Популярный обзор русской истории: VI—XVII вв. Издание 2-е, исправленное и дополненное

Неотъемлемой частью построек была печь. Почти всегда она сооружалась в одном из углов жилища. По форме она была кубовидной. Делалась из камня или глины. В некоторых случаях в жилых домах вдоль стен размещались лавки.

Наряду с жилыми постройками в раскопанных славянских поселениях обнаружено большое количество хозяйственных построек. Они также по большей части носят земляночный характер. Преимущественно это погреба-ямы, колоковидные в разрезе и овальные в плане. Меньше встречаются овальные и прямоугольные постройки.

Вопрос о хозяйственной деятельности славян накануне образования Древнерусского государства сегодня изучен достаточно полно. Из сообщений византийских хронистов мы знаем, что у славян были «поля», а также большое количество разнообразного скота и выращиваемых овощей. Среди археологических находок в славянских поселениях многое указывает на то, что основой жизни славян было земледелие. Так, найдены в большом числе сельскохозяйственные орудия, приспособления для охоты, рыболовства и лесных промыслов, а также продукты земледелия и скотоводства.

В нашем распоряжении сейчас есть не только земледельческие орудия и зерна злаков, а целые вещевые комплексы, включавшие сошники, мотыги, серпы, чресла и другой земледельческий инвентарь. Правда, это не целые сельскохозяйственные орудия, а лишь их металлические части, что естественно, ибо дерево плохо сохраняется. Однако совершенно очевидно, что все земледельческие орудия были плужного типа. А это значит, что в хозяйстве использовались тягловые животные: лошади или волы. Сейчас трудно сказать, какая именно система земледелия была принята у славянских племен. Первоначально это было подсечно-огневое земледелие, которое затем трансформировалось в перелог или двуполье.

Остатки костей домашних животных позволяют сказать, что в хозяйстве славян присутствовали коровы, свиньи, волы, козы и лошади. Древние славяне также активно пользовались результатами охоты и рыболовства. Судя по характеру костных остатков, основными объектами охоты были кабан, лось, медведь. На них охотились прежде всего из-за мяса. Этого нельзя сказать о бобре и кунице, на которых охотились для получения меха. Большое место в лесных промыслах играло бортничество. Возникло оно, очевидно, в VIII – IX вв. и имело широкое распространение среди славянского населения.

С сельским хозяйством тесным образом были связаны такие отрасли производства, как ткачество и прядение. О том, что прядение было широко распространенной отраслью хозяйственной деятельности говорят многочисленные находки пряслиц. Однако ни ткани, ни следов ткацкого производства при раскопках найдено не было.

Знали славяне и ремесленное производство. Среди его отраслей прежде всего необходимо выделить железоделательное производство и кузнечное дело. Печи для выплавки железа представляли собой круглые ямы конической формы. Глубина их сохранившихся частей достигает 40 см. Внутренняя поверхность печей покрывалась глиняной обмазкой, состоящей из трех слоев. Железные орудия труда говорят о том, что у славян было развито кузнечное дело. Судя по находкам, железные изделия имели широкое распространение в быту. Из него изготовляли и оружие, и различные хозяйственные мелочи: скобы, острия, долотья, кузнечные инструменты.

Наряду с железоделательным ремеслом у славян было широко распространена обработка цветных металлов – серебра, меди, свинца. Производство украшений велось в глиняных тиглях. Сырьем для древних ювелиров служили медные и серебрянные монеты византийского и арабского происхождения. До нас дошли такие ювелирные изделия, как литые серебрянные височные кольца, перстни, гривны и другие украшения.

Значительное место в хозяйственной деятельности населения занимало и производство глинянной посуды. Это кухонные горшки, сковороды, столовые миски и другие разновидности посуды. Некоторые типы сосудов имели орнамент. Как правило, это линейно-волнистый узор или следы палочек, обмотанных веревкой. Гончарного круга древние славяне не знали, поэтому в массе своей посуда была лепная, видимо, создававшаяся каждой семьей для себя.

Нарисованную картину жизни и быта славян нельзя считать законченной, если не будет дан ответ на вопрос о том, какой у них был общественный строй.

Первые и весьма краткие известия об этом мы черпаем в трудах византийских авторов. «Эти племена, – пишет Прокопий Кесарийский, – не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим».

Данная характеристика древних славян дополняется рядом частностей. Из описания славянских нападений на Византию мы узнаем о наличии у них племенных вождей и даже их имена: Пирагаст, Ардагаст, Мусокий. Некоторые из них в византийских хрониках именуются рексами.

Византийцы отмечают в славянском обществе наличие рабов. Правда, рабство это, судя по всему, развито слабо. «Находящихся у них в плену, – замечает византийский полководец и писатель Маврикий, – они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но ограничивая срок рабства определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там на положении свободных и друзей?»

Интересно, что такой вид рабства у славян возник не сразу, а по пути на Балканы. Тот же Прокопий Кесарийский пишет, например, что сначала славяне уничтожали всех, никого в плен не брали и лишь затем, «как бы упившись морем крови», стали брать в плен и потому уводили домой многие десятки тысяч пленных.

Характеризуя военный строй славян, все известные нам источники сообщают, что собственного боевого порядка у них не было, но каждый был вооружен. Византийский полководец Маврикий сообщал: «У каждого славянина есть два небольших копья, некоторые имеют также и щиты, которые, хотя и были прочны, но очень большие, из-за чего их было трудно перетаскивать с места на место. Помимо того у славян были небольшие луки со стрелами и особым ядом, которым они смачивали наконечники…»

Нарисованную картину дополняет Иоанн Эфесский, сообщавший, что, вступая в сражение, большинство славян не придерживались какой-то определенной тактики и шли на врага со щитами и дротиками в руках. Описывая движение славян на Балканы, он так характеризует образ боевых действий, к которому прибегали славянские воины: «Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар и холод, наготу и дождь, недостаток в пище. Сражаться они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются засадами, внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью изобретая много разнообразных способов. Опытны они также в переправах через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно выдерживают они и пребывание в воде. Так что часто, застигнутые врасплох внезапным нападением, они погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные, большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами лежат навзничь на дне реки и дышат с помощью их».

О степени социального расслоения в славянском обществе говорят находимые в славянских землях клады. Обычно они содержат либо иностранные (чаще арабские) монеты, и иногда наравне с ними находят оружие и предметы утвари. Само по себе наличие кладов ничего не доказывает, но свидетельствует, что в славянском обществе существовал узкий слой людей, который знал цену деньгам и имел их в достаточном количестве, чтобы опасаться за их сохранность. А это косвенно подтверждает наличие социального расслоения в славянском обществе.

Политической основой союзов славянских племен являлись институты «военной демократии». Во главе этих союзов стояли князья, опираявшиеся на дружину, профессиональное «воинское братство», в котором князь был «первым среди равных». Княжеская власть – «вождество» носила еще догосударственный характер. Она была не столько привилегией и авторитарно-властным господством, сколько обязанностью и авторитетно-властным полномочием. Наряду с князем и дружиной большую роль в управлении играли вече (народное собрание) и совет старейшин.

Накануне образования государственности славяне жили соседской общиной, в которой оформилась частная собственность. У каждой семьи было право на расчищенную землю – лядину. На Руси в то время сложилось предклассовое общество. Во главе стоял князь, которому подчинялись дружина и воеводы. Ниже шли мужи (главы патриархальных семей у которых было право участвовать в войске). Еще ниже шла челядь – это члены семей мужей и холопы, у которых такого права не было.

Интеграция территориально-племенных союзов восточных славян постепенно приводила к возникновению в середине IX века нескольких геополитических центров, среди которых выделялись на юге поляне (с центром в Киеве) и на севере словене (с центром вначале в Ладоге, а затем в Новгороде). Объединение этих центров привело к образованию такой новой организационной формы жизни общества, как Древнерусское государство с центром в Киеве.

Ну и наконец, чтобы закончить наш обзор доисторического состояния восточнославянских племен следует несколько слов сказать о северных соседях славян – варягах (они же норманны, они же викинги). Эти племена происходили из Северной Европы и считаются прямыми предками народов, заселяющих ныне Скандинавский полуостров. Прекрасные мореходы и воины, они с VI века на своих весельно-парусных судах – дракарах совершали дальние морские путешествия, основывая свои поселения на южном побережье Балтийского моря, на Британских островах, в Ирландии, Исландиии. А находки канадских археологов, обнаруживших в 60-х гг. ХХ в. на острове Ньюфаундленд целое поселение викингов, опровергает устоявшееся представление о том, что доколумбовые жители Европы ничего не знали о существовании американского континента. Буквально на днях эти находки были дополнены обнаружением еще одного поселения того же периода в другой части острова.

Совершали варяжские дружины и опустошительные набеги на славянские земли, уходя зачастую очень далеко от побережья вглубь Европы по рекам. Так, в VII – IX вв. варяги практически держали под своим контролем всю Прибалтику, побережье Финского залива, территории по берегам Ильменского и Ладожского озер. В византийских хрониках есть известия о том, что варяги доходили до Константинополя и даже предпринимали несколько попыток его штурма. Византийцы называли их «варангами».

Предваряя следующую главу, хочу отметить, что это соседство славянских и варяжских племен сыграло в IX веке важную роль в создании государственности у восточных славян.

