Поезд вне расписания

Иван Алексеевич Кибак на мою просьбу тут же откликнулся. Этим депутат Кибак как раз и отличается от многих своих коллег. Пошли, пошли письма-запросы – в издательство с просьбой включить рукопись в тематический план и в облисполком – с просьбой профинансировать издание книги.

Рукопись «Белые мосты» в тематический план издательства «Мастацкая літаратура» включили на 2003 год. А вот профинансировать издание книги в Брестском облисполкоме денег не нашлось, что ж, дело понятное, неудивительное и далеко не новое: кто сейчас читает художественную литературу, да еще поэзию, или какие-то там эссе? Да и читают ли вообще, скажем, те же чиновники от культуры, которым сообразно по роду занятий надо бы читать? Ну, на худой конец – хотя бы знать, что же сегодня пишут наши поэты, прозаики, эссеисты?.. Потому, видать, и отписки и устные отказы звучат в лучших, еще тех, с глубокими корнями, традициях российского и советского чиновничьего канцеляризма, что есть прямое следствие абсолютного бездушия и недалекого ума.

Я еще вовсе не знал, что там крутится, что там кто кому пишет, и кто что на это отвечает. Знал только, что Георгия Марчука с должности директора издательства «Мастацкая літаратура» сняли. С новым директором Мачульским разговор у нас состоялся как бы мимоходом: будут деньги, – будет книга.

С этим я и уехал в Москву. Даже не зная, что рукопись включена в тематический план. Об этом новый директор тоже не знал – ему было не до меня. О том, что рукопись стоит в плане, я узнал из письма Алеся Каско. Он даже взялся собрать на книгу заявки в Бресте, – теперь не издадут рукопись, пока не наберется более тысячи (на поэзию) и три тысячи (на прозу) заказов от книготорга, библиотек и прочих заинтересованных сторон.

Никто, конечно, никакие заявки не собирал – ни в Бресте, ни в Пинске, ни в Минске… Правда, в Минске я об этом никого и не просил. Когда, наконец, снова оказался в нашей столице и зашел в издательство, его главный редактор поэт Владимир Марук, мой давний приятель, посмотрел на меня так, как обычно смотрят на тяжело больного или покойника. Я все понял и попросил об одном – перенести рукопись в лан 2004 года.

Как-то накануне Нового (2003-го) года бессонной ночью (о чем только не передумаешь!) пришел я к выводу: надо организовать письмо от Союза писателей России в Администрацию Президента Республики Беларусь – пусть профинансируют издание книги «Белые мосты».

Утром этой своей ночной думкой поделился с Дубровиным. Он хмыкнул, по-моему, весело подивившись такой моей сноровке.

– А кто тебе даст такое письмо?

– В Правлении Союза.

– Думаешь?

– Запросто.

С этим я сел к столу и тут же написал письмо – просто, лаконично, ничего не привирая. Дубровин прочитал, еще раз хмыкнул, уже вполне одобрительно и сказал примерно следующее:

– Да, как не понимали они нашего брата, так и не хотят понимать. А ведь мы, по сути, – их опора.

– Гена, они как раз думают наоборот и в свою очередь помогают, при том не только издавать книги, тем, кто завтра о них напишет совсем обратное тому, что пишут и говорят сегодня…

В тот же день это письмо я показал Алесю Кожедубу, земляку, главному редактору издательства «Советский писатель». Генеральный директор «СП» Арсений Ларионов – первый заместитель председателя Исполкома Международного сообщества писательских союзов меня хорошо знает, я не раз печатался в журнале «Слово», который он много лет редактировал. Алесь почитал письмо, покривил усы:

– А чего ты пишешь в Правление Союза писателей России, а не в Исполком МСПС?

– Переписать недолго.

– Перепиши. Только вряд ли это письмо повлияет положительно на издание твоей книги. – И тут же повторил почти слово в слово то, что часом раньше сказал мне Геннадий Дубровин. Я чуть было не присвистнул от удивления. – А иначе и не бывает…

После Рождества я заехал к Алесю Кожедубу – совсем по иной причине, но и поинтересовался и судьбой своего письма.

– Рассмотрят и решат. Но даже если отправят такое письмо, вряд ли это поможет издать тебе книгу. Ищи спонсора и издавайся, хоть у нас, хоть в Минске.

– Я хочу в Минске, и именно в «Мастацкай літаратуры». В Беларуси эта книга прозвучит. По крайней мере будет к месту.

Кожедуб пожал плечами, ухмыльнулся. Я всегда хорошо понимал его. Я и сам давно устал от подобных суждений и заявлений. Тем не менее, еще раз попросил его не тянуть с письмом. А через месяц узнал, оно и вовсе потерялось в море издательских бумаг. Как теперь я думаю – к лучшему. Но тогда сел и заново настрочил. Тем более, что Алесь тут же сказал, мол, Ларионов в курсе и не против поддержать мою просьбу. А еще спустя какой-то месяц Федор Черепанов, ставший консультантом в Исполкоме МСПС, позвонил мне и бодрым голосом объявил: «Сегодня наше письмо, инициированное тобой, подписал Михалков».

Привожу его содержание: «Руководителю Администрации Президента Республики Беларусь У. Р. Латыпову. Уважаемый Урал Рандракович! В этом году известному поэту, эссеисту и переводчику, члену Союза белорусских писателей и Союза писателей России, лауреату Международной премии имени А. Платонова (Москва) Валерию Гришковцу исполняется 50 лет. Минское издательство «Мастацкая літаратура» в 2003 году планирует издать его книгу «Белые мосты». Но включение рукописи в тематический план еще не означает, что книга будет издана.

Исполком Международного сообщества писательских союзов просит Вас оказать содействие в издании этого сборника. Книга Гришковца – своеобразный гимн дружбе наших народов, их извечному единству, без сомнения она будет востребована как в Белоруссии, так и в России.

С искренним уважением С. В. Михалков, председатель Исполкома МСПС.»

Спустя примерно месяц (как будто подгадывали с ответом), опять звонок Федора Черепанова: «Получили ответ из Минска. К сожалению, ничего хорошего. Мы тут говорили между собой, а письмо из Минска читали многие, – такого от твоих земляков не ожидали».

Федор тут же зачитал мне письмо. Честно говоря, я и сам шибко хорошего не ожидал, Но все же – не такой отписки: «Председателю Исполкома Международного сообщества писательских союзов Михалкову С. В. Об издании книги В. Гришковца „Белые мосты“. Уважаемый Сергей Владимирович! Ваше обращение в Администрацию Президента с просьбой оказать содействие в издании книги В. Гришковца „Белые мосты“ рассмотрено в Министерстве информации. Сообщаем, что каких-либо указаний по поводу выпуска в свет тех или иных произведений Министерство информации не дает, поскольку все издающие организации (включая госиздательства) обладают правом хозяйственно-финансовой самостоятельности. Поэтому все вопросы, касающиеся выпуска издания, Вам предстоит решать непосредственно с издательством „Мастацкая літаратура“, где книга включалась в план. Первый заместитель Министра С. А. Ничипорович».

На следующий день, уже вечером, я встретил, совершенно случайно, в ЦДЛе Кожедуба:

– Алесь, а ты был прав, когда я тебе морочил голову с письмом в Минск насчет моей книги.

Кожедуб только усмехнулся в усы, хитровато улыбнулся, мол, узнаю земляков…

Правда, я не выдержал и довольно самоуверенно отрезал:

– И все-таки я издам книгу «Белые мосты»! И именно в Минске, в «Мастацкай літаратуры».

Не зря говорят: «Не было счастья, да несчастье помогло». Когда в начале зимы я завернул на неделю-другую домой в Пинск, Николай Еленевский, заместитель редактора «Полесской правды», буквально ошарашил меня:

– Я на днях разговаривал с Кибаком – насчет твоей книги. Он прямо заявил: «Давайте мне рукопись, дискету с набором. Книга будет издана!».

– Но рукопись и дискета с набором в издательстве. Туда же, в Минск ушло и письмо с просьбой издать мою книгу.

– Давай издадим другую, еще одну. У тебя ведь есть стихи, проза?

– Ну, этого хватает. А вот кто сделает набор, и вообще?..

– Я сделаю! Давай материал…

Несколько поколебавшись, я притащил Еленевскому гору журналов, альманахов, газет, машинописных текстов и тетрадей с записями.

