Обстоятельства речи

«Господи, говорю, боже, дни похожи на ночи…»

Господи, говорю, боже, дни похожи на ночи,если ты есть, то что же верю в тебя не очень?Но не скажу: «Не верю этому шарлатану»,а отворятся двери – перед тобой предстануне с суетой, не с лестью, только с вопросом: «Ты ли?».Ты мне ответишь: «Есть я. Только меня забыли».Слов твоих подорожник ляжет на жизни рану.Я помолюсь – безбожник,спорить с тобой не стану,спросишь с меня – отвечу.Если солгу, то малость.Ты проворчишь, что нечемкрыть, только лгать осталось,не пригрозишь мне адом, рая не посулишь мне.Сядем с тобою рядом молча у старой вишни.И да продлится молчанье, и да пребудет вечность,да не прервёт звучанье слов тишины бесконечность.В млечном дымке папиросы стынет аппассионатаи угольками вопросы: «Есть ты? А я-то, я-то?»2016

«На Голгофе пасутся козы…»

На Голгофе пасутся козы,ни крестов ещё, ни Христаи роса под утро – не слёзына зелёной щеке листа.Взор Марии звёзды щекочут,веки вздрагивают во сне.чистит глотку осипший кочет,пляшет память в лунном пятне,Вифлеем снежком припорошен,спит младенец, во сне сопя,в котелке шепоток горошин,искры гаснут, в снегу шипя.Спит Мария, ещё не зная,что судьба уже решена,и младенца в снах пеленая,почему-то плачет она.И трещит башка у Пилата,заседает синедрион,и собаки пьют вороватотайной вечери кислый бульон,и уже глумливы и ражи —делу время, потехе час —травят байки сытые стражи,разливая вино про запас,предвкушая весёлые случки,когда тех с крестов уберут.Над Голгофой ещё ни тучки.На Голгофе птички поют.2016

«Толпою распалившейся хулимый…»

Толпою распалившейся хулимыйон шёл уже не здесь, ещё не там,своим предназначением гонимыйи солнца тень шагала по пятам.Остатки тлели прошлогодней охры,потухшего с чернинкой багреца.Под оловянным взглядом ражей вохрыон волосы отбрасывал с лица.Гудели плечи, стёртые до кровитяжёлою шершавостью креста,струился пот сквозь сомкнутые бровии в немоте ржавела хрипота.Голгофа ли, лесоповал ли, печи,овраг или ближайшая стена,он шёл на предначертанную встречупод окриками злыми харкуна.В земном аду светился рай галимыйи рай земной сползал в кромешный ад.И слёз не утирая, дух незримыйвзирал с небес сам на себе распят.2017

«Под крышами спалá хурда-мурда…»

Под крышами спалá хурда-мурда,смолкали крики пьяного конвоя,летящих звёзд иссякла чередаи тихий снег струился из покоя,вставала Вифлеемская звезда.Поверить в чудеса ещё не смея,которые пророчил Валаам,но уже чудом радостно пьянея,душа давала знак идти волхвам,пока во сне сопела Иудея.Волхвов Мария слушала вполуха,сновала Саломея-повитуха,младенца пеленая в чистый свет,пока дары волхвов ложились глухок его ногам осколками комет.А он лежал – святая простота,ножонками сучил в плену пелёноки жизнь была ещё не обжитá.Он засыпал и спал, как спит ребёнок,что своего не ведает креста.2017

«Господи, ты ли крутил жернова…»

Господи, ты ли крутил жерновамельницы этой кровавой?Я, говорит, но скажи мне сперва,это не ты ли мне славойза убиенных врагов воздавал,слал им в молитвах проклятья?Я лишь молитвы твои исполнял.Что же? Теперь виноват я?2017

посвящения и эпиграфы

«Липнет к гортани солёный язык…»

Где беда, там и Бог.

Надежда Мальцева

Липнет к гортани солёный язык.Соль по щекам в пресность рек Вавилона.Щебет пичуг. Захлебнувшийся крик.Затхлость теплушки. Стон перегона.Неугомонный светляк табакаходит по кругу свободы острога.Смерть за плечом так щекотно близка,словно дыханье предсмертное бога.Алым по белому жизни следы.Чёрным по алому память и мука.Так и живём от беды до беды —морок, морока, разруха, разлука.Так и сидим над теченьем воды.Год проплывёт с номерком на запястье.Красным по чёрному вспышка звезды.Белым по красному проблески счастья.2011

«Поэзия друзей таких несхожих…»

Ларисе Миллер и Надежде Мальцевой

Поэзия друзей таких несхожих,такая разная, а всё-таки одна,как стон души в каликах перехожих,как мужество испить своё до дна.С закушенной губы взлетает голостуда, где точкой исчезает взгляди над мечом дрожит прозрачный волос,и звёзды нам ещё благоволят.Две книги, две судьбы, два откровенья,два мира, две мольбы, молитвы двесливаются в одном прикосновеньек седой и невесомой синеве.Две женщины, две боли, два прощенья,два испытанья смертных на разрыв,две памяти, две музы, два свеченья,две нежности, двух родников разлив,две тайны, две свечи и два причастья,две тишины, два хора, два пути.И это несказуемое счастьеиз слов миры поэзии плести.2012

«Напролёт, как навылет, навзлёт…»

Одна чаинка тонет, другая – всплывает…

Борис Херсонский

Напролёт, как навылет, навзлёт,тьма прошила шуршание света.Всё проходит и это пройдёт.Всё пройдёт и останется это.Ночь заварена крепко, как чай,настоялась на тянущей боли,так тяни по глотку и встречайпервый луч на кристаллике солиэтой самой земной, горевой,не теряющей силы солёной.Губ касается след плачевой,тени бродят по стенке белёной,дышит вечность в слепое окно,петухи в сновиденьях летаюти чаинка ложится на дно,а другая чаинка всплывает.2012

«День, месяц, год истаивают тихо…»

…и незаметно я теряю время

и тихо набираю пустоту.

Сергей Петров

День, месяц, год истаивают тихо,просохнет след – в ладонях пустота,и памяти шалавая шутихашипит, и остывает суета,и скоро дневи не достанет злобы,и станешь намывать в поту её,как золото, пусть никудышней пробы,по крошке в оправдание своё,и со стола в ладонь слова сметая —не съесть, так покормить певучих птах —услышишь, как смеётся запятаянад пустотой. Еже писах, писах.2012

«И как ни извлекай из тишины звучанье…»

Улитки наши узнают своих хозяев

Нина Горланова

И как ни извлекай из тишины звучанье,как ни гоняй перо по целине листа,как ни колдуй, а прорастёт молчаньеи осенит его безмолвно высота.И дышит тишина, беззвучно с губ слетая,и призраком строки струится молча светтуда, где тихо спит улиты запятая,а строчки нет и нет, и точки нет и нет.Лишь в ракушках витых хтонические слиткииз вечности ползут, как многоточий нить,и кажется, пока нас узнают улитки,ещё дано слова в строку соединить.2012

е.б.ж.

Е.Б.Ж. – если буду жив

Лев Толстой

Невзрачной рыбки запах огуречныйвесною петербургской скоротечнойвитает в серебристом куражеи память задыхается счастли́вопрохладным ветром с Финского залива,куда приду – конечно, е.б.ж.Б.ж., б.ж. – какие к чёрту если,когда года покойные воскресли,как мать, что появляется во сне —лишь руку протяни… Не тут-то было —что было, между пальцами уплыло,а не было, достанется не мне.Да и не жаль. Я закурю на Стрелке.Шипит звезда хабариком в тарелкесырого неба. Бог устал творить.В Неву вползают ладожские льдины.Узлы на памяти зудят, но всё единоне развязать связующую нить.Что будет, е.б.ж.? Где та гадалка,которой нагадать судьбу не жалко,как меч над головой на волоске,и прочитать в сплетениях невнятныхруки или в слепых кофейных пятнахкогда порвётся жилка на виске?Да ничего не будет – будет то же,что было, но на было непохоже,уж ты не тот, и музыка не та,и только голос в трубке телефоннойи свет, во мгле дрожащий заоконной,и на столе нетронутость листа.Орёл и решка, правда и обманка,и серебрится корюшка-бананка,в рот не попало – по усам текло.Катает в пальцах бог седую глину,затёкшую почёсывает спинуи мошкара колотится в стекло.И, е.б.ж., ещё сыграю в пряткисо смертью, убегая без оглядкив прозрачный запах призрачной весны,где белой ночи завязь серебритсяи жизнь с ладони склёвывает птицаещё без привкуса печали и вины.2012

