
Полная версия
Малина власти. Сборник непрошеных драм с комментариями С. Ф.
АГАМЕМНОН (перебивает). Клитемнестра, не стоит об этом сейчас говорить. Здесь наша юная дочь. Ифи, прикрой уши.
КЛИТЕМНЕСТРА. Ничего страшного. Пусть знает, какие кобели окружают ее в Элладе.
ИФИГЕНИЯ. Наш папа не такой!
КЛИТЕМНЕСТРА. Попробовал бы он быть таким. Я быстро оторву ему фаллос… Но вы меня сбили. Короче, если троянцы прознают про Деметру Менелая, тогда царь Приам пришлет тебе обратку. В чем сыр бор? Обманутая Елена сама сбежала в Трою. Парис просто пожалел обиженную женщину. И приютил беженку.
АГАМЕМНОН. Приам не посмеет прислать мне такую обратку. У него у самого с десяток брошенных жен. Будь покойна.
КЛИТЕМНЕСТРА. Может, ты прав. Мда, Восток – дело тонкое. (Подходит к столу.) А у тебя, я смотрю, уже новая игра, детские солдатики. (Агамемнон не успевает ничего ответить. Двое слуг вносят в зал трон. Их сопровождает Агатон.)
АГАТОН. Агамемнон, куда ставить этот трон?
АГАМЕМНОН. Пока оставьте в центре зала. Сначала мы полюбуемся на него. (Слуги опускают трон и выходят из портика.)
КЛИТЕМНЕСТРА. Агамемнон, ты, где откапал это старье? Не поставишь же ты его в свой тронный зал. Заграничные посланники будут смеяться над тобой.
АГАМЕМНОН. Не посмеют. Это трон Тутмоса III. Я купил его у внука фараона. Тот сейчас бедствует и все распродает. Говорят, когда вынесли трон из кладовки, он был весь в пыли и паутине. Так потомки чтили деда.
КЛИТЕМНЕСТРА. Ах, тебе мало забавы с попугаем, солдатиками. Теперь ты еще устроишь паноптикум тронов. Будешь транжирить на них деньги.
АГАМЕМНОН. Нет, Клитемнестра, покупать троны я больше не буду. (С восхищением.) А этот трон будет моим талисманом будущих побед. Вы только представьте, кто на нем сидел! Сам автор бессмертных напутственных слов своим воинам перед битвой при Мегиддо. О! какая мысль мне пришла в голову. Когда мы начнем штурм Илиона, я обращусь к своим воинам словами Тутмоса. Конечно, несколько их изменю (загорается и произносит эти слова). Запомните, мое победоносное войско! Овладеть Илионом – это значит взять тысячу городов. Вы врага хватайте хорошенько-хорошенько! (Замолкает, сверлит глазами Клитемнестру, в которых читается его укор-вопрос: «Ты еще здесь?!»)
КЛИТЕМНЕСТРА. Ифигения, зови своих сестер и брата. Сегодня мы возвращаемся в Аргос. Твоему отцу уже не до семейного отдыха. В город прибывают войска. Здесь будет разбит военный лагерь. И в Авлидской гавани будут плавать одни голые солдаты.
ИФИГЕНИЯ. Папа, позволь мне еще остаться в Авлиде. Я хочу посмотреть на военный лагерь. Я никогда его не видела. Ну, папа… (Тот отрывается от трона.)
АГАМЕМНОН. Эх, Ифи, тебе, а не Оресту надо было мальчишкой родиться. Ну, что мне с тобой делать? Ладно, лагеря пока нет, смотреть не на что. Но обещаю. Перед отплытием войска в Трою Аготон привезет тебя в наш лагерь. Тогда побегаешь по нему. А сейчас ступай с мамой.
ИФИГЕНИЯ. Папа, ты только не забудь о своем обещании.
АГАМЕМНОН. Не забуду, не забуду.
КЛИТЕМНЕСТРА. И попробуй, только не привезти мне из Трои ее знаменитые бриллианты. (Выходит вместе с Ифигенией.)
АГАМЕМНОН (вслед). Клитемнестра, считай, что самый крупный бриллиант, который есть в Трое, уже на твоей прекрасной руке.
КЛИТЕМНЕСТРА. Надеюсь. Иначе я не пущу тебя в дом.
АГАТОН. Ну, и сварливый нрав у твоей жены, Агамемнон. Не хотел бы я на твоем месте вернуться домой без алмаза…
АГАМЕМНОН. Я пока терплю ее выходки. Я многим обязан ее отцу Тиндарею. Но после моей победы над Троей Клитемнестра станет у меня как шелковая! (Вспоминает о троне, к помощнику.) Агатон, ты тоже можешь идти. И никого ко мне не пускай. (С благоговением касается рукой трона.) Я все-таки заполучил тебя. Это знак. Ведь ты – трон Великих завоевателей! Всех, кто на тебе сидел я переписал. Какие были имена! Но сейчас ты пуст. Может статься, для меня… Все решиться в Илионе. (Задумывается.) А не сидит ли на этом троне всегда один и тот же Великий завоеватель? Он умирает, потом снова возрождается в другое время, в другой стране, в другом вожде. Вечное возвращение его на трон… (Шум и борьба людей за дверью возвращают его на землю. Врываются Нестор и Менелай. Агатон пытается их задержать.)
АГАТОН. Агамемнон, они ослушались твоего приказа.
НЕСТОР. Да отцепись ты от меня, Агатон.
АГАМЕМНОН. Пусти их, Агатон. (Недовольно.) В чем дело, Нестор?
НЕСТОР. Агамемнон, у нас беда!
АГАМЕМНОН. Так говори, что случилось?
НЕСТОР. Пропал наш непобедимый герой Ахилл. Он как услыхал весть о войне с Троей, так сразу смылся из дома отца. Говорят, скрылся у какого-то своего дальнего родственника. Никто не знает где? Но даже если найдет где, то не опознает его. Говорят, он перерядился в женское платье и нарумянил щеки. Попробуй, различи его такого среди многочисленных женщин родственника…
АГАМЕМНОН. Во как! Герой от страха перед войной напялил на себя бабье белье и нарумянился… А я хотел назначить Ахилла командующим штурмовиков.
НЕСТОР. Говорят, якобы к нему во сне явилась морская нимфа Фетида, его мать. С предсказанием, что в Трое он погибнет.
АГАМЕМНОН. Сын весь в пьянчужку отца. Пелей по пьяни вечно нес околесицу о зачатии Ахилла с Фетидой. Выходит, бред отца и младший подхватил. Не смешно, ха-ха…
НЕСТОР. Агамемнон, но это еще не вся беда. Менелай, докладывай.
МЕНЕЛАЙ. Брат, ты не поверишь. Одиссей от мысли о грядущей войне повредился умом. Он напялил на себя соломенный пилос простолюдина и впрягся в плуг вместо быка. И знаешь, что вспахивает? Ты живот надорвешь – дюны на морском берегу своего острова. Говорят, от усердия его морда вся в песке. Потеха.
АГАМЕМНОН. У него белая горячка? Одиссей вроде бы не был горьким пьяницей. Он буйный?
МЕНЕЛАЙ. Напротив, он слишком тихий. Только с тараканами в голове, которая под дурацким колпаком. Пашет и бубнит, бубнит: «Красота погубит мир… Красота погубит мир…»
АГАМЕМНОН. Это плохо. Буйных можно излечить, тихих дурней – никогда. Мда, представляю, как он смешит своих островитян.
МЕНЕЛАЙ. Это для нас катастрофа! С Одиссеем эллины не проигрывали ни одной войны. Недаром его называют разрушителем городов. Хотя Одиссея можно понять. Недавно женился на прекрасной Пенелопе, и у него родился первенец Телемах. А тут война. Есть от чего рехнуться.
АГАТОН (в сторону). Что еще остается здравомыслящему человеку в сегодняшней Элладе? Сойти с ума…
НЕСТОР. А я не верю в сумасшествие Одиссея. Хитрец не хочет воевать и прикинулся дураком. Косит от армии. Меня, старика не проведешь такими уловками. Я повидал их на своем веку.
МЕНЕЛАЙ. Если Одиссей всех просто дурачит, то я отправлюсь в Итаку. Мы же с ним друзья – не разлей вода, как Кастор и Поллукс. Думаю, я смогу его образумить.
АГАМЕМНОН. Менелай, когда встретишь Одиссея, то ты займись вместе с ним аритметикой.
МЕНЕЛАЙ. Ты это о чем, Агамемнон? Чего считать?
АГАМЕМНОН. Одиссей мнит себя не столько царем, сколько пахарем. Так?
МЕНЕЛАЙ. Ну, так.
