Энеида. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Живы ль други, погибли ль давно, и не слышат туживших.

220 Сердцем благочестивый Эней об Оронте скорбит,

О жестокой Судьбе горько плачет Амика и Лика,

И о храбром Гианте, и храбром Клоанте грустит.

Кончен пир; в этот миг с поднебесья Эфира Юпитер,

Море, парус надутый, стремнину и земли видал;

225 Племена обозрев, широко расселённые в мире,

На вершине небес встал, на Ливии взгляд задержал.

Тут к Отцу, что в душе преисполнен заботой усердной,

Грусть приносит Венера и слёзы в блестящих глазах, —

Молвит тихо слова: «Над делами бессмертных и смертных

230 Власть навеки тебе вручена, стрелы молнии, гром.

Виноват пред тобой, чем Эней, о, Родитель? Наверно,

Виноваты троянцы, – скажи? Ведь потерян их дом,

Недоступен, утрачен весь мир, кроме стран Италийских?

Победителей-римлян восстанет там род, но, с трудом

235 Верю, – годы пройдут, и от крови троянской, старинной,

Будут править они полновластно на суше, в морях, —

Обещал ты. Зачем же решенье твое изменилось?

Видя Трои закат и крушенье, я тешилась зря

Мыслью, – судьбы дарданцев иная Судьба захватила.

240 Испытавших уж столько страданий доныне, троян

Та же участь гнетёт. Где предел их несчастьям, властитель?

Мог герой Антенор, ускользнув от ахейцев вдвойне,

В Иллирийские бухты, в Либурнское царство проникнуть,

Перейти и бурливый источник Тимава над ней,

245 Там, где, сквозь девять горл из глубокой горы вырываясь,

Попирает поля он, шумящим морям наравне.

У него основал там троянцам приютом Патавий,

Имя племени дал, и оружие Трои прибил;

В мире сладостном нынче живёт он, не зная печалей.

250 Мы ж, – потомство твоё, – нам чертог ты небесный сулил.

Потеряв корабли из-за гнева одной лишь богини,

Страшно молвить, – вдали от Италии снова, без сил.

Благочестью почёт! Нашу власть возрождаешь так, видно?»

Улыбнулся создатель бессмертных и смертных в ответ

255 Той улыбкою светлой, с небес прогоняя дождинки;

Дочки губ прикоснулся Отец поцелуем в завет:

«Нет, незыблемы судьбы троянцев; страх брось, Киферея, —

Обетованы, – верь, – ты Лавиния стен видишь свет!

До небесных светил высоко возвеличишь Энея

260 Благодушного ты. Неизменно решенье моё.

Ныне так предреку, – ведь забота терзает всё злее

Сердце нам, – разверну пред тобой тайны судеб её, —

Долго войны вести он в Италии будет, и славой

Станет многих племен; стены ставит, закона копьё,

265 Третье лето пока не узрит, как он Лацием правит;

Трижды зимы пройдут и года, гнев рутулов снеся.

И Асканий, твой внук, – назовётся он Юлом по праву, —

Илом был он, пока Илион стоял, всех потряся.

Править будет, пока обращенье Луны не отмерит

270 Тридцать полных кругов; из Лавинии перенеся

Царство, Долгую Альбу могуществом высшим проверит.

В ней же Гектора род, воцарившись, ту власть утвердит

Полных трижды сто лет; но, царевна и жрица, поверив,

Илия близнецов двух, зачатых от Марса, родит.

275 После, вскормлен седою волчицей-кормилицей, новый

Ромул род свой создаст, стены Марсовы там утвердив,

Возведёт, и своим наречёт римлян именем звонким.

Я могуществу их не кладу ни предел, и ни гнёт, —

Дам им вечную власть. И упорная даже Юнона, —

280 Страх пред ней море, землю и небо доныне гнетёт, —

Обратит им на благо все мысли, со мною едина, —

Римлян, мира владык, облачённое племя придёт, —

Так решил я. Года пролетят, придёт время, – предивно

Ассарака род Фтией, Микенами, будет прочней

285 Славно править, в неволе держать побеждённых аргивян.

Будет Цезарь рождён от высоких троянских кровей, —

Океаном и звёздами славу и власть ограничит,

Юлий, – имя возьмёт он от имени Юла. Сверх дней

В небе примешь его, отягчённого славной добычей

290 Стран восточных; все будут молитвы ему воссылать.

Век жестокий тогда, позабыв о сраженьях, смягчится

С братом Ремом Квирин. Верность, Веста их будут спасать, —

Всем законы дадут; войны мрачные двери задраив,

Их железо замкнёт. Нечестивая ярость, – война

295 Сотней связана уз, на оружья горе восседая,

Станет страшно, свирепая, с пастью кровавой, бранить».

Так сказал и Меркурия шлёт, урождённого Майей,

Чтоб земля Карфагена троянцам, и крепость для них

Двери все отворила; чтоб Дидо сама пред гостями,

300 И Судьбе вопреки, перед ним не закрыла границ.

Мчит по воздуху в Ливию вестник, махая крылами,

Исполняя приказ; и пунийцы, – им бог дал совет, —

Всю жестокость свою позабыли; царица делами,

Дружелюбьем к троянцам склонясь, ждала сердца ответ.

305 Думал благочестивый Эней, от забот не сомкнувший

Глаз всю ночь; поутру, лишь забрезжил пурпурный рассвет,

Всё решил разузнать, – и куда ветер гнал их могучий,

Кто владеет страной, – плуг прибрежных полей не взрывал;

Люди ль, звери одни, – своих спутников тотчас послушав,

310 Флот под сводом лесов, в углублении скал укрывал,

Где деревья вокруг нависают пугающей тенью.

В путь пустился герой, лишь Ахата с собою позвал;

Шёл, зажавши в руке пики с жалом железным, надетым.

Мать явилась навстречу ему, проходя мрачный лес,

315 Девы облик приняв и надевши оружие девы,

Иль спартанки, иль всадницы Фракии, девы чудес

Гарпалики, – коней загоняя, и Эвра обскачет.

Лёгкий лук за плечом по-охотничьи, наперевес;

Кудри вьются во власть ветеркам, а завязано платье

320 Узелком, обнажённые ноги открыв до колен.

Первой молвит она: «Эй, юнцы, не могли бы сказать мне, —

Не видали ль сестричек моих? Носит каждая хлен

И колчан, и одеты все в шкуры пятнистой пантеры, —

Рыси; гонят они кабана мне свирепого в плен».

325 Так Венере в ответ говорил, урождённый Венерой:

«Нет, я здесь не видал, не слыхал твоих, дева, сестёр, —

Как тебя называть? Ты лицом не похожа на смертных, —

Голос мягче звучит. То богиня пришла на простор, —

Или Феба сестра, или с нимфами крