Энеида. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Увезла убор дивный. Ещё принести скажет он, —

Скиптр отцовский; им в прежние дни Илиона владела

Дочь Приама старейшая; с ним ожерелье, – кулон

655 Весь жемчужный; венец золотой, что камнями отделан.

Быстро двинулся в путь тут Ахат, к кораблям поспешив.

Киферея в душе новый замысел меж тем лелеет,

И готовит обман, – чтоб к царице, дарами пленив,

Купидон шёл, Аскания вместо, сменивши обличье,

660 Сжёг безумием сердце, в крови её пламя разлив.

Ведь богиню страшит двоедушье тирийцев двуличных;

Гнев Юноны безумной тревогою ночь спать не даст.

С речью мягкой она обратилась к Амуру, как сыну:

«Помоги, мой сынок, лишь в тебе и величье, и власть;

665 Молодец, стрел отца не боишься, сразивших Тифона;

Прибегаю с мольбой, к твоей силе священной припасть!

Знаешь ты, – брат Эней твой, гонимый всезлобной Юноной,

Долго гладью морской и по всем побережьям блуждал, —

Сам об этом скорбел ты со мною единою скорбью.

670 Финикиянка Дидо словами его задержать

Льстится. Я ж опасаюсь Юнонина гостеприимства, —

Чем оно обернётся? Ужели упустит, – всё взять?

Вот, задумала я, упредив её козни, царице

Дидо выжечь всё сердце огнём, чтоб бессмертный не мог

675 Чувства ей изменить, чтоб, как я, ей в Энея влюбиться.

Слушай замысел мой, – мы всё сможем проделать с тобой, —

Ведь наш мальчик, рождённый для мира, его чтоб устроить,

Вызван милым отцом, – собирается в город Сидон,

Дар несет, что спасён был из волн и пылающей Трои.

680 Внука я, усыпив, на высоты Киферы умчу,

Иль в своем Идалийском священном приюте укрою,

Чтобы козней не знал, и не мог помешать им ничуть.

На одну только ночь ты свой облик изменишь обманно;

Мальчик сам, прими временно образ же мальчика, суть,

685 Чтобы, – только тебя на колени Дидона посадит,

Здесь, на царском пиру, возлиянья Лиэя забудь;

Лишь обнимет тебя, поцелуй тебе сладкий подарит, —

Тайный пламень вдохнув в неё, сможешь её обмануть».

Мамы милой словам тут Амур покорился, снимает

690 Крылья; радостно, Юла походкой пускается в путь.

Но Венера Аскания в сладостной дрёме, погладив,

В Идалийские рощи уносит сама на руках,

Где меж стройных дерев, овеваемый запахом сладким,

Спит в душистой тени, где цветы майорана растят.

695 Купидон веселящийся, матерью послан заране,

И царице тирийской приносит дары, с ним Ахат.

Оба прибыли, где, на завешенном гордою тканью,

Золотом своём ложе, царица в средине. Лежат

И родитель Эней, и троянские юноши, станом

700 За столом разместившись на пышных покровах все в ряд.

Слуги воду для рук, и с дарами Цереры корзины

Подают; полотенца со стриженой шерстью дарят.

Там рабынь пятьдесят чередою предлинной носили

Яства пышным гостям; благовонья Пенатам возжечь,

705 Сто рабынь и сто слуг, им же возрастом равных, служили,

Ставя блюда на стол, наливая все кубки до плеч.

В день так много тирийцев в весёлом чертоге садятся, —

Всем царица велит на прекрасные ложа возлечь.

Все дивятся дарами Энея, на Юла дивятся,

710 Виду бога цветущему, речи притворной его,

И покрову одежды с узором из листьев аканта.

Завороженней всех остальных, оглядела всего, —

Наглядеться не может, на муки приняв обреченье

Финикиянка сердцем; и мальчик прекрасный, бегом

715 Сел, за шею Энея обняв, лишь короткое время

Побыл с мнимым отцом, – пусть любовь его только поёт,

И к царице пошёл. Та глядит неотрывно, скорее

Льнёт всей грудью к нему и ласкает его; не поймёт, —

У неё на колени сам бог всемогущий садится.

