На краю света. Записки иммигранта

Зайдя в дом, я сразу же стала паковать наши вещи, а Кирилл тем временем поднялся на второй этаж в поисках Эдди, чтобы сообщить ему эту новость. Он отсутствовал минут десять, из чего я поняла, что наверняка что-то пошло не так. Я успела собрать практически все наши пожитки, когда Кирилл залетел в комнату, сверкая глазами от ярости:

– Этот чертов сукин сын сказал, что не отдаст нам денег за месяц! Он попросту закрылся в своей комнате и не выходит оттуда! Представляешь?!

Такого поворота я никак не ожидала. Решив пойти и попробовать разобраться с ним самой, я, быстро взбежав вверх по лестнице, стала стучаться в его комнату. Никто мне не ответил. К слову сказать, поскольку я бывала за границей раньше – в 2004 году я путешествовала с сестрой по Соединенным Штатам Америки – то прекрасно знала, какие права здесь имею. Когда у меня там возникла небольшая проблема, которая заставила обратиться в иммиграционную службу, мне популярно объяснили, что как студент или путешественник из другой страны, я имею полное право обращаться в полицию в какой-либо несправедливой, по моему мнению, ситуации. Я тут же сказала об этом Кириллу, и мы решили, что сразу после заезда в отель пойдем в полицию и попросим о помощи. Пообещав себе вернуть эти деньги во что бы то ни стало, мы стали перетаскивать наши чемоданы на улицу. Все еще в тяжелых раздумьях и в подавленном настроении, мы вызвали такси, которое должно было довезти нас до отеля.

Отель оказался чистым, уютным и теплым – и спокойно принимал наличные у студентов, здесь понимали, что далеко не у всех приезжих могут иметься кредитные карты. Мы не могли поверить, что тот таксист не мог отвезти нас сюда в вечер приезда, избавив таким образом от кучи нервотрепки, лишних трат и проблем.

Оставив наши потрепанные частыми переездами сумки в отеле, мы поспешили в ближайшее управление полиции. На улице шел мелкий мокрый снег, и дороги покрывала полупрозрачная, перемешанная с солью подмерзшая жидкость. Несмотря на то, что часы показывали четыре, казалось, уже был поздний вечер. Сумерки наступали стремительно, подгоняя нас и заставляя почти бежать до нужного места. А бежать нам пришлось примерно минут двадцать, так как то, что казалось на карте расположенным близко, на самом деле было в такой дали, что мы уже начали сожалеть о попытках сэкономить на автобусном проезде. Я была в светлом пуховике, который снискал море комплиментов со стороны местных жителей, похоже, никогда ранее не видывавших пуховиков такого качества и красоты. Так вот, этот прекрасный светло-серый пуховик сейчас был мокрым от снега, а по моим щекам текла тушь, оставляя две черные полоски, которые я старалась вытирать хотя бы каждые пять минут. Было уже темно, когда мы наконец добрались до здания полиции, которое было серого цвета и со стороны больше походило на что-то среднее между замком и церковью. Скрываясь от промозглой погоды, мы быстро забежали в эту чудную конструкцию и подошли к окошку, за которым стоял человек, по виду напоминавший морского льва в форме. На его красном одутловатом лице красовались большие пушистые усы, а глаза были настолько прижаты щеками, что напоминали две щелки. Он сразу спросил нас о цели визита, и я стала рассказывать ему о наших злоключениях.

– Но мы не занимаемся такими делами! – «морской лев» был явно застигнут врасплох таким рассказом. – Вам нужно обратиться в отдел мелких жалоб, они, скорее всего, смогут помочь. Он дал нам телефон этого отдела я решила, что позвоню им завтра, сразу, как только проснусь. Я решила действовать решительно, и дело было не столько в этих треклятых пятистах долларах – это уже было делом принципа. Я верила в свои права, и я верила в то, что Канада – это страна, которая сможет нас защитить. Я бы даже не подумала предпринимать такие усилия, например, в России, я бы точно знала, что денег мне уже ни за что не вернуть, но то ведь Россия!

Итак, зайдя по дороге в ближайший продуктовый магазин, мы направились в гостиницу, наконец-то предвкушая спокойный вечер в тепле и уюте. В номере мы приготовили поесть, попили чаю и, немного обсудив наши дальнейшие планы, легли спать.

Проспали мы практически десять часов кряду, ибо это была первая ночь, которую мы провели в тепле и чистоте без каких-либо потрясений и переживаний. Умывшись и почистив зубы, мы спустились к завтраку, который был включен в стоимость отеля. Завтраком, конечно, это было назвать сложно – всего лишь тосты и джем, а также арахисовая паста, которую так обожают все канадцы. Были еще кофе, чай и вода. Мы знатно наелись тостов, так как знали, что нам необходимо поберечь наши средства. После завтрака Кирилл поспешил в холл к компьютеру с Интернетом, ибо, несмотря на все положительные стороны нашего пристанища, это все-таки был отель, и стоимость его была для нас неподъемной. Я же поспешила в номер, чтобы поскорее позвонить в отдел мелких жалоб. Я долго не могла до них дозвониться, и автоответчик все время перенаправлял меня то в одну, то в другую сторону, но вскоре я все-таки смогла поговорить с представителями отдела. Они продиктовали мне адрес в даунтауне, куда я должна была подойти и заполнить необходимую форму. Но так как был канун Нового года, я решила, что пойду к ним в начале января, сразу после каникул.

Продолжая искать квартиру, мы жили в отеле и старались экономить на всем, чем только можно. На третий день нашего пребывания в отеле нам наконец-то повезло, и мы нашли комнату. На этот раз мы были предельно осторожны и договорились об оплате заранее. Жилье располагалось недалеко от университета, что несомненно, было огромным плюсом для меня, а стоило всего триста пятьдесят долларов в месяц. Нашего нового арендодателя звали Пэм. Узнав о наших обстоятельствах, он предложил подъехать и забрать нас из отеля в этот же день. Мы, недолго думая, согласились. Когда Пэм подъехал к отелю на своем белом грузовике, мы уже ждали его на крыльце, держа в руках чемоданы. Пэм оказался китайцем лет двадцати пяти, невысокого роста и плотного телосложения. В отличие от Эдди, Пэм нам сразу понравился: он помог загрузить наши чемоданы в свою машину и довез нас до своего дома, не попросив за это ни единого доллара. И, поверьте нашему опыту, в Сент-Джонсе это многого стоит.

Новый дом и Новый год

Нашим новым домом стал приземистый светлый одноэтажный коттедж, окруженный небольшим двориком со стоящим в нем одиноким деревом, покрытым толстым слоем мха. В доме было три спальни, гостиная, кухня и туалет, совмещенный с ванной. Как паре, нам досталась самая большая комната в доме. Пэм предупредил нас, что в этом доме будут жить еще как минимум два человека, и что он сам иногда остается ночевать здесь на правах хозяина.

Внутри дом был холодный и как будто нежилой. Полы были покрыты слоем пыли, кухня выглядела довольно потрепанно. Имелось небольшое количество посуды и старой, покрытой гарью, кухонной утвари, распиханной по шкафам в полном беспорядке. Зал был темный и практически без мебели, исключение составлял небольшой столик, на котором красовался кусок клейкой ленты.

– Я все еще докупаю мебель, – поспешно сказал Пэм, проследив за моим взглядом, – завтра привезу небольшой диванчик и еще пару столов.

– Нам все нравится, – поспешил сказать Кирилл, занося чемоданы (они так часто фигурируют в этом рассказе, что им можно было бы уже присвоить имена собственные). Наша комната была небольшой, но чистой и довольно светлой – насколько это возможно при таких погодных условиях. Из меблировки здесь были: небольшой компьютерный стол, офисный стул, зеркало и шкаф. Довершала картину большая двуспальная кровать и плотно уложенный на нее старый матрас бледно-розового цвета.

Постельного белья у нас не было, и я стала мысленно составлять список вещей, необходимых нам для жизни. Узнав, что в двадцати минутах ходьбы от нашего дома есть торговый центр (в который мы уже направлялись ранее для того, чтобы купить телефон), мы, быстро собравшись, решили, что нам необходимо купить пару вещей и немного продуктов.

Дорога до «Авалон Молла» заняла у нас немного больше времени, чем мы предполагали, так как, во-первых, идти пришлось против постоянно дующего ветра, заставляющего сгибаться практически пополам, а во-вторых, мы до сих пор плохо ориентировались в городе, из-за чего приходилось постоянно останавливаться и спрашивать направление у прохожих. Мы шли по тротуару вдоль проезжей части, точнее, по тому месту, где он предположительно должен быть: тротуары тут чистить не привыкли, ибо большинство людей не передвигается пешком. Машин вокруг было совсем мало, и практически все они были либо грузовиками, либо траками типа RАМ, которые пользуются огромной популярностью у канадцев в провинции. Дорога шла через жилые дома, я рассматривала их очень пристально и с интересом, так как эти дома отличались от тех, что я видела в России, США, в Англии и вообще где-либо. Практически все дома в Ньюфаундленде небольшие (как правило, не выше двух этажей), это преимущественно коттеджи, сделанные из дерева и покрытые сайдингом всех возможных цветов. В даунтауне можно увидеть дома всех цветов радуги: от ярко-желтого до фиолетового или лазурного. Но особенно популярен у них красный цвет. При этом все эти дома, как говорят ньюфаундлендцы, с историей. Как по мне, все они выглядят как покрашенные амбары, предназначенные для хранения сена, муки или для содержания сельскохозяйственных животных, но никак не для проживания людей.

Итак, пока Кирилл разбирался с дорогой, я крутила головой из стороны в сторону, пытаясь смириться с тем, что в этом месте буду жить и учиться два года. Эта мысль не давала мне покоя. Я пыталась думать о позитивной стороне происходящего, но окружающая действительность не давала возможности этого делать.

Скорее всего ввиду праздничных дней и ужасной погоды людей на улицах было практически не видно, а те, кто попадались нам по дороге, с огромным любопытством оглядывали нас с ног до головы. Конечно же, нас выдавал не только язык, на котором мы говорили, но и внешний вид в целом. Едва приехав из России, я все еще не осознавала неуместность моих высоких шпилек, то и дело поскальзываясь на тонком ледяном насте – я старалась все время одеваться прилично, что по местным меркам выглядело не иначе как празднично.

Местных жителей иначе как «серых» было не охарактеризовать. Все они носили плотные грубые куртки-толстовки разных, преимущественно темных, цветов без каких-либо украшений в виде меха, замков и прочего. На ногах, вне зависимости от пола, неизменно красовались бутсы на толстой подошве, либо «дутыши» или кроссовки. Шапки они не носили принципиально, лишь иногда надевая на голову капюшон своих толстовок, прячась от пронизывающего островного ветра. Часто на улицах можно было увидеть людей в пижамах, в растянутой домашней одежде, в шортах и шлепках на босу ногу. При этом их обмороженная кожа красно-синего цвета явно указывала на неправильность данных предпочтений в одежде, но никто не принимал эти видимые признаки всерьез.

Предприятие похода до торгового центра, казалось, никогда не увенчается успехом, а мы, между тем, все дальше и дальше отдалялись от дома. Но окружающие нас пешеходы в ответ на вопросы упорно кивали отмороженными головами, говоря: «Скоро уже доберетесь».

Наконец, с мыслью о том, что этот торговый центр нам никогда не найти, мы пересекли туннель под мостом, где ветер просто срывал шапки и капюшоны, и нам приходилось идти спиной вперед, чтобы поток воздуха не перекрывал дыхание. Изо всех сил прижимаясь к правой стороне дороги, для того, чтобы не вылететь из-за порывов ветра на проезжую часть на другой стороне туннеля, мы вышли на поверхность и наконец-то увидели тот самый «Авалон Молл», который в будущем станет для нас постоянным пристанищем, ибо это единственный торговый центр в округе. Здесь мы будем покупать все необходимое для дома, проводить скучные темные дни и вечера, сюда мы будем забегать греться в сильные морозы и укрываться от порывов ледяного ветра с дождем и снегом, здесь я впоследствии найду себе работу… Но обо всем по порядку.

Самым большим магазином в «Авалон Молле» был, конечно же, «Сирс», устроенный по типу «Хадсон Бэй» или «Сакс», в котором можно было найти практически все, кроме продуктов питания. Я проверила свой список с необходимыми для закупки товарами и решила начать с постельного белья, одеял и подушек. Мы также купили по одному полотенцу, по одной кружке, по вилке с ложкой, один нож и сковороду. На обратном пути заскочили в придорожный универмаг, который был примерно в пятнадцати минутах ходьбы от нашего нового пристанища. Необходимо было подготовиться, так как на следующий день мы праздновали Новый 2012-й год. Мы купили немного мяса, картошки, чай, соль и сахар. Так, с переполненными сумками, мы потрусили домой, то и дело поскальзываясь на обледенелом тротуаре.

Пэм предупредил нас, что не сможет прийти к нам тридцать первого числа, чему мы, признаться, были даже рады. Итак, наступил канун Нового года, который нам предстояло встречать совсем одним. Денег на подарки, украшения или елку у нас не было, поэтому, прибравшись в доме и разложив все наши вещи по углам, я принялась готовить еду. Кирилл, естественно, помогал мне и отвлекал меня, как мог, от горестных мыслей. Тем временем приближалось наступление следующего года, а у нас даже не было шампанского, так как алкоголь в Канаде продается в специализированных магазинах под названием LCBO, а у нас не было ни сил, ни времени искать их. У нас не было компьютера, телевизора или Интернета. Не было возможности позвонить и поздравить наших родных и близких. Все, что мы могли, это только отсчитывать время до наступления двенадцати часов. Я поджарила свинину с овощами и специями. Отварила картофель в нашей новой кухонной утвари и накрыла старый стол в центре кухни. Мы принялись есть наш нехитрый ужин, запивая его чаем и поглядывая время от времени на висящие на стене часы. Вокруг царила полнейшая тишина, нарушаемая лишь звоном наших вилок. Это воистину было самое необычное и самое печальное празднование Нового года в моей жизни. Чокнувшись кружками с чаем, мы загадали желание, также в полной тишине, а затем, доев ужин, наскоро помывшись и переодевшись в пижамы, стали укладываться спать. Перекинувшись парой фраз, мы уснули. На часах не было еще даже часа ночи.

На следующий день мы проснулись около восьми утра: надо было помыть посуду и сходить в магазин за завтраком, так как в прошлый раз, ввиду долгой дороги обратно, мы не смогли купить много еды. Около часу дня, как следует укутавшись в пуховики, нахлобучив на уши шапки и плотно обмотавшись шарфами, мы поспешили в придорожный магазинчик, где уже были накануне. Добравшись до места, мы купили хлопьев, молока и немного фруктов. Прохаживаясь по магазину и обсуждая, что нам еще необходимо купить для ужина и обеда, мы услышали английскую речь, доносившуюся откуда-то сзади.

– Привет, ребята! А на каком языке вы разговариваете?

Повернувшись на голос, мы увидели мужчину лет семидесяти с булкой хлеба в руках. Он был довольно высокого роста, худощавый, практически лысый и в очках. На нем была легкая куртка синего цвета и джинсы.

– На русском, – автоматически ответил Кирилл, переходя на английский.

– Здорово! – просиял старик. – Что вы тут делаете, учитесь? Я тоже работаю в университете, с такими же студентами, как вы!

Найдя вежливых слушателей, старик быстро и радостно стал рассказывать нам историю своей жизни: звали его Джордж Батстон, и он с рождения жил в Ньюфаундленде. Он женат, у него есть взрослый сын Крис и две внучки. Мы тоже вкратце рассказали ему о себе и наших планах на будущее.

– А какие у вас планы на сегодняшний вечер? – как бы между прочим спросил нас Джордж, как только мы закончили наше повествование. – Сегодня все-таки первый день Нового года! И мы устраиваем новогодний ужин со всей семьей.

Не успели мы опомниться, как он продолжил:

– Я приглашаю вас к себе – поедем прямо сейчас. Еды на всех хватит.

Как я говорила ранее, путешествия по миру, а особенно по Северной Америке, научили меня пользоваться случаем и доверять людям. И хотя события последних дней слегка поколебали мое доверие, я тем не менее быстро уговорила Кирилла согласиться, ибо никаких планов у нас все равно не намечалось – бесплатный ужин и возможность наладить связи на новом месте также сыграли свою роль при принятии нами этого решения. Дав свое согласие, мы вышли вслед за старичком и сели в его машину. Под монотонное бормотание своего хозяина чуть потрепанная легковушка синего цвета быстро примчала нас к небольшому двухэтажному домику, украшенному фонариками и прочей рождественской атрибутикой, которую так любят североамериканцы. Выйдя из машины, мы немного замешкались – все-таки идти к незнакомому человеку в гости на семейный ужин было престранной идеей.

– Не робейте, ребята, заходите в дом! – окликнул нас Джордж, поднимаясь по заснеженным ступенькам крыльца и отряхивая сапоги. Мы заторопились вслед за ним и зашли в дом. Дом был очень уютный и теплый. В нем пахло жареным мясом, специями и прочими вкусностями. Разувшись у входа, мы прошли из прихожей в гостиную, где стоял большой стол, украшенный еловыми ветками. На столе красовались посуда и приборы. Навстречу нам выбежала плотная старушка в красном переднике. На ее лице сияла радостная улыбка, и было ощущение, что именно нас она все это время и ждала.

– С Новым годом! Меня зовут Нелли! – голос у старушки оказался очень приятным и мягким. – Проходите, не смущайтесь! Добро пожаловать к нам в дом! Туалет на втором этаже, наши дети уже на подходе, и скоро будем подавать ужин, – с этими словами она снова поспешила на кухню, что-то напевая по дороге.

Мы по очереди сходили в ванную, отметив про себя, что второй этаж был тоже уютен и красиво украшен рождественскими игрушками, огнями и лапами ели. Вернувшись в гостиную, мы увидели Джорджа, который раскладывал подушки на диване и, по всей видимости, старался помочь жене в подготовке к встрече с родственниками.

– Они еще в пути! – сказал Джордж, увидев нас на пороге. – Не хотите ли пока мы ждем, посмотреть дом? Второй этаж вы уже видели, теперь можем пойти посмотреть наш цокольный этаж, там у меня находится кабинет и целая коллекция дисков и фильмов. Естественно, мы согласились и проследовали за Джорджем к лестнице, ведущей вниз, в подвал. Переглянувшись исподтишка за спиной у старика, мы оба подумали, как это выглядит со стороны. Как настоящий фильм ужасов, который обычно так же начинается и заканчивается тем, что у милой пожилой четы в подвале заперта еще парочка таких же молодых и наивных студентиков. Джордж спустился вниз и включил свет в подвале. Подвал выглядел совсем не так, как мы обычно представляем себе цокольные этажи или подвалы. Пол застилало бежевое ковровое покрытие, стены, на которых красовались постеры из ретро фильмов с голливудскими кинодивами, были также выкрашены в светлый цвет. По краям стояли большие полки с дисками, книгами и различными вещицами. У одной из стен стоял компьютерный стол и офисное кресло, по-видимому, это и было рабочее место Джорджа. Счастливый старик, у которого, по всей видимости, редко бывают гости, радостно вещал о своих коллекциях винила, старых фильмов и о своей жизни в целом. Мы медленно продвигались вслед за Джорджем по этажу, кивая и что-то отвечая на его многочисленные вопросы о нашем отношении к старому кино и классической музыке. Вскоре сверху донеслись голоса, по которым мы поняли, что семейство наконец-то прибыло. Через мгновение раздался голос Нелли, приглашающей нас ужинать.

Выйдя из подполья, в коридоре мы натолкнулись на целую толпу новоприбывших. Похоже, все семейство Батстон было в сборе: тут был их сын Крис со своей женой Джоан и двумя детьми Шерри и Пейтон, а также родители Джоан – Мун и Джен. Если они и удивились нежданным гостям в доме своих родственников, то виду не подали. Наспех познакомившись – одному богу известно, как неловко нам было в ту минуту – мы наконец прошли за стол. Я была голодна просто зверски, так как Джордж поймал нас в магазине как раз в момент закупки продуктов к обеду. Тем временем на часах уже было шесть вечера. Нелли подала национальную канадскую еду, которая в основном состояла из мяса. На первое был бифштекс с картофельным пюре, на столе стояли закуски, нарезки и салаты, а также красное вино. Меня посадили рядом с Джен, моложаво выглядящей женщиной лет пятидесяти пяти с короткой стрижкой и добрыми глазами. Она буквально не давала мне поесть, постоянно о чем-то спрашивая и смеясь. Я рассказала ей о нашей родине, о своей семье, о наших с Кириллом планах на будущее в Канаде. Кирилл тем временем был зажат между Муном и Джорджем – они о чем-то оживленно беседовали на другом конце стола. Дети вели себя напряженно и постоянно поглядывали на нас, а поев, сразу же убежали наверх. Вот это и была естественная, натуральная реакция – дети всегда покажут, что они чувствуют на самом деле, без прикрас. Хотя наши хлебосольные хозяева всячески старались создать нам непринужденные условия, нам становилось все более и более неловко вторгаться в их семейную идиллию. Поэтому вскоре мы засобирались домой, и Крис, сын Джорджа, вызвался нас отвезти, так как на дворе было уже темно, а мы понятия не имели, где находимся. Мы обменялись контактами со всеми присутствующими и на очень дружелюбной ноте раскланялись. Придя домой, мы обсуждали канадское семейство: несмотря на неловкость ситуации, они оставили о себе приятное впечатление. К тому же мы немного попрактиковались в английском. Решив, что это был хороший знак для нас в Новый год, мы отправились спать, так как усталость и пережитый за эти дни стресс взяли-таки свое.

