Зыбкое равновесие на пути к нулю. 1987 год. Телефонный начальник

А главный бухгалтер у меня, Пильникова Надежда Васильевна, похоже – очень сильный бухгалтер, честная пунктуальная и принципиальная. С отчётностью у неё все в порядке – границы отклонений от допустимых требований чётко чувствует и умеет их не перешагивать. За год совместной работы с ней – это я уже понял.

ПМК-7 выполнить работы по прокладке кабеля не в состоянии, да и нельзя их сейчас допустить к работе на этом, важнейшем для связи в городе, участке. Работают непрофессионально – как слоны в посудной лавке, все муфты переломают, большой фронт досадно возникших работ, для исправления их огрехов, создадут на предстоящий паводок. Нет, кабель нужно прокладывать самим – за счёт капитального ремонта, который придётся оформить через ПМК-7.

Заодно, люди участвующие в прокладке и дополнительные деньги получат.

Время сейчас благоприятное. Новых повреждений почти не возникает, да и заготовку в канализации по свободным каналам можно протянуть, благо количество каналов на этом направлении достигает 12-ти. Пропарочную машину для прохождения в местах её заледенения обеспечит Смоляга – начальник Горводоканала. Телефоны его организации тоже работают от АТС-7, и он кровно заинтересован в налаживании стабильной их работы.

Добрый, отзывчивый руководитель Смоляга Евгений Федорович – очень хорошо и всегда сочувственно относится к работе связистов. Макарычев уже проработал с ним вариант выделения паропреобразователя.

– Дело за вами – бригада…

Молчит бригада.

Я не могу по-прежнему, позволить себе роскошь – взять и просто приказать цеху, а значит – бригаде, выполнить эту работу. Печальный опыт предыдущих руководителей доходчиво продемонстрировал мне, что с рабочим классом командными методами далеко не уйдёшь, очень отрицательно командные методы сказываются на качестве их работы. Механизма же обеспечения надёжного контроля этого качества, по-прежнему, у меня нет. Только осознанная заинтересованность членов бригады в необходимости эту работу хорошо выполнить, принесёт нужный, качественный результат.

Ну, кто?.. Кто, наконец, разрядит тишину, и выкажет своё отношение к предложенному мной заданию?

Похоже – мои надежды на вполне понятный, ожидаемый, энтузиазм Беккера не оправдываются. Оказывается, и хорошие известия могут очень и очень оглушить человека.

Буквально выбит из колеи Андрей. Огромный, крепкий мужчина, как будто из него стержень вытащили, сидит, неестественно сгорбившись, голова свешивается на длинной шее и находится почти между колен, руки безвольно лежат на ботинках, глаза по-прежнему не в кабинете, глаза в своих мыслях, в них всё ещё читается неверие. Беккер явно не врубается в озвученную проблему, своё, нежданное счастье всё ещё переживает….

Развязку в зависший диалог вносит неожиданно Витя Чурсин. Отношение к Чурсину с моей стороны, и особенно со стороны Висящего, неизменно, особенно настороженное. Все мы хорошо знаем – пить Чурсин не бросил. Просто не позволит ему, даже при всём его желании, сделать это – его нерадивая жена—алкоголичка. Слабохарактерный человек – Витя Чурсин, слабохарактерный и очень добрый в душе. С одной стороны деньги, зарабатываемые им спускаются вместе с женой на водку, с другой стороны – видит он перед глазами своих обделённых нормальной жизнью детей и не покидают его благие намерения – заработать для них побольше денег.

Не до конца пропил ещё совесть Чурсин, пока ещё важно для него помимо детей и отношение к нему коллектива. Почти год держится Чурсин – несёт от него перегаром по утрам, но трезвым приходит на работу – трезвым и уходит. Надолго ли…

А кабельщик он отменный и что важно – не боится никакой, самой грязной работы. И, слава Богу, никакая хворь не берет его проспиртованный организм.

Раньше, самую грязную работу в бригаде выполнял уволенный за пьянку Крыжан. Делал муфты там, где капали ему за шиворот холодные капли, где необходимо было при выполнении работы стоять по ягодицы в воде, в затягивающей сапоги грязной жиже разрытых котлованов. Как правило, пьяным был при этом Крыжан и работу, как правило, выполнял безобразно под равнодушными взглядами поглядывающих на него сверху товарищей. Это была видимость работы – но успокаивала она каким—то образом предыдущее руководство, вот и держали его, непотребного, на работе – на смех всему коллективу.

Кончилось время Крыжана, это поняли все. Понял и Чурсин, поэтому и не пил пока терпелось, держался изо всех сил, хотя в душе знал, что когда-то, всё равно, сорвётся. И, наверное, авансом, зарабатывал Чурсин очки, которые позволят в будущем сгладить грядущее наказание за неизбежный срыв. Теперь самую грязную непривлекательную, хотя – есть ли у кабельщиков работа привлекательная – и трудную работу в бригаде выполнял Чурсин. Но в отличие от Крыжана – теперь, не пил на работе Чурсин, а следовательно, и работу выполнял так – как надо. Золотые руки у трезвого Чурсина…

– Если нам помогут раскатать и затянуть кабель, пожалуй, дней за десять можно управиться – начинает вслух размышлять Чурсин. Витя загорелся – по складу характера, его руки начинают работать раньше головы.

– Ну что бугор – обращается к Беккеру – возьмёмся?

Мне достаточно этой реплики.

– Ну, вот, Андрей Васильевич, пока вы тут обдумываете, как будете справлять новоселье – вам, для установки и круглосуточной работы в новом жилье телефона – бригада собирается целых 300 пар нового кабеля протянуть. Даже главный инженер, проживая на «семёрке» не удостаивался такой чести.

Беккер, наконец, освобождается от своих грёз – как-то встряхивается, вскидывает голову – среди присутствующих в кабинете теперь чётко выделяется его стать. Оглядывая с высоты своего роста товарищей, он, почему-то просительно, выдавливает

– Ну что, возьмёмся мужики…

– Проверить бы кабель «на воздух» надо – вступает в разговор измеритель Ларионов.

Начинают бросать реплики и другие члены бригады.

Я пытаюсь сдержать вздох – отлегло от сердца. Всё – раз пошло обсуждение – значит, внутренне бригада готова выполнить эту работу.

Оговариваем детали. Обещаю выделить бригаде в помощь по два человека – от цеха телеграфа и радиоузла. Назначаю срок – работу надо выполнить максимум за десять дней. Буквально, с сегодняшнего дня, надо обязать Олишевского выделить в переполненном гараже место для обогрева кабелей перед прокладкой. Придётся Олишевскому пару автомашин оставлять на ночь во дворе…

Олишевского убеждать особо не надо – повздыхает с пониманием, и место выделит. Выделит в помощь людей и Ковалёв, а вот, Сторожилова попытается скандалить, но к этому я уже привык…

Включился в планирование предстоящей работы Висящев, включился Макарычев – идёт деловое профессиональное обсуждение деталей. Я наблюдаю и особо не вмешиваюсь в процесс – знаю – раз дело закрутилось, значит и будет выполнено. Долго смаковать обсуждение не даёт окончательно пришедший в себя Беккер.

– Ладно, ребята, хватит болтать – возьмёмся – сделаем…

Опять плавно привлекаю внимание к себе.

– Детали будем утрясать по ходу работы. Время дорого. Но я хочу ещё раз обсудить текущее состояние сети.

– Не могу понять – почему, по состоянию на сегодня – опять, начало расти количество кабельных повреждений? Если на 1 января их было 95, то сегодня уже 123. Иной причины как то, что вы ещё не отошли от праздников – не вижу. Мы же договорились честно соблюдать пункты Положения о премировании. Похоже, вы не только не хотите заработать, казалось, вот уже близкие – 80% премии, но и те 70%, которые вы зарабатывали в последние 2 месяца – вам не особо нужны. Если кто-то сомневается – ещё раз подтверждаю – градация премирования, разработанная в конце прошлого года, будет действовать и в течение всего этого, вступившего в силу. Мы вступили в Новый год с несоизмеримо лучшими позициями, по сравнению с началом прошлого года. Вряд ли сейчас сидит в кабинете хотя бы один человек, который сомневается в том, что эти позиции вы сумеете не только сохранить, но и улучшить. Очень обидно было бы достигнутое упустить. Если есть ещё какие-нибудь, серьёзные проблемы, мешающие этому – назовите их…

Серьёзных проблем бригада не называет.

– Ну что ж, на этой оптимистической ноте и закончим встречу. Мельком отмечаю – на обсуждение всех проблем хватило одного часа, но заряда от этой встречи людям хватит до будущего паводка.

Не управилась бригада с дополнительной работой за десять дней, но основную её часть выполнила – по состоянию на первое февраля, на всей трассе прокладки, кабель лежит в канализации. Прозвонить и срастить кабель не успели – но все его строительные длины находятся под «воздухом».

И это – залог того, что в феврале мы его введём в эксплуатацию, введём в полном объёме.

В ходе одной из бесед – Висящев, сообщая о результатах затяжки кабеля, с горечью отмечает

– Не выполнили моё распоряжение ни Ковалёв, ни Сторожилова. Обошёлся цех своими силами.

Поснимал для помощи кабельщикам Адександр Дмитриевич своих линейных монтёров, прекратил на некоторое время устранять линейные повреждения, за исключением самых горящих…

Неприятно мне слышать это – но от радости за сделанное дело, я уже чувствую, что не накажу, пока, не желающих подчиняться начальников. Да и Александр Дмитриевич, похоже, не жаждет крови. Не в его характере это.

По состоянию на 30 января – в сводке – 54 кабельных повреждения. Поборолась, и под ношей дополнительной нагрузки бригада за свои семьдесят процентов!

ФЕВРАЛЬ

Глава 4. Уход ветерана – это всегда – потеря

Выходец с юга я трудно переживаю зиму. Тянется холодное время здесь на севере Казахстана целую вечность – добрых полгода. И большую часть этого времени небо застилают хмурые облака. Холод ещё ладно – но не хватает солнечного света моему организму, угнетают хмурые дни.

Казалось, нет смысла придавать этому особое значение, но каждое утро на рабочем месте, начинаю с взгляда на настольный календарь, на ту его часть, где прописаны фазы восхода и захода солнца, отмечена долгота дня.

Каждый год прибавление протяжённости дня на одну минуту после 25 декабря – является для моей души лучшим праздником на свете. Каждое утро взгляд в календарь, в заветную его часть, где неуклонно увеличивается число минуток в дне, бодрит меня, наливает жизненной силой, растворяет в этих приростках дня оттенки мрачной хандры, сопровождающей множество неприятных болезненных оттенков руководящей работы. И этот праздник длится до самого февраля когда – вот он – уже на целых два часа, увеличился день! Всё больше и больше солнца заливает кабинет через находящиеся на южной стороне окна.

На улице ещё свирепствуют морозы, и бывает нестерпимо холодно, но хорошее настроение не покидает меня. Заглядывания в календарь к февралю становятся все реже, я насытился прибавлением минут, я убедил себя внутреннего, что лето непременно придёт, и живу его ожиданием.

Ощущение праздника постепенно растворяется в наваливавшихся, с всё большей силой и мощью, окончательно сформировавшихся, планов наступившего года, но хорошее настроение, аккумулированное им, создаёт позитивный тонус, изливается энергичностью, и душа рвётся в работу, в работу, в работу…

Греет и то, что меня окончательно принял коллектив. И самое главное – за год из самого важного и проблемного для предприятия – по-прежнему, цеха ГТС – не уволился ни один человек, за исключением тех неисправимых, которых мягко рекомендовал выгнать Висящев. Хотя нет – один человек, всё же, уходит.

Уходит Кибиков Николай Моисеевич. Когда Александр Дмитриевич сообщает об этом – имя этого человека совершенно ни о чем мне не говорит. Но сколько сожаления в интонациях голоса начальника цеха… и я чувствую, для Висящева – это ощутимая потеря.

Кибиков, – участник войны, опытный профессиональный связист, долгое время работал линейным монтёром, скромнейший и абсолютно незаметный человек. Он достиг пенсионного возраста, ему уже трудно бегать по повреждениям, в последнее время он по поручению Висящева приводил в порядок кроссировки в распределительных шкафах.

Я вроде и считаю себя опытным связистом, но в ходе разговора с Александром Дмитриевичем – передо мной вырисовывается ещё одна проблема эксплуатации сети.

Оказывается, все 40 распределительных шкафов установленных в городе, по сути, являются бесхозными. Они ни за кем не закреплены, как правило, не закрыты на замки – в них хозяйничают все кому ни лень, и кабельщики, и линейные монтёры, и монтёры по обслуживанию телефонов-автоматов. О каком порядке при эксплуатации шкафов одновременно таким скопом людей можно говорить.

Безобразно внутреннее обустройство телефонных шкафов. К ним вполне применим термин – «вороньи гнезда» – термин, который как-то очень хлёстко озвучил Семенов Алексей Николаевич, критикуя на одном из собраний возмутительную работу сельских монтёров ЭТУС, при кроссировании ими абонентов в малопарных сельских кабельных ящиках.

В ЭТУС-е нетерпимым было это безобразие, но это – на селе. У меня даже в мыслях не было, что аналогичное «обустройство» коммутационных узлов, повсеместно в больших масштабах, может быть в городе, в областном центре…

Вот ещё один ощутимый источник низкого качества работы телефонов.

Мне нечего пока посоветовать Висящеву, нельзя это поставить ему и в укор – бесхозяйственность и вопиющая безответственность за состояние линейно-кабельных сооружений ему досталась от предыдущих «хозяев» сети.

За короткий срок своей работы начальником линейно-кабельного цеха, Висящев большую часть времени уделяет устранению самого страшного наследства доставшегося ему – неуправляемости сети, идущей от катастрофического количества неконтролируемых повреждений. И только этот пласт его работы постоянно у меня на виду.

А сколько полезных вещей внёс или возродил вновь Александр Дмитриевич, за всего год с небольшим, руководя сложнейшим и ответственейшим цехом, я, наверное, никогда так и не узнаю. Не любит выставлять напоказ свои дела Висящев.

По-прежнему, в цехе не хватает людей, не потому, что нет вакантных единиц в штатном расписании, не потому, что люди боятся тяжёлой и непривлекательной работы. Основная причина кроется в том, что проклятьем, по-прежнему, висит над цехом ГТС за долгие годы сформировавшийся отрицательный имидж. Имидж такого цеха, в котором место только пьяницам и забулдыгам, что люди, работающие в этом цехе, обречены на вечную ругань начальства и не только, что им уготовлена роль лишь постоянных виновников за все недостатки в работе предприятия.

Куда ни кинь – а любая связь начинается с абонентского устройства – телефонного аппарата, за нормальную работу которого отвечает именно этот цех. Нет, не хочет выступать современная молодёжь в качестве мальчиков для битья. Мало геройского в таком труде. Лишь одна яркая перспектива – приобрести для себя комплекс неполноценности.

Вон, насколько вроде бы, умна экономист Мурносова – по итогам работы, в первую очередь над качеством, в 1986 году, просто не может не заметить выдающихся успехов работы подчинённых Висящева, но по-прежнему, там, где надо и не надо называет их пьяницами и бездельниками. Может быть по инерции, а может быть и умышленно. Называет и при мне, хотя явно видит, что я недоволен этими её высказываниями.

Только одним из многих полезных начинаний Александра Дмитриевича является найденная им возможность привлечь Кибикова к выполнению работы по наведению порядка с кроссировками в шкафах. И вот, уходит Кибиков, и эту важную и нужную работу, пока выполнять будет просто некому.

– Ну, ничего, – произносит Висящев, – отдохнёт Николай Моисеевич до весны, до тёплых дней – а летом я его опять сагитирую на эту работу, по отдельному договору.

Мне остаётся только согласно кивнуть головой.

Глава 5. Кабель должен быть под «воздухом»

Вот что значит монтировать новый кабель, проложенный с предварительной подготовкой и без будоражащей суеты! Без проблем, десять муфт на трёхсотпарном кабеле, буквально за несколько дней, смонтировали кабельщики. Ларионов доложил Висящеву, что все пары кабеля по результатам измерений – в норме.

Кабель обязательно должен стоять под избыточным воздушным давлением. Муфты-газушки на его концах, заливает специальным компаундом, основную часть которого составляет эпоксидная смола – старший инженер цеха Бугаенко Иосиф Александрович.

Никому он не решается доверить эту работу. Слишком капризное и ответственное дело – заливать таким способом газовую муфту – идёт реакция, и температура при заливке, если зальёшь в муфту больше чем положено компонента, может достичь нескольких сотен градусов. Поторопишься, и сгорит нежная полиэтиленовая изоляция жил кабеля – спечётся кабель, а запас его на газовую муфту строго вымерен. Большие проблемы создаст профессиональная промашка – после вырезания спёкшегося куска образовывать и заливать эту столь необходимую муфту – во второй раз.

Бугаенко – человек неторопливый, основательный. Работа, сделанная его руками – всегда добротна. После застывания эпоксидки изоляция жил ещё раз промеряется, она в норме – значит, можно сдавать кабель в работу.

Лично прослеживаю, чтобы кабель сразу же был установлен под воздух. Протяжённость кабеля большая – свыше пяти километров. Принимаем решение – запитать его одновременно от двух компрессорно-осушительных установок (КСУ). От той, которая установлена на АТС-7 и от КСУ – установленной в подвале административного здания.

За компрессорными установками, тоже, следит и обслуживает их Иосиф Александрович. Работают установки на износ – большая часть кабелей воздуха «не держит». Ресивер на «семёрке» самодельный, объем воздуха помещавшийся в нем – незначителен, и работает здесь компрессор почти непрерывно.

Выйдет из строя – нет резервного! Компрессоры являются очень большим дефицитом. И тогда – жди беды…

Питается компрессорная установка только от напряжения электрической сети. А на АТС-7 часто отключают электроэнергию.

Есть на АТС-7 старенький дизель, который служит резервным источником электропитания. Но запускается он только вручную коленчатой ручкой. Не дай Бог, свет отключится в ночное время. Дежурный персонал АТС – женщины. Им такая работа – запустить дизель – не под силу.

Длительное отключение электроэнергии на АТС-7, практически неизбежно, приводит к намоканию того или иного негерметичного кабеля.

Старшему инженеру цеха электропитания Яровой Надежде Дмитриевне дано задание – перевести дизель на запуск от аккумуляторов, но что-то пока, с этим у неё не получается.

Несколько лучше обстоят дела с компрессорной установкой, которая расположена в подвале административного здания. Год назад, когда я её увидел в первый раз – просто ужаснулся. Стояла она в сырой подтопляемой части подвала и, по сути, гнала в кабели влажный воздух. Никакие термокамеры не могли этот воздух осушить. Не могли довести до необходимой кондиции.

Полгода назад удалось этот компрессор перенести в одно из немногочисленных сухих помещений подвала, уровень пола в которых, был более чем на метр выше, чем у помещений затопляемых.

Механик гаража Олишевский раздобыл гаражный компрессор с объёмным ресивером и пожертвовал его цеху ГТС.

Вот к этой осушительной установке и подключили мы второй конец нового соединительного кабеля. Набрал кабель избыточное давление, опустились до нуля его ротаметры. Теперь я точно знал – если не допустим на кабеле механических повреждений – будет он работать надёжно.

Станционную часть новой соединительной линии, прокладку, распайку его на кроссе провели работники цеха АТС. Здесь заправляли работой опытнейшие Семенда Ольга Кирилловна и Гаврилюк Флера Валеевна.

У меня не было времени вникать в тонкости работы цеха АТС. Эти тонкости прекрасно знал Макарычев, он и организовал людей цеха на подготовку к включению приборов станции с обеих сторон.

Женщины цеха АТС, с присущей им аккуратностью выполнили всё, что им было поручено, и к концу февраля АТС-7 получила более сотни дополнительных трёхпроводных соединительных линий различного назначения.

Очень важная работа была проделана двумя цехами, проделана своевременно – теперь непрерывность работы АТС-7, в случае выхода основного свинцового кабеля из строя, пусть с недостатком соединительных линий – но была обеспечена.

Глава 6. Кабельщик на подмогу – из тюрьмы

В одних из дней второй половины февраля в кабинет вошёл Висящев. Он был взволнован – оттенки его волнения всегда выдавались голосом, в его звучании появлялись необычные гортанные нотки.

– Виктор Васильевич – мы нашли кабельщика – заявил Александр Дмитриевич.

– Как нашли? Это что – шутка такая? – верилось с трудом.

Но глаза Висящева источали радость и какое-то неуверенное, но предвкушение удачи. Невольно, его волнение передалось и мне.

