Горькое молоко – 3. Сайга для деда. В погоне за кардиналом

– Иван Романович, так это фашизм в то время был, – перебил его Колчак.

– А ты попробуй сейчас сотвори публично с портретом губернатора что – ни будь, – внушительно посмотрел Колчаку в глаза Иван Романович, – тогда будешь сравнивать, при каком строе мы живём. Знаменательный праздник День Победы проводят на площади девятого мая. Вспоминают с трибуны подвиги наших героев – земляков. И словом никогда не обмолвятся, что они все до единого были коммунистами. А всего героев Советского Союза, в Отечественную войну было почти двенадцать тысяч человек, из них девять тысяч коммунисты и полторы тысячи комсомольцев. Это, не считая финской войны и озера Хасан. На их примере воспитывалось поколение советских людей. Наша отчизна была самая уникальная и многонациональная, не сравнима ни с одной страной. О могуществе её я молчу. Зачем сегодня так нагло врать молодёжи, что было плохо? – Зачем народу говорить про сталинские лагеря? Сколько людей в них сидело. Никому это не нужно. Лучше боритесь с тем, чтобы наша молодёжь не знала, что такое тюрьмы, лагеря и наркотики. Сейчас лагерей больше стало, чем при Сталине, и, естественно, людей больше сидит. Когда я сидел, не то, чтобы кто, то из надзирателей или ментов имел право ударить заключённого, а грубого слова не говорили. Сейчас фильмы показывают, что творят эти силовые структуры с арестантами, диву даёшься, такого издевательства немцы с пленными не творили. Я когда у тебя Вовка был на свидании, тогда ночью привезли этап. Слышно хорошо было, как они натуральным образом убивали заключённых, закованных в наручники. И по выкрикам конвоя, сложно было разобрать, кто из них преступники. Конвой этот после бы посадить в одну камеру с этими арестованными, на один часик. Узнали бы, сколько стоит дубинка и их кованые ботинки. Вот вся милиция за такие издевательства и получает адекватную реакцию.

– Дед у нас на зоне, насчёт этого порядок был, никогда никого не избивали, а конвой – это другое дело. Они потешаться любители. А почему, – потому что туда идут бывшие обиженные и те, кто в армии правил дедовщину, – сказал Серый.

– Вас на зоне не били, потому что ты сидел на городской командировке, – выдал свой аргумент Дед. – Откуда до власти рукой подать. Хотя Калину угробили в городской зоне.

– Я думаю, всё зависит от начальника, – высказал своё мнение Колчак, – у нас в лесу, хозяин не запускал ряженых бойцов, веселиться. Знал, что их процедуры над заключёнными к хорошему климату не приведут. Но, как только он ушёл на пенсию, прислали другого начальника, который и подчинённых настроил под стать себе. А им только этого и надо было. У них там династии надзирательские с дореволюционных времён. Вот у себя дома на кухнях, с малых лет они проходили нравы зоны. Для них заключённые это не люди. С приходом нового начальника, они начали зверствовать, но тоже до поры до времени. Прокурора вызвали зэки, после чего они лютость свою ослабили. А тех, кто писал жалобы, потом всех в БУР бросили. Лично меня никогда не били, ни конвой, ни надзиратели.

– Всё равно жизнь дрянь, – не успокаивался Иван Романович. – Наш двор вырос после войны при Сталине, за один год. Сегодня в России растут только тюрьмы, церкви, кладбища и дворцы разрушителей нашей бедной страны. В нашем дворе, когда – то в каждой семье были спортсмены. А сейчас в кого ни кинь палку, обязательно в тюремщика попадёшь. В шестидесятых годах мы с моим другом Кадыком попали на скамью подсудимых, так это была сенсация, не только во дворе, но и в городе. И освободился я, ко мне на заводе подошли, с доверием и добротой. В бригаду хорошую зачислили. А бригады раньше дружные были, друг за друга горой. В те времена слово бригада носила определённый смысл, – это в первую очередь дружеское чувство локтя, не то, что сейчас боится, каждый, как бы его не подсидели на рабочем месте. Вот такая жизнь племяши у нас была. А сейчас нужного внимания никому не уделяют. Ни освободившимся из заключения, ни отслужившим в армии и даже выпускникам вузов зачастую указывают на дверь. Я согласен сменился строй, но не надо поганить историю. Скажите партии спасибо и продолжайте править, но не хищническим путём и без коварных экспериментов на народе.