720 Акидалия мать о Сихее ей память сотрёт

Понемногу из мысли, чтоб к новой любви обратились

Думы праздные, сердце ожившее, очи глядят.

Пировать все окончили; моют столы челядинцы,

Вот приносят кратер ёмкий, кубки налиты стоят.

725 Шум в чертогах течёт, и хвалебные возгласы реют;

С потолков золочёных свисая, лампады горят,

Озаряют обширный зал, пламенем мрак одолевши.

Приказала царица дать чашу златую на стол,

В блеске множества ценных камней, – это Бела наследье;

730 Наливала вином, – и в молчанье сказала потом:

«Даровал чужеземным гостям ты права, о, Юпитер!

Дай тирийцам, троянцам ты радостный день, золотой

На сегодня. Пусть память в потомках о нём сохранится!

О, Юнона, о, Бахус, податель веселья, стола, —

735 Славьтесь! Вы же наш пир благосклонно почтите, тирийцы!»

Так сказала и богу почётную влагу лила,

Прикоснулась губами лишь чаши священной немного,

В руки Битию, пить приглашая, её отдала.

Чашу пенную он осушает до дна золотого.

740 Золочёную взявши кифару, коснувшись струны,

Тут Иоп заиграл, что Атлантом научен премного.

Пел о трудных деяниях Солнца, блужданьях Луны;

Взялись люди откуда, животные, дождь и светила, —

Голубых звёзд Гиады, Арктура, Медведиц двойных;

745 Отчего спешит Солнце зимой в Океан опуститься;

Отчего медлит летом спуститься на землю, к нам, ночь.

Рукоплещут, певца награждая, троянцы, тирийцы, —

Возлежа меж гостей, коротая в беседах всю ночь,

Упивалась любовью несчастная Дидо царица.

750 О Приаме она и о Гекторе слушать не прочь

От героя: «В доспехах Аврора могла появиться?

И о страшных конях Диомеда; каков Ахиллес;

Бедах граждан твоих, и о бранных трудах поделиться,

И о кознях данайцев, скитаниях в мире чудес», —

755 Молвит просто Энею: «Уж лето седьмое катится,

Унося всё тебя, по волнам и ветрам, до небес».

Книга вторая

На просьбу царицы Дидо, царь Эней, сказав про боль, которую ему причиняют воспоминания о гибели Трои и сожжении Илиона, начинает рассказывать о последнем эпизоде Троянской Войны.

Вожди данайцев, терпевшие неудачу за неудачей при осаде Илиона, решаются на хитрость. Построив по совету хитроумного царя Улисса огромного деревянного коня, якобы в дар богине Минерве, они прячут в него отряд самых опытных данайских вождей с оружием. Оставив коня на берегу, все остальные данайцы спускают на воду корабли и отплывают к острову Тенедос, находящемуся недалеко от Троады. Троянцы, видя опустевший берег, считают, что данайцы отплывают навсегда в Микены.

Ворота Илиона распахнуты, троянцы собираются возле деревянного коня, удивляясь его размерам, считают его даром богам, и Тимет первым предлагает затащить коня внутрь крепости. Капис и другие категорически против этого, предлагают скорее уничтожить данайские козни. Прибегает жрец Лаокоонт, говорит, – за досками скрыты данайские воины, бросает в коня копьё, но троянцы не слушают Лаокоонта.

Дарданские пастухи приводят пленника из данайцев, сдавшегося им добровольно. Пленник откровенно испуган, ждёт казни, но троянцы желают расспросить его о коне. Отбросив страх, он рассказывает, что зовут его Синон, он родственник Паламеда. С царём Итаки Улиссом у Синона был конфликт из-за жертвоприношения данайцев перед походом на Трою, когда царь Атрид Агамемнон принёс в жертву свою дочь, против чего выступил Синон. Улисс затаил злобу на Синона и дождался удобного случая. Когда данайцы решали о возврате домой, вестник Эврипил, подговорённый Улиссом, заявил, что для успеха необходимо принести кого-то в жертву. Гадатель Калхант, долго сопротивляясь назвать кого-то для жертвы, под нажимом Улисса указывает на Синона. Синона готовят принести в жертву, но он ночью сбегает и прячется, когда данайцы отплывают, он сдаётся троянцам, умоляя их о пощаде.