Трудное решение

На следующий день нам снова предстояло пережить очередной абсолютно скучный выходной, который мы решили провести, шатаясь по улицам и осматривая окрестности. На улице как всегда царила серо-белая хмарь, дул сильный ветер и накрапывал легкий дождик, превращая скользкие комья полуледяного снега в огромные лужи. Как всегда, основательно подкрепившись дома своей любимой овсянкой с бананом и медом, мы двинулись в путь без какой-либо цели, просто так, походить по лужам, наслаждаясь всеми ветрами северного острова. Не успели мы дойти до нашего основного места назначения для прогулок – торгового центра «Авалон Молл», как начался проливной дождь такой силы, что мы не смогли пробежать еще двести метров до магазина и шмыгнули в стоящий неподалеку «Макдональдс». Заказав себе пару некогда любимых мною Биг Маков, мы присели за столик и стали ждать окончания январского ливня. Быстро доев свой бургер, я стала смотреть на струящиеся по окнам потоки дождя, которые, как водопад, лились с крыши кафе, и внезапная мысль, словно вспышка, озарившая мое сознание, тут же сорвалась с языка, едва я успела ее хорошенько обдумать:

– Давай уедем отсюда! – почти крикнула я, глядя на странно спокойное лицо Кирилла, который, тоже доев свой бургер, пил черный кофе, купленный здесь же минуту назад, за пару долларов. Я сознавала, что он, скорее всего, уже не один раз обдумывал эту мысль, но не решался высказать ее вслух, думая, что я сочту это за бред. Но, по сути, это и был самый настоящий бред. Так как, едва я произнесла эти слова, мой здравый смысл стал тут же спорить с моим сердцем, а голос разума не так-то легко игнорировать. Тем не менее, отмахнувшись от этого голоса, как от назойливой мухи, я продолжила:

– Давай не будем платить завтра за мою учебу, а просто используем остаток денег и уедем! – сама эта мысль давала мне надежду. Мне стоило только представить себя летящей в самолете, едущей на машине, плывущей на пароме – да хоть вплавь по заливу прочь от этого города! – как эта идея вселяла в меня такое чувство ликования, такую эйфорию, что я практически готова была вскочить с места и тут же ринуться в путь!

– Да, мы могли бы отправиться на пароме… – к моему удивлению произнес Кирилл с серьезным выражением лица. – Но куда ты хочешь ехать? Обратно домой? Без денег, без работы, даже без машины…

Я, в свою очередь, даже не думала о таких мелочах, как деньги. Меня пугала перспектива вернуться домой с пустыми руками, предстать перед своей семьей и друзьями, которые так верили в меня. Вернуться к ним такой, какая я была сейчас – опустошенная и разбитая, типичная полная неудачница? Эйфория прошла, уступив место тупой обреченности, ощущению полной безнадежности, а главное, ощущению, которого я боялась больше всего с самого детства – ощущению безвыходности ситуации.

Надо сказать, осознание того, что находишься на острове, и что для того, чтобы выбраться с него, недостаточно просто арендовать машину и уехать, очень сильно давило нам на психику на протяжении последующих двух лет. Уехать отсюда стоило куда дороже, чем я представляла себе на тот момент. И речь уже шла совсем не о деньгах.