АГАМЕМНОН. Тогда предложи ему посчитать. У него сейчас триста плетров пахотной земли, вроде бы ему достаточно. Но эту землю скоро придется делить с сыном Телемахом. А коль родиться еще сын или аж пять. Снова надо делить землю. А остров его не безразмерный. Какими будут наделы земли у каждого из его сыновей? С гулькин нос. И останется у них два выхода – братоубийственная война или кому-то из них идти в рабство к чужеземцам… А мы сделаем троянскую реку Скамандр, которая течет по плодородной равнине, эллинской. Значит, эта земля тоже будет нашей. И у всех сыновей Одиссея появятся там собственные наделы. Каждому по триста плетров пахотной земли. Надеюсь, Менелай, тебе такая аритметика по силам?
МЕНЕЛАЙ. Агамемнон, да ты хитрее самого Одиссея. Ловкую придумал аритметику. О, я красочно все распишу ему. Как он будет потом кусать локти, что не отхватил надел троянской земли.
НЕСТОР. А я про эту аритметику расскажу Пелею. У того плодородной земельки-то тоже не густо. Ох, надерет он задницу Ахиллу… (Менелай и Нестор уходят.)
АГАМЕМНОН (гневно). Ну, и нравы у нашей демократии! Цари дезертируют и даже не краснеют.
АГАТОН. Ну, краснее щек, чем у Ахилла, теперь не найти ни у одного мужчины во всей Элладе. Женщины его родственника явно не пожалели киновари и наложили своей новой «подружке» смачные румяна…
АГАМЕМНОН. Тебе весело, Агатон? А в Элладе все прогнило.
АГАТОН. Агамемнон, не так все плохо. Наши мудрые старики как говорят, рыба начинает пахнуть с головы. Значит, остались солдаты, всегда преданные своему вождю. И храбрые в бою.
АГАМЕМНОН. Я не уверен уже и в солдатах. Хотя почему не проверить их на вшивость. Сейчас мою дверь охраняет лучший воин. Давай-ка, зови его сюда. Посмотрим, пристыдит ли он наших царей? (Агатон выходит и возвращается с лучшим воином. Тот навытяжку предстает перед Агамемноном.)
АГАМЕМНОН. Внимательно меня слушай, воин. Сейчас сюда в зал ворвется троянский лазутчик, чтобы меня убить. Что ты, как мой охранник, сделаешь?
ЛУЧШИЙ ВОИН. Я выхвачу свой меч и порублю лазутчика, как подобает.
АГАМЕМНОН. А коль он ворвется не один?
ЛУЧШИЙ ВОИН. Тогда… тогда я посчитаю, сколько их? Будет два, мне, как лучшему воину эллинов, будет по силам справиться с ними. Если три… четыре… пять… Тогда я, как говориться, ноги в руки… и пусть попробуют меня догнать. Я, конечно, не быстроногий Ахилл, но тоже несусь нехило.
АГАМЕМНОН. Благодарю за честность. Ладно, солдат, иди к себе в казарму. Вчера ты был лучшим воином, но не сегодня. (Лучший воин удаляется. Агамемнон ему вслед.) Нынче ты воин-счетовод… (Поворачивается к помощнику.) Агатон, смени мне охрану. Набери ее из… штурмовиков. (Помощник уходит. Агамемнон приближается к клетке с попугаем. Говорит тому.)
АГАМЕМНОН. Бел, может, хоть ты сегодня меня порадуешь? Скажи, Ага-мем-нон… Ага-мем-нон…
БЕЛ. Ага-мем… Ага-мем…
АГАМЕМНОН. Ага-мем-нон!..
БЕЛ. Ага-мем…
АГАМЕМНОН (вспылив). Ну, сколько ж я еще буду учить тебя говорить мое имя? Дурак! (Махнув в отчаянии рукой, выходит.)
БЕЛ (взволнованно вслед). Бел не дур-рак! Бел не дур-рак! (В пустой зал заходит слуга накрывает полотном клетку с беспокойным попугаем.)
ГЛАС ДЕМОСА
Портик. В нем только попугай мечется в клетке. Через какое-то время в глубокой задумчивости входит Агамемнон. Задерживается возле стола с макетом города Илион.
АГАМЕМНОН. Все толкает меня начать войну с Троей. Проверка моей аритметики прошла успешно. Ахилл и Одиссей вернулись в строй. Создан новый гимн Эллады. Готов план «Смерч». Наверно, сложив все эти части, Трою взять можно. Только одной ее мне мало… Но начинать большую войну безумие. Сейчас наши войска – это цыгане только со стенобитными орудиями в обозе. Цари надуты спесью. Каждый мнит себя Верховным вождем. Солдаты не просыхают от пьянства. И с таким потешным войском выступать против армии Хаттусили… (Вдруг попугай начинает громко кричать.)
БЕЛ. Ага-мем-нон!.. Ага-мем-нон!.. Ага-мем-нон!.. (На его крик вбегает Агатон.)
АГАТОН. Здорово! Бел выговорил твое имя, Агамемнон!
АГАМЕМНОН. Да, наконец-то, попугай произнес мое царское имя. Молодец, Бел! Агатон, забери клетку. Передай ее посыльному, пусть он доставит Бела царю Хаттусили. (Агатон удаляется с клеткой. Агамемнон рассуждает вслух.) Вот и попугай говорит мое имя. Может рискнуть? Начать поход на Трою, а там все образуется. (Тихо, неуверенно в портик входит Менелай.)
МЕНЕЛАЙ (заминаясь.). Привет, брат.
АГАМЕМНОН (недовольно). Менелай? Разве я тебя звал?
МЕНЕЛАЙ. Нет. Но меня послали к тебе наши цари. Они негодуют, что ты мешкаешь. Не начинаешь войну с Троей.
АГАМЕМНОН. Цари негодуют? Да, что они понимают в современной войне. Дальше жирной наживы они ничего не видят. Мы, эллины склонны путать желание с умением его воплотить.
МЕНЕЛАЙ. Брат, ты не веришь в наш успех?
АГАМЕМНОН. Сомнения есть, и большие. Пугает пилосозакидательский настрой наших царей к врагу. Во-вторых… Подойди сюда. (Менелай подходит к макету Илиона.) Вот видишь мой стратегический план захвата Илиона.
МЕНЕЛАЙ. О, этот план «Смерч» великолепный! Все наши командующие в восторге от него. Они никогда не видели такого сокрушительного плана.
АГАМЕМНОН. И этот великолепный план, Менелай, может оказаться всего лишь фата-морганой в пустыне. (Отходит от макета.) Брат, ты хоть раз задумывался, почему на войне часто превосходные стратегии терпели крах?
МЕНЕЛАЙ. Честно? Нет. Как-то этот факт пролетал мимо моей головы.
АГАМЕМНОН. Это плохо, Менелай. И очень плохо, что пролетел-то он мимо всех голов наших царей. Мало объявить войну. (С раздражением.) И как вдолбить нашим царям-солдафонам, что такое современная война? (Нервно ходит взад-вперед.) Она безнадежна, если у нации нет великого вождя. Она невозможна, если у вождя нет верных последователей. Она проиграна, не начавшись, если глас демоса сказал ей – нет. Вот такая она кебернетика современной войны. А мы что имеем?
МЕНЕЛАЙ. Великого вождя.
АГАМЕМНОН. Можно с этим согласиться. Но все остальное где-то гуляет или безмолвствует.
МЕНЕЛАЙ. Агамемнон, мне что, эти твои слова передать нашим царям?
АГАМЕМНОН (резко). Стой! Не будем сеять в их пустых головах еще и панику. Это я лишь с тобой, как с братом, был откровенен. А царям скажешь, не сегодня-завтра мы выступаем. (Видит удрученное лицо брата.) Вот и ты, Менелай, задумался. Улетела беспечность. Понял, что пилосами даже троянцев не закидать… Но не все так страшно, брат. Вождь-то все-таки у нас есть. Я что-нибудь придумаю. (Входит Агатон.)
АГАТОН. Агамемнон, я встретил певцов и музыкантов. Они в растерянности. Не знают, можно ли им идти домой?
АГАМЕМНОН. Им понравилось мое угощение?
АГАТОН. Да, они очень довольны обедом и благодарят тебя за твои подарки.
АГАМЕМНОН. О, Менелай, ты вовремя ко мне зашел. Я хочу, чтобы ты тоже оценил новый гимн Эллады. По-моему, наши аэды отменно с ним справились. Агатон, приведи сюда наших музыкантов и певцов. (Агатон уходит.)
МЕНЕЛАЙ. Агамемнон, я плохой судья в музыке. Мне еще в детстве медведь ухо придавил…
АГАМЕМНОН. Это-то мне и нужно. Гимн не ласкает уши, а поднимает боевой дух воинов.
МЕНЕЛАЙ. Надеюсь, брат, он звучит не как заунывная молитва?
АГАМЕМНОН. Не волнуйся. Наш гимн с новым ритмом и большим числом барабанов, чтобы эллины, наконец-то, проснулись. О, я хочу сам еще раз услышать этот гимн. Я попрошу музыкантов и певцов исполнить его так, словно они играют его для самого Аполлона! (Вбегает Нестор.)
НЕСТОР. Агамемнон, беда!
АГАМЕМНОН. Опять?
НЕСТОР. Да, наши беды еще не кончились. Толпа избила уличных актеров.
АГАМЕМНОН. Эка беда. Актеры, небось, отвратно кривлялись на помостках.
НЕСТОР. Дело не в их игре. Актеров избили за представление «О похищении Прекрасной Елены». Этой постановкой они хотели угодить тебе.
АГАМЕМНОН. Ладно, я потом награжу моих побитых доброхотов. А сейчас мы будем наслаждаться новым гимном.
НЕСТОР. Не выйдет, Агамемнон. Теперь эта разъяренные горожане и солдаты привалили к твоему дворцу. Они не хотят воевать с троянцами. Бунтуют, требуют, чтобы ты держал перед ними ответ. Послушай, они уже тут.
АГАМЕМНОН. Слышу, слышу я их сорочий гвалт. Значит, они не хотят воевать? Этот сброд вздумал бунтовать. Казню самых крикливых! У остальных души уйдут в пятки, станут кроткими. И, как миленькие, потопают на войну. (Решительно направляется к выходу. Сталкивается с входящими в зал оркестром и хором. Пропускает их.) Эх, друзья, какой гимн нам испортили… Я хотел сыграть его для самого Аполлона. Надеюсь, он не обиделся, что не услышал посвященную ему игру музыкантов. Пошлет мне вдохновение укротить толпу.
НЕСТОР. Агамемнон, об Аполлоне забудь. Он на стороне троянцев.
АГАМЕМНОН. С чего ты взял?
НЕСТОР. Он же строил крепостные стены Илиона.
АГАМЕМНОН. Нестор, ты не исправим. Никак не забудешь свою байку. Но если Аполлон и впрямь за троянцев, то я обойдусь без него. Вернее полагаться на свой гений. Иду казнить бунтарей!
НЕСТОР. Правильно, Агамемнон. Покажи им свою власть.
МЕНЕЛАЙ. Стой, Агамемнон! Ты слышишь глас демоса. Не о нем ли ты недавно мне говорил.
АГАМЕМНОН. Глас демоса, говоришь. (Останавливается.) А ты быстро учишься, Менелай. Ты прав, с армией кротких даже Илион не взять. Зададут стрекоча в первом же бою. А «Илионов» у нас впереди много. (В сторону.) Мой демос не хочет воевать. А я взбесился! Глупо. Иль демос Вавилона, Египта хотел умирать. Пока их не сподвигли Великие вожди. Они нашли логос, который сковал демос в фаланги, презирающие смерть… Что ж, мой демос, я тебя услышал. Теперь слово за Верховным вождем. Иду по твою душу (мелькнувшей мысли) или по ее потемки. Не там ли мои верные последователи? (Громко.) Музыканты, следуйте за мной. Гимн вы еще сыграете. (Все выходят из зала.)
НА ПОРТАЛЕ ДВОРЦА
его обступили большая толпа разъяренных горожан и солдат. Они, то зовут к себе Верховного вождя: «Ага-мем-нон! Ага-мем-нон!..» – то выкрикивают свой ультиматум: «Гибни за бабу сам! Гибни за бабу сам!..» Ими руководят три активных противника войны.
ПЕРВЫЙ ЭЛЛИН. Слушай сюда! Передайте всем по цепочке дальше. Когда Агамемнон выйдет на портал, мы начинаем гудеть: «Гууу…» А когда он начнет говорить, мы подпоясываем свои гиматии. Пусть знает, у нас не пройдет его брехня. Похищение потаскухи Елены нам по барабану… Затем свистим что есть мочи. Пусть наш Верховный знает. Мы не хотим погибать из-за чуждой нам женщины.
ВТОРОЙ ЭЛЛИН. Дареайос, а кто не умеет свистеть, что делать?
ТРЕТИЙ ЭЛЛИН. Неужто такие тут есть?
ВТОРОЙ ЭЛЛИН. Да, я не умею. Извините…
ДАРЕАЙОС. Ну что с тобой, неумеха, делать? (К третьему эллину.) Эй, Деимос, ты солдат тертый, подскажи, как быть Анаргиросу?
ДЕИМОС. Пускай валит отсюда домой или вопит: «Улю-лю!»
ДАРЕАЙОС. Анаргирос, слыхал. Когда мы начнем свистеть, ты улюлюкай что есть мочи. И все, кто не умеет свистеть, за тобой подхватят.
АНАРГИРОС. Дареайос, буть спокоен. О, я буду улюлюкать, как на псовой охоте.
ДАРЕАЙОС. Правильно, будет громко. (На портале дворца появляется Агамемнон. Подходит к толпе. Та по команде Дареайоса встречает его гулом.)
АГАМЕМНОН (перекрикивает гул). Славные эллины! (Стоящие на площади начинают подпоясывать свои гиматии. Агамемнона это не останавливает. Продолжает говорить.) Кто вам назвездел, что мы нападаем на Трою? Да еще из-за бабы… Кто, тот лгун и предатель? Я его казню! Махать мечем за Елену – должен ее муж. Но он бросил нее. (Толпа затихает в недоумении.) Она опостылела Менелаю. Мой брат давно живет с другой женщиной. Деметрой. Ужель вы не знали?
ДЕИМОС. Знали. Наш царь еще тот ходок по бабам.
АГАМЕМНОН. Что ж тогда поверили предателям? Не заткнули им глотки. (Эллины на площади подозрительно смотрят друг на друга.) Увы, Эллада будет не нападать, а защищаться. (Недоумение толпы усиливается.) Давайте скажем честно то, что мы давно знали, но молчали… Да, для царей Азии мы, как бельмо на глазу. Им не нужна сильная Эллада. Они денно и нощно плетут заговоры против нашего молодого государства. Чтобы смести нас с нашей земли, как капустную тлю… Вы б послушали царя Хаттусили III. Его глумливые речи (копирует те): «Я не знаю кто такая Эллада! Имена ее царьков я вечно забываю. Короче, я не хочу с ней мира!» Он покровитель Трои и стоит за спиной похитителя Елены. Это была разведка Хаттусили перед боем. Если мы проглотим оскорбление, не ответим, значит, мы слабаки. Бери нас голыми руками. Войска Хаттусили тут же ворвутся в Элладу загребать наши земли. Вы хотите их отдать?
ДЕИМОС. Вот что мы отдадим Хаттусили (показывает неприличный жест рукой), а не наши земли.
АГАМЕМНОН (к нему). Ты кто, эллин?
ДЕИМОС. Солдат Деимос.
АГАМЕМНОН. Я приветствую тебя, солдат! (Тот в ответ также вскидывает руку в арийском приветствии).
АГАМЕМНОН. Молодец, солдат! Тогда скажи, Деимос, как бы ты поступил на моем месте? Когда Элладе грозит подъяремность азиатчине.
ДЕИМОС. Я?
АГАМЕМНОН. Да, ты.
ДЕИМОС. Я бы послал Хаттусили пламенный привет – спалил Трою! (Толпа вслед за Деимосом кричит: «Спалим Трою!»)
АГАМЕМНОН. Молодец, Деимос! Но ты уже не солдат, а командир лоха, пентеконтер. Итак, Царь Хатти хотел войны, он ее получит! С нами Зевс! Мы этих троянцев прихлопнем одной ладонью, как назойливых мушек. (Вдруг все на площади начинают махать рукам, хлопать себя по шее, прогоняя от себя налетевших мушек.)
АНАРГИРОС. Проклятье! да откуда они только взялись здесь, эти мушки? Почему их так много?
ДАРЕАЙОС. Есть такая примета. Если перед войной со страшной силой плодятся мушки, то страну ждет большая беда.
АНАРГИРОС. Сосед, ты лучше помолчи о примете. Или нас побьют. Видишь, как все уже рвутся палить Трою.
ДАРЕАЙОС. Ладно, пока молчим в тряпочку. Наше время еще придет. (Стая мушек исчезает также внезапно, как и появилась. Агамемнон быстро пользуется моментом.)
АГАМЕМНОН (насмешливо). Молодцы, эллины! не дали деру. Впустую прорицатель Калхант запугал вас бояться мушек.
ДЕИМОС. Видно, Калхант говорил о других мушках. О тех, что шныряют в глазах после похмелья. Остерегал не напиваться до мушек, ха-ха… (Площадь хохочет вслед за ним.)
АГАМЕМНОН. Вижу, калхантовская пугалка вас веселит и храбрит. Это замечательно. Что сейчас вам пригодится. (Выждав тишины.) Да, мы спалим Трою… Но что дальше? Царь Хатти решит, что это не мы были сильны, а Троя была слаба. Он спит и видит себя хозяином земли нашей. Уже шлет мне приказы о капитуляции и угрозы.
ДЕИМОС. Спалим и Хатти! (В толпе ему вторят: «Спалим Хатти!»)
АГАМЕМНОН. Ты попал в яблочко, пентеконтер. Нет, Деимос, ты уже полемарх, командир моры.
ДАРЕАЙОС. Стойте! Стойте, эллины! Агамемнон, но у Хатти много союзников. Мы что начинаем всесветную войну?
АГАМЕМНОН. Молодец, эллин! Вот оно то слово, которое я так долго искал. Всесветная война!.. (К эллину.) А тебя как зовут, эллин?
ДАРЕАЙОС. Купец Дареайос.
АГАМЕМНОН. Ты, Дареайос, хороший политик. И теперь ты посланник Эллады. Будешь с жезлом Гермеса вручать царями Трои и Хатти мои условия капитуляции.
ДАРЕАЙОС. Купец Дареайос стал посланником! О, как мне благодарить тебя, Агамемнон, за такую оказанную мне честь? Я готов хоть сейчас отправиться к азиатским царям. Даже за свой счет. (Второй эллин толкает его локтем в бок. Тому на ухо.)
АНАРГИРОС. Дареайос, ты спятил. Стал военным посланником Агамемнона. Ты что забыл о примете про мушек? Сам же говорил, что война принесет нам большую беду.
ДАРЕАЙОС. Анаргирос, отстань от меня! Надоел ты мне со своими мушками.
АГАМЕМНОН. Да, мои, славные эллины, мы начинаем всесветную войну. Наше молодое государство должно расширить свое жизненное пространство. Иметь много земли, Каждый из вас обязан обеспечить ею своих сыновей на сто лет вперед. Иначе мы, как нация, выродимся. Я сам своим копьем буду делить вам троянские, хеттские и другие плодородные нивы… Почему притихли? Понимаю. Тревожит, а по плечу ли нам всесветная война? Тогда ответьте мне. У кого лучшие в мире мечи? (В ответ площадь отвечает: «У Эллады!») У кого лучшие воины? (Площадь снова повторяет: «У Эллады!») А есть ли у вас вождь, который способен привести вас к победе? (В ответ солдаты на площади вскидывают в приветствии руки и скандируют: «Агамемнон! Агамемнон!») У нас и самые лучшие крестьяне. Значит… (Толпа подхватывает: «Эллада лучше всех!») Верно. Мы избранные. Ведь эллины потомки ариев, высшей расы на земле! Тогда кто должен править миром? (В ответ площадь экзальтированно ревет: «Мы! Арийцы». ) Громче. (Площадь оглушает рев толпы: «Мы! Арийцы». ) И во славу нашей расы, если суждено, то, как один, умрем! (Толпа вторит: «Как один!») Значит, война до победного конца! (Толпа снова вторит: «До конца!») Мы омоем свои походные сандалии в Индийском море. С нами Зевс! (Выдержав паузу.) А сейчас я обращаюсь к демосу всей Европы. Он должен нас услышать и поддержать. Или эллинская армия принесут демократию и цивилизацию на Восток. Или тот захватит Европу и установит здесь под своей маской простоты тиранию варварства. Значит, наша борьба за демократию на Востоке должна быть победоносной! (Вскидывает руку.) Да здравствует победа! (В ответ толпа тоже вскидывает руки и трижды кричит: «Да здравствует победа!») Я уверен, что эти мои слова демос Европы повторит еще не один раз. (К площади.) Мои верные друзья и последователи, вы сказали нашим врагам то, что они должны были услышать. Итак, наш боевой клич: «Бросок на восток!» (Толпа с восторгом ревет: «Бросок на восток!» Агамемнон подходит к своему помощнику.) Ты это видел, Агатон? Какой триумф! Ни у одного вождя Эллады не было столько последователей. Теперь мы – один демос, один вождь, одна страна.