Княжна сто двенадцатого осколка

– Всегда умела. Такой у неё есть талант.

Сирена с пониманием кивнула.

– Подожди, пока не увидишь книксен моей госпожи, – подбодрила она, грубовато хлопнув девушку по плечу.

Кая ничего больше не видела и не слышала. Всё, о чём она мечтала это прошмыгнуть вниз, разыскать в зале госпожу, обнять её и утешить, как делала, когда та была маленькой. Ах, раньше было проще: поцеловать вскочивший на коленке синяк, сунуть сахарное яблочко, состроить смешную рожицу, и всё, её Ивлин уже улыбалась сквозь горькие слёзы. Теперь же… Кая и припомнить не могла, когда княжна плакала в последний раз. Совсем взрослая. Взрослые проблемы так просто не решить.

Слугам, если за ними не посылали, приходилось держаться отдельно. Каю никто не искал, и она так и сидела на месте, наблюдая за гостями, вздрагивая каждый раз, когда в толпе мелькало белое платье. Попытки Сирены хоть как-то отвлечь её, разбивались, как волны о скалы.

Выступали бесчисленные артисты – всего и не упомнить. Девушки с сияющей зелёной кожей и змеями вместо волос танцевали – их движения опутывали чарами зрителей, так что те не могли отвести глаз. Маленькое существо, которое Кая приняла сначала за золотую статуэтку, исполнило песню, которая заставила зрителей рыдать (Кая с удивлением обнаружила, что её щеки мокры от слёз, хотя, что именно заставило её плакать, она вспомнить не смогла).

Кровавая принцесса Ора не дождалась окончания бала и удалилась, не поглядев ни на отца, ни на брата. Арид сидел абсолютно неподвижно. Бал его не слишком-то занимал, и с тем же успехом, он мог быть мраморной статуей. Вуд, напротив, танцевал много, хоть и невозможно было сказать, доставляло ли это ему удовольствие.

Когда бал завершился, Кая вздохнула с облегчением, но обратный путь вышел мукой другого рода. Всю дорогу домой мать бранила Ивлин.

– Это ж надо, пытаться впечатлить тёмных господ своими игрушками! – шипела она, – Он ведь воспринял это как оскорбление. Будто бы мы насмехаемся над ним. И без того положение нашего осколка крайне ненадёжно. Что же теперь с нами будет?

Ивлин молчала, стиснув зубы, и сидела неестественно прямая и неподвижная. А Кая могла лишь крепко держать её за руку.

Глава 6

Богиня и Дракон

ПРЕЖДЕ

Целый месяц после бала Ивлин кисла, и не в Каиных силах было её развеселить. За завтраком она гоняла еду по тарелке, как будто разрабатывала стратегию размещения войск. Если случалось играть в карты, она была такой рассеянной, что Кае (а за годы службы она мастерски научилась поддаваться в настольных играх) никак не удавалось проиграть.

– Там были и другие девушки моих лет, – понуро объясняла Ивлин, снова и снова, перебирая в руках карты и разглядывая картинки, будто видела впервые. – И не у всех платья были белые. Те, что из крупных осколков так расфуфырились, что их самих не видно было за кружевами да ленточками. А другие князья, Кайка! Как они себя вели, будто бы мы им неровня! Вот я и разозлилась, и решила всем показать, чтобы ахнули.

«Что ж, – невесело подумала Кая, разглядывая княжну поверх сложенных веером карт, – ахнули все, это уж точно».

Способ подбодрить княжну открылся Кае неожиданно, одним ранним утром, и воодушевлённая, она тотчас отправилась в сад, на поиски юной госпожи.

Менестрели любили повторять, что поднявшись из глубин Чертога, никто уж не мог найти красоты в Забытом мире. В сравнении с сочными цветами царства Арида всё на поверхности выглядело блеклым и линялым. Но только не для Каи! Да, Чертог был великолепен, и всё же его роскошь душила и пугала. Пусть красота родного осколка не была столь же утонченной, она, тем не менее, была живой, дышащей, пропитанной солнечными красками, которые видят лишь глаза человека, проведшего в этом краю счастливое детство.

Кардиналы и зеленушки, издавна населявшие княжеские сады, приветствовали утро многоголосой трелью. Энергично щёлкали садовничьи ножницы. Пахло свежескошенной травой. Просыпались в клумбах утренние цветы. В такие минуты мир представлялся Кае безупречным и чистым, каким он, наверное, был в стародавние времена, когда по земле ходила сама Богиня.

Каменная русалка, украшавшая фонтан, шлёпнула по воде хвостом, обрызгав Каю. Ожившие статуи – верный признак того, что Ивлин недавно проходила здесь. Служанка вспомнила обездвиженных морских дев в Чертоге – живые существа, обращенные в статуи. У юной княжны все было наоборот.

Кая отыскала Ивлин у пруда, где склонившие головы ивы роняли в воду прозрачные листья. Среди низко опустившихся ветвей, на берегу, сидела мраморная статуя Богини, баюкая на коленях отсечённую голову своего возлюбленного – Дракона. Ивлин устроилась неподалеку, на плоском валуне, и сидела неподвижно, будто бы сама сделанная из камня.

Это была самая тихая часть сада, намеренно оставленная садовником нетронутой. Плакучие деревья разрослись густо и дико. Лучи, пробиваясь сквозь листву, вбирали в себя её цвет и тоже казались зеленоватыми. С западной стороны пруд зарос густо камышом, а вдоль открытого северного берега цвели нарядные пурпурные нимфеи.

Богиня сидела у самой воды, безо всякого постамента. Тонкие ползучие растения свили на макушке изящную корону. Ил оставил на мраморных ступнях зелёные отпечатки. Скульптор, как было заведено традиционно, изобразил Богиню молодой красивой женщиной с гибкой шеей, изящными запястьями и длинными тонкими лодыжками. Отрубленная голова дракона, напротив, выглядела безобразно. Злобная пасть полная кривых зубов и дикие выпученные глазищи настолько пугали Ивлин в детстве, что княжна вовсе избегала этого уголка сада.

Обычно княжна любила танцующих на поляне нимф, весёлых сатиров с камышовыми свирелями и диковинных птиц. Отчего же теперь она вдруг предпочла эту мрачную компанию?

Тихо ступая по влажной земле, Кая приблизилась к госпоже и пристроилась рядом. Ивлин как будто и не заметила. Они посидели, молча разглядывая плачущую статую, пока спустя несколько минут, княжна не нарушила молчания.

– Что там за легенда, ты помнишь? – спросила она.

Едва ли во всём Забытом мире нашёлся бы человек, не знавший легенду о Богине и Драконе. Ивлин, разумеется, тоже знала её, но иногда любила послушать, как Кая рассказывает. В детстве, она часто забиралась к ней на колени и просила рассказать сказку, а служанка была рада стараться. Вот так и теперь, Кая сложила руки и расправила плечи, приняв, таким образом, положенную рассказчику позу, и начала:

– Давным-давно, когда мир был юным…

…Никто не знает, как он тогда выглядел, и выглядел ли как-то вообще. В нём не было ни деревьев, ни кустов, ни травы, ни цветов. Ни животных, ни птиц. Ни людей. Но в нём, в этом странном, молодом мире, было Озеро.

Оно было круглым и прозрачным. Ничто не росло по берегам. Насекомые не чертили исчезающие узоры на поверхности, в которой, как в зеркале, отражались плывущие по небу облака. Ветер чуть заметной рябью тревожил его покой, солнце согревало воду. А ночью Озеро светилось, отражая сияние луны.

На дне Озера жил Дракон. Его кожа была горячей и золотой в свете дня, и бледной и сияющей ночью. Он плавал под водой, наслаждаясь тишиной и прохладой, а если уставал, то всплывал на поверхность и спал там, на камне, слушая перешёптывания воды и ветра. И хотя дни его были похожи, как две капли воды (выражение, которое сам Дракон нашел бы спорным, потому что для него каждая капля в озере была уникальна), он не знал скуки, потому что молодой мир ещё не ведал ни тоски, ни печали, ни разлуки. Так Дракон и жил, древнее существо, странное и прекрасное, одинокое и вечное.

Так же, как и Она. Мы говорим, что Богиня была всегда, но в те далёкие времена, у неё ещё не было тела. Она была легкомысленным духом, без цели и смысла летавшим на крыльях попутных ветерков, и не имела формы – до той поры, пока не увидела его.

Дракон спал на нагретом солнцем берегу Озера, а она, невидимая, пролетала мимо. И она влюбилась в него, едва лишь взглянув – так в пустом мире появилась любовь.

Но Дракон не мог её видеть. Чтобы исправить это, Богиня немедленно принялась за работу. Она создала собственное тело, таким, каким оно без сомнения понравилось бы её возлюбленному. Из звёзд она выковала себе глаза. Из лунного сияния она соткала себе волосы. Она облетела всю Землю, собирая всё самое прекрасное, ценное и чудесное. В высоких горах она отыскала золотую глину, и вылепила себе тело. Когда же она предстала перед Драконом в плоти, он не смог устоять, и влюбился в неё также сильно и страстно, как она влюбилась в него.

Дракон и Богиня поселились на дне Озера, и были так счастливы вместе, что позабыли обо всём остальном мире. Для любимой Дракон возвёл на дне прекрасный замок из ледяных кристаллов, прозрачных и сияющих, как самые чистые брильянты, и наполнил его чудесами.

А между тем, мир начал преображаться. Любовь прогнала из мира пустоту: зазеленела трава, распустились цветы, потянулись к небесам деревья. Среди ветвей запели птицы. Леса и поля заселили животные.

И когда, однажды, заскучав по солнечным лучам, Богиня покинула ледяной дворец и вышла на берег, погреться под солнечными лучами, взору открылся совершенно изменившийся, незнакомый мир. Её любознательному духу захотелось изучить его.

Только вот Дракон не мог покинуть своего Озера, чтобы сопровождать её в путешествии. Он был привязан к своему дому, как черепаха привязана к панцирю. Тогда Богиня пообещала, что вернется очень скоро, ко дню весеннего солнцеворота, и с тем покинула возлюбленного.

Новый мир наполняли невиданные существа. Богиня не уставала давать им имена. Её любимыми были создания из леса. Она сбегались к ней, едва завидев, и опускали головы на её колени, и целовали ей руки. Она назвала их своими Детьми.

Богиня собиралась вернуться к Озеру, как и обещала, к солнцевороту, но чудеса мира захватили её. Каждый раз находился миллион вещей, отвлекавших её: она помогала своим Детям возделывать землю, она учила их петь и рисовать, она утешала их, если им было страшно. Её душа болела при мысли об Озере и Драконе, но она не могла вернуться. Не теперь. Только не теперь.

Однако то, что для Богини пролетело за какие-то мгновения, для Дракона растянулось на века. Он ждал её, привязанный к родному Озеру, чья прохлада более не успокаивала его. Он видел прекрасный, изменившийся Мир, просвечивающий сквозь поверхность воды, и ненавидел его всё сильней. Мир, который он был вынужден созерцать издали. Мир, ставший для него соперником.

Дети Богини меж тем расплодились по свету, и куда ни кинь, всюду были их следы. Их пронзительные голоса сводили Дракона с ума. Они рыли в земле колодцы, чтобы добывать воду, уродовали устья рек, чтобы орошать поля, ловили в морях рыбу и ныряли до самого дна в поисках жемчуга и кораллов. Иногда им хватало наглости приближаться к самому Озеру и жадно заглядывать в глубину, желая раскрыть его тайны, и тогда вода вскипала и чернела, и они были вынуждены отступать. До поры.

Ледяные шпионы приносили Дракону известия со всего мира, и то, что он узнавал, наполняло его завистью и гневом. Пока однажды чаша терпения окончательно не переполнилась, и он не ослеп от ярости. Дракон призвал свою магию, всю силу которой не ведал до того мгновения. По его команде все озера и реки в мире вскипели и вышли из берегов. Они обрушились могучими волнами на поселения Детей Богини, смывая дома, заливая сады, унося скот. Уцелевшие бросились бежать, подальше от воды, на вершины гор, где ярость Дракона не могла до них дотянуться.

Они взмолились Богине о милости, и она откликнулась на их призыв, и пришла к Озеру. Она была всё также прекрасна, только её лицо было мокрым от слёз. Она протянула руки к своему возлюбленному, и когда он, не веря глазам, упал в её долгожданные объятия, одним ударом меча отсекла ему голову.

Дети возликовали. Богиня-избавительница, так они назвали её. Они стали целовать ей руки, петь гимны в её честь, украшать её голову венками. Но ничто не могло осушить слёз Богини. Укачивая в руках голову Дракона, она сидела на берегу Озера. Её красота померкла, побледнела, а потом она и вовсе исчезла, потому что во благо людям пожертвовала своим сердцем. И в благодарность за эту жертву, по сей день, мы…

– …празднуем день Богини, – закончила вместо Каи Ивлин, и со вздохом расправила складку платья.

– Отчего же Богиня любила Дракона? – спросила она чуть погодя. – Ведь он был жестоким и злым?

Кая, знавшая о любви не многим больше своей госпожи, пожала плечами.

– Это же просто легенда. Там вечно все чудаковато.

Княжна насупилась, недовольная таким ответом, а потом спросила:

– Зачем ты меня искала?

– Гляди, что мне пришло сегодня с утренней почтой, – жестом фокусника, припасшего напоследок лучший трюк, Кая достала из кармана коричневый, неряшливо вскрытый конверт. В правом верхнем углу стояла печать с номером сто тридцать три. – Нас приглашают в гости.

– В гости? И куда же?

– К моей знакомой, – улыбнулась Кая. – Она просто жаждет с тобой встретиться.

Глава 7

Самый маленький осколок

ПРЕЖДЕ

Они ехали так долго, что ещё чуть-чуть и уж точно добрались бы до самого Верхнего мира. Становилось всё жарче. Аридова магия была здесь слабее, и пустыня, налегая, что было мочи на невидимый барьер, отыскивала в нём трещинки и просовывала в них свои обжигающие пальцы.

Мать Ивлин, княгиня Лилайя, приходилась правительнице самого маленького осколка дальней родственницей. Она немало удивилась, услышав про приглашение:

– Примула не общительна, – пояснила она. – Затворница, как я слышала. Но раз уж такое дело, полагаю, вреда от небольшого путешествия не будет. Сегодня же напишу ей письмо. Хотя, она так стара, что едва ли сможет его прочесть.

Кая глядела в окно, пока от палящих лучей не заболели глаза. Княжна дремала, растянувшись поперёк сидений и подложив под голову свёрнутую куртку. Отправляясь в путешествие, Ивлин не наряжалась, предпочтя практичный наряд – белую рубашку с просторными рукавами, узкие брюки и высокие сапоги. Простая дорожная одежда шла ей не меньше, чем бальное платье.

– Ты похожа на разбойницу, – сообщила ей Кая. Ивлин довольно усмехнулась: она обожала истории про пиратов и бандитов. Подобная роль подошла бы госпоже как нельзя лучше.

Поначалу, на дорогах было довольно оживлённо. Им попадались крытые повозки, всадники на резвых конях и лёгкие кареты. Другие осколки проплывали мимо, выделяясь в пустынном однообразии, как мазки яркой краски на голом холсте. Но чем дальше они ехали, тем меньше встречалось людей, и вскоре Кае начало казаться, что они едва ли не одни во всем мире, так тихо и пусто стало вокруг.

Сделалось жутковато. Пустыня давила на стены кареты, и невольно на ум приходили истории, слышанные в детстве. О песчаниках – страшных порождениях пустыни, время от времени выбиравшихся из нор и истреблявших всё живое, попавшееся им на пути.

Армия демонов противостояла песчаным созданиям. Не всегда успешно. Один из Аридов прошлого даже пал в битве с ними. Уже не осталось в живых никого, кто лично был тому свидетелем, но истории переходили из уст в уста, от родителей к детям. Бабка рассказывала маленькой Кае (вот уж неподходящая сказка на ночь!) о том, как в миг, когда правитель упал с коня, во всех осколках Забытого мира перестали бить источники. Пали магические барьеры. Обрушилась волна невыносимого жара. И, наверное, конец бы пришёл Забытому миру, если бы племянник правителя не взял власть в свои руки и не вернул в мир магию. И всё же тот день нагнал страху на жителей осколков. Да напомнил всем лишний раз о том, насколько они зависят от Арида. Удивительно ли, что Кая не могла унять дрожь, представляя силу пустыни?

Уже ближе к вечеру карета пересекла границу сто тридцать третьего осколка. Да, Сирена нисколько не преувеличила, когда описывала его. Цветом он почти не отличался от окружавших песков. Редкая растительность была тусклой и пыльной. С севера осколок заслоняла, словно гигантская ладонь, скала, дарившая в определённое время дня широкую тень. Каменные одноэтажные жилища стояли без всякого порядка, тесно прижавшись друг к другу. Стены украшали когда-то яркие, а ныне поблёкшие на солнце рисунки: причудливые рыбы и осьминоги. Несколько женщин собрались, дожидаясь очереди, у колодца. Ребятишки в длинных, развевающихся балахонах, с криками сопровождали карету, и кучер раздражённо отгонял их.

Но бедность сто тридцать третьего была не самой большой его примечательностью. Ею, увы, был запах. Он ударил в лица путешественницам, стоило карете свернуть с главной артерии по направлению к осколку.

– Что это? – воскликнула Ивлин, прижимая к носу платок.

Это была кожевня – главный источник дохода для местных жителей.

Дорога пошла вверх, забираясь на голую скалу, прочь от зловония, к небольшому особняку.

– Здесь живёт правитель осколка? – спросила Ивлин с сомнением.

Дом был кособок и уродлив. Въехав в арку ворот, они оказались во внутреннем дворе, выложенном широкими каменными плитами, со статуей Богини посредине. Неуклюжий паренёк в рабочей рубахе – очевидно, конюх – мялся неподалёку, не решаясь подойти и приветствовать гостей. Видимо, не так-то много их бывало в этих краях.

Сирена, которую Кая не сразу признала в богатом тёмно-синем платье и с распушенными волосами, вышла навстречу.

– Чего вылупился? – крикнула она мальчишке. – Ну-ка, займись лошадьми!

Затем, расставив в стороны руки, направилась к гостьям, сияя радушной улыбкой.

– Кая, – воскликнула она, даже не подумав о том, что княжну, вообще-то, положено приветствовать первой. – Как мило, что ты приняла наше приглашение!

Сердечно, будто давнишнюю подругу, она обняла сначала Каю, а затем и смущённую Ивлин.

– Госпожа Ивлин! Ах, какая же ты хорошенькая, моя девочка! Ну, просто куколка! Идёмте, скорее. Познакомлю с моей старушкой!

Сирена повела гостей через двор и двойные дубовые двери, в тихий холл. Стены были обиты панелями из светлого дерева. На полу лежал, поглощая звуки шагов, мягкий ковёр. Тишина стояла чуть ли не торжественная. Плотные занавески на окнах пропускали света ровно настолько, чтобы обитатели не спотыкались в потёмках, и полумрак царил как в храме.

Сирена завела их в маленькую комнатку, где в кресле у высокого окна сидела старуха и перебирала спицами, попадая в петли вязания только от случая к случаю. Разноцветные клубочки ниток валялись вокруг неё, двое котят играли с ними.

– Госпожа Примула, – крикнула Сирена в ухо старухе, – погляди-ка, кого я тебе привела!

Старуха подняла голову и прищурилась поверх очков.

– Это – княжна Ивлин из – какого? – сто двенадцатого осколка. Помнишь душечку Лилайю, троюродную племянницу? Намедни пришло от неё письмецо. Так вот это её дочка! А это Кая, спутница.

Старуха прошелестела что-то, чего ни Кая, ни Ивлин разобрать не смогли. Им оставалось лишь поверить на слово, когда Сирена объяснила, что княгиня Примула «очень рада с ними познакомиться».

– Не будем ей мешать, – сказала Сирена тихо. – Идёмте, покажу ваши комнаты.

Несмотря на то, что внешне дом княгини Примулы был невелик, человек не знакомый с расположением комнат, легко мог бы заблудиться в нём. По коридорам и анфиладам свободно гуляли сквозняки, скручивая маленькие вихри из заметавшего внутрь песка. Узкие пыльные каморки соседствовали с просторными залами, где вдоль стен висели картины, а потолки украшали люстры из хрустальных бус.

– Кто ещё живет здесь? – спросила Ивлин.

– Княгиня давно уж овдовела, детей у неё нет, близкой родни – тоже. Кроме внучатой племянницы, которая унаследует титул, а до тех пор и носа сюда не сунет. Так что, только мы да челядь.

Саму себя Сирена к слугам явно не относила. Кая смутно подивилась тому, как свободно, по-хозяйски она себя вела.

Они посетили библиотеку с изрядным собранием книг по истории и искусству. Ивлин не спеша прошлась вдоль рядов шкафов, жадно впиваясь взглядом в названия на каждом корешке.

– Разумеется, можете пользоваться всем, что есть. Хотя, я надеюсь, мы отыщем вам тут развлечения поинтереснее чтения.

Кая учила грамоту вместе с госпожой, но библиотека в замке князя была скудной, и им не потребовалось много времени, чтобы зачитать до дыр всякую книжку, какую только было возможно отыскать на полках.

– Здесь есть и история Забытого мира, и романы, и стихи, – небрежно перечислила Сирена. – И ещё пара книг из Верхнего мира.

– Из Верхнего? – встрепенулась Ивлин. – Где ты их достала?

– Если хорошенько поискать, можно найти всё, что угодно, верно?

Для гостей приготовили две смежные комнаты, светлые, просторные и по-деревенски простые. Льняные простыни и занавески, выстиранные, выглаженные, хрустящие, как снег на морозе. В вазах стояли хорошенькие букетики белоснежных роз. Кая удивилась, увидев их, не похоже было, что в сто тридцать третьем осколке выращивали цветы, однако, подойдя ближе, она обнаружила, что розы сделаны из шёлка, насаженного на проволочную основу.

Деревянные малиновки, зяблики и ласточки, вырезанные и раскрашенные искусной рукой, расселись на полках, прикроватных тумбочках и шифоньерах. Крестьяне считали птиц охранителями дома. В каждом осколке их делали по-своему, передавая секреты мастерства от отца к сыну.

Ивлин разглядывала пичуг с озорным блеском в глазах, но Кая, вовремя догадавшись, одернула её:

– Даже не думай, Ив!

– А что такого? – невинно спросила княжна.

– А то, что мне потом никогда не расставить их по местам, как было!

– Они бы сами расселись по местам, – проворчала Ивлин, не слишком уверенно, и оставила птиц в покое.

Отдохнув и переодевшись с дороги, Ивлин и Кая спустились вниз, где на открытой террасе ждал накрытый стол. Девочка лет десяти прислуживала, и никак не желала оторвать от Ивлин влюблённых глаз.

– Вот, держи, – сказала княжна, снимая с волос жемчужную заколку, и прикрепляя к тоненькой косичке девочки. – Нравится?

Сирена улыбнулась, наблюдая за сценой.

– Знаешь, Ивлин, – сказала она, – твой выход на балу у Арида произвёл впечатление. Весь Забытый мир об этом только и судачит. Вот увидишь, пройдёт немного времени и магия войдёт в моду. Знатные дамы потянутся к крестьянкам с уговорами научить их каким-нибудь фокусам.

– Зачем им это? – спросила Кая, озадаченно. – Разве Арида не разозлила выходка Ивлин?

– Не думаю, – проговорила Сирена. – Скорее, она его… заинтересовала.

– Почему?

– А как же иначе! Много ли вы видели колдуний, способных выкинуть что-нибудь эдакое? Талант к магии даётся от рождения только демонам. Максимум на что способна более или менее толковая ворожея – это сварить зелье, от которого не вырастет хвост.

– Но я не демон, – сказала Ивлин, бросая тревожный взгляд на Каю.

– Конечно, нет, душечка! – Сирена похлопала её по руке. – Никто такого и не говорил. Однако талант твой и вправду большая редкость. А, кто знает, может быть и нечто вовсе невиданное.

Кая проглотила комок, вставший поперёк горла.

– Не бери в голову, – Сирена махнула рукой, будто разгоняя нависшие над столом тучи. – Что сделано, то сделано, так? Вы здесь, чтобы развлечься. Ивлин, думаю, полезно будет забыть на время, что она княжна.

– Пожалуй, – пробормотала та, пряча лицо в чашке.

А Кая ещё раз, про себя, произнесла слово, будто бы пробуя его на вкус:

«Невиданное».

Неужто и впрямь?

Глава 8

Алмазный Фонтан

ПРЕЖДЕ

Сирена развлекала их, как только могла. Втроём, пренебрегши каретой, они пешком спустились в деревню. С высоты скалы им открылся занятный вид на кожевню – чаны с уксусной кислотой и красками, натянутые на рамы шкурки животных и крошечные, как муравьи, люди. Сирена объясняла девушкам технологию выделки кожи и меха, тонкости, которые мастера из сто тридцать третьего осколка постигали с малолетства.

Чем ниже они спускались, тем гуще становился воздух. К нещадному зловонью, исходящему от кожевни, прибавлялся запах песчаных лис, живших в просторных вольерах. Он пропитал всё кругом, въелся в стены домов и в одежду жителей.

Кая не слишком-то любила лис с их пронзительными взвизгами и острыми зубами, но Ивлин пришла в восторг от пушистых зверушек.

– Хочешь покормить их? – спросила ходившая за ними женщина. – Они едят ящериц, мышей, объедки со столов – всё подряд.

Ивлин согласилась («Ой, только не мышками!»), и лисята сбежались к ней, точь-в-точь дети, выпрашивающие конфеты.

– Дома одежду придется выбросить, – проворчала Кая. – Такую вонищу вовек не отстираешь.

– Не ворчи, Кая, – укорила Ивлин. – Мы же в гостях.

Сирена рассмеялась.

– Приехав сюда впервые, – сказала она, – я, помнится, сама чуть в обморок не грохнулась. А сейчас и не замечаю почти.

– Ты не здешняя? – спросила Кая.