Было от чего волноваться – целый год мы агитировали своих людей – переквалифицироваться в кабельщики. Тщетно. Послали на специальные курсы подготовки кабельщиков по линии военкомата, в рамках комплектования специальной команды, которая будет сформирована для работы на случай чрезвычайных ситуаций, по мобилизационному плану. Двух хороших ребят посылали, из радиоузла, – монтёров Шершнева Валерия и Корниенко Леонида. Приехали они с курсов и хоть получили там нужные навыки, никакие увещевания и агитация не помогают их склонить к переходу на одиозный участок работы ГТС.

Сколько красноречия израсходовал я в горкоме и горисполкоме, надоедая властям и руководителям городских предприятий эксплуатирующих у себя ведомственную связь – в надежде склонить их на оказание помощи Телеграфно-телефонной станции их специалистами. А точнее сказать, бывшими – своими! Выращенными здесь, в ГУС, у Селина до образования ТТС, и перешедшими затем на более спокойные и более хлебные места в эти самые предприятия. На железную дорогу, в предприятия энергетики, на фарфоровый завод, в МВД. Просил направить хотя бы на месяц, хотя бы – на пару недель, для ликвидации критической ситуации в работе телефонной связи города.

Тщетно! Глуха к моим наивным просьбам ВЛАСТЬ города.

Весь год был глух и Андрей Алексеевич Фенин по части моих просьб о командировании на время, хотя бы пары кабельщиков из крепких районных узлов связи, для помощи ГТС. Спасение утопающих – на деле – дело рук самих утопающих.

И тут – на тебе, обнаружился свободный кабельщик! Неужели сам пришёл устраиваться на работу? Что-то верится с трудом.

Александр Дмитриевич излагает новость и мне становится понятна сквозившая в его взгляде неуверенность.

Кабельщика совершенно случайно нашёл Беккер Андрей, устраняя одиночное кабельное повреждение на Кирпичном заводе. Кирпичный завод расположен на отшибе города в Застанционном поселке и входит в состав дислоцировавшейся там военной части, а проще говоря – учреждения, ведающего тюрьмой и другими исправительно-трудовыми поселениями. Совершенно случайно, Андрей разговорился с одним из заключённых, работающих на Кирпичном. И в ходе разговора оказалось, что в свободной жизни, этот человек работал кабельщиком, на предприятиях связи Караганды. Заключённый этот не работал под охраной, и у Беккера мелькнула мысль – а может быть, стоит попробовать – взять, и договориться с начальником колонии, о разрешении этому зэку, отрабатывать свою повинность на ТТС.

Мысль эту подал ему сам заключённый. Оказывается, исправительное учреждение по заявкам организаций города, направляет в эти организации, в порядке помощи, своих подопечных, не представляющих общественной опасности, на работу.

Хорошая мысль! Очень правильно, что зацепился за неё Висящев.

Я тоже загорелся надеждой.

Исправительное учреждение имеет один единственный телефон, который только в последнее время стал более-менее стабильно работать. Отсутствие надёжной связи с городом, скудное количество номеров – острейшая головная боль для его руководителей. Дополнительный телефон для них многие годы являлся неосуществимой мечтой, и они многое готовы будут сделать, чтобы его получить.

Ещё несколько месяцев назад и для нас – мысль установить хотя бы один новый телефон в Застанционном посёлке была фантастической, но сейчас, когда мы серьёзно подтянули повреждения – она не является такой уж неосуществимой.

И раз Висящев завёл разговор о кабельщике, то он наверняка, уже проработал возможность удовлетворения неминуемой встречной просьбы со стороны военных.

Так оно и есть! Висящев готов пойти на установку дополнительного телефона в тюрьме. Возможность сделать это технически грамотно уже изыскал Беккер.

Нет-нет, надежда не так уж и беспочвенна, лишь бы подтвердилось, что кабельщик не является каким-нибудь рецидивистом.

Ранним утром следующего дня – мы уже в приёмной начальника кирпичного завода – грубо сколоченного фигурой, массивного подполковника. Он принимает нашу просьбу по-деловому – тут же наводит справки об интересующем нас человеке. Действительно, есть такой и к счастью – он направлен в Синегорскую колонию на принудительное поселение.