Литература

Горский А. А. Политические центры восточных славян и Киевской Руси: проблемы эволюции // Отечественная история. 1993. №6. С. 157—162.

Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.

Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX – XII вв.). М., 1998.

Доватур А. И., Каллистратов Д. П., Шишова Н. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота. М., 1982.

Кобычев В. П. В поисках прародины славян. М., 1973.

Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995.

Стриннгольм А. М. Походы викингов. М., 2002.

Глава III. Образование Древнерусского государства

Как и в большинстве других стран, история образования русского государства упирается своими корнями в легенду. Согласно ей, события в славянских землях в середине IX в. развивались следующим образом. Измученные постоянными междоусобными распрями, ильменские славяне, а вместе с ними соседние племена финнов, угров и меря постановили прислать своих представителей в Новгород, чтобы остановить войну и решить, наконец, как жить дальше.

Среди прочих ораторов на этом достопамятном новгородском собрании выделялся своими речами новгородский старейшина (согласно другим источникам – князь) Гостомысл, предлагавший собравшимся за отсутствием взаимоприемлемых для всех путей решения создавшейся ситуации своими силами, обратиться к северным соседям – варягам, дабы за неимением своих авторитетов, просить прислать своих правителей.

Эта идея получила у собравшихся живой отклик и в Скандинавию были посланы послы с соответствующим поручением, которое, согласно сообщению летописца, звучало так: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». На зов откликнулись три варяжских князя, братья Рюрик, Синеус и Трувор, которые согласно летописи пришли в славянские земли и поделили их следующим образом. Рюрик взял во владение Новгород с окрестностями (по свидетельству других летописцев – Ладогу), Синеус занял Белоозеро, а Трувор сел в Изборске. После смерти братьев, которая согласно летописи датируется 864 г., Рюрик унаследовал их владения и единолично правил славянскими племенами до 879 г. Причем по имени варяжского племени, к которому принадлежали братья-варяги, подвластные им славянские племена приняли имя Русь.

Однако историки не были бы учеными, если бы так легко приняли на веру все обстоятельства вышеизложенного летописного рассказа и не занялись бы его всесторонней проверкой. А вопросов, с которыми они столкнулись сразу же после начала этой работы, было великое множество. Например, кто были те варяги, столь охотно согласившиеся на призывы славян? Кем был в действительности досточтимый Гостомысл, определивший своим советом судьбы русской государственности на ближайшую тысячу лет? Откуда конкретно пришли варяжские князья в русскую землю и пр. И вот, сравнивая между собой сведения древнейших русских летописей, варяжских хроник, византийских и арабских источников, исследователи пришли к следующим заключениям.

Варяги, совершавшие в IX – XI вв. торгово-грабительские походы по всему северному побережью Балтийского моря, были частыми гостями и в славянских землях. Поэтому говорить о том, что первый раз славяне столкнулись с ними только в 862 г., по крайней мере, смешно. Мало того, сохранившиеся летописи свидетельствуют, что многие из известных нам сегодня славянских племенных вождей даже поступали к ним на службу. Так, незадолго до призвания варягов местная славянская знать, поступившая до того к варягам в услужение, подняла восстание против своих новых хозяев. С другой стороны, более искусные, нежели славяне, в мореходстве, ремеслах, военном деле и торговле, варяги несли с собой не только разрушения, но и новые знания и умения.

Нет ясности и по вопросу о том, кем был все-таки Гостомысл? По одним источникам – это легендарный новгородский старейшина, по другим – посадник или даже князь. По спискам более позднего (XVI в.) времени, он удостаивается славы основателя Новгорода. А в ряде других летописей ему приписывается и весьма древняя (в девяти коленах княжеская) родословная. По этим же данным у Гостомысла было три сына и три дочери. Сыновья погибли в войнах. Дочери же были выданы замуж. Причем одна из них, по имени Умила, была отдана за западнославянского (по другим данным – варяго-финского) князя. По изложению Иоакимовской летописи, Гостомысл перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за варяжского князя. Этот сын и был Рюрик. Наиболее авторитетный источник того времени – «Повесть Временных лет» кратко сообщает, что князя было решено идти искать за море, к варягам.

Впервые научную разработку всего этого комплекса древнерусских легенд и сказаний предприняли члены недавно открытой Петром I Санкт-Петербургской академии наук Г. З. Байер, Г. Ф. Миллер и А. Л. Шлецер. Они попытались рассмотреть их через призму научно-рационалистической точки зрения, используя методы исторической и филологической критики старых русских летописей. Прочтя в исторических документах, которые они совершенно справедливо выделили как древнейшие, вышеописанную фабулу начала русской истории, они заключили, что коль скоро легенда о призвании варягов является старейшим сказанием в древнейших летописях, то она и наиболее адекватно отражает объективную истину. Таким образом, легенда о призвании варягов получила научную легитимность.

