Забавы и шутки демиургов. Литературные мифы

Думали, думали и придумали – два черта, хотя и не местные, да еще Чичиков в придачу – это все – таки сила не маленькая. Со стороны всегда виднее, а мозгов у этой троицы на полдюжины греков наберется.

№№№№№№№№

И пока Чичиков осуществлял то, что они придумали, наши черти побродили немного по Аиду, посмотрели на то, что там творилось.

Они навестили героев Троянского побоища, убедились, что мрачнее всех и на самом деле оказался Ахилл, уж больно он страдал тут.

А вот царь Агамемнон ничего – с Еленой встретился, и понял, и ее убедил в том, что она для него единственная и неповторимая. Если бы Тезей в самом начале ей голову не задурил, то, как бы хорошо они жили, он может, и Трою бы не разрушил тогда.

И снова у чертей тема для спора появилась – была бы разрушена Троя или не была бы, если бы Елена вышла замуж за Агамемнона. Но доспорить они не успели, потому что Чичиков вернулся уже назад вполне довольный. Он обыграл в кости всех Сатиров, в Аиде обитавших, а потом им пришлось всем вместе, как проигравшим, поднапрячься и затащить тот камень окаянный на вершину, и даже закрепить его там, так, что скатиться назад он уже ну никак не мог.

Сатиры вернулись и доложили, что гора развалится, а камень будет лежать, они за свое дело рогами и хвостами отвечали. Серьезные парни оказались, хотя и игроки страшные.

Они все вместе – Чичиков впереди, черти и сатиры за ним – отправились к Сизифу, который в первый раз не вслед за камнем бежал, а просто спустился вниз за тем, чтобы сообщить Аиду, что у него все получилось, и камень остался лежать на горе.

– Взглянул на него Аид и произнес то, что и обещал без Сизифа чертям и Чичикову, когда тот в поте лица трудился:

– Ты свободен, можешь теперь назад отправляться, раз дело сделал?

– Это куда это? – не понял пленник.

– На землю, разве не туда ты вся время рвался, – Аид удивленно на него смотрел. Он не узнавал своего хитреца, что это из него труд упорный сотворил?

– Рвался, не рвался, но не надо мне этого, давай новый камень, катить буду, – неожиданно для всех выпалил бывший царь Сизиф и улыбнулся.

Аид не шевелился, а Чичиков бросился к нему.

– Ты не понял, нас отпускают, пошли скорее, пока Аид не передумал, пытался он уговорить нового друга по несчастью.

– Можешь идти, – отвечал ему тот, – а мне надо еще пару камней на вершину поднять.

Сначала Чичиков думал, что тот просто не понял, что свободен, потом решил, что он издевается. А теперь чувствовал, что это безнадежно, все он понял, не издевается, в просто привык камни катать, ничего другого, и тем более свободы ему и не нужно больше. Но как же так, такого не может быть.

Черти потащили Чичикова, который все еще пытался Сизифа уговорить, к выходу, твердя о том, что Аид может передумать и его камни таскать заставить. Он пошел, потому что никогда ничего такого не делал, да и делать не собирался – тяжелый труд ему был противопоказан, но все никак не мог понять, почему таким трудным и упертым Сизиф оказался.

– Странный этот их мир тьмы, и души странные, с нашими мертвыми спокойнее, – радостно твердил Чичиков.

– Ты пока с нами на землю отправишься, а туда всегда успеешь, – заверили его черти.

Но как только из печки Яги вынырнули, а они именно там и постарались оказаться, потому что знали, что вернуться лучше всего оттуда же откуда и заходили, так безопаснее. После этого отправили они Чичикова на все четыре стороны, и решили с другими героями побыть немного.

Пусть еще раз развлечется, пока в Пекло возвращаться пора не настала, а туда любой всегда успеет. Некоторые вон и покидать его не хотят, всякое бывает.

ВА

Филоложка 11 О том, как черти создали любовный треугольник и почему он в четырех угольник превратился ненароком.

Наши бесы после суеты в двух столицах, и похождений в Пекле решили передохнуть немного. И стали они искать тихое болото, в котором и на самом деле иногда черти и водятся, когда отдыхают от забот и хлопот.

И всем было известно, что более тихой пристани, чем дом Ильи Ильича Обломова найти было невозможно.

Если бы там иногда не появлялся Штольц, и не тревожил эту мертвую тишину, то черти бы, наверное, от скуки померли, но что они только не делали, а хозяина его поднять с дивана никак не могли.

– Да, уж, – говорил Тарас, – зря мы с собой Чичикова не взяли, он бы что-то придумал, а без него с Обломовым у нас облом получился, ничего не скажешь.

Но они решили все-таки побыть еще с этой парочкой, только разделить их никак не могли между собой, чтобы не обидно было, бросили жребий, и решили все-таки что-то и для них сделать, а хорошее или дурное – позднее разберутся сами.

Тарасу достался Штольц, и тот обрадовался, Игнат понял, что Обломов еще его обломает, у него всегда облом был, когда дело жребия касалось, вот и на этот раз тоже. Но пришлось подчиниться воле небес, а куда деваться было.

Им пришлось расстаться на время, потому что Штольц заглядывал сюда не часто. И вскоре Тарас понял, что не настолько ему повезло, как показалось сначала, потому что копыта его отваливались и болели, а тому хоть бы что – куча дел разом и никак не устает даже. Ничего ему не делается.

Когда Штольц в полночь в своей холостяцкой квартире угомонился, уселся Тарас в мягкое кресло, и стал думать, что долго так он не выдержит, надо что-то придумать, деловой больно герой достался.

А что от дел спасает, как и от безделья – любовь, конечно. Тогда он и бросился искать возлюбленную Штольца, прислушался к разговорам, пригляделся, и нашел ту девицу, которую друг его шустрый между делами все-таки вспоминал иногда – и это было Ольга, снова Ольга. Ему вспоминались события связанные с Онегиным и Ольгой, когда им с героем пришлось разделаться, но ведь известно, что два раза в одну грудь стрела не попадает, и Ольга была совсем другая. Эта оказалась девушкой милой и довольно приятной.

А в то самое время пока Тарас носился со Штольцем, Игнат умирал от тоски с Обломовым, и долго пытался понять, как можно так проводить время.

Ведь люди смертны, и лежи не лежи, а жизнь быстро кончится. Тогда и ему гениальная идея пришла на ум, он решил, что женить надо Обломова, попытал немного слугу его Захара, который долго от него открещивался, но откреститься так и не смог. Тот, наконец, признался, что есть девица, которая мила сердцу его барина, и даже объяснил, как туда добраться.

Так в доме Ольги Ильинской два беса и встретились снова. Оказалось, что мила душам друзей одна и та же женщина, впрочем, в том и не было ничего удивительного, мир – то тесен, а Петербург только кажется таким большим.

№№№№№№№№

Когда они столкнулись, то поняли, что на глазах у них рождается треугольник, но может хоть так что-то сдвинется с мертвой точки.

Игнату даже удалось туда вытащить Обломова, хотя это и оказалось труднее, чем Чичикова с того света вернуть. Но отступать он не собирался, не дождутся. Тогда они и воспаряли духом, он влюбился, и изменился почти до неузнаваемости. Любовь даже Обломова обломает, это было ясно и понятно, только запалу ему все-таки надолго не хватило, и скоро стало понятно, что Ольга не любит Штольца и смеется над Обломовым и не похоже, чтобы из этого вообще что-то получилось.

А все, как и обычно бывает, решилось само собой, когда, как снег на голову, им всему упал красавец – гусар. Стоило ему только вихрем пройтись по тем самым залам, как и закружилась с ним в вальсе Ольга, покружилась, да и пропала с глаз долой. Сколько черти не искали, так и не смогли девушку отыскать. Только поняли они, что у людей есть одно золотое правило, если никак не можешь среди двух мужчин выбрать одного, то просто надо найти третьего, и все решится само собой. Может это и неправильно, но по-другому все равно не получается.

И закончилось все в той же самой комнате, куда они пришли в самом начале, Андрей Штольц пришел к Обломову сказать, что Ольга вышла замуж. Тот только рукой махнул и на другой бок перевернулся, потому что этот уже отлежал. Даже не поинтересовался, за кого она вышла.

– Да он хуже Чичикова, – возмутился Игнат, который понял, что это время потрачено впустую.

– Он лучше Чичикова, потому что ничего не делает и вреда не приносит, – пробовал заступиться за него Тарас, но прозвучало это не убедительно.

– Это и есть загадочная русская душа, – вторил ему Тарас, – так от скуки недолго помереть, надо хоть как-то развлечься.

И ни о чем больше не договариваясь, они бросились подальше из этого дома. И полетели в неизвестном направлении, туда, не знаю куда.

Долго бы летели, если бы столетний дуб на пути их не возник. Пришлось остановиться, чтобы в него не врезаться, да и передохнуть на свежем воздухе давно пора было. А то в душной квартире не развернуться, и дышать им было нечем. Вот так они под тем самым дубом и оказались ненароком.

Филоложка 12. О том, как попали черти сначала на поле сражения, а потом чуть в Пекло не попали, и какой урок они из этого вынесли.

Из тихой комнаты Обломова, где оба беса почему-то чувствовали себя очень неуютно и почти заболели от безделья и дремоты, перебрались они совсем в другое место.

Очень даже боевое, а именно на Бородинское поле, и попали как раз в тот момент, когда сражение там разгорелось, то самое, о котором столько говорено- переговорено было.

«Ведь были схватки боевые, да, говорят, еще какие» – немного позднее напишет поэт. А пока они стали свидетелями и участниками того, что там творилось в тот самый день, когда сражение было в разгаре, и «смешали в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой».

Бесы могли подтвердить, что именно так оно и было. Но что самое интересное – оказались они по разные стороны баррикад.

Игната забросило на сторону Наполеона, потому что всегда он был неравнодушен к этому низкорослому гению, которому так много сделать довелось, и стать властителем дум, а Тарас оказался на нашей стороне, там, где полководческий гений Кутузова и возродился из пепла.

№№№№№№№

Картина, которая взорам их открылась в тот момент, оказалась более чем объективной, и могли они потом рассказать, как это было на самом деле. И рассказали, когда вернулись, но теперь, когда Пекло им показалось теплым и уютным местом по сравнению с тем, что тут творилось, они и стали искать друг друга, или хотя бы какого-то выхода из жуткого положения.

И нашли, правда, не сразу, а спустя только какой-то срок. Оказались они, уже не надеясь на лучшее, около того самого дуба, о котором столько написано было. Вернее под ним, родимым, и все никак понять не могли, живы они или мертвы. А в аду таком показалось чертям нашим, что померли они все-таки и были теперь скорее мертвы, чем живы. Хотя и забыли они совсем, что помереть никак не могли, бессмертными все это время оставались. Хотя возможно это только казалось им в те часы.

– А Наполеон так себе, ничего особенного, больше шуму от него, – заявил Игнат, как только немного очухался, отчихался и отдышался.

– Да, уж, шуму – то до самых небес, ничего не скажешь, – вторил ему Тарас, с подозрением поглядывая на то место, где битва продолжалась, правда уже без их участия.

И стали они разбираться, что на битву эту их понесло.

– Мне так понравилось, когда он сказал, что надо ввязаться в драку, а там видно будет, – говорил восторженно Игнат, – и надо сказать, что на этот раз ему досталось больше, чем обычно.

– Может, и досталось, только из-за безумства одного почему должны страдать другие, совсем ни в чем не повинные люди.

– Это было конечно чистой правдой, ничего не скажешь, только и по -другому уже нельзя, войны все время идут, не он первый, не он последний. А я свой мир защищал, от таких Аресов, которым плевать с кем драться, было бы только дело. Но кто-то должен их остановить.

Правда, они оглянулись по сторонам, не стоило Аресов поминать всуе, это точно – хорошая примета, правильная. Да куда от них деться, но лучше все-таки позабыть, так спокойнее.

Но они уже о мире, а не о войне в тот момент думали, а потому и смотрели на тот самый дуб, вспоминая прекрасные времена светлого язычества. Тогда можно было спокойно подняться по нему аж в Ирий небесный, отведать молодильных яблок и понежиться, среди молочных рек и кисельных берегов, и птиц райских послушать.

– А что переменилось- то с тех пор? – удивленно спросил Игнат, – люди, конечно от Ирия отказались, но ведь он-то остался. Не мог он исчезнуть только потому, что им стал недоступен и без надобности.

– Не мог, – согласился Тарас,

– На войне мы с тобой уже побывали, может, там прогуляемся? – предложил Игнат.

И недолго думая, туда они и направились, – к тому самому стволу дерева, по которому в Ирий и можно было подняться, без забот и хлопот.

И в тот момент к их удивлению первые тени туда уже и направились нескончаемым ручейком.

Значит, и с Ирием не все так глухо было, как им сначала показалось. Это порадовало наших бесов, и решили они к тем теням присоединиться, да под шумок, когда их так много было, туда пробраться.

Сказано, сделано – и два наших путешественника, не теряя друг друга из вида, присоединились к тем, кто с трудом, правда, но поднимался по дубу вверх. Устали они, испуганными и несчастными казались, но все-таки двигались неустанно.

И пришлось им припомнить недавние события, связанные с Аидом и Сизифом, камень на гору катившим. А почему? Да потому что сами они себя теми камнями ощутили, когда назад их толкнул Стрибог, зорко разглядев среди остальных, и полетели они вниз кубарем, не разбирая дороги, еще не понимая, что такое с ними приключилось вдруг.

Правда, до Пекла они не долетели, снова под тем самым дубом оказались, где все и начиналось. Только толку немного от их усилий оказалось, как вскоре они и выяснили, и уяснили для себя прискорбный этот факт.

– Так что нам и до Ирия не добраться? Ведь воевали же мы, ладно, ты на стороне этот самозванца, а я – то за правое дело, за Отечество свое.

– А кто тебе сказал, что воины вообще попадают в рай, – это здесь на земле их подло обманывают, а не встречали ли мы всех героев троянских в Аиде.

Тут они поняли, что не заметили тогда главного. И странная догадка теперь уже терзала обоих.

– Скажи, а Гектора ты там видел?

– И Гектора, и всех, кто там станет разбирать, где правые, где виноватые.

Это стало самым странным открытием для них. Может потому они и было заброшены на Бородинское поле, чтобы через много веков после начала первой войны и узнать такое? Да, не утешительной оказалась правда, надо было раскрыть миру эту тайну. Только недаром говорится, что добрыми делами или намерениями дорога в ад стелется. Как только пытались они это сделать, так и хватали их волки Ния за пятки и копыта, и слово вымолвить не могли они. А потом поняли, что не стоит и пытаться, ничего у них из этого не выйдет никогда.

Так и носили черти в себе эту страшную тайну, о том, что нет никаких райских кущ для воинов славных, а всех их Пекло поджидает. И никак они открыть ее миру не могли. И было отчего в уныние прийти, но если нельзя изменить обстоятельства, то надо изменить отношение к ним, или в другой мир перебраться.

Они подумали, посовещались, и выбрали второе.

№№№№№

Надоело им по стране литературной путешествовать, и решили бесы перебраться в сказочную страну. Разве не оттуда все когда-то начиналось, вот и давно пора было им туда отправиться, к истокам тем самым. Ведь знали они, что сказка – это добрым молодцам (т.е. чертям нашим) – урок настоящий, и должны они усвоить этот урок. Им надо бы на тот урок внимательнее посмотреть, и получше усвоить, отправимся и мы с ними в «Сказочную страну» да и посмотрим как и что там происходило и происходить могло.

Часть 2 Приключения продолжаютс. Сказочная страна

Сказколожка 1 О том, как черти исследовали Иванов Царевичей, устроив между ними кастиг, и что из этого вышло

Наши путешественники перенеслись в сказочную страну. Если прежде с географией и со временем была хотя бы какая-то определенность, то теперь в этом мире все смазалось, смешалось и переменилось.

Ничего они больше понять и разобрать не могли, и приходилось им ориентироваться уже на месте.

Но так как Иван Царевич, тот самый – мучитель Серого волка, все время был на слуху, то спорили они о том, единственный он такой царевич или и другие не лучше. А может еще хуже, хотя куда уж хуже. На поиски царевичей они и отправились. И хотелось им взглянуть на них внимательнее, и рядом побыть с теми самыми царевичами, и изучить их всестороннее, так сказать.

Только где их искать-то было – вот вопрос так вопрос.

Черти пошли в раздумье по берегу моря, припоминая какие-то старые добрые и не очень добрые сказки. Знали они их не особенно хорошо, но тут же и узнали, что как раз от морского царя и сбежала Василиса вместе с царевичем.

– Вот видишь, – говорил Тарас, – и царевич вроде бы ничего, сам сбежал, в плену оставаться не захотел, ты только такой недоверчивый оказался.

– Это мы еще посмотрим, – отвечал ему Игнат, который не привык верить чему-то просто так, на слово, и должен был еще убедиться в том, что там случилось на самом деле.

А оказалось, что вместо царевича и Василисы Премудрой, из пены морской, совсем как у греков богиня любви, появились свиньи, и с хрюканьем они побежали дальше. И так шустро бежали, что черти едва успели в сторону отпрыгнуть, чтобы те на них не налетели, ведь они ничего не видели от волнения и перепугу.

Зрелище было, конечно странным, если бы за ними не вынырнул царь морской, то черти так и не узнали бы ничего. Но он чертыхнулся, посмотрел на поросят и около чертей остановился. Наверно, обрадовался, что есть с кем поговорить.

– И что это такое? – спросил Игнат у царя морского, – откуда это свиньи взялись, в сказке не помню такого.

Он догадывался, что это как-то связанно одно с другим, но до конца понять того, что происходит, все-таки никак не мог.

– А у нас совсем другая сказка, – говорил царь морской, – Василису не ту царевич наш выбрал. Премудрая ему не полюбилась, зато прекрасная понравилась, а она на то и прекрасная, чтобы мудростями не отличаться. Едва выучилась, помогать бросилась этому беглецу непутевому, научилась, как в животных оборачиваться, а как назад, так и не доучилась. Вот и остались они теперь свиньями. Убежать-то от меня, убежали. Но думаю, что далеко не убегут все одно. Догонят, да и вернут их назад, а то и сами воротятся, потому что бежать им некуда.

Переглянулись бесы. Они подивились и жестокости царя, и тому, что тут узрели. Но самое главное, Тарасу не хотелось, чтобы в споре их о никчемных царевичах Игнат побеждал. Да и не только это, раз они здесь, то должны как-то героям помочь, иначе, зачем они вообще нужны были?

И царь Морской смотрел на них с интересом. Он то злился, то радовался тому, что тут происходило, и что сам к этому он причастен был.

– Медведей уже немало по лесам нашим бродит, волки и до Пекла добрались, вот теперь еще и свиньи будут. Не стану я за ними гоняться, пусть живут так, как им нравится.

И с этими словами отправился он в морскую пучину, потому что воздух земной тяжел был для него, почти невыносим, а после такой погони особенно, вот он и ушел непонятно куда. Только свиньи после его вторжения на земле и оставались еще долго.

И черти бы не сильно расстроились, если бы они не узнали всей этой истории. Но то, что очередной царевич стал теперь кабаном диким и в любой момент может быть убит и съеден любым охотником, это ну никак не могло им понравиться.

И стали бесы думать и спорить, что же им дальше делать и как быть.

Увидев, что погоня исчезла, а черти мирно настроены, вернулись свиньи к ним, сели перед ними и жалобно так взирать на них стали. О помощи видно просить.

А черти и сами стали все заклинания колдовские вспоминать, да не ладно, не хорошо получалось это у них. Колдовали они, колдовали, но ничего хорошего не вышло. Хорошо, что еще больших чудовищ из них не сделали, так свиньями беглецы и остались. И тогда приняли они решение, отправиться к Велесу вместе с поросятами.

– Если он вам не поможет, то и никто уже не поможет, – торжественно сообщили им черти, чем, конечно, привели их в трепет и ужас, да делать все равно было нечего.

К Велесу, так к Велесу – деваться некуда. Правда, далеко до него и высоко, но другого пути все равно нет.

Вчетвером странная эта компания и отправилась на поиски Велеса, которого почему-то нигде поблизости не было.

То ли он нарочно от них прятался, то ли просто так получилось, только долго им искать пришлось. Да еще и кабанов отбивали от других животных, которым очень интересно было, откуда они могли тут появиться и что делали в их лесу.

И пришлось им, так и не найдя Велеса поблизости, тащить на остров его, где рано или поздно он должен был появиться.

– Серый волк отдыхает, – возмущался Игнат, сравнивая себя с тем животным, которое к камню и Ивану потом приставлено было, и все его желания исполнять должно было.

Тарас все испытания сносил молча, он понимал, что Ивану царевичу и Василисе сейчас еще хуже, они хоть в привычном своем облике были, а от тех, что осталось? Не лягушки, конечно, но тоже не позавидуешь.

Но надо было признать, что первый блин по отысканию приличного царевича оказался таким комом, что хуже и не придумаешь, так это первый, и поговорку люди недаром придумали.

– Не утешай себя, это уже второй блин, первый был любимцем волка царевичем, там комы все начинались.

Сколько не прислушивались превращенные в свиней, понять они в этом разговоре мало что могли, да и не хотелось понимать. Но все должно было как-то завершиться рано или поздно.

Велес оказался на острове, но встретил их не ласково, он как-то странно намекнул на то, что царевич сам виноват, не стоило так усердствовать и на любовь полагаться, мудрость она никогда и никому еще не мешала.

И это говорил Велес, который из-за нее только и страдал страшно. Но черти на него внимания не обращали, они, как и обычно, гнули свою линию.

– Если ты Прекрасную выбрал, то и не стоит побегов совершать, и оставайся там, где был, тогда и цел будешь, – говорил в это время Велес,

Свиньи, слушая его, приуныли, но деваться им все одно было некуда.

– А может красота спасет мир, – выпалил Игнат, – хотя и сам никак не мог понять, откуда он слышал эту странную фразу. Но кто-то ее точно говорил, не с небе же она свалилась. И главное, за свиней ему заступиться хотелось, ведь это гусь свинье не товарищ, а черт может им вполне и оказаться.

Тарас смотрел на него молча, он не знал, что сказать можно. Вот и молчал.

Но если на свиней посмотреть, то что-то было не похоже на то, что спасает мир именно красота. Хотя по-разному, вероятно будет. Но не на этот раз.

То ли Велес что-то перепутал, то ли сам Кащей вмешался, и как обычно все попортил, только ведь это он еще до Базарова был любителем лягушек, и в тот момент, когда черти уже хотели на Василису и царевича полюбоваться. Они были уверены, что те снова в людей превратиться должны, тогда те самые лягушки и возникли.

Игнат свистнул от неожиданности, Тарас свистеть не стал, но видел, что радоваться тут нечему. Даже и не понятно, что лучше, что хуже, и не ясно было, смогут ли они от этой кожи даже на время избавиться, или она к ним насовсем приросла и не отстанет больше.

Они на этот раз от лягушек сбежали, как только снова оказались в заповедном лесу, потому что не знали, что еще можно для них сделать.. И подозревали, что может все стать хуже, чем теперь, хотя куда уж хуже?

Так и остались где-то лягушки, и черти даже и не знали, что с ними случилось, как случилось. Да и боялись узнать. Много лягушек в мире этом, и где свои, где чужие, разобраться невозможно.

Сказка для них была без счастливого конца, но всякое может быть.

Жизнь продолжалось. И жить всем хочется, даже если ты с рогами и копытами или в лягушечью шкуру обрядился.

Сказколожка 2 О том, как черти получили молодильное яблоко, и как они его использовали.

Сколько разных историй было связанно во все времена с яблоками. Не обошли эти плоды стороной и наши сказки.

Чертям, как и всем остальным духам, было прекрасно известно, что боги так молоды и прекрасны потому, что они получают эти самые яблоки от Лады весной, когда природа оживает, и вместе с ними и молодость без старости тоже у них и остается навсегда.

Они что-то слышали и о том, как богиня раздора при помощи того самого яблока, чуть войну не развязала, когда другие богини не могли с выбором примириться.

Но как только подумали они о старых историях и о яблоках, так одно из них прямо на голову Игнату и свалилось. И надо сказать, что больно оно его ударило. Солидное такое яблоко оказалось, увесистое.