Благодушный царь Приам милует пленника и спрашивает его о Троянском Коне. Синон сообщает, что это дар богине Минерве Палладе за осквернение и кражу Улиссом и Диомедом Тидидом её изваяния, – Палладия из храма. Когда Палладий вносят в стан данайцев, статуя богини сверкает глазами и подпрыгивает три раза, после чего дела у данайцев идут из рук вон плохо. Гадатель Калхант советует всем ахейцам отплыть по домам, так как Пергам разрушить не удастся, там просить пророчество богов, а в искупление богине Палладе сделать в дар этого деревянного коня, настолько большого, чтобы троянцы не смогли ввести его внутрь крепости. За оскорбление коня Калхант предвещает ужасные кары, если же коня введут в город, то Азия пойдёт войной на Пелопию и добудет победу.

Троянцы верят слову Синона и попадают в западню. Тут в море появляются две огромные змеи, вылезают на берег, набрасываются на жреца Лаокоонта и двух его сыновей. Лаокоонт не в силах победить их, троянцы не вмешиваются; после удушения Лаокоонта и его сыновей, змеи уползают к храму Тритонии и прячутся в нём. Троянцы понимают, – жреца постигла кара за оскорбление дара богине. Все дружно бросаются тащить коня в город, одни набрасывают верёвки, другие проламывают городскую стену. Дочь царя Приама, пророчица Кассандра предвещает погибель Илиона от этого коня, но троянцы её не слушают, почитая безумной. К вечеру конь уже на площади города, усталые троянцы расходятся по домам.

Корабли данайцев и мирмидонцев ночью, под прикрытием темноты возвращаются к Илиону. В это время Синон внутри города открывает потаённую дверцу в чреве коня, выпускает из него вождей и воинов данайцев во главе с Улиссом, которые немедленно нападают на спящий город.

В это время Энею во сне является опечаленный Гектор, в том виде, когда Ахиллес волок его вокруг города, привязав к колеснице. Гектор приказывает Энею бежать из погибающего Илиона, спасать Троянских Пенатов и искать место для основания нового города и государства. Илион мог бы спасти только он, Гектор, без него город обречён. Проснувшись в доме отца Анхиза, Эней слышит вопли скорби, видит город, охваченный огнём пожаров; горят дома Укалегона, Деифоба и другие. Эней хватает меч и спешит в битву; ему встречается жрец Феба, Панф Офриад, несущий Пенаты и малого сына Энея, Аскания.

Панф сообщает Энею, что город фактически в руках данайцев, которых Синон выпускает из Троянского Коня, и те открывают ворота вернувшемуся на кораблях войску ахейцев. Эней спешит в бой, собирая по пути оставшихся молодых воинов, Рифея, Эпита, Гипаниска, Димаска, Кореба, сына Мигдона, жениха Кассандры и других, и вдохновляет их достойно умереть за родной город. Они встречают первых данайцев, среди них Андрогея, убивают их; затем Кореб предлагает всем одеть данайские доспехи и убивать ничего не подозревающих данайцев. Они видят, как из храма Минервы волокут Кассандру, Кореб бросается на помощь с друзьями, убивая данайцев. Но хитрость оборачивается поражением, на отряд Энея нападают теперь и троянцы.

Сбегаются данайцы, оба Атрида и оба Аякса с войском долопов, пользуясь численным превосходством, громят поверженный город, убивая спутников Энея, который мечется по всему Илиону, видя, как город гибнет. Данайцы уже штурмуют дворец царя Приама, возглавляет нападение сын Ахиллеса, безжалостный Пирр. На глазах у Приама и Гекубы Пирр убивает их сына, Полита; Приам хватает копьё, хотя Гекуба хочет его остановить, слабой рукой мечет в Пирра, но не попадает, а Пирр убивает царя Приама мечом.

Эней вспоминает жену Креусу и сына Юла, видит, что вокруг него никто не уцелел; в храме Весты он видит виновницу войны, дочь Тиндарея Елену, рвётся убить её, но ему является мать, богиня Венера, приказывает Энею бежать, забрав семью и Пенаты, говоря, что в войне не виновен ни Парис, ни Елена, война, – дело богов. Эней видит, как бог Нептун сносит стены Илиона, которые когда-то сам построил с богом Фебом, а богиня Паллада ведёт ахейцев в бой. Эней бросается домой; отец Анхиз сначала отказывается бежать, ссылаясь на немочь, но Эней готов нести отца сам. Эней снова рвётся в бой с Пирром, но жена Креуса умоляет его подумать о семье и сыне Юле.

Над головой Юла является огненное знамение, которое пытаются залить водой. Эней просит знамения у Юпитера и получает его с громом и падающей звездой. Анхиз согласен бежать из Илиона, Эней вручает ему Пенаты, так как сам не может нести их окровавленными руками, берёт отца на плечо и устремляется в бегство с женой и сыном. Отец кричит, что враги догоняют их, они убегают, но в спешке они теряют Креусу, Эней отправляется её искать, указав спутникам путь. Повсюду победившие данайцы разграбляют город, Эней видит Улисса с Фениксом у награбленной добычи. Тут перед Энеем появляется призрак Креусы, которая просит Энея не искать её, так как она уже недоступна, наказывает Энею отыскать землю Гесперии, чтоб обрести там родину и новую семью. Эней возвращается к Анхизу с Юлом, видит огромную толпу троянцев у храма богини Цереры, собирающуюся вокруг него; они уходят из ворот Илиона, в надежде обрести где-нибудь пристанище.

Смолкли все, со вниманием к гостю лицом обратившись.

Приподнявшись на ложе, отец Эней всех оглядел:

«Несказанную боль испытать вновь велишь мне, царица!

Я воочию видел Троянской державы удел, —

5 Слёз достойного царства, – коварство данайцев крушило;

Битв трагических был я участник; и всяк, кто смотрел,

Будь он даже долоп, мирмидонец, иль воин Улисса,

Слез не мог бы сдержать! Покидает росистая ночь

Небо; звёзды ко Сну призывают, склоняясь так низко;

10 Но, чтоб жажду о наших невзгодах узнать, превозмочь,

Краткий слышать рассказ о страданиях Трои нескладных,

Хоть страшится душа и бежит горькой памяти прочь,

Я начну. Все разбиты в войне были роком неладным

У данайцев вожди. Стали, – столь пролетело уж лет, —

15 Наподобье горы коня строить. Искусством Паллады

Дивным движимы, – всё обшивает пилёная ель, —

Лживо бродит Молва, – по обету, и ради возврата.

Сами ж прячут в нём воинов, жребием избранных; щель

После глухо забили там; в полой утробе громады

20 Тайно замкнут отряд из отборных бойцов, снаряжён.

Остров есть Тенедос, – возле Трои лежит. Вечно ладным

Был, богатым и славным, в Приамово царство включён.

Есть там бухта одна, – кораблей же приют ненадёжный.

Враг, отплывши туда, на пустынном прибрежье спасён;

25 Мы же верим, – в Микены ушли, по солёной дорожке!

Тотчас долгую скорбь позабыла троянцев страна.

Настежь створы ворот, – сладко выйти за стены всем можно, —

Видеть брошенный стан от дорийцев, вокруг тишина…

Здесь, – долопов отряд, Ахиллес кровожадный стояли;

30 Здесь был вражеский флот, там два войска сражались, – война!

Удивил непорочной Минерве дар, в поле поставлен

Всей громадой своей; и уже предлагает Тимет, —

С мыслью злой, или Трои Судьба так решила устало, —

В стены града коня ввести, в крепость поставить, совет.

35 Капис, те, кто судил осмотрительней и прозорливей, —

В море свергнуть скорей подозрительный дар; или, нет, —

Там костёр развести, чтоб данайские козни спалились,

Иль отверстье пробить, и в утробе разведать тайник.

Расколов черни мненья, столкнулись стремления, злили…

40 Нетерпеньем горя, тут с холма крепостного возник

Лаокоонт, сбежав пред толпой многолюдной сограждан,

Громко издали крикнул: «Несчастные! Верите в них

Вы безумно, – отплыли враги? Что, уже без обмана

Нам данайцев дары? Вы Улисса не знаете, что ль?

45 Ведь ахейцы внутри за досками укрылись, кровь жаждут;

Возвели враги либо громаду ту, чтоб исподволь

Угрожать стенам, дом наблюдать, да и в город пробраться.

Вы, троянцы, не верьте коню, – в нём обмана вся соль!

Чем бы ни был, страшусь и дары приносящих данайцев».

50 Молвил так он, и с силой тяжёлое бросил копьё

В бок огромный коня, в чрево, древом одетое тайно.

Задрожав, пика впилась; в утробе коня от неё

Отдался удар гулом, так полости глухо гудели.

Коль не воля богов, – ею разум был наш ослеплён,

55 Убедил бы взломать он тайник аргивянским железом, —

И стояла б твердыня Приама, и Троя – гроза.

Видим мы, – пастухи там дарданские с криком поспели,

И к царю незнакомца ведут, ему руки связав,

Хоть и вышел он к ним, и по собственной воле им сдался.

60 Так подстроил он всё, чтобы Трою ахейцам отдать;

Был готов он к обоим исходам, и крепко держался, —

Иль в обмане успеть, иль на верную гибель пойти.

Видеть пленного юношам Трои не терпится жалким, —

Подбегают к нему, состязаясь в насмешках в пути…

65 О данайских услышь кознях ныне, – и все преступленья

Ты постигнешь, узнав об одном, что пришлось нам пройти!

На виду у толпы безоружный встал пленник, в смущенье,

Взглядом медленным видит фригийцев ряды и кричит:

«О! Какая земля теперь, море какое, спасенье

70 Могут дать и приют? Что же, жалкому, мне предстоит?

Больше места мне нет средь данайцев, – но, вот и дарданцы,

В гневе страшном моей жаждут крови, и казнь мне грозит!»

Стон его всех смягчил и умерил враждебную ярость;

Мы просили сказать: «Из каких происходит кровей,

75 Что принёс нам? Пусть скажет, – на что он надеялся, сдавшись?»

Он, отбросив свой страх, о себе нам поведал смелей:

«Царь! Всю правду тебе я открою, что б ни было дальше,

Отрицать не могу, – Арголида ведь родина мне,

Это правда. Изгнала Фортуна Синона, несчастным

80 Сделав, – лживым его и бесчестным не сделать и ей!

Верно, – имя из чьих-нибудь уст Паламеда слыхал ты,

Сына Бела, – ведь был он Молвою прославлен своей.

Обвинив его ложно наветом напрасным в измене,

Оттого, что войну порицал он, пеласги скорей

85 Дали Смерти его, – но теперь и скорбят по умершем.

Был он родственник нам; и с ним мой небогатый отец

С года первого войн и меня отправлял на сраженья.

Пока твёрдо стоял он у власти, советный мудрец,

Был силён Паламед, – и у нас хоть немного, но были

90 Слава, почести… Зависть Улисса, коварство сердец

Сжила со свету мужа, – о чём говорю я, всё было.

Жизнь с тех пор я во мраке и в горе, и скорби влачил,

Гнев питая в душе, что безвинную Смерть не забыла.

Не смолчал я, грозя отомстить, случай чуть улучив.

95 Если в Аргос родной суждено мне вернуться с победой, —

Той бездумною речью я ненависть злобную взмыл, —

В том причина всех бед. С той поры и Улисс, то и дело

Стал меня устрашать обвиненьями, сеять средь войск

Слухи тёмные, – ждал он оружье, свои зная беды,

100 Укротиться не мог он, покуда Калхант даст предлог…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.