На основе этого заключения указанные ученые даже выдвинули специальную концепцию возникновения русской государственности, которая впоследствии получила название «Норманской теории». Для своего времени эта теория стала заметным фактом научной жизни и опиралась на передовые для своего времени методы исследования исторических документов.

Однако, помимо чисто научного содержания, в норманской теории присутствовал и вполне осязаемый политический контекст. Дело в том, что идея о привнесении в Россию государственного начала из Европы не имела первоначально уничижительного смысла для самосознания русской элиты, созданной петровскими преобразованиями. Петр I в своих реформах широко пользовался услугами иностранных специалистов в тех областях, где собственных не хватало или же не было вообще. Многие отрасли молодой отечественной промышленности, образования, культуры, государственного управления были созданы иностранцами или при их активном привлечении. Среди них было много немцев, которых, как известно, Петр очень привечал. Более того, создавая свою империю, первый русский император много сделал, дабы разрушить образ своей обновленной державы как преемницы Византии, желая занять достойное место в европейской истории. И здесь преемникам Петра на русском престоле, разделявшим эти его идеи, норманская теория, декларировавшая зримую связь русской государственности с европейской традицией, пришлась как нельзя кстати.

Однако более чем четвертьвековое засилье немцев на русском престоле в корне изменило отношение русского общества к идее европоцентризма. Уже дочь Петра I, императрица Елизавета Петровна, взошла на престол в результате дворцового переворота именно под лозунгами русского патриотизма и борьбы с иностранным засильем в жизненно важных отраслях экономики и управления страны. В связи с этим неизбежно возникали вопросы и к самой норманской теории.

Первым, кто публично обрушился с критикой на эту теорию, был наш известный просветитель и ученый-энциклопедист, первый русский академик Санкт-Петербургской Академии Наук Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765). Правда, он не был специалистом в области истории, хотя известно, что он ею очень интересовался, собирал древние летописи и был автором нескольких исторических сочинений, занявших свое почетное место в истории русской исторической науки. Тем не менее, мотивы его критики, как сейчас представляется, лежали за пределами сугубо научного спора. Для Ломоносова появление норманской теории стало не столько событием в развитии исторической науки, сколько посягательством иностранцев на изначально русские области знания. По его глубокому внутреннему убеждению, иностранцы уже в силу своего происхождения неспособны постичь скрытые механизмы, управляющие историей России. Отсюда в его критике столько едкой иронии и риторики, которая, увы, не подменяет профессионализма. И сейчас исследователи-палеографы подтвердят, что вычлененная А. Л. Шлецером «Повесть Временных лет» Нестора действительно является древнейшими летописным известием русской истории. Противопоставление же норманистам довольно расхожей и поздней сказки о том, что основателем Руси был мифический князь Прус, который был потомком самого римского императора Августа, на фоне палеографической и текстологической аргументации норманистов кажутся довольно дилетантскими. Таковыми они, наверное, казались и членам академической конференции и в разгар знаменитых споров М. В. Ломоносова с норманистами.

Однако высказанный М. В. Ломоносовым скепсис все же не прошел для историографии бесследно. Сомнения в обоснованности норманской теории привели к тому, что ее противники кропотливо собирали факты, могущие если не опровергнуть, то, по крайней мере, посмотреть на нее с другой стороны. Так, более детальный анализ исторических документов показал, что у славян и до варягов существовали племенные союзы и объединения (см. предыдущую главу), которые также могли бы стать основой для формирования русской государственности, если бы кочевые орды не помешали этому. Кроме того, даже если и признать определенную заслугу варягов в деле создания русской государственности, то следует помнить, что, помимо русского, варяги основали государства в большинстве стран современной Северной Европы и даже Великобритании. Я не буду говорить о многочисленных государственных образованиях, не сохранивших свой суверенитет до наших дней (например, герцогство Нормандия, королевство Сицилия и др.). Таким образом, привнесение государственности на Русь варягами не является чем-то уничижительным, а представляет собой скорее распространенную практику своего времени. Ну и немаловажным аргументом против всеобъемлющего варяжского влияния на развитие русской государственности можно считать то обстоятельство, что варяжский элемент довольно скоро растворился в общей славянской массе. Не случайно же, если первые варяжские князья еще имели скандинавские имена, то уже внук Рюрика носил славянское имя Святослав.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См.: Гутнов Д. Лекции по истории России. Ч. 1. VI – XIII вв. М., Ф-т журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. 2015; Его же. Лекции по истории России. Ч. 2. XIV – XVI вв. М., Ф-т журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. 2016.