Млечный путь. Вопреки

– Мам Ир, как представил, что блинчики тают во рту, так и спать уже расхотелось. И коню тоже, что-то не по себе. Ногами топает и ржёт на весь подъезд.

– А, я-то думаю, кого же блинчиками горяченькими накормить, скачите, жду.

А «мам Ир» она стала, после того, как приняла своего крестника из купели, не в прямом смысле, конечно. Решил он жениться, а его невеста Вика захотела, чтобы они обвенчались в церкви. Но оказалось, что он был некрещеный, стал просить, чтобы она стала его крёстной мамой. Отказать ему она не смогла, и таким образом, стала «мам Ир».

Раз Роман не отвечает, то осталось позвонить Антону Николаевичу, самому старшему, по возрасту, в их группе.

– Он был ровесником Ирины. Человек, про которого говорят «сам себе на уме». Общение с ним было похоже на пробуксовку в колее. Колёса вращаются, а машина не тянет. Ирина всегда старалась уходить от разговоров с ним. Много его собственной философии, софистики. Это был его любимый конёк. Начинает за здравие, а заканчивает за упокой. И внешность его как-то отталкивала её. Большая плешка, прикрытая двумя волосинками в три ряда. Маленькие, глубокопосаженные глазки, которые при разговоре он отводит в сторону, да так ловко, что иногда она думала, может он и не с ней разговаривает, а с собой, любимым. Не женат и не был. Как специалист – хороший аналитик и дело своё знает. О карьере никогда не думал, а вернее по этому поводу не озвучивал свои мысли, и может быть это только кажущееся. Ведь чужая душа потёмки. Был он как-то приторно угодлив. Начинает суетиться, вскакивает с места, куда-то хочет бежать, что-то для неё делать. Может кому-то и нравилось, но Ирину, это раздражало. Но он не злой, любит животных. Обожает свою пикенессу крошку Мери. Носится с ней как с ребёнком. Стоит ей чихнуть или кашлянуть и всё, мир для него рушится. Когда волнуется, то всё волнение его сосредоточено в ногах. То выбегает, то снова садится, потом вскакивает неожиданно и куда-то мчится, под предлогом того, что он что-то забыл. А в спокойном состоянии, он углублён в работу. К ребятам в группе он относится уважительно. В группе был одним из первых. Год они присматривались друг к другу, и вот уже три года живут и работают одной дружной семьёй. Сближение началось со дня рождения Влады. На семейном совете возникла идея

отметить его на природе с вечера пятницы до воскресенья, тем более это было начало лета. Палатки со спальниками взяли в МЧС, там работал друг Андрея, Костя. Позднее уже закупили своё снаряжение, которое стало общей собственностью группы. Таким образом, появилась традиция отмечать дни рождения, праздники, и просто отдыхать, на природе. Первую ночь обычно не спали. Шашлыки с хорошим вином, а потом костёр, танцы до утра. На следующий день сон до обеда. Потом шулюм, пирог, без которого не обходилось ни одно мероприятие, если оно было на Диком озере. Кажется, что все уже сыты, но нет, ждут пирога. Это кульминация. Ирина уезжала домой, пекла. А накануне готовила начинку из осетринки, или из мяса с капустой, слоёное, дрожжевое тесто из морозилки. Быстро и удобно. Привозила в противне с пылу с жару. Радовались как дети и сметали до крошки, при этом хвалили так, что она готова была каждый день его печь, так приятно ей было радовать ребят.

А вечером посиделки у костра и любимые песни под гитару, на которой очень хорошо играл Олег Позднышев. Подолгу сидели под звёздами, наслаждаясь великой силой природы. Роман блистательно травил анекдоты, можно сказать неутомимо. А у детей Марии – Елены и Женьки, которому исполнилось шесть лет, и у Кирюшки были свои секреты, свои игры. Елена рассказывала мальчишкам страшилки, они то испуганно визжали, лёжа в палатке, то хохотали до упаду. А вот утром в воскресенье у мужчин просыпался азарт. Азарт добытчиков – рыбаков. Чуть рассветёт, они уже со спиннингами сидят на берегу озера. Только Роман, если был с Викой, не участвовал в этом действе. Не до того было, чтобы тратить утренние часы и азарт на рыбалку.

Так вот, Антон Николаевич собрался на рыбалку в субботу перед обедом, когда после бурной ночи все спали. Выбежал из палатки со спиннингом и помчался на озеро, потом через минуту, Ирина увидела, что он бежит назад, оказалось, что забыл баночку с червями. Торопится, банка упала, он смешно на четвереньках начал их собирать. На нём было какое-то допотопное трико с пузырями на коленях, рубашонка на выпуск, сам маленький, волосёнки упали с заданного места на голове. Минут через десять снова прибежал за своей крошкой Мери, схватил её в охапку, она вырвалась из рук и в кусты. Он её начал ласково уговаривать: «Меричка, ну куда же ты бежишь от папочки, иди, посидишь со мной, воздухом подышишь, я тебе что-то вкусненькое приготовил». Нет, так и не уговорил. Ирина с Марией готовили шулюм на походной газовой плите, а Мери всё время крутилась вокруг них, но к папочке не пошла. Антон Николаевич быстро вернулся с озера, сказал, что не клюёт, банку с червями забыл на берегу. А Игорь потом ходил и у всех спрашивал, не видел ли кто баночку с червями. Мария, молча, показала ему на озеро, там она и оказалась. Антон Николаевич пришёл надутый, с Мери не разговаривал, делал вид, что её не замечает. Но она и не очень-то страдала, была увлечена косточками, что остались после шашлыков. Потом не выдержал и строго так сказал ей: «Ты совсем не бережешь свои зубки», но она и ухом не повела, пока все косточки не перетерла. Легла ему под руку, и он стал гладить её. Полная идиллия. Потом она вздремнула, и он нежно отнёс её в палатку. Антон Николаевич в компании был весельчак, после двух-трёх рюмочек такие кренделя выделывал на танцполянке, что у многих скулы сводило от смеха.

Обычно, последний танец был медленный. Он приносил спящую Мери, клал её голову себе на плечо и, закрыв глаза, танцевал с ней. Столько любви и нежности было в этом танце. Трогательно-щемящее обнажение души, похожее на звуки скрипки, пронзительно достающие вас до сердца. Скрипка в ночи, звуки которой уносятся во Вселенную. Все старались деликатно отвести от них взгляд, чтобы не подсматривать в замочную скважину.

Ирина нажимала повторно кнопку вызова, но соединения не было. Так погруженная в раздумье, она просидела четверть часа. Вдруг раздался звонок, да так резанул по нервам, что она вздрогнула. На дисплее высветилась фамилия Хайкин. Ирина быстро, инстинктивно выключила телефон, она не готова была к этому звонку. Её тревожила мысль, что он может определить её местоположение по звонку телефона. В голове, молниеносно, родилась мысль обыграть его и Антон Николаевич ей в этом поможет. И она снова повторно позвонила ему, потом повторила вызов ещё несколько раз, и вот, наконец-то он отозвался.

– Антон Николаевич, здравствуйте, звоню, звоню, а вы не берёте телефон.

– Ирина Кирилловна, добрый день, да я с Меричкой гулял, домой не хотела идти.

– А вы что не на работе сегодня? – спросила его Ирина.

– А, я сегодня уже в отпуске – с ноткой радости в голосе ответил он.

– Вы же собирались в сентябре.

– Дело в том, Ирина Кирилловна, что вчера шеф отправил нас всех в отпуска, объявив, что это решение вышестоящего начальства.

– Теперь ясно, почему вы дома.

– Антон Николаевич, я не могу дозвониться Владе, телефон молчит. Вы давно её видели? – спокойно спросила Ирина, чуть понизив голос.

– Да где-то с неделю назад, она работала с Марией.

– А вчера её не было?

– Нет, вчера были все кроме Влады и Романа.

– А вы уезжаете куда-нибудь в отпуск?

– Да, нет, я же вам говорил уже, что хочу ремонтом квартиры заняться. Мери, когда была малышкой, обои подрала и линолеум погрызла.

– Антон Николаевич, у меня к вам просьба.

– Да-да, я слушаю вас внимательно.

– Пожалуйста, позвоните сейчас Якову Петровичу и спросите его, не знает ли он, где сейчас Влада и Роман. Придумайте какую-нибудь причину, ну, например, вы хотите заняться ремонтом, и они обещали хороших мастеров найти, или ещё что-нибудь. Скажите, что они как, в воду канули, телефоны молчат, и дома их нет, может он подскажет, где они могут быть. Только, ни в коем случае не говорите ему, что я вам звонила. Я жду вашего звонка. Хорошо? Ничего не спрашивайте у меня, просто выполните мою просьбу, так надо.

– Хорошо, хорошо, всё сделаю – и выключил телефон.

Значит, торопится выполнить мою просьбу, что же, буду ждать. Ситуация начинает проясняться, думала она, положив телефон рядом с собой и вытянув ноги.

Ирина почувствовала, как она устала, тяжесть в плечах и ногах, как будто после тяжёлой физической работы. Ждала звонка и сомневалась, а может быть она не права, подозревая Хайкина. А в душе настойчиво стучал молоточек, отбивая: права, ты права, а если даже и не права, осторожность не помешает.

Яков Петрович, год назад, перешагнувший свой полувековой рубеж, производил очень приятное впечатление во всём. Среднего роста, подтянутый, загорелый, аккуратный в одежде, тёмные волосы коротко подстрижены, лицо волевое, немного вытянутое, за счёт подбородка с глубокой ямочкой посередине, высокий лоб с тремя продольными морщинками, глаза внимательные, энергичные, умные. Ухоженные усы не тонкие, а добротные, дополняли его красивое лицо. У него была очень хорошо поставлена речь. Вращаясь в верхних эшелонах власти, приобрёл этакий внешний лоск, вышколенность в манере разговаривать, держаться. Никогда не допускал развязности в отношениях с подчиненными. Был в меру строг и не фамильярен. Грань между ним и коллективом пролегала чётко. В финансовых кругах имел непререкаемый авторитет. Он дошёл до определенного и, надо сказать, достаточно высокого положения по служебной лестнице, став руководителем краевого управления.

Час пробил, Ирина быстро подняла телефон к уху, это звонил Антон Николаевич.

– Ирина Кирилловна – запыхавшись, стал докладывать ей он.

– Яков Петрович сказал, что Влада с Романом уже отдыхают где-нибудь на Лазурном берегу и нет смысла волноваться за них, а тем более искать.

– Спасибо, Антон Николаевич, всего вам доброго. Привет Мери – что она ещё могла ему сказать.

– До свидания! – ответил он.

А почему бы мне не проверить Хайкина ещё раз, что он теперь скажет Андрею, подумала Ирина. Андрей не заставил себя долго ждать, ответил сразу не её звонок. Она не стала ему ничего объяснять и попросила позвонить Хайкину и спросить, не знает ли он где сейчас Влада, и, не упустив ни одного слова из разговора, сразу позвонить ей.

Да, ловко он сочинил про Лазурный Берег. Жить с таким камнем на душе, конечно, очень трудно, и не каждый способен это вынести. Мы все сочувствовали и ему и его бывшей жене, ведь ни для кого не было секретом то, что их единственный сын Пётр – наркоман. Он был одного возраста с Олегом, ему двадцать восемь лет, они и учились с ним в одном классе, и поступили в один университет. Только Пётр не дошёл даже до первой сессии, его отчислили за непосещаемость.

