назад наши ребята там памятник поставили, яблони и сливы посадили…

– И грушу одну, – вставила Лена. – Она уже второй год цветёт, а плодов нет. А яблони и сливы уже в прошлом году плодоносили.

– Да, слив много было, а яблок пока не очень. Только на одной яблоньке было так много яблок, что пришлось ветки подпирать, чтобы не сломались. Но это летние яблоки, они не хранятся, зато сладкие, – улыбнулась Света.

– Зачем там яблони, если никто не живёт? – удивилась Алёна. – Надо было лучше липы посадить, или ели голубые.

– Да где же мы нашли бы столько лип? А голубые ели я только по телевизору видела, да на картинке. А саженцев яблонь у нас полно. Ребята вместе с Матвеем Анатольевичем их привили и теперь там настоящий сад. У нас в школьном саду слив нет, в нашем, детдомовском, есть, но не много, и их ребята обрывают. И яблоки обрывают. Они даже созреть не успевают. Мы в прошлом году столько слив собрали в Митино, варенья наварили. Яблоки тоже заготовили, но их мало было. Даже до Нового года не хватило. Когда Матвей Анатольевич прививал зимние сорта яблок, мы недовольны были. А теперь понимаем, что он правильно все придумал. У нас в Глембино летних яблок много, а в Митино зимних, мы их собрали и зимой ели. Говорят, до войны эта деревня славилась своими садами, поэтому ребята и посадили фруктовые деревья, чтобы там был хороший сад, как до войны, – пояснила Лена.

– Пройдут годы, а одинокий сад будет напоминать о страшной войне. И о людях, погибших на ней, – тихо сказала Света. – Знаешь, Варя, может вы и лучше живете, чем мы, только ведь ещё не известно, как бы вы жили, если бы не было победы, если бы наши родители, родители наших родителей не восстановили бы нашу страну. Только не надо думать, что если мы из детского дома, то должны на всех людей волком смотреть. У нас разные дети, и по разным причинам они попали в детский дом. У Лены родители геологи, ушли в экспедицию и не вернулись. У Зины мать верующая, в какой-то секте состоит, так она её в жертву принести хотела…

– У вас разве тоже в бога верят? – удивилась Алёна.

– Кто-то верит, кто-то нет. Мы не верим. А в нашем классе Леша Комаров учится, так его родители верят, и детей заставляют в церковь ходить. Но только они их никому в жертву не приносят, и живут, как все нормальные люди. А у Зинки мать какая-то ненормальная, отвела её в лес и бросила, говорит, ей так её тайные покровители приказали. Зинку случайно нашли, а мать её к ней приезжала недавно, гостинцы привозила. Наша директриса не хотела её пускать, только Зинка расплакалась. Мать все же, хоть и сумасшедшая. У Тольки и Маринки отец убил мать. Мои родители развелись, когда мне было шесть лет. Мама ушла к другому мужчине, а я осталась с папой и бабушкой. А потом бабушка умерла, папа разбился на машине, у мамы своя семья, у них пять детей, но она и её муж хотели бы меня взять, только я не хочу с ними жить. Он пьёт, а она… от меня уже раз отказалась, и я чувствую себя у них чужой. Когда приезжаю на каникулы, больше трёх дней не выдерживаю. Знаешь, у нас у всех в жизни было горе, но это не значит, что мы не такие, как все. И наши ребята поступают в техникумы и институты, кто хочет, конечно. К сожалению, у нас есть и откровенные хулиганы, которые и учиться не хотят, и других обижают. И даже воруют. Я рада, что у вас в будущем нет детских домов, дети действительно должны жить с родителями, – голос у Светы задрожал, и она часто заморгала, чтобы сдержать слёзы.

– У нас и детские дома есть, и даже много беспризорников, – призналась Алёна. – Хотите, я расскажу, как мы живём? Что у нас не так, как у вас?

– Я не хочу! – уверенно сказала Света. Лена тоже отрицательно покачала головой.

– Почему? – удивилась Алёна. – Вам не интересно?

– Интересно, только ведь мы и так поняли, что вы о нас думаете. Мы сами будем строить свою жизнь, а если будем знать, что будет, то зачем трудиться? К чему стремиться? Какие ставить перед собой задачи? О чём мечтать? Знаешь, Варя, мы тут с Леной поговорили и решили, что только от нас зависит, как сложится наша жизнь.

– А меня не Варей зовут, а Алёной, – призналась гостья.

– Это не важно, хотя и непонятно, зачем было врать, – пожала плечами Лена.

– Я читала в книге, что нельзя произносить своё имя, чтобы тёмные силы к себе не забрали, – оправдывалась Алёна.

– Ты веришь в приведения? – удивилась Света.

– Не знаю, – честно призналась Алёна. – Но сама подумай, как можно не верить? Ведь в то, что можно путешествовать между временами тоже никто не верит, а я попала к вам, на сорок лет назад. А параллельные миры?

– Все это так заумно, – вздохнула Лена. – Я фантастику не очень люблю. Нам тут фильм недавно показывали, «Солярис», так я там совсем ничего не поняла. Мне про шпионов нравится читать.

– Я больше люблю исторические книжки, фантастику тоже не очень люблю. В прошлом году пыталась прочитать «Войну миров», да так и не дочитала. И «Человека-невидимку» не дочитала, – призналась Света.

– А вы почитайте Владислава Крапивина «В глубине Великого кристалла» или «Голубятня на жёлтой поляне», – предложила Алёна.

– Крапивина знаю, он написал «Мальчик со шпагой», он про пионеров пишет. Только, ничего фантастического там нет. Знаешь, я думаю, что он эти книги ещё не написал. Обещаю, когда напишет, обязательно прочитаю, – улыбнулась Света. – Даже если стану взрослой к тому времени.

– Ой, смотрите! – воскликнула Лена и показала рукой на горизонт. Тучи как по команде бросились в наступление. Они быстро приближались. Девочки вскочили на ноги.

– Сейчас гроза будет! – крикнула Света. – Бежим на Ведьмино озеро!

Девочки бросились к тропинке. Алёна старалась не смотреть на быстро приближающие тучи, она боялась не успеть. Молния сверкнула неожиданно, и заставила девочек остановиться, а грянувший гром присесть. Алёнка даже закрыла глаза. Ей вдруг захотелось забежать в первый же домик и спрятаться. Но тогда она не попадёт на Ведьмино озеро и не вернётся домой. В свой такой неспокойный, но такой понятный двадцать первый век. Она открыла глаза и посмотрела на подруг. Они стояли, открыв рты, и смотрели во все глаза мимо неё, на маленький домик, покрашенный в синий цвет. Из его окна поднимался чёрный дым.

– А в доме есть кто? – спросила Алёна.

– Игнат с отцом уехали, я сама видела, – ответила Лена.

– А Лидия Сергеевна?

– Если бы она была дома, то уже давно выбежала бы. Побежали?

Девочки сделали несколько шагов, но собачий визг остановил их. Визг отчаяния, боли, безысходности.

– Собака? – удивилась Света.

– У Игната была собака, Белка. Только она умерла весной, старая уже была. Может, они взяли щенка?

– Да какая разница! – воскликнула Алёна и побежала к дому.

– Стой! У нас времени нет! И заходить в горящий дом опасно! – закричала Лена.

– Звони 112, – приказала Алёна.

– Куда? И откуда? Телефон ведь в доме! – Света бежала рядом. – Ты с Ленкой к озеру беги, я сама вытащу щенка.

Алёна остановилась и посмотрела на Свету. Та не выглядела решительной, на глазах слезы, руки подрагивают. Куда ей щенков спасать?

– Жди меня здесь! – приказала Алёна.

Она вбежала на крыльцо и от досады закусила губу. На двери висел амбарный замок. Девочка схватилась за него и с силой дёрнула вниз. К счастью, замок не был закрыт на ключ. Алёна вбежала в комнату. Щенок уже не визжал, а тихо поскуливал, то ли не надеясь на спасения, то ли от усталости. Дышать было трудно. Алёна присела и на корточках подползла к щенку, который забился под стол. Она взяла его на руки и почувствовала, как часто бьётся у него сердечко. Она повернулась к двери, и сейчас же с верху упала горящая балка, перекрыв ей выход. Алёна не ругалась, принципиально, но сейчас выругалась. Про себя, но зато как большая. Щенок снова заскулил, и Алёнка крепче прижала его к себе. На её глазах навернулись слезы, сквозь треск горящего дерева она услышала гром и посмотрела в окно. Как хорошо, что в двадцатом веке нет моды ставить на окна решётки! Она схватила табуретку и бросила её в окно. Раздался звон разбивающегося стекла, треск падающей крыши, что-то сильно ударило девочку по спине. От резкой боли у неё потемнело в глазах, но из последних сил она вывалилась в окно, крепко прижимая к себе щенка.

Алёна не сразу смогла вдохнуть, не сразу решилась открыть глаза. Она лежала на мокрой земле, слушала удаляющуюся грозу и понимала только одно: она жива, но на Ведьмино озеро уже не успеет. Что ж, придётся ещё какое-то время пожить в двадцатом веке. Зато под ней копошится маленький живой комок. Интересно, какой он породы? Она приоткрыла глаза и посмотрела на щенка. Рыжий, лопоухий, с толстыми лапами. Щенок заскулил и лизнул её в нос.

– Не плач, Малыш, гроза прошла, – улыбнулась Алёна. И сразу же почувствовала боль в спине. Откуда-то послышались голоса и перед ней на колени бросилась Лидия Сергеевна… Нет, не Лидия Сергеевна… Мама!

Глава 3

– Мама, – прошептала Алёна и, отпустив щенка, прижалась к её груди. – Мамочка, как же я тебя люблю!

– Как же ты нас напугала, девочка моя, – Варвара гладила дочь по обгоревшим волосам. Она боялась прижать её к себе, чтобы не сделать больно. Алену отнесли в лазарет, смазали синяки и небольшие ожоги мазью, и оставили на время в покое. Девочка уснула. Проснулась от того, что кто-то скребся в окно. Она встала и подошла к окну. Маша и Катя. Алёнка тихо вышла на крыльцо. Девочки сели на ступеньку.

– Мы тебя ждали на Ведьмином озере, – сообщила Маша.

– Ритка ушла в своё время, ей у нас не понравилось, – вторила Катя. – Она поэтому и стремилась в лагерь, чтобы была возможность назад вернуться. Мы так расстроились, что ты не вынырнула, что даже расплакались. В лагерь шли подавленные, а потом видим, старый пень вдруг не с того сего загорелся. Мама твоя его тушить бросилась, мы ей помогали. Ведь если его не потушить, то может весь лес загореться. Она огонь ветками сбивала, а мы воду из речки носили и заливали. Но огонь на воду даже не реагировал, как будто мы его и не заливали. А потом вдруг разом пропал. Смотрим, а у пня ты лежишь и щенка под собой держишь. Мы так и онемели. Даже тётя Варя какое-то время стояла как застывшая, а потом к тебе бросилась. Тут ничего не знают, кроме Егора Кузьмича и твоей мамы, конечно. Мы, когда ты пропала, так испугались, что не соображали, что делаем. Дно руками копали, пытались камень сдвинуть, думали, что тебя туда засосало. А потом Ритка сказала, чтобы мы прекратили панику, и что ты, скорее всего, перенеслась в другое время. Мы всё рассказали Егору Кузьмичу. Он приказал нам молчать, потом приехала твоя мама. Она что-то измеряла, кому-то звонила. Потом гроза была, а после радуга над озером как будто из воды выплывала. Мы все стояли и смотрели во все глаза, такое зрелище было. Варвара схватила Ритку и толкнула её в ворота, та пропала. А ты так и не появилась. Мы все плакали, даже Варвара.

Вскоре Алену выпустили из изолятора. Ожоги были небольшими и быстро заживали. В лагере решили, что Риту отчислили за драку, поэтому дети неодобрительно посматривали на подруг, даже когда объявили, что у Риты нашлись родственники, и она уехала к ним. Отсутствие Алёны два дня никто даже не заметил, а её ожоги объяснили тушением маленького лесного пожара. Даже прочитали лекцию, как вести себя в лесу и что делать, если заметили очаг возгорания. Это было актуально в этом году. Год выдался жаркий и сухой. За все лето только и было две короткие грозы.

По плану должен был быть поход, и девочки предложили пойти к сожжённой деревне Митино. Вышли рано утром, когда солнце только показало свою макушку из-за далёкого леса на противоположном берегу озера. Возможно, они и не нашли бы место, где когда-то давно стояла деревня, если бы не заброшенный сад. Урожай обещал быть богатым, вот только нужны ли кому-нибудь эти яблоки, сливы? Трава выше пояса.

– Здесь должен быть памятник, – сказала Алёна. – А в саду груша, одна. Лена со Светой переживали, что на ней плодов мало.

Вскоре нашли большой камень, на котором сохранилась памятная доска, извещавшая о том, что здесь в 1942 году была сожжена деревня вместе с её жителями. На мраморной табличке сорок четыре фамилии с разными датами рождения, но одной датой смерти. Трава вокруг камня была оборвана руками. И Алёна вспомнила, что Рита на открытии лагеря прятала зелёные руки за спину.

– Деревни давно нет, а яблони живут и плодоносят, – сказал кто-то из ребят.

– Их позже посадили, – тихо ответила Алёна. – В память о погибших. Из всех жителей, которые тогда были в деревне, в живых остался только один мальчик, его успели вытолкнуть из окна, и он убежал в лес. Его потом партизаны нашли, у них в лесу много детей жило, у которых родители погибли. Кого-то в тыл отправили, а кого-то не успели. Когда фашистов прогнали, дети вышли из леса и построили детский дом. Они даже кирпичи сами делали для своего дома. Ребята посадили этот сад, и памятник поставили.

– Памятника нет, только камень, – сказал кто-то.

– Я памятник не видела, может девчонки называли памятником этот камень? Они ухаживали и за садом, и за памятником. Тут яблони и сливы, и одна груша.

Алёна отошла в сторону. Она с трудом сдерживала слезы.

– Ты чего? – спросила Катя.

– Они помнили о погибших, а мы забыли. Все заросло, запустело.

– Не волнуйся, мы же не зря пришли, все приведём в порядок, да и дальше следить будем. Мы же не знали ничего. И за территорию нас не выпускали, сама знаешь – почему.

– Нет, девчонки, я не могу словами передать свои чувства. Посмотрите на ребят, вроде тихо стоят, но нет у нас чего-то такого, что было в Свете и Лене. Они сами поставили этот памятник, понимаете? И сад сами посадили, – горячилась Алёна.

– И что? – в один голос спросили Маша и Катя.

– Ничего! Вы бы слышали, как они говорили о саде, о памятнике, о деревне. Они действительно помнили и знали, что была война. И сад посадили, чтобы потомки, мы то есть, тоже помнили. И чтобы люди делали все возможное, чтобы не было больше войны. И ухаживали за памятником и садом постоянно, а не только в День Победы. Они верные, они верили в будущее. А что мы? Мы, если честно, о них ничего не знаем. Почему-то считаем, что они жалкие и забитые, что их силой заставляют вступать в пионеры и играть в Зарницу. А они все делали искренне, им нравилось быть пионерами и играть в Зарницу. Они любили ходить в походы и сидеть ночами у костра. Они сажали деревья, спасали мальков рыб. И детский дом свой не ругали, а говорили – наш дом. Пойдём домой, нас дома ругать будут. У меня сейчас такое чувство, что мы все разрушили.

– Знаешь, Алёна, это не мы разрушили, мы родились, когда уже все было разрушено. Это они разрушили, когда выросли, – тихо возразила Маша.

– Да, Алёна, не надо себя в чём-то корить, – поддержала подругу Катя. – Конечно, плохо, что памятник и сад оказались заброшенными. Но ведь мы теперь знаем, что это за сад, что за камень тут стоит. И не будут они больше заброшенными, мы хоть и живём в другом веке, но тоже любим свою Родину, и помним о войне. И мы тоже не хотим, чтобы война была, хотим жить мирно и счастливо. Но сама понимаешь, надо чтобы этот мир кто-то защищал. Я решила, что поступлю в спецшколу.

– Я тоже, – ответила Алёна, вытирая слезы ладошкой.

– А я… девчонки, не обижайтесь, но я хочу стать художницей, – виновато сказала Маша. Алёна с Катей переглянулись, и засмеялись. Какая разница, кем девочки станут, когда вырастут? Главное, чтобы они были хорошими людьми.

***

Лидия смотрела на сгоревший дом, и почему-то улыбалась. Аркадий подошел и сел рядом.

– Ты чего улыбаешься? – удивился он. – Дом сгорел, что будем генералу говорить?

– Да так, настроение хорошее, – Лидия положила голову на плечо мужчины. – Главное, что девчонок вернули. А дом все равно сносить собирались.

– Ты решение приняла? – спросил он.

– Приняла. Если родиться девочка, назову Варькой.