«Нашепчут небеса, накаркают вороны…»

– И это снилось мне, и это снится мне…

– Как сорок лет тому назад…

Арсений Тарковский

Нашепчут небеса, накаркают вороны,смешает карты петушиный крик,сквозь толщу времени качнувшегося óномелькнёт загадкой будущего блик,рассветный луч, кровавый взгляд заката,как сорок лет назад и сорок сороков.Я виноват, судьба ли виновата?Навылет в дурака. Игра без дураков.Капустницы крыло под тополиным пухом.Мелькание ночниц в мерцаньи фонаря.Усталый бог прильнул к Земле оглохшим слухом,ловя оcколки слов земного словаря.И всё, что напоёт, наплачет, набормочетпрозренье слепоты текущих в небо глаз,впитает в хриплый крик полубезумный кочет,на соляном песке обозначая нас.К основе сна прильнул утóк луча летучийи несказáнных слов прозрачна филигрань,и жизни этой миг такой счастливый случай,что жалко спать и жаль вставать в такую рань.2012

«Нежна на крыльях бабочки пыльца…»

Галине Комаровой

Нежна на крыльях бабочки пыльца,по-летнему насвистывает птицаи отражённый небом свет лицана белизне декабрьской серебрится.В начале марта с мокрого крыльцаказалось, что декабрь – небылица,но ласковым зверьком к рукам ловцаон ластится, где греется синица.На деке белка шевелит хвостом,заигрывая издали с котом,и не найти от вечности отмычки.На торте свечки оживут от спички —смеясь, задуть и жить не по привычке,а в первый раз. Всё прочее – потом.2012

«Вот вечер пятого числа…»

Ещё я не смею привыкнуть…

Глеб Семёнов

Вот вечер пятого числак рассвету льнёт числа шестого.И ночь прошла, и жизнь прошла,и след растаял прожитóго.Но рук не отвести от руки губ от губ, и взгляд от взгляда.Небесный лес роняет звукв мелодию немого сада.И чудо звёздного следалетит в ладони дуралею.К тому, что это навсегда,ещё привыкнуть я не смею.2012

«Серебряное скерцо капели с хмурых крыш…»

…зеленоглазый мой…

Булат Окуджава

Серебряное скерцо капели с хмурых крыш.Захламленного неба подслеповатый свет.На перекрёстке памяти растерянно стоишьи заметает временем следы бредущих лет.По переулкам памяти скитаются ветрá.Плутает закоулками дворов щербатых бред.Тенями заполошными бессонные вчерав фонарных бликах мечутся, судьбы теряя след.Катает крошки прошлого в беззубых дёснах мышь.В потёмках шкафа мается забытого скелет.И ни кота, ни шила ты в мешке не утаишьи зá семь бед наделанных пора держать ответ.Отбросишь страхи глупые и шелуху словес,шагнёшь к суда последнего скрещению дорог —тебе навстречу явится последним из чудествой нежный и единственный зеленоглазый бог.2013

«Унылые гаммы кухонного крана…»

Так не от счастья ли сейчас

Нам должно плакать, Диотима?