На банкет, по случаю юбилея Якова Петровича, Ирина с Андреем тоже были приглашены. Отказаться от такой чести было неудобно. Банкет закатили в ресторане. Было много официальных лиц и тронных речей из их уст. Торжественная часть так затянулась, что все порядком подустали. Вот тогда и подсела за их столик бывшая его жена Вера Ивановна. Она не была официально с ним разведена, и он уговорил её создать видимость семьи, и поэтому всю официальную часть мероприятия, она, в центре зала, принимала вместе с ним поздравления. Если по сути, то это было вполне справедливо, хотя жил он со Светланой в гражданском браке уже лет шесть, и их совместному сыну Яше было четыре года.

Вера Ивановна, добрейшей души человек, и милейшая женщина чувствовала себя на банкете не в своей тарелке, в принципе, как и Ирина с Андреем. Они сидели с ней вдалеке от вулкана праздника, Андрей часто выходил подышать свежим воздухом и им никто особенно не мешал. У неё было простое, очень миловидное круглое лицо с немного поблекшими голубыми глазами. Гладко зачесанные светлые волосы и располневшая мягкая фигура, напоминали Ирине её первую учительницу. Они выпили с ней за здоровье юбиляра по бокалу шампанского, и Ирина стала подкладывать на её тарелку разные закуски, заставляя отведать всего понемногу. Она как-то расслабилась, перестала стесняться, вот тогда она и открыла Ирине свою душу.

– Ирочка – говорила она, почти шепотом, ты же знаешь моё горе. Если бы можно было бы всё повернуть назад. А началось- то у Петьки все в школе в десятом классе. Ребятам на дискотеке кто-то предложил таблетки «витамины для бодрости». Многие отказались, а он попробовал и ему понравилось. И ведь какие мы были с ним наивные, он потом просил у меня денег, и не дорого вроде бы – пятьдесят рублей, на «витаминку». Говорил, что она снимает усталость и улучшает память. И я ему Ирочка, ведь давала денег, даже не подозревая, что это за «витамины», а вот когда он стал биться в припадке, я испугалась и подумала, что у него эпилепсия. Вызвала скорую помощь, врач мне сказал, что это у него ломка, и что он наркоман. Я и тогда ещё думала, что врач ошибся и Якову ничего не сказала. Петька в университет поступил. А потом у нас стали пропадать деньги, а раньше никогда этого не было. Петя рос таким добрым, честным, чтобы чужое взять – нет, я была за него спокойна. И только, после того, как отец его, за кражу у него из кошелька денег, ремнём отходил, он признался, что взял деньги на наркотики. И тогда повёз его Яков в Москву в клинику лечить, потом в реабилитационный центр. Продержался он после лечения три месяца и всё началось по новой. Ирочка – со слезами в голосе, крутя в руке салфетку, шептала она – если бы ты видела, как мы живём. Яков ушёл от нас с одним чемоданом, ничего из вещей не взял. А какая у него была библиотека! Веришь, ни одной книги не осталось, Петька всё продал, одни голые полки стоят. Телевизор вынес. Хорошо, хоть Яков нам свой старенький привёз, когда купил себе плазменный. Ирочка, знаешь, как он умеет изворачиваться, такое наплетёт, хотя я знаю, что всё ложь. Подсыпал мне снотворного в чай, я уснула, а он снял с пальца обручальное кольцо. Яков помогает нам, и на этом спасибо. Сделал Петьке группу инвалидности. Пенсию ему дают, но он об этом, слава богу, не знает. Денег, даже копейки в доме не держу. Хорошо, что целый день на работе, на людях, а то бы с ума сошла. Когда Яков от меня ушёл, я как в голом поле осталась, выла, думала, руки на себя наложу, жить не хотела. А потом потихоньку стала приходить в себя, а кому мой Петька нужен, ведь и моя вина в этом есть, а он болен, кто его накормит, кто пожалеет. Пусть больной, но человек ведь. Собаку жалко, а родную кровиночку ещё жальче. С каждым может, случится такая беда – поставив локти на стол и прикрыв ладонью глаза, медленно с придыханием, говорила Вера Ивановна. Потом она умолкла, уйдя с головой в свои раздумья, в свою беду, которая ни на секунду её не отпускала. Ирина, взволнованная её рассказом, проговорила:

– Я понимаю вашу боль, за зелье он продал душу дьяволу. Принять дозу и испытать какие-то, видимо, будоражащие чувства, в этом теперь весь смысл его жизни. Жизнь во всём своём многообразии сужается от дозы к дозе, и он теряет всё, чем так щедро наградила его Вселенная – свою уникальную индивидуальность и таинство самой жизнь. Ведь, по сути, если, именно, тебе выпала возможность родиться и жить на этой земле, возможно, на единственной планете во всём мироздании, на которой есть жизнь, это уже само по себе божий дар. И, как матери смириться с тем, что каждый день от неё отрекается её сын, или дочь, чтобы уйти за миражом. Сколько нужно душевного терпения, милосердия, любви, чтобы вынести эту боль. И, вам, Вера Ивановна, придётся пройти этот путь до конца.

Вот этим криком души и запомнился Ирине тот банкет. Что-то от Андрея ни слуху, ни духу подумала Ирина, и, прождав несколько минут, она с облегчением вздохнула, услышав мелодию звонка. Звонил Андрей.

– Ир, ты заждалась уже, долго не мог ему дозвониться, телефон был занят.

– Ну, что он сказал? – с нетерпением спросила Ирина.

– Сказал, что всех, по решению руководства, отправил в отпуска. С Владой и Романом он вчера утром встречался, забрал материалы проверки, они написали заявления на отпуск, и он их отпустил. А где сейчас они, он может только догадываться, наверное, отдыхают где-нибудь. А потом спросил, где ты сейчас. Я ему ответил, что где же ей ещё быть, как не на работе. Он просил передать тебе, чтобы ты ему позвонила, а то он не может до тебя дозвониться.

– Спасибо, Андрюша. Ну, пока. Целую.

Итак, всё становится на свои места, размышляла Ирина, выискивая логику в той информации, которую она имела. Проверка на заводе подходила к концу и вдруг с неба на головы свалились отпуска и это в Управлении, да ещё и в нарушении всех мыслимых и немыслимых законов. Для чего это сделано? Напрашивается вывод: дать мафии замести следы, чтобы никто не мешал. Теперь, главные фигуранты Влада и Роман. На планёрке они не были, проверка приостановлена и их отправили в вынужденные отпуска. Влада позвонила мне вечером часов в восемь, а до этого, что она делала. Ночная слежка за домом. Да ерунду ты несёшь, уважаемый Яков Петрович. Плохо ты знаешь мою дочь. Нет, ни одному твоему слову не верю. Если было всё так, как ты говоришь, то Влада ещё вчера была бы уже дома. И если не с сотового телефона, то она бы и с домашнего позвонила, и не просила бы, на ночь, глядя, спрятать сына, и не просто спрятать, а увезти. Вот этому я верю, тому, что слышала своими ушами. Ясно мне только одно и Влада и Роман в опасности… в большой опасности.

Ирина в своих размышлениях не помнила, сколько прошло времени. Оно для неё как будто остановилось. Она сидела и лихорадочно прокручивала услышанное, чтобы соединить всё в единое целое. У неё от напряжения стала болеть голова, и тогда она сказала себе: всё, остановись, не хватало только заболеть.

8.Путь в тайники памяти, или как встретить близких по духу людей

Поднялась и стала разгружать сумку. Всё делала машинально. Что-то из вещей разложила по ящичкам комода, что-то повесила в шкафчик на плечики. Надо искупать и переодеть Кирюшку, подумала она, ну это можно сделать ближе к ночи, ко сну. Она пошла, принимать душ, долго стояла под струёй воды с желанием немного успокоить нервы и расслабиться. Выйдя из душа, в коротком банном халатике и с полотенцем на голове, она взяла косметичку, уселась на пуфик возле журнального столика и стала заниматься собой. Она очень любила ухаживать за своей внешностью. Это было в крови. Только сейчас она увидела своё лицо: напряжённый взгляд, сжатые губы. Интересно, думала она, нанося крем на лицо, какой меня увидел Борис. Бука какая-то. Мегера. Грымза. Я ведь женщина и мне хочется нравиться, особенно старому другу, с которым не виделась почти четверть века. И она с удовольствием отдалась этому занятию. Крем быстро впитался, кожа стала упругой, нежной, на щеках заиграл лёгкий румянец, брови вытянулись в ниточку, реснички чуть-чуть опушились черной тушью. У губ появился контур и бледно-малиновый цвет. Подсушила волосы, нанесла немного геля для укладки. Сложила всю косметику снова в сумочку, закрыла её и положила на комод. Прилегла на кровать, сомкнула веки, хотела немного расслабиться, отдохнуть, и провалилась в яму. Крошка Мери вырвалась у неё из рук с поводка и побежала прямо под колёса автомобиля, непонятно откуда взявшегося, скрип тормозов и визг собаки. Она открыла глаза, сердце учащенно билось. Резко поднялась, села и только сейчас поняла, что это был сон.

Напротив неё на диванчике сидели Борис с Кирюшкой. Кирюшка, увидев, что она проснулась, кинулся к ней со словами:

– Бабушка, а дедушка Вася катал меня на настоящей лошадке, а ещё мы видели, как трактор косит сено. Она обняла его, прижала к себе и поцеловала в щечку.

– Тебе здесь нравится – спросила она, ласково теребя его волосы.

– Очень нравится, даже словами не передать. Это настоящий остров. Вокруг него со всех сторон Волга. А ещё Борис скоро возьмёт меня на рыбалку. Бабушка, а помнишь, как мы с Романом на Диком озере, рыбу большую поймали, еле её вытащили, нам дядя Игорь помогал. Вспомнил, рыба называлась сон.

– Нет, не сон, а сом – поправила его Ирина.

– Ты нам из неё хе вкусное делала и пирог пекла. Помнишь?

– Помню, мой милый, помню. А сколько уже времени – ища глазами часы, спросила Ирина. Не найдя их, взяла сотовый телефон, посмотрела и ужаснулась, что уже три часа.

Борис, видя, что она не нашла часов, вышел из комнаты и через минуту поставил небольшие часики в обрамлении из плетёной лозы, на полку комода, чтобы хорошо было видно, предварительно сверив время с сотовым телефоном.

– Чудеса у факира в рукаве? – улыбаясь, спросила Ирина.

– Да, нет, в соседней комнате. Ириша, Мария Алексеевна ждёт нас на обед, а заодно я тебя с Василием Николаевичем, нашим управляющим и её мужем познакомлю, а потом мне нужно уезжать. Да, кстати, Володька звонил, сейчас, по дороге расскажу – показывая на Кирилла глазами, сказал Борис.

Она попросила их:

– Спускайтесь, пока без меня, я вас догоню.

Быстро надела маечку-топик, любимого бирюзового цвета, знала, что к глазам. На всякий случай положила в пакет сотовый телефон, вдруг кто позвонит. Ключ торчал в замке, закрыла дверь ключом, вытащила его и машинально тоже положила в пакет. Быстро стала спускаться по лестнице вниз.

Они ждали её на террасе. День выдался не очень жаркий, облака, плывя по небу, прикрывали солнышко. Кирюшка умчался вперёд. Борис, подав ей руку, при спуске со ступенек, невзначай задержал её руку в своей, и стал рассказывать о звонке Володьки. Он сказал, что это была машина из другого региона, вот их фамилии, едут по делам. Они ехали за автобусом до Ивановки, а в Ивановке выходил кто-то из пассажиров и один из них зашёл в автобус, сказав водителю, что должен встретить пожилую женщину, родственницу, и помочь ей с вещами. Но это был, конечно, спектакль, никакой бабушки там не было и вас тоже. От автобуса они после этого отцепились и остановились на дороге между трассой и домом твоего дядюшки. Ждали тебя, стояли больше часа, но когда поняли, что впустую, уехали, похоже, в Волгоград. Осведомленность у них хорошая. Откуда они о родственниках знают? – спросил Борис.

– Боря, дело в том, что управление, где работает моя дочь, имеет сведения о каждом, чуть не до седьмого колена. Поэтому я и не удивлена их осведомлённости. А теперь они поехали под Волгоград, к моей племяннице, в надежде, что я выехала к ней. Я в твоё отсутствие звонила коллегам Влады и вот, что выяснила – мягко высвобождая свою руку из его ладони, говорила Ирина. Всех отправили вынужденно в отпуска, это тогда, когда проверка практически закончена, но при этом двое, кто непосредственно осуществлял аудит Влада и Роман, исчезают. Их никто не видел, как в воду канули. Я думаю, тот, кто с ними заодно, тот и дал им сведения о нас, точнее сказать, наводку. А Кирюшка им нужен, чтобы оказать давление на Владу, таким образом, она подпишет нужные им бумаги и они выйдут сухими из воды. Представляешь, какие огромные деньжищи в этом бизнесе. Вспомни советские времена, какие прибыли давала алкогольная продукция, ни нефть, ни газ, тогда с ней и рядом не стояли. Я предполагаю, кто из руководства в этом замешан. Они всё спланировали и рассчитали, кроме одного, что у меня есть очень надёжный друг, бывший пограничник, и у него через границу, даже мышь не проскочит. Последнюю фразу они сказали вместе.

Под навесом за столом уже сидел Кирюшка, обласканный Марией Алексеевной. Дети очень тонко чувствуют доброту, ласку, которая не показная, а идущая от сердца и их не обманешь. А здесь море разливанное взаимных чувств, и когда он успел так быстро покорить её сердце. Напротив него сидел, крепкого телосложения, но без намёка на полноту, мужчина в летах, с головой, остриженной под ноль, загорелое лицо расплылось в улыбке, открывая ровный ряд прокуренных желтоватых зубов, по бокам с металлическими коронками. Большие натруженные руки, которыми он взял руки Ирины, были горячие и шершавые от мозолей.

– Василий Николаевич – представился он, а она очень коротко, сказала:

– Ирина.

Вот так и произошло их знакомство, которое сделает их, в дальнейшем, очень близкими и родными людьми.

Мария Алексеевна усадила всех за стол и, не разрешая помогать ей, стала разливать горячий аппетитный суп по тарелкам. Посредине стола стоял большой круглый эмалированный поднос с кусками дымящегося вареного мяса, посыпанного сверху мелконарезанным зелёным луком и молодой зеленью укропа. Рядом стояли тарелки с зелёным луком и молоденькими огурчиками. Ржаной подовый хлеб, щедро нарезанный крупными ломтями, занимал почётное место в центре стола, по соседству с миской соленых груздей, приправленных тонкими полукольцами репчатого лука и подсолнечным маслом. Они так аппетитно смотрелись на столе, любимые её грибочки, что слюнки потекли.

– Давно я не ела солёных груздей – сказала Ирина, накладывая себе на тарелку грибочков.

– Ирочка, здесь груздей на нашем острове, так много, хоть косой коси. Любят они наши места – проговорил Василий Николаевич, надкусывая большую краюху ржаного хлеба и приступая к супу, а Мария Алексеевна добавила: