Охота на Велеса

– Ты же узнал его по описанию?

– Похож на одного коллегу по лаборатории, – мрачно подтвердил он.

– Оська считает меня повёрнутой. Но я тоже себя такой считаю… С некоторых пор. Вижу, что видеть не могу. Да и не спорю – чокнутая.

– Что ты! Скажешь тоже! – возразил Егорыч.

– Он думает, что я не в себе, – настаивала я на своём. – Я же вижу, какие он взгляды на меня бросает!

– Не думаю я так, – сварливо сообщил Остап, входя в помещение. – Просто странно всё со стороны выглядит… Экстрасенсы отдыхают.

Сторож почесал затылок:

– А может, в тебе открылось ясновидение?

– Ага! – хохотнул Остап. – Андрей Егорович, ты – учёный человек! Странно слышать от тебя про ясновидение. Вообще от вашей компашки: дяди Бори, папы и тебя такое слышать дико. Я перед приездом Алинки с дядей Борей по скайпу разговаривал, так он тоже про ясновидение задвигал, а папа – верил и поддакивал ему. И всё это говорят учёные с мировым именем!

– Ну, так… – пожал плечами сторож, – чего в наше время-то не случается…

– Ещё скажи: инопланетяне существуют.

– Наукой не доказано обратное, – хмыкнул мужчина, – значит теоретически возможно.

Остап подошёл ко мне, обнял за талию, чмокнул в макушку и, повернувшись к сторожу, с улыбкой в голосе сказал:

– Прикалываешься, Егорыч?

– Да.

Короткий ответ пожилого мужчины прозвучал так ясно, чисто и просто, что я едва не выронила намыленный бокал из рук. В душе словно что-то перевернулось, застыло, как тогда, после сообщения об убийстве в нашей квартире. «Да» прозвучало приговором.

– Жаль, вижу только твоего папу, а не своего, – вздохнула я и принялась вытирать посуду полотенцем.

Егорыч промолчал, лишь по-стариковски поджал губы. Я заметила, что его рука дрожала, когда он засовывал хлеб обратно в пакет.

Ося уселся обратно на стул и нервно барабанил пальцами по столу. Мы со сторожем тоже присели с ним рядом.

– Я вот что подумал, – начал Андрей Егорыч, поглаживая ладонью столешницу. – Под твоё описание, Алина, подходит один наш общий знакомый. Звали его Николай Запрудный. Амбициозный, завистливый и меркантильный до мозга костей человек. Работал в нашей лаборатории. Избавиться от него не могли – сын одной шишки. Ничего сказать не могу, он подавал надежды и работал по призванию. Просто мы его недолюбливали. Вечно суетился, вертелся… Как-то не заладилось у нас… Знаю, что после развала Союза, а за ним и лаборатории, подался он в коммерцию. Прыткий очень оказался. Слышал, что связался с зарубежными партнёрами, пристроился. Приторговывал разработками, что его родственничек через него слил зарубежной компании. Оно и понятно, наукой в то время мало интересовались, думаю, хоть так, через продажу, достижения не пропали.

– А сейчас что ему нужно? – удивилась я.

– Откуда мне знать, девочка? – разведя руками, неубедительно отмахнулся Егорыч. – Может, предложить хочет что-то. Только мы ведь от дел отошли давно, в науку не суёмся.

– Спасибо, дядя Андрей, – сказала я, поднимаясь со стула. – И взаправду, устала я, пойду приму душ и прилягу.

– Правильно, дочка, – похвалил он. – Ты иди, пока я посылку от отца принесу.

Я направилась в отведённое нам с Остапом помещение. Друг детства задержался на кухне, что-то тихо обсуждая с Егорычем. Попав в комнату, я, на автопилоте взяв широкое махровое полотенце, направилась в душ.

В кабине нещадно тёрла себя мочалкой, стараясь стереть наваждения от событий предыдущих дней. Мне казалось, что если тщательно потереть себя, я смогу исправить страшные выверты судьбы, нависшие над моей семьёй. Все считают родителей умершими. Они ещё увидят, что ошибаются! Не могли они меня бросить одну на этом свете, так внезапно и нелепо покинуть этот мир.

Чушь какая! Моя мама… мамулечка – деловая женщина. Их с отцом всё время охраняли…

Я согнулась в кабинке, прижавшись к её стенке, беззвучно затряслась. Глаза щипало от слёз, но струи воды смывали солёную влагу. Мышцы и челюсти сводило – так сильно я стискивала кулаки и зубы, чтобы не кричать от страха и тоски.

Н-е-е-е-т! Они живы! Живы!

Распрямилась. Тело сотрясалось, будто стояла под ледяной водой. Стала растирать кожу до покраснения, до боли. Оцепенение отпускало, и я начала чувствовать обжигающие струи, вдохнула горячий пар. Постояв ещё немного под душем, я выключила воду.

Надо выходить.

Нащупав ногами чужие шлёпанцы, просунула в них ступни. Сняла с крючка на внешней стороны двери кабинки полотенце, промокнула и отжала волосы, вытерла тело. Вспомнив, что вся одежда осталась в комнатушке, обмоталась полотенцем и вышла наружу.

Сидевший на диване Остап вскинул голову и застыл с восхищённым выражением глаз. Рядом с ним лежала коробка, завёрнутая в специальную бумагу для посылок. Я направилась к дивану, придерживая полотенце, чтобы не слетело, взяла посылку.

– Оденься, потом рассмотришь.

Я замешкалась, сомневаясь, стоит попросить у парня чистую футболку или нет. Вид у Оськи стал хитрющий, и я прикусила язык. Собрала вещи и вопреки здравому смыслу направилась в санузел, там оделась.

Донёсся собачий лай. Такой оглушительный, что невольно внутренне напряглась. Ясно одно: у ворот чужаки.

– Где Алинка? – донёсся из-за двери встревоженный голос Егорыча. – Собирайтесь немедленно!

– Что случилось?

Я ускорилась со сборами, покинула санузел.

– Некогда лясы точить, – вместо ответа бросил сторож. – Сейчас вы собираетесь и топаете к шестнадцатому корпусу. Это по дороге прямо и направо до тупика. Здание проходное. Пройдёте его насквозь. Камеры в том крыле не работают, и вас не сразу заметят.

– Да что происходит?! – не выдержала я. – Вы знаете что-то большее, чем остальные, дядя Андрей? Скажите! Почему такая спешка? У вас проблемы? У меня? Что случилось?!

– Нет времени, – отмахнулся от вопросов Егорыч. – Потом ты всё поймёшь. У тебя проблем нет, как и у меня, есть обстоятельства. Собирайтесь. Значит, так… В заборе прямоугольный люк. Вот ключ, отопрёте его и закроете с другой стороны. Там, в лесу, осторожнее. За забором крутой спуск, шеи себе не переломайте. Посылку отцову забери.

– И куда нам дальше? – нахмурился Остап.

На его лице замешательство и недоумение. Достав из шкафа рюкзак, я впихнула в него коробку. Набросив на себя ветровку, повязала бандану.

Собаки надрывались, едва ли не захлёбываясь от собственного лая, призывая хозяина – Егорыча.

– Дальше вы шлёпаете строго на север. Там в полукилометре мой дом. В сарае – машина. Ключи на полке слева от входа. В ящике, в углу, винтовка М-16 и патроны к ней. Не светите оружием, спрячьте.

– Что за спешка? Кого ты боишься? – я сыпала вопросами, пытаясь осознать и принять действительность.

– Ах, вот ещё… – из-за спины, словно волшебник, Егорыч достал два пистолета «Макаров». – Не расставайтесь с этим – пригодится.

– Не хрена ж себе! – принимая пистолеты, ляпнул Остап. – Старики-разбойники! У меня ракетница есть.

– Через деревню шпарьте до трассы. Передвигайтесь только ночью.

Заверещала сирена. Я невольно дёрнулась от испуга и пригнулась.

– Давайте! – рявкнул сторож. – Если что, стреляйте на поражение. С вами свяжутся. Бегом! Бегом! Ходу!

Набросив рюкзаки, мы выскочили из домика. Егорыч бежал следом, но потом свернул налево, в сторону сторожки охранника, а Остап и я неслись прямо.

Темнело, территория санатория не освещалась. Асфальтовая дорога под ногами казалась чёрной прорехой.

Возле шестнадцатого корпуса притормозили, Остап сунул мне пистолет в руки:

– Сказали – бери. Ходу!

Послышался оглушительный собачий лай – зверьё охраняло свою территорию, на которую вторглись чужаки.

Я сунула оружие за пояс на спине. Вдруг нас озарил свет фар. Непроизвольно остановилась, попыталась вглядеться, приложив ко лбу ладонь по типу козырька. Остап замер рядом. Удалось разглядеть четырёх людей, выходящих из высокой машины напоминающей контурами джип. Скорее всего, это он и был.

– Тормозите, ребята.

Послышался рингтон телефона. Мужчина возле передней двери ответил на звонок:

– Да. Они тут. Да. Девчонка и с ней пацан.

Не знаю, что произошло в моей голове в этот момент, но я увидела мужчину не на расстоянии и в свете фар, а сбоку. Я хорошо рассмотрела короткие волосы, джинсовую куртку, раскосые глаза, прямой нос, тонкие губы и волевой подбородок. Незнакомцу лет тридцать пять, может, чуть меньше. Рядом с ним стоял другой мужчина, слегка моложе: худощавое лицо, пухлые губы, оттопыренные уши и красивая модная стрижка. Он был одет в ветровку, рукава которой оказались закатанными. На запястье «ушастого» красовалась небольшая розочка. Странная татуировка для мужчины, но чего в жизни не случается.

– Да. Живы. Оба. Хорошо, – продолжал говорить по телефону «джинсовый».

Не похожи ребятки на полицейских или бандитов, но и на наших с Остапом друзей тоже.

Пришла ещё одна картинка: водитель, что стоял у джипа. У него оружие, и до него около пятидесяти метров. Я выхватила пистолет, взвела и пальнула в шофёра. Тот схватился за плечо – я попала. Не сговариваясь, мы с Остапом рванули к входу в корпус, вбежали на крыльцо, ворвались в холл.

Я не оборачивалась, неслась вперёд, но видела всё, что происходило за спиной. Мне приходили яркие образы мужчин, которые сначала подбежали к раненому, осмотрели его, и тот, что с татуировкой сказал: «Царапнуло. Ерунда. Давайте». Мужчины устремились за нами. Ощущение, что я снимала видео на экшен-камеру: изображение то приближалось, то удалялось, но было чётким, ярким, настоящим.

– Куда? – рявкнул Остап, ухватив меня за руку.

Мы оглядывались, а я чувствовала приближение опасных незнакомцев.

– Сюда, – потянула я за собой парня, – выберемся через окно.

Коридор, в котором мы успели скрыться, выглядел слишком широким, чрезмерно длинным. Я не слышала, как хлопнула дверь – гости боялись нас спугнуть, передвигались медленно и тихо. К тому же они были в курсе, что у нас оружие. Тем лучше: у нас фора.

Оська дёрнул дальнюю дверь, и она распахнулась. За ней жилой блок с ванной, туалетом, небольшим коридорчиком и помещением с кроватями.

– В окно, – мотнула головой я.

Оська подбежал, поднял язычок шпингалета, рванул раму на себя – она открылась. Парень взобрался на подоконник, помог залезть мне. Мы старались делать всё тихо, чтобы не привлекать внимание. Пусть себе рыщут с пистолетами, проверяют двери.

Оська спрыгнул первым, я за ним.

– Стоять, – раздался голос.

Конечно, это четвёртый мужчина. Тот самый четвёртый, которого я не разглядела с самого начала, когда меня посетило очередное видение.

– Руки, – бросил он, держа пистолет. Палец был на спусковом крючке – парень не шутил.

Я зажмурилась. Скорее от бессилия, чем от страха.

– Пойдём. И без глупостей, – посоветовал неизвестный.

Ага, так и пошла.

Меня вдруг такая злость обуяла, что начисто лишила не только разума, но и чувства самосохранения. Как на своих занятиях по боевым искусствам, я выбила пистолет ногой, развернулась, ухватила противника за запястье, провела приём, встав за его спиной. Оська подобрал пистолет и врезал рукояткой по голове незнакомцу – тот упал.

– Бежим, – друг детства спрятал пистолет в кармане джинсов, схватил меня за руку, и мы рванули к забору.

– Стоять!

Чужаки выпрыгивали из окна и неслись за нами. Неужели снова бой? Мы не сможем открыть люк.

Неожиданно из-за угла выскочили две собаки и набросились на неизвестных. Не теряя времени, мы, пригнувшись, чтобы нас не было видно в высокой траве, направились к забору.

Где же эта грёбаная дверца? Долго шарить не можем.

Раздались два выстрела, взвизгнула одна из собак.

– Вот, – ожесточённо прошептал Остап. – Твою ж бородатую! Вот дверца.

Оська сунул руку в карман, достал ключ и втиснул в замочную скважину. На удивление механизм быстро поддался – не проржавел. Пришла никчёмная в нынешней ситуации мысль, что Егорыч часто пользовался лазом, раз до его дома так короче.

– Давай, – прошелестел парень. – Я следом. Аккуратно там.

Я сунулась в прямоугольный проём. Сторож предупреждал, что за люком обрыв. Так и оказалось, только начинался он не сразу. Около полуметра пологой земли – вершина насыпи.

Оська пролез следующим и закрыл дверцу. Извне обнаружился замок в виде металлического стержня арматуры, вставленного в скобы, по типу шпингалета. Оська задвинул штырь, будто задвижку.

– Доставай фонарь, – прошептал мне на ухо Остап.

Ночь плотно задёрнула штору сумрака, к тому же лес, окружающий санаторий, усугублял невозможность что-либо рассмотреть. Я на ощупь ухватилась за завязку рюкзака, дёрнула, запустила внутрь руку. Коробка – посылка от папы – мешала поискам. Наконец ухватилась за ручку фонарика и вытянула его наружу. Снова хорошо завязала шнурок поклажи, надела её на плечи.

– Вот, они сюда ушли, – послышалось за стеной.

Обнаружили!

Неизвестные попытались открыть дверцу люка – не вышло. Я скорее почувствовала, чем увидела, что Остап приложил палец к губам, чтобы я не издавала звуков. Подалась к нему, а он интуитивно наклонился ко мне. Теперь я различала его глаза, нос, губы, видела, как он мотнул головой, чтобы не шевелилась.

– Чёрт! Там замок, снаружи.

– Тьфу ты! Ничего. Поймаем на трассе. Далеко не уйдут.

Хм… Такие разговоры… Ребятки точно не из полиции. Тогда кто? Может, совершившие убийство в нашей квартире? Ладно, об этом потом.

Остап направил фонарь вниз и включил. Холодный белый луч, направляемый парнем, пополз по земле, устремляясь вниз, в обрыв. Мой взгляд следовал за ним в надежде разглядеть больше, чем это возможно.

– Спускаться будем здесь, – тихо сказал мне на ухо Оська, а я кивнула.

Неожиданно пришло виденье. Я почему-то смотрела через окно на всё происходящее в каморке сторожа. «Джинсовый» спрашивал у Егорыча, откуда он нас знает, а тот говорил, что знаком с нами давно: «Дружен с отцом парнишки». Потом вдруг картинка поменялась, и в сторожку вошёл мужчина в полицейской форме, за руку поздоровался с «джинсовым» и Егорычем.

– Я первый полезу. Давай за мной, – сказал Оська.

Спускайся… Легко сказать. Ветки деревьев, их корневища – и помощники, и враги в таком деле. Едва не сорвалась пару раз. Когда вступила на дно обрыва, вытерла пот, проступивший на лбу.

– Ты в порядке?

– Более или менее, – хмыкнула я. – Топаем. Там уже полиция приехала. Я видела. Ручкались они и с Егорычем и с теми ребятками.

– Дядя Андрей им сейчас наплетёт, – в голосе Остапа слышался смех, – с три короба! Чувствую, наши предки в какую-то афёру влезли. Крутят, вертят… Разберёмся, только позже. Не до этого.

– Куда нам?

– На ту сторону. Север там. Но тут невысоко и полого. Потом – полкилометра.

– Фу-у-у-ух. Смерти моей хочешь?

– Придётся постараться.

– Слышал? Они на трассе нас будут ловить, – напомнила я. – Может, сейчас полицейского попросят об одолжении?

– А ты не видишь?

– Не-а. Глухо. Регулировать эту… Это наваждение не получается.

– Идём.

Глава 5. Остап

Алинка всю дорогу молчала. Мне было не по себе от этого – не раскрывать рта не в характере подруги детства. Что-то она там себе надумала, уцепилась за мысль, и та её не отпускала. Из опыта прошлых лет знал, что добром всё не кончится и девчонку прорвёт. Вот только когда?

Дом Андрея Егоровича возвышался тёмной горой на фоне луны. Стоял он особняком от остальной деревни, практически в лесу. Удобно в нашей ситуации. На самом деле мы очень торопились добраться, я хотел быстрее очутиться в машине и выехать на трассу. Лишние глаза и уши нам не нужны.

– Думаешь, по адресу пришли? – ухватившись за мою руку, спросила Линка.

– По адресу. Я здесь бывал.

– Давай проверим, вдруг нас там поджидают.

– Сам хотел предложить. Ты тут оставайся, а я пойду в разведку. Если что – считай меня коммунистом.

Алинка сильнее стиснула мои пальцы и с горечью в голосе произнесла:

– Всё шутки шутишь, а я серьёзно. Не знаю… Вся эта ситуация… Ощущение, что я сплю. Только никак не могу вынырнуть из кошмара, а напротив – сильнее погружаюсь в него. Убийство, облава, будто мы преступники, оружие, я стреляла…

Последнее слово подруга произнесла еле слышно, и я понял, что именно это обстоятельство не давало ей покоя всю дорогу.

Вообще странно: я читал Алину как открытую книгу. Так бывало у меня со многими девушками. Впрочем, не мудрено, девушки такие были, там любой прочитает, кто хоть немного рассудок имеет. Но с ними меня такое положение раздражало, а с Алиной – радовало.

– Алин, отпираться будем до последнего. Я насчёт стрельбы. Егорыч сказал, что камер там нет, да и света – тоже. Доказательства нужны железные, к тому же ты гражданка другой страны.

– У меня двойное гражданство. Но не в этом дело… Я… Не знаю, что на меня нашло. Дядя Андрей сказал стрелять – выстрелила. Не думала о последствиях.

– Давай потом, а? Пойду на разведку.

Не знал, что сказать Алине – хоть волком вой. У папы был знакомый адвокат, и у него можно проконсультироваться. Но я в кино видел, что оружие, из которого стреляли, обычно выкидывали. Мысль простая: нет главной улики – нет серьёзного разбирательства без базы доказательств. Одна загвоздка: Алинке пришло видение, что сторож сказал, будто знает парнишку. Это всё осложняло. В санатории был я – значит и Алина, раз вместе на охоту пошли. Что делать – не представляю…

Пахло свежей травой, цветами. Благоухание усилилось к августу, ведь в Приморье начинался сказочный сезон – настоящее лето. Дождей становилось мало, а зверья – больше. Самое время охотиться.

Я оставил фонарь Линке, но света, даримого луной, хватало, чтобы разглядеть постройки. Направился к сараю, дёрнул замок – он поддался. Невольно улыбнулся: любимая привычка Егорыча ничего не запирать, а замки лишь для вида.

Не заходя в сарай, обошёл дом, потянул входную дверь, заглянул в окна. Если бы кто-то за нами следил, обязательно увидел бы меня и вышел. Снова вернувшись к сараю, открыл дверь и заглянул внутрь. Пахло свежим сеном и металлом.

Нащупав сбоку от двери выключатель, щёлкнул клавишей и обомлел: чёрный внедорожник занимал половину сарая. Его блестящие отполированные бока отражали свет от лампы-времянки под потолком. На фоне кос, пил, небольшого стога сена и верстака красавец джип смотрелся всё равно что инопланетная летающая тарелка в небе над захудалой деревенькой.

Не удержался, обошёл машину, потрогал.

Точно – джип. Не почудилось.

Ключи обнаружились на верстаке, и я нажал на кнопку, чтобы снять сигнализацию. Затем, не теряя времени, открыл заднюю дверцу, бросился к ящику, про который говорил сторож, и вытянул из него завёрнутую в тряпицу винтовку. Развернул материю, удостоверился, что М-16 собственной персоной. Завернул обратно и положил на дно салона джипа. В ящике обнаружились патроны, их я тоже забрал.

Ну всё: Бони и Клайд – не меньше. Четыре ствола и ракетница на двоих! Ёшкин-макарёшкин! Остановят – фамилию не спросят, повяжут.

Я достал пистолет, отобранный у преследователя, протёр его засаленной тряпочкой, что валялась на верстаке. Не знал, что делать дальше с оружием. Оставить у себя – улика против нас, у Егорыча в сарае – тоже проблематично. Выбросить? Тайга большая, можно и кинуть в кусты – не обнаружат. Только жалко, вдруг однажды пригодится.

Аккуратно, дотрагиваясь до оружия только тряпицей, завернул в другую, вышел. Пистолет оттягивал карман, точно это гиря, а не шанс будущего спасения жизни.

Я вернулся к Алинке. Застал её сидящей на корточках. Завидев меня, она подскочила и бросилась ко мне на шею:

– Что так долго?

– Можем отправляться, только вот…

Я достал кокон, в котором покоился огнестрел, и протянул девушке.

– Давай его закопаем? Ну его…

Я невольно улыбнулся предложению Алинки. Помню, мы с ней в детстве делали секретики. Красивый фантик найдём, выроем ямку, положим в неё нарядную бумажку и придавим стёклышком, а потом землёй забросаем. Сейчас такое невозможно: секретик слишком уж опасный.

– Давай закопаем, – кивнул я. – Но по мне так лучше в колодец.

– Хорошо, давай в колодец. Где?

– Не в этой деревеньке, в следующей.

– Поехали? Ночь. Нам сказал Егорыч – по ночам ехать.

– Давай.

Мы быстро достигли сарая, сели в машину.

– Почему сзади уселась, Алин?

– Тут оружие и спрятаться могу.

– Перестраховка, – согласился я.

– Не повредит.

С подругой лучше не спорить. Я вздохнул, завёл мотор. Компьютер машины сразу отреагировал на заведённый двигатель. Видео-регистраторы стали отображать, что происходит спереди и сзади.

Офигеть! Не Егорыч, а тайный миллионер!

Такая тачка стоила кучу денег, к тому же ещё и прокачанная. Зато найдёшь её по спутнику в любой точке России. Тем лучше, жаль бросать «красавца» где попало.

Мы тронулись с места, я выехал на машине из сарая и закрыл его, как было. Потом сел снова за руль, и мы помчались в сторону соседней деревни, подпрыгивая на ухабах.

Как там пелось в одном старом фильме: «И у Бога и у чёрта на одном, видать, счету, ты, Российская дорога – семь загибов на версту». Ха! Так и есть, даже укачивает. Но ничего, на трассу выедем, там будет проще.

В соседней деревушке я пополнил запас воды в бутыли из колодца и выбросил пистолет. Подумал и бросил туда же ракетницу. Придётся врать отцу, что потерял. Ладно… Что поделать, слишком много стволов у нас.

Меня раздражало, что Алинка всю дорогу молчала. Нет, она помогала мне с ведром, с переливанием воды из ведра в бутылку, но при этом всё происходило безмолвно. Я знал: её не оставляла мысль, что она ранила человека, но и тут возможны варианты…

– Линка, – не выпуская руль на бездорожье, сказал я и поймал взгляд девушки в зеркале, – я понимаю, что переживаешь из-за выстрела, но… Давай проконсультируемся с одним знакомым моего папы, он адвокат, и…

– Ага, – ухмыльнулась девушка, – ничего, что я главная подозреваемая в убийстве? Даже если полиция уже допросила жителей деревни, и они подтвердили, что в момент преступления я была здесь, за тысячи километров от места преступления, всё равно проблемы обязательно возникнут.

Прозвучало горько, хотя голос девушки не дрогнул.

– Есть другой вариант… – замялся я, скорее оттого, что перенервничал, а не потому, что нечего сказать. – Консультироваться буду я с адвокатом, ведь… Стрелял и ранил я.

С ума сойти! Сам от себя не ожидал, что такое ляпну.

– Придурок! Сиди!

– Алина, не смей так говорить!

Девушка кинулась ко мне и ухватилась за подголовник:

– Не понимаешь, что ли? Это уголовная статья! Я стреляла – мне и отвечать!

– Тебе ехать в твою грёбаную Латвию! Подумала, когда ты это сможешь теперь сделать?!

– О себе думай, а не обо мне и Латвии! Тоже мне, решил он тут вину взять на себя!

– Подумал.

Мы оба замолчали. Так проще: я рулю, Алина молчит. Зря затеял разговор. Хотя с самого начала, когда ляпнул, не сообразил, что так и надо поступить. Со мной дело будет обстоять легче, и я смогу сослаться на самооборону. Алина свидетелем пойдёт. Копаться следователи долго будут. Папа впряжётся как пить дать, поднимет связи. Выкручусь.

– Даже не думай! – пригрозила Алина с заднего сиденья. – Не смей так делать!

– А то что? – нахмурился я.

– А то… Придумаю! Успокоюсь и придумаю. К тому же ствол не наш, а Егорыча. Ты о нём подумал?

– Не понял.

– Егорыч стволы дал. Он тоже прицепом пойдёт.

– Вообще не понимаю, к чему клонишь.

Алинака вдруг хохотнула, так весело, заразительно:

– Егорыч сейчас выгораживать нас будет, ведь стволы его, и мы об этом заявить можем. Потому он скажет что-то полиции, и вот это «что-то» нам надо узнать. Ну, чтобы в одну дуду дуть. Оружие и сейчас при нас. Я всё ещё сомневаюсь, надо ли было выбрасывать пистолет того урода…

Я остановил машину на опушке. До трассы на Владивосток оставались считанные километры. Ночь выдалась, как в криминальном романе: убийство, побег, погоня… Выдохся и хотел хоть немного вздремнуть.

– Ты чего? – бросилась ко мне Алина.

– Я часок посплю и тебе советую.

– Понятно. Спи. Я подежурю.

– Линка…

Подруга отмахнулась:

– Я подежурю. Всю колотит, глаз не сомкну. Может, потом, в дороге?

– Ладно. Ты не замёрзла? Двигатель включённым оставить?

– Нет. Выключай, не замёрзнем. Я пока посмотрю, что в посылке.

– Кстати! Взгляни-ка.

Девушка потянулась к рюкзаку, что стоял с ней рядом на сиденье, и дёрнула верёвку. Достав посылку, сорвала почтовую обёртку. Внутри, как и предполагалось, оказалась коробка из плотного фирменного картона. Раскрыв её, Алина извлекла нетбук, положила на сиденье телефон, зарядник для него, конверт и флеш-карту.

– Флешка? – удивился я, рассматривая предметы в руках Алины.