Глеб Семёнов

Унылые гаммы кухонного крана,оконных петель заполуночный скрип,шаг влево, шаг вправо – стреляет охранаи в глотке у времени пенится хрип.На грабли всё тех же ответов вопросыопять наступают ногою босой,и все наши правды то кривы, то косы,и кости хрустят под тупою косой.Воздушные лики, чугунные лица,молитвенный шёпот, воинственный вой,паренье и топот, кулак и десница…От Каина с Авелем вечно впервойвсё будет, как до́лжно, пускай и иначе,и жизнь эта смертная неумолима.С дыханья собьюсь и от счастья заплачу,и с губ не слизну твоих слёз, Диотима.2014

«Дни протяжны, как вздох в тишине…»

Падают листья, и Муза поёт…

Александр Межиров

Дни протяжны, как вздох в тишине,как мгновенье в свободном полёте,как броженье в домашнем вине,как вселенная в крошечной йоте.Дни протяжны, а жизнь коротка,как в любви перед смертью признанье,не поймаешь звезду-светлячка,загадать не успеешь желанье,не поймёшь, что зачем и к чему,не найдёшь вожделенного смысла,загадаешь загадку уму,а она без ответа повисла.Ворожит листопад круглый год,катит шарики в вечности лузу.И щекочет всю ночь напролётщёку шёпотом спящая муза.2016

«Уже поняв, что дело швах…»

Александру Эткинду

Уже поняв, что дело швах,зерно, катаясь в жерновах,надеется на что-то,но превращается в муку,что струйкой тянется к мешкугорячей с эшафота.Ещё не кончен страшный бал,ещё пирует каннибал,жрёт человечье мясо,дымит «Герцеговина флор»,высасывает мозг террор,трёт пальцы о лампасы.Всё просто, будто дважды два,и ветер вертит жерноваот века и до века,и ни жива и ни мертвадуша ворочает слова,бессмертная калека.Потом устроим карнавал,напьёмся в усмерть, наповал,зальём картуз на вореи будем плакать и плясать,и мозги пятернёй чесатьв кривом от боли горе.Потом, немного протрезвев,переведём тоску в напев,чтоб сны не омрачала,и станем жить да поживать,жирок на душах наживать.И всё начнём сначала.2016

игорю меламеду

1.

Только небесная родина

есть у тебя, человек.

Игорь Меламед

Свинец слоится над Санкт-Ленинградоми проливается сквозь белизну ночей.Сквозь тину лет тянусь осипшим взглядомк забытой памяти, что кажется ничьей.И прежде чем в заоблачные нетинырнуть, отбросив тело в тень травы,вплываю корюшкой в невидимые сетивоспоминаний под мотив Невына клавишах истёртых парапета.Немая память учится словампо букварю полночного рассвета,по время измоловшим жерновам,и говорит, самой себе не веря,нащупывая душу шепотком,стучится в заколоченные двери,идёт по битым стёклам босиком,сверяет время по теням белесым,по краске запоздалого стыдапред теми, кто ушёл небесным лесомза тайною нездешнего суда.Давно уже не дом, а домовина.Кровь под ногтями у Пяти Углов.Увенчанная ангелом дубина.Стенания рассохшихся полов.Перебираю памяти наследствои тянутся в ночи́ из-за плечато золотуха золотого детства,то счастье, то улыбка палача,то под подушкой благо корки хлеба,то ор осатанелый воронья,то белой ночью стынущее небо —единственная родина моя.

2.

Беспечный мальчик, жизнь одна лишь —

да и её прожить невмочь.

***

Переверни ж ещё страницу,

пока глазам твоим светло

Игорь Меламед

Серафимовой арфы поющая плоть.Серафимовых труб грозовые стенанья.И под солью земною чернеет ломóтьжизни в знаках немых препинанья.Ни смириться, ни выплакать, ни превозмочь,ни смолчать, ни забыть, ни забыться.Утекает закат в гефсиманскую ночь,бьёт крылом шестикрылая птица.И не верят слезам ни господь, ни Москва.Боль пронзительна, как запятая.Но чисты и прозрачны струятся слова,с языка за спасеньем слетая,улетая в пространства небес и странициз глухой духоты перебранок.Заполуночный шелест бессонных ночниц.Птица Синяя – птаха-подранок.2016

«И в собственной стране мы иностранцы…»

И вот ведут меня к оврагу…

Владимир Набоков

Нет времени на медленные танцы.

Владимир Вишневский

И в собственной стране мы иностранцы.То бес в ребро, то времени в обрез.Нет времени на медленные танцы,перо торопит пьяненький Велéс.Скрипит перо и строчкой рвёт бумагупорочный круг не в силах разорвать.Стремишься ввысь, а тянешься к оврагу,где время наготове убивать.А тишина стоит, не шелохнётся,глядит на пятипалую сиреньи звёздочка дрожит на дне колодца,и ёжится ознобливо шагрень.Спит Афродита на плече Ареса,любовь с войной не размыкают рук,Амур – шалун, мальчишечка, повесасеребряный натягивает лук.Нам день теперь за пять и эта мукасчастливая да не оставит нас,пока слова мерцают тенью звукаи не дают ослепнуть блеску глаз.Иная жизнь и мы в ней иностранцы,поём на позабытом языке.Нет времени на медленные танцына времени звенящем оселке.2016

памяти владимира леоновича

Дождь подбирался медленно и душно,стихал, немея, птичий пересвист,качался одуванчик простодушновзывал о слове неба серый лист.Гусиное перо в траве лежало,далёкий гром казался шепотком,шмели и пчёлы втягивали жала,мальчишки веселились босиком.Луч света бился в матовом опале,дыханье прерывалось, грудь тесня,и дерево смотрело на меня,и мы без слов друг друга понимали.2016

«Не доверяя заметок припаркам…»

Память, ходи, как по парку прохожий…

Григорий Дашевский

Не доверяя заметок припаркам,прописям строк на измятой странице,память, шатайся заброшенным паркомвозле разрушенной старой больницы.В запахе сырости неуловимоосень витает забытого года,сквозь желтизну проступает незримозелени первой слепая свобода.Шорох шагов отзывается эхомбега беспечного жизни навстречу,вдохом навзрыд, задохнувшимся смехом,неразличимостью сбивчивой речи.Выцвело фото, растаяли лица.Осень цветёт шелестящим забвеньем.День уходящий тéплится, длитсясвета и тени переплетеньем.Медленный блик позабытого слова.Тенью бесплотной случайный прохожий.Сон птицелова. Дуда крысолова.Твой силуэт, на тебя не похожий.2016

забытым и неизвестным поэтам

Мёртвому больше надо.

Евгений Витковский

1.

Давно забытого поэтадавно забытые стихи —в них украшают прелесть летавеночки милой чепухи,любовь и кровь, и осень – просинь,и непременная тоска…Он до оскомины несносен.Но вдруг откроется строкаскупым цветком чертополоха,колючкой с ярким хохолкоми в строчке этой вся эпоха,вся боль и страсть одним мазком,весь мир в одной короткой строчке,вся жизнь до капельки, до точки —в неё, а прочее пустяк.А звали как?Да… звали как?

2.

Слово медленнее полёта пуха,вьётся в воздухе, не достигая слуха,оседает потёками слов на листе.Потирает лапами сытое брюхои жужжит забвенья зелёная муха —бронхиальная астма в помятом альте.Мир не скажет тебе – хорошо ли, плохо.На дворе чёрт знает, какая эпоха.Как ни кинь, то сума, то тюрьма, то бедлам.Слово тихо тéплится в складках вздохагениальной глупостью скомороха.Время после рассудит, что хлам, что храм.А пока молчит, как премудрая рыбанеизвестно какой породы-пошиба —карасишка, кит ли времени óно,изнутри не видно, наружу нет ходаи с тобою только твоя свободавозноситься духом, хоть ты не Иона.Так царапай прилежно, поэт, бумагупо пути в никуда, к забытья оврагу,в неизвестность, прочь от шума и взгляда —отпоют ветра в три пальца, отсвищут.Может статься, когда-то тебя отыщутте, кто знает – мёртвому больше надо.2016, 2017

михаилу кукулевичу

1.

За всё заплачено. Живи себе на сдачу,корми синиц, забудь о журавляхи Синей Птице, не лови удачу,спи у ТВ, томись в госпиталях.Ни дна тебе ещё и ни покрышки —лишь памяти недрёманой конвойтаращит глаз с просевшей в землю вышки.Скажи спасибо, что пока живой.И мама моет, моет, моет раму…На сколько снов ей хватит этих рам?И мёртвые во сне не имут сраму,а срам дневной забыл про всякий срам.Всё так, всё так и никуда не детьсяот времени, от боли, от себя.И ворошу воспоминанья детства,заусенцы мгновений теребя.Перебираю молодости метки,перебиваю горечь стопарём.Есть рукава да не вернёшь жилетки.Запьём печаль и тихо запоём.Озябший бог подсядет виновато,штрафную примет, спросит закуритьи скажет: «Хорошо сидим, ребята.А не слабó ещё творцу налить?».Ночь на троих продлится до утра.Он знает всё. Он не играет в кости:«Придёт пора – я позову вас в гости.Да не спешите – нынче не пора».

2.

Отговорит, отплачет, отпоёт…Откуда это от таинственно берётся?Зачем оно? Пускай себе живётщегол на дне небесного колодца.Пускай живёт, не думая о дне,когда в лесу небесном растворится…Но отчего в строке трепещет не —снежинка летом, на мели плотвица?Дамоклов меч. Далёкая звезда.На камне не оттиснутая дата.Аукнет не, ему ответит далучом рассветным в зареве заката.Журавль в руке. Синица в небесах.И к слову льнёт мерцающее слово,к строке строка. Еже писах, писах.И не стареет времени обнова.

3.

Год грибной и плутоватый.Лет шальная череда.Век на времени распятый.Сказки. Бредни. Лабуда.Мы бредём. Скрипят колени,но душа не знает лет,из мешка тоски и ленитянет звёздный свой билети живёт, поёт, страдаетсчастью молится и пьёт,не спивается и знает,для чего она живёт.Ты обнимешься с гитаройтак безгрешно и грешно,«Два топорика – не старый» —подмигнёт рассвет в окно.Улыбнёшься, струны тронешьсловно пёрышки щегла,в небо песенку уронишь,чтобы новая пришла.2014—2017

«В Петах-Тикве вовсю зацвела…»

Ой, не надо, не надо тепла —

я о снеге мечтала полгода.

Юлия Драбкина

В Петах-Тикве вовсю зацвелаи пугает жарою природа.Смыться в Питер, пройтись до угла,пусть целует Мороз-воевода.Здесь в апреле пурга замела,непогода, ворчат, непогода.Ой, не надо, не надо тепла —я о снеге мечтала полгода.Пусть кружúт могендóвидопади в ладони ложатся снежинки,и сверкают прохладные льдинки,и не верится, словно в картинкепод небесные ритмы токкатяблок хрусткий дрожит аромат.2017

«Что, бедный Йорик, о былом грустить…»

Но пространству тесна черепная коробка!

Сергей Гандлевский

Что, бедный Йорик, о былом грустить,себя мороча глупостью напрасной?Нить Ариадны и связующая нитьпереплелись с ушедшей в землю красной.Язык с губами съела немота,слепых глазниц открытые забрала,между висками бродит глухота,сбивая с нот мелодии хорала.И в раковине черепа гудит,не умолкая, вольное пространство,аукается с небом трилобитна языке эйнштейнова шаманства.К ней ухо приложу, прижмусь щекойк твоей щеке и, вслушиваясь в годы,в потоке звуков различу покойраспятой на созвездиях свободы.2017

«Ночные каштаны стучат по земле …»

Погляди-ка, мой болезный,

Колыбель висит над бездной

Лариса Миллер

Ночные каштаны стучат по земле —два ёжика держат коричневый шарик.Луны отражение в спящем стекле.В дремоте висящий бумажный фонарик.Игра притяженья и крыльев из плеч.Над пропастью зыбка. Фантазии зыбки.Дыханье неслышно и шёпотна речь.Последних комариков хрупкие скрипки.Как будто на свете ни крови, ни зла.И Ева хлопочет, на стол накрывает,бутылку Адам достаёт для столаи в камушки Каин и Авель играют.2017

«Из приоткрытого окошка…»

Музыкант в лесу под деревом наигрывает вальс…

Булат Окуджава

Из приоткрытого окошка,где за стеклом таращит кошказелёный глаз на белый свет,плывёт на улицу ленивосквозь бормотанье водосливазабытой музыки привети тает в грусти листопада,как тает в темнота лампада,когда в ней капли масла нет.Так мать во сне протянет рукии скроется в слепой разлуке,где растворится её след.Откуда песенка на русскомв немецком переулке узком(похож на питерский, но нет)?На подоконнике геранька,облезлый pummel – ванька-встанька,скучающий в шкафу скелет.Хозяйка выглянет, зевая.Она почти что как живаяи даже скажет guten Tag.А я расслышу Добрый вечерв колоколов гудящих вечекак призрак прошлого и знактого, что время обратимои память не проходит мимотеней, встающих во плоти,и музыкант в тени берёзыиграет тот же вальс, и слёзы,и слóва не произнести.И растворяюсь в старом фото —там женщина у поворота,расплывчаты углы теней,к Неве спускаются ступени,на шляпе пляшет óтсвет тени,и зелень глаз из-под полей.Из приоткрытого окошкамурлычет по-немецки кошкаи музыка иных времён —письмо, что носит почтальонс размытым адресом на русскомв осеннем переулке узком.2017

леониду латынину

1.

Слева, справа…Где лево, где право?Сквозь рассвет прорастает закат.Сладкой ягодой зреет отрава.Умный нем, а дурак языкат.Вертухаево семя сквозь годыпробивается нежным ростком,матереет – и призрак свободыпод прицелом бредёт босиком.Бухнет небо забористым бредом.Пахнет кровью земная шагрень.День за днём отправляется следомв никуда под протяжный трень-брень.Жизнь за жизнью, судьба за судьбою,за душою душа. Краток срок.Ворожбою, молитвой, мольбою,сновидений глухой говорок.Вохра пьяная травит о бабах,делят мир паханы и цари.В подконвойных дыханиях слабыхпробивается проблеск зари.И, спасаясь от рая и ада,потеряв ариаднину нить,по лучу изумрудному взглядак сладкой соли земной восходить.

2.

И медлила из-под закрытых век

слеза скатиться…

Леонид Латынин

Гроза собиралась, да не собралáсь.Глаза просыхали, ещё не заплакав.Осипнут пророки, сквозь время ломясь,и сон досмотреть не сумеет Иаков.Из будущего до минувших времённесётся без кучера лет колесницаи сквозь Ренессанс говорит Вавилон,и неандертальца пустая глазницапосмотрит в глаза по-собачьи умна,но сло́ва не скажут пропащие губы.От жажды умрёшь ты над кровью вина,налитого в иерихонские трубы.На ослике в город въезжает рыбак,его поцелует его Alter Egoи закувыркается тёртый пятакнад вскрытой ладонью пустого ковчега«Титаником», лёгшим на космоса дновсё той же печали, что плачет в начале.Вращается шарик земной в казино,рыбак засыпает на сонном причалеи нам из-под дна ещё не постучали.2016, 2017

евгению витковскому и леониду латынину

Сон Серебряного века

Леонид Латынин

На скрещеньи лет и сýдебсветлячки каких судéб!Ветерок ночной остудитлоб и приласкает хлеб.Мы ещё на этом свете,с этой стороны травы,но уже в последней третипраздность празднуем, увы.Не свободны от свободы,не рабы у несвобод,века острые обводыповторяет небосвод.Вёдро, грозы, явь и грёзы,и на кончике перакровь, вино, любовь и слёзы,как всегда и как вчера.Соль сладка и сахар горек,снег то сахар, а то соль,и летит со снежных гороксчастье, обнимая боль.Было, будет. Будет, было.А повыветрится хмель,тело приютит могила,душу неба колыбель.Правы мы или неправы,но уже назначен срок,а пока земной отравыдлить томительный глоток,не канюча об отсрочкебыть с собою в унисон,засыпать в объятьях строчки,просыпаться в новый сон.Кольцами столетий спилы.Облаками времена.Соль не потеряет силу,кровь сладка и солона.Сон Серебряного века,звёздный плеск ещё живойи серебряное векомесяца над головой.2017