Так, не благодаря обстоятельствам, а вопреки им и благодаря Николаю Еленевскому на моем письменном столе, а точнее в творческом багаже появилась рукопись еще одной (опять же, пока не изданной) книги. Не долго думая, прилепил ей и название, как полагаю, достойное: «Я из тех…» – по первым словам недавнего своего стихотворения: «Я из тех, кто сеял ветер…”. В этом небольшом стихотворении, как мне кажется, я сумел показать себя, нас и время, в котором мы живем. По крайней мере, когда написалось оно, как сейчас помню, накануне ночи поздней осенью, так мне показалось…

Четыре года тому, 17 марта 1999 года, я получил, живя в Москве, письмо от Евгения Курдакова. Женя откликнулся на мою просьбу, я тогда писал эссе «В Переделкино, к Борису Пастернаку», и у меня возник вопрос, кто и как похоронен рядом с Пастернаком на переделкинском кладбище. В августе 1997-го Евгений Курдаков отдыхал в Доме творчества в Переделкино, я его навестил и мы вдвоем по моей просьбе, пошли на знаменитое кладбище. Гидом был, разумеется, Евгений Курдаков, не раз до того отдыхавший в Переделкино и бывавший на этом кладбище. Я знал Женю, как человека исключительно достойного, что вслед за Пастернаком мог сказать про себя: «Во всем мне хочется дойти до самой сути…»

Так вот, Евгений Курдаков живо откликнулся на мою просьбу и еще раз, теперь уже в письме, прояснил вопрос с захоронением Пастернака и некоторых членов его ближайшего круга. Письмо то заканчивалось ставшими теперь для меня роковыми вопросами: «Ну, что ж, всего тебе самого доброго, иногда узнаю о твоих успехах, так хотелось бы почитать и книгу твою. Будет ли? Предвидится ли?..»

В то время, честно говоря, я особенно не отягощал себя такими вопросами. Хотя материала для книги, и не одной, набралось уже достаточно. Честно сказать, я даже и не представлял, с ЧЕМ мне придется столкнуться. Знал бы… Но тем и прекрасна человеческая жизнь, что угадать наперед не дано нам. Потому, наверно, и дерзаем, и тянем гуж свой…

Мои «Белые мосты», что я пытался протянуть к сердцам других от сердца своего, оказались мостами в бездну. Бессердечия, бездушия, тупости, чванства, самонадеянности, самодовольства…

А может? Я «Белые мосты» – построил от своего сердца – к вашим сердцам.

Мои Белые мосты – от сердца к сердцу…

2002

Пути Господни неисповедимы

Конечно, я далеко не нов, говоря, что любой большой город, а тем более столица, да еще такая, как главный город России, замечателен уже тем, что живя здесь, при желании можно узнать и увидеть столько поистине интересного, стать свидетелем и очевидцем таких ошеломляющих открытий и даже… поворотов истории, что лучше бы оные обошли нас стороной.

Мне выпала участь наблюдать, слава Богу, со стороны, противостояние Кремля и «Белого Дома» – Ельцина со своей челядью и Руцкого – Хасбулатова сотоварищи. Я даже слышал гром танковых орудий, расстреливающих «Белый Дом». Но в отличие от многих, бывших в то горькое время в Москве, я, хотя был неподалеку, не помчался глазеть на сие «захватывающее зрелище». Я просто встретил хорошего русского человека, оператора киностудии «Мосфильм», мы пошли и… напились. Напились в дребадан! И вовсе не потому, что мы были «коммуняки» или «красно-коричневые», как изуверски лихо окрестили «демократическая» пресса, радио и телевидение тех, кто засел тогда в пылающем, кровоточащем «Белом Доме».

Многие из засевших за стенами, беззащитными против танковых орудий, сложили свои жизни на алтарь Отечества. Какого? Отечество не выбирают.

Снимем шапки, склоним головы перед их памятью…

Как неистовствовала московская милиция!.. Как расходился ОМОН!.. Целую неделю после жестокой расправы с «белодомовцами» напротив общежития Литинститута, где в то время я жил, прямо во дворе райотдела милиции квартировала какая-то воинская часть. Солдаты днем сидели на броне, а ночью спали внутри БМП. Были они немыты, чумазы, вконец помяты – от ненормальной жизни, от постоянного недосыпу и непросыху. Если из своих бронированных жилищ они еще кое-как и выходили, то из состояния подпития – нет. Водку ящиками, не иначе, по команде «сверху», им поставляли «родные» отцы-командиры.

Что ж, в таком состоянии легче стрелять в собственный народ…

В те страшные дни в моем блокноте появилась среди прочих и такая запись: номер телефона православного священника отца Дмитрия (Дудко). Мы сидели за небогатым столом в еженедельнике «Литературная Россия», единственном печатном органе, который по недосмотру «демократов» не разделил тогда участь «Белого Дома». Все оппозиционные Кремлю газеты были разгромлены буквально сразу же после «исторической победы российской демократии».

Находились мы в трех шагах от пепелища – в соседних комнатах еще несколько дней назад размещалась редакция газеты «День» – главного печатного органа ельцинской оппозиции. На коридоре еще валялись ошметки подшивок «Дня», кучи жженых спичек, окурков, всюду виднелись въедливые следы омоновских ботинок.

Поэт Борис Авсарагов, сотрудник редакции, принес свежий выпуск «Литературной России». В ней была статья отца Дмитрия Дудко. Батюшка призывал к покаянию, примирению. Батюшка поминал пастырским словом погибших. Пока безымянных.

«ЛитРоссия» ходила по рукам. Я сказал:

– Когда-то в молодости я работал в газете под началом Дмитрия Дудко. То был мой первый редактор.

– Но это совсем другой Дмитрий Дудко.

– Я знаю. Запомнил батюшку еще с 80-го года. Во всех газетах Союза тогда печаталось «покаянное письмо» опального священника о. Дмитрия (Дудко).

Батюшку обвинили в измене Родине, упекли в тюрьму. КГБ дожало-таки невинную душу до «покаяния». Конечно, скорее всего, не написал бы опальный православный священник своего покаяния, не столько руководству СССР, сколько нам, советским гражданам. А еще более тем, за «бугром», знайте, мол, у нас тут – полная свобода; отступился, провинился перед Родиной – покайся, попроси прощения. А советское руководство, оно гуманно к своим гражданам, оно не спит – радеет, как бы сделать нам лучше, как бы избавить наши головы от религиозного мракобесия да поставить на путь истинный – путь строительства светлого будущего.

Это потом, спустя пятнадцать лет, так и не дождавшись никакого не то что “ светлого будущего», а более-менее достойного настоящего, отец Дмитрий, чуть ли не единственный на Москве, будет призывать православных русских людей голосовать на выборах президента Российской Федерации за главного коммуниста России Геннадия Зюганова. А другой советский диссидент, второй после Солженицына враг СССР, изгнанный советским руководством из родной страны, русский философ с мировым именем Александр Зиновьев станет доверенным лицом кандидата в президенты Геннадия Зюганова. Воистину – пути Господни неисповедимы…

Мы еще долго сидели в редакции «Литературной России», вспоминали доброе, светлое, что было в Советском Союзе. А такого было немало – чего греха таить. Прислушивались бы тогдашние наши генсеки хоть иногда к таким, как отец Дмитрий, как философ Александр Зиновьев, как писатель Валентин Распутин…

Сколько их, умных, мудрых, светлых голов и чистых душ на земле русской…

Нет, всегда найдется какой-нибудь «гайдар», что в переводе с тюркского – «скачущий впереди». И так поведет-уведет вперед наш народ, оглянешься, а и дороги обратной-то нету…

А что – впереди?

На прощанье Борис Авсарагов напомнил мне: «Не стесняйся, позвони отцу Дмитрию. Он будет рад. Батюшка любит литераторов. Особенно поэтов. У него, знаешь, какие грибы, варенья! Батюшка – хлебосол…».

Несколько раз я собирался позвонить отцу Дмитрию. Но так и не позвонил – постеснялся.

Увиделись мы год спустя, в октябре 94-го, на похоронах писателя Эрнста Сафонова, главного редактора «Литературной России».

Эрнст Иванович на Высших литературных курсах вел семинар прозы. Отец Димитрий крестил Эрнста (в крещении Филиппа) Ивановича Сафонова. Крестил уже взрослым в советской нашей жизни. Разумеется, тайно. Таким образом отец Дмитрий крестил не одного советского писателя, поэта. Батюшка был духовником многих известных, даже выдающихся людей советской эпохи. Он стал прообразом православного священника доброго десятка художественных произведений того времени. Это была в большинстве своем так называемая неофициальная литература.

В 1991 году у нас наконец-то издали роман Владимира Максимова «Семь дней творения». Я, еще и не помышлявший о Москве и учебе на ВЛК, и уж точно не думавший, что когда-нибудь свижусь и даже познакомлюсь с батюшкой Дмитрием, в священнике, выведенном писателем Максимовым в своем знаменитом романе, сразу же узнал отца Дмитрия (Дудко).

Владимира Максимова за публикацию этого романа в Италии также выдворили из СССР. Владимир Емельянович жил в Париже, создал и многие годы возглавлял литературный журнал русской эмиграции «Континент». Это они втроем, изгнанники земли Советской, вечные враги коммунистического строя, Владимир Максимов, Андрей Синявский и Александр Зиновьев, сразу же после разгрома «Белого Дома» публично осудили варварское уничтожение последнего оплота российских Советов. Они, вчерашние заклятые враги Советов, в отличие от вчерашних же «верных и преданных» «скачущих впереди» и теперь расстрелявших недавних своих товарищей, не поддержали их, казалось бы своих сторонников, а осудили, пригвоздили навечно к столбу позора. От них-то, вчерашних диссидентов, как и от отца Дмитрия (Дудко) все ждали совсем другого…

Следующий раз я увидел батюшку Дмитрия в январе 96-го. Я специально приехал в ЦДЛ на вечер теперь уже поэта отца Дмитрия Дудко.

В вестибюле Центрального Дома литераторов было полно народу. С минуты на минуту все ожидали появления отца Димитрия. Вошел батюшка. Его тут же обступили. Кто помогал ему раздеться, кто спешил взять благословение.

Я подождал, пока толпа маленько рассосется. Подошел.

– Батюшка, я когда- то работал в газете, – начал я сбивчиво свой рассказ, – мой первый редактор был ваш тезка, Дмитрий Иванович Дудко. Это было как раз во время вашей опалы, в конце семидесятых.

– А где? В какой газете?

– В Белоруссии, в пинской газете «Полесская правда».

– Ну, а я – брянский. Тоже считай белорус. А как ваш редактор, – батюшка улыбнулся светло, молодо, – жив-здоров? А вы в Москве какими судьбами?

Меня удивило это батюшкино «вы». Я работал в храме и никогда не слышал от священников «вы». И вовсе не по причине, прости Господи, их невежества. Ведь священник – отец своей пастве, и даже с людьми гораздо старшего возраста всегда на «ты». Может, на батюшку Дмитрия повлияло то, что я представился членом Союза писателей, поэтом, что я, честно говоря, делал и делаю не так уж часто. Да и поэты, писатели, и не моего масштаба, ему не в диковинку.

Мы еще некоторое время поговорили с отцом Дмитрием. Нас все плотнее окружали желающие побыть рядом с батюшкой, и я отступил. Правда, отец Дмитрий оставил мне на специально принесенной мною его книге стихов автограф: «Гришковцу Вал. Фед. Рад познакомиться. Звоните, не стесняйтесь. Св. Дм. Дудко».

…Я не забыл об этой встрече, осевшей где-то в глубине моей памяти как десятки, сотни встреч с другими известными, выдающимися современниками. Конечно, я ни разу не позвонил отцу Дмитрию. А теперь уж, наверно, не позвоню никогда: мой старый, исписанный множеством адресов и телефонных номеров блокнот пропал вместе с дорожной сумкой. Ее утащили на минском вокзале два года назад. А жаль, очень жаль и блокнота того, и сумки, а еще больше того, что я не позвонил отцу Дмитрию, не побывал у него в гостях, не поел вкусных, приготавливаемых самим батюшкой грибков, не попил чаю, настоянного на травах, да с вареньями. О чаепитиях у батюшки отца Дмитрия Дудко я потом не однажды еще слышал, читал у знаменитых и не очень людей.

Не было бы и этого рассказа, не попади мне случайно 1 марта 2001 года, в первую неделю Великого поста, в моей пинской квартире книга священника Димитрия Дудко «Стихи моих дорог».

И закончу я этот рассказ аннотацией к данной книге: «Много говорит русскому сердцу имя священника Димитрия Дудко. Многие болящие и страждущие знают его прежде всего как доброго пастыря, благодатного батюшку, духовника, любовно окормляющего своих чад. Знают его – проповедника, духовного писателя, ревнителя Православной веры. Но мало кому известен отец Димитрий как поэт… Поэт самобытный, предельно искренний, в стихах которого „дышит почва и судьба“. Ведь за плечами о. Димитрия 70 лет мученической жизни: голодное детство и отрочество, арест отца, два года немецкой оккупации, год фронта, ранение, тиф, автомобильная катастрофа, два ареста, девять лет ГУЛАГа, постоянное преследование властей…».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.