После его слов на кухне наступила тишина, но как оказалась ненадолго. Вовка Колчак решил ещё подогреть Деда новой темой:

– Дед тебе пить нельзя, ты сразу около себя образуешь партийную ячейку, – сказал он Ивану Романовичу. – Ты одного не поймёшь, что народ стал жить свободней! А свобода подразумевает счастье!

– Чем же он свободней стал? – привстал со стула Дед. – В том, что хочешь, трудись, – хочешь, бичуй? Я по молодости тоже завидовал американцам, когда нам показывали безработных янки и в газетах, и по телевизору. Они протестовали против безработицы в такой одежде, которую мы только по праздникам одевали. И я тогда думал, вот люди, как классно живут, одеты, обуты, с сытыми рожами на демонстрацию пришли. Отдыхали – бы. Это я так думал, когда мне после длительного отдыха на работу не хотелось идти. И я сейчас понимаю, что указ – «хочешь не работай», был подготовлен правительством не ради нашей свободы, а они знали наперёд, что с приватизацией пойдёт крупномасштабное сокращение штатов на производствах. Я вот год назад был на охоте в Орлах, так там наше новое руководство завода построило себе охотничий домик, который больше похож на феодальный замок. Ни один из них настоящим охотником не является. Так просто подражают моде снобов. Все они до одного ни одной акцией завода не владеют, а являются верными псами хозяев, и больше половины из них были раньше ярыми коммунистами. Увидев меня, с охотничьим трофеем, они пригласили меня к своим шашлыкам с водкой. А когда налакались, как свиньи – повели разговор о заработной плате рабочих. Решали, стоит им повышать заработную плату или нет. Один из них сказал:

«Рабочим нужно платить, так, чтобы они ноги не протянули, но и не допускать, чтобы низкая заработная плата была поводом для забастовок. В данный момент говорит, – повышение оплаты труда для рабов с нашей стороны будет непозволительным расточительством»

– Это он сука позорная при мне такое заявил. Этот пидор миллионы огребает за счёт рабочего класса, и боится, как бы его трудящиеся не объели. Скоты, одним словом. Им придётся вспомнить историю СССР ещё не раз. Они, – эти профурсетки наступят на те же грабли. Ругают коммунистов, что карьеру при их строе можно было сделать, только находясь в партии. А они сейчас, что творят, если не состоишь в партии власти, тебе не только должность хорошую не дадут, но и вообще с работы турнут. Славке Фомину по этой причине, в театре роль генерала – губернатора не дали играть. Сейчас сидит без работы на материной шее и оформляет себе третью группу инвалидности. Волки они все актированные, но появятся скоро на Руси сильные волкодавы, в обличье Котовского, Стеньки Разина и Емельяна Пугачёва.

– Дед, ну прекрати, чего ты разошёлся, как на митинге, – одёрнул его Серый, – ведь живём мы не плохо.

– Пускай выскажется, – вступился за Ивана Романовича Колчак, – он дельные вещи говорит. Не забывай он человек той эпохи, и прощаться ему трудно с ней, тем более смирится с его нищей пенсией.

– Молодец Вовка, хоть ты меня понимаешь, – обрадовался он поддержке Колчака, – а почему? – Потому, что ты рабочий класс, а Сергей, ни дня на производстве не проработал. Только и знает, отправлять вагоны с досками в Польшу, да на Украину.

– Я тебя Ванюша тоже понимаю и поддерживаю, – подала голос притихшая Ирина.

– Ещё бы ты меня не поддерживала, у тебя пенсия на четыре тысячи рублей меньше, чем у меня. А за коммунальные услуги мы платим с тобой одинаково. Ты сейчас живёшь за счёт своего урожая в саду.

– Ошибаешься, – перебила она его, – сад давно я продала. Разве ты не видишь, что я в Осинках стала помимо няни ещё агрономией занимаюсь. – Теперь продолжай высказывать свою точку зрения, – мио улыбнулась Ирина.

– Ах да, – опомнился он. – Так вот когда тебя покинут силы, что трудится там, не под силу будет, тогда твои вставные челюсти без работы будут у тебя в стакане лежать, так как кушать тебе будет нечего. И за свою сталинскую трёхкомнатную квартиру ты задолжаешь государству крупную сумму денег, и затем выкинут тебя в семейное общежитие без удобств, – где общий туалет с фанерными перегородками в которых просверлены дыры в палец. Или ещё хуже – наедут бандиты, подпишешь им бумаги, а они после этого закатают тебя в асфальт или в трясину скинут.

– Ваня ты чего меня пугаешь, я сейчас трястись и колотится об стол, от страха начну, – возмутилась Ирина. – Ты что забыл, сколько раз я вас с моим Лёнькой, выручала из неприятных ситуаций. Ты забыл, как я на пляже, за тебя блатному Фоку, ножик воткнула в задницу.

Оба брата слушали изумленно распалившуюся от возмущения Ирину.

– Тетя Ира ну – ка расскажи, что это за история с поножовщиной была, ни дед, ни ты никогда об этом не рассказывали, – попросил Вовка.

– Это дело было давно в конце шестидесятых, Иван, закончил играть в футбол. Менялось молодое поколение, которое его не знало. Мы отдыхали на пляже, вместе с бабушкой Мананой. Ну конечно тогда нельзя её было назвать бабушка. У нас там спор произошёл на лодочной станции за очередь на прокат лодки. В то время ходил по городу один блатной, отсидел несколько лет. Весь исколотый, собрал вокруг себя подобных ему ребят. И лазили, хулиганил по городу. А на пляже он хотел лодку без очереди заполучить. Дед его тогда оттолкнул, а он весло поднял и сзади на Деда, а я тогда огурец чистила перочинным ножом. Увидала такое дело и как пантера бросилась на этого Фока. Ножик ему в жопу, как в масло вошёл. Фок, упал, а дружки его опешили от неожиданности. Подняли его, тут же засунули в плавки ему полотенце. Тут народ сбежался, парней этих оттеснили. Один из них крикнул, мне пошлую угрозу. А я смело подошла к нему. И спрашиваю: «Сынок, тебя, как хоть кличут? – чтобы я знала, кто надо мной насилие будет творить».

А он мне отвечает: «Тебе моя кличка не нужна. Мы тебя всем аулом протянем и во все дырки».

Тут дед ваш подбежал ко мне на помощь, бросил им пару резких слов от чего они заколебались. А этот Фок, говорит деду:

«Мужик мы кажется с тобой одной масти, давай карты вскроем, чтобы глупостей дальше не наделать».

Тогда Дед берёт его двумя пальцами за ноздри и говорит: «Если ещё раз меня мужиком назовёшь, я тебе вдобавок и сопла повыдираю».

Тот блатной и сник сразу. И после этого слова никто не сказал. Мы тогда в лодку сели и уехали на другую сторону реки загорать, где мы всегда загорали. Дед стеснялся наколок и на пляже при всех никогда рубашку не снимал. Если бы те хулиганы увидели его роспись в тот день на лодочной станции, никакого бы инцидента не было. Они её «сфотографировали», но позже. Приехали к нам на лодке, с выпивкой и извинениями. Тогда Дел, предстал перед ними в генеральских звёздах и Витязе в тигровой шкуре на спине. Они вообще дар речи потеряли. Стаканов тогда не хватило на всех, так этот Фок пил из моей туфли водку. Узнав при разговоре, с какого мы двора, извинились напоследок, сели в лодку и погребли к пляжу. Этого Фока я сейчас часто вижу. Хламом разным торгует на рынке, от ржавых гвоздей до гаек и болтов. Спился совсем. Меня узнаёт, здоровается всегда.

Иван Романович приятно заулыбался:

– Помню я хорошо те времена, но не надо было тебе ножом ему мясное филе портить. Нужно было схватить его за руки, а остальное, я бы сам закончил.

– А если бы я не успела, ходил бы ты как мой покойный Лёня, головой тряс и вливал в себя ежедневно иноземные капли.

– Оказывается ты бабуля, была решительная, – сказал ей Вовка Колчак.

– Тогда я была не бабуля, а красивая дама, и на меня все мужики засматривались, впрочем, как и сейчас. Только Дед ваш зазнался, не хочет башкирскую мулатку. Подавай ему дочь Оманского султана.

– А чего ты Дед сопротивляешься. Выгодный контракт. – Есть, кому борщ сварить, и у неё квартира имеется, которую можно сдать квартирантам, а на вырученные бабки, за наём хаты можно жить. Так многие сейчас поступают, особенно пенсионеры, – вразумлял Деда Вовка.

Колчак оценивающе посмотрел на Ирину и добавил:

– И вообще я тебе скажу Дед, тётя Ира бабка ещё клеевая, на дискотеку тебе с ней ходить, конечно, не придётся. А вот званые вечера с фуршетом запросто можно посещать.

…Ирина от таких слов одарила Колчака одобрительной улыбкой и захлопала в ладоши. Серый мгновенно поддержал Ирину, захлопав в ладоши ещё сильней.

Дед сделал вид, что не заметил аплодисментов, но свой весь взор обратил на Вовку:

– Ты Володя ещё молодой и многого не понимаешь в семейной жизни. Попробую популярно объяснить тебе простую житейскую формулу, которую я вывел сам, опираясь на ряд фактов, что произошли совсем недавно в нашем дворе. Я с виду интеллигентен, оно может отчасти так и есть, но внутри я до сих пор остался блатным. По знаку зодиака я Водолей. Теперь вспомните, как у нашего дворового Старика и его блатной Графини, жизнь сложилась? Не помните? – Я напомню! – У Миколы Устина и Тачанки терпения на совместную жизнь хватило всего на два месяца. А почему это так произошло? Объясняю! Все они судимы и не по одному разу. Блататы у них и взаймы можно любому брать. Так вот и вы нас с Ириной толкаете на этот путь. А ведь мы с ней давнишние друзья! Мало того кумовья. Зачем нам этот путь? Я боюсь, что по этой причине и у нас может рухнуть брачный союз, и тогда мы будем с ней первые враги. После чего мне всегда надо будет остерегаться ходить под её окнами, иначе однажды в один из подходящих дней, она скинет на мою голову самый тяжёлый из своих горшков с цветами или пятилитровую кастрюлю с горячим борщом.

– А причём здесь тётя Ира, она же, не Графиня и не Тачанка? – спросил Колчак.

– Конечно, нет, – согласился с ним Иван Романович, – в молодости она была Ирка Крынка. И в своё время она бомбила лохов на вокзалах, так, что только перья летели, за что и отдыхала два года у хозяина. И к тому же она по знаку зодиака Дева. А Водолей с Девой в одной берлоге вряд ли уживутся.

– Ничего себе, – присвистнул от удивления Вовка. – Да ты тётя Ира совсем своя в доску бабуля. Дед тебе её надо безо всякого, срочно вести под венец, и плюнуть на астрологические прогнозы. Астрологи изобрели эту науку специально для суеверных людей, и романтических дам, а не для нас с тобой.

– Молодец Вовка! – взвизгнула радостно Ирина, и добродушно посмотрев на Ивана Романовича, добавила:

– А ты бессовестный Радикулит нашёл, что детям сказать. Им совсем не обязательно было знать мою автобиографию.

– Ты Ирина не обижайся на меня, – извиняющим тоном произнёс Дед. – Ты же знаешь, они мои близкие родственники. И если мы с тобой сойдёмся, то всё равно они рано или поздно узнали об этом от Клавдии.

– Так ты согласен чёрт сутулый? – радостно взвизгнула она. – Чего тогда выпендриваешься, сразу бы сказал: «Ирка бери с собой ночную рубашку и приходи ко мне жить.»

– Одной рубашкой ты не отделаешься, захвати с собой свои горшки с цветами, – предупредил её Иван Романович.

– Я прямо сейчас побегу, – встала она с места.

– Погоди больно ты быстрая, – остановил её Дед.

– Беги, беги тётя Ира, пока он не передумал, – подхлестнул её Колчак.

В это время раздался звонок в дверь. Старший брат открыл дверь. В прихожей показалась Полина держа за руку подросшего Кирилла, которого сразу на руки взял Сергей. Колчак Полине поставил стул:

– Ваши дебаты все на улице слышны, – сказала она, – зачем оглашать на весь двор свадьбу родных между собой людей. Это формализм, они давно живут на одном подворье, разве что спят в разных постелях. Так это можно и без свадьбы узаконить. – она посмотрела на мужа, – или Колчину захотелось на свадьбе отплясать?

– Полина не мешай нам, – шутливо погрозил жене Вовка пальчиком, – не нарушай протокола сватовства и не пугай невесту.

– Володя ну что ты такое говоришь, – подала голос Ирина, – Полиночка отчасти правильно сказала, правда Володю в пляске я ни разу не видела и протокол сватовства был соблюден согласно формуляру. Поэтому я пошла за своим приданным, которое у меня лежит в соседнем доме. Она спокойно вышла из-за стола и помахав пальчиками Кириллу покинула квартиру.

– Ты давай не долго, – предупредил её Иванн Романович, – палить из ружья не будем, а тосты поднимем.

Когда за Ириной закрылась дверь, Дед обернулся к Вовке и Сергею:

– Ну, племянники, вы даёте! За какой – то час меня сосватали, а что я дочкам скажу?

– Дед ты не переживай и не стесняйся своего мужественного поступка, веско заявил Сергей. – Он тебе жизнь облегчит и продлит. Я, к примеру, о тёте Ире всё знал ещё после своей первой судимости. Так что будь спокоен. Мы с Вовкой тоже за тебя и тётю Иру. Она бабка аккуратная и деловая и к тому же до сих пор красивая! Тебе лучшего не надо искать, – убедительно изрёк Серый, – А маму нашу мы с Вовкой обработаем. А дочки твои только рады будут за тебя. Я в этом уверен. Они любили тётю Иру.

– Пойду я голову в ванную освежу пока Ира ходит, – облизнулся Иван Романович, – а то, мне кажется, я сейчас на Бальзаминова стал похож, только он во двор бегал голову освежать, а я в ванную.

Он вернулся через пять минут, когда Ирина уже была за столом. В руке он держал не большую коробку:

– Вот видите, как нам охота обоим женится, – сказал он, – Ирина за несколько минут собрала приданное, а я успел голову за это время вымыть. Значит свадьбе бывать и немедленно.

– Иван Романович, только не надо жизненно – важный вопрос в шутейный фарс превращать, – произнесла Полина, – не стесняйтесь, творите себе счастье!

– Всё я понимаю, я только стушевался немного. От женского общества я как-то быстро отвык. А Ира она и так считай родня мне, правильно Полина заметила, – Он заволновался и выйдя из-за стола, продолжил свою речь: – Постоянно ходит ко мне, заботы всяческие проявляет. И в Осинках она мне не надоедает. Софья с Катериной я знаю, возникать не будут, что Ирина ко мне переберётся жить. Они мне несколько раз звонили, что на брак с тётей Ирой охотно согласятся.

– Какая им разница с кем ты будешь жить, ты не их судьбу устраиваешь, а свою, – отрезала Полина. – К тому же вы с ней чудесная пара.

– Это верно, – согласился с ним Иван Романович. – Свадьба, так свадьба, – решительно произнёс он, – но я хочу сейчас подарить Ире подарок, который мне вручили сегодня на стадионе. Зачем мне два телефона? Один я подарю ей, – взгляну он на Ирину, – а у меня уже есть трубка. И я надеюсь с этой связью мы с ней не потеряемся.

Он достал из коробки телефон и вручил его своей «молодой». Ирина от нахлынувших чувств чуть в пепел не превратилась. Выручила сестра Ивана Клавдия, она же мать двух братьев. Неожиданно появившись в квартире, она сразу у Сергея забрала внука к себе. Она обвела своим взглядом всех, кто находился в комнате и смело заявила:

– Атмосфера у вас здесь, какая – то, важная и официальная. Неужели свадьбу Ваня назначил? – по-доброму смотрела она на брата.

В комнате воцарилась тишина. Иван встал, кашлянул в кулак и показав пальцем на стол торжественно объявил:

– Согласен, сыграть скромную свадьбу в кругу своей близкой родни!

Ирина сидела довольная, как невеста. Её лицо покрылось лёгким румянцем, который её делал очаровательной и помолодевшей. Она была похожа на молодую невесту. Не думала она ещё утром, что её многолетнее желание, так быстро исполнится в один день при помощи племянников Ивана. Она давно мечтала о брачном союзе с Иваном Бедой, и вот этот день настал. Пускай с запозданием и без печати в паспорте, но эту формальность можно оформить в любой будний день. Иван Романович протиснулся к своему месту и попросил слова:

– Я вот, что вам хочу сказать мои самые родные и близкие люди. Я очень рад, что вы наш союз с Ириной одобрили. Ведь на протяжении долгих лет мы с ней были близко дружны. К тому же она считайте мне, как родственница. Всё – таки кума. Но сегодня племянники, которых я воспринимаю как разумно мыслящих мужей, решили этот союз модернизировать, и сделать его более тесным и крепким, как монолит. За что я им премного благодарен. Но теперь очередь за моим старшим племянником, он должен принять у меня эстафетную палочку.

Он внимательно посмотрел на Сергея державшего и упрекнул того:

– Сергей своего надо сына заводить, скажи, как приятно было тебе сейчас держать на руках Кирилла. Это счастье необъяснимо! Дерзай, а то не успеешь оглянуться, как пенсия подойдёт. Тебе уже давно за сорок – Иван Романович прервался и пристально посмотрел на Вовку с Полиной, после чего быстро перевёл взгляд в сторону Серого. – Как – то не по ранжиру семейные судьбы создают два брата. Пора, Сергей подумать тебе о семейном счастье, не заметишь, как подойдёшь к полувековому рубежу, а семя к продолжению рода не заложено.

– За мной дело не встанет, скоро и я вас обрадую всех, – объявил Сергей.

– Что девушку хорошую нашёл? – спросила его мать.

– Замечательную и прекрасную, как орхидея! Вы в этом скоро убедитесь.

– А почему ты нам её никогда не покажешь?

– Скоро вы все её увидите в обличье девы Марии и немного поправившую в передней части тела.

– Ты хочешь сказать непорочно зачатая, как дева Мария? – спросила мать.

– Вы так хотите лишить себя окончательного сюрприза, ну тогда воспринимайте полуфабрикат его, – проговорил Сергей, – короче у меня есть девушка и зовут её Мария Ванда Ковальская, она живёт в Польше в городе Гданьске. У всех полячек в документах записываются двойные имена. Работает в порту диспетчером. Родители у неё нефтяники из рабочих. Через пару недель окончательно будет разрешена процедура оформления документов, и я, её привезу сюда.

– Ничего себе, вот это ты Серёга дал, теперь в нашем роду и католики появятся, – удивился Дед, а за ним и все остальные родственники начали забрасывать свои вопросы.

– А как же языковый барьер? – раздались вопрошающие возгласы со всех сторон.

– Успокойтесь, к вере она никакого отношения не имеет, так как считает себя атеисткой. А мама у неё украинка родом с Карпат и русский язык она знает не хуже нас с вами.

– А ей у нас понравится жить? – ты же её в село повезёшь, – спросила обескураженная мать.

– Мам ты, о чём говоришь? – Наше село сравни испанской Ибицы и находится в семи километрах от города. Пять минут езды до цивилизации, на моей машине. Она наш город знает, была на экскурсии на туристическом теплоходе по Волге. И Нижний Новгород ей очень понравился, а про свою Вислу она сказала, что это лужа по сравнению с Волгой. Так, что Дед твой медовый месяц не успеет, ещё закончится, с тётей Ирой, как начнётся медовая пора у меня с Марией, – пообещал Сергей.

– И когда ты думаешь за ней ехать? – спросил у него Колчак.

– Совсем скоро, наверное, на днях.

– А завод свой на кого оставишь.

– Завод это громко сказано, больше ему подходит лесоперерабатывающий пункт. У меня там трудится всего двадцать пять человек. А оставляю, я его, когда отсутствую в последнее время на надёжного мужичка. Он у меня приблудный – прошлой зимой прибился. Возможно даже в розыске, просится со мной в Польшу нелегалом проехать, – говорит, у него там связи стоящие есть по коммерции леса. Ловкий и сообразительный мужик. Я бы его взял, но мне он в Польше не нужен. Здесь он у меня и за управляющего, и за сторожа работает. Живёт в сторожке, спиртное не употребляет. И главное хороший исполнитель, во всех делах. Я пытался, как-то его вызвать на разговор насчёт его прошлого, но наткнулся на стену молчания. По замашкам если судить, смахивает на блатного.

– Смотри не ошибись, менты себя ведут так же, как и блатные. Может, подослали к тебе налоговики дятла или другие компетентные органы своего казачка, – предупредил старшего брата младший брат.

– На моём производстве нарушений не имеется. Я работаю по закону. И в бухгалтерии у меня полный ажур, пускай копают, сколько хотят. А платить ментам и другим структурам я не намерен. Ты лучше соберись ко мне, в ближайшие дни и посмотришь, как я живу, и заводик тебе свой покажу.

– Я у тебя несколько раз бывал, а твоего управляющего ни разу не видел, – заметил Вовка.

– Так ты вниз на лесопункт ни разу и не спускался., – сказал Сергей, – да и не нужен он тебе. Грибы уже и ягоды пошли, – рыбы половим. Правда в нашем озере, кроме карасей и головешек ничего не водится, но ради спортивного интереса удочку покидать можно. А то ты в семейный быт окунулся и ко мне, наверное, год уже не приезжал.

– Ты видимо забыл Сергей, – вступилась мать за младшего сына, – Вова весь год готовился к защите диплома.

– Да знаю я, но сейчас то время есть, пускай время выберет и посмотрит, как я развернулся, заодно Беста погладишь.

– Да уж, – подал голос Дед, – мой пёс не только красавец, он ещё аристократ, хоть и очень старый. Но вы дорогие родственники думаете пить сегодня за молодых, перебрался он на диван и сел рядом с Ириной. Мы со своей супругой, готовы выслушивать ваши тосты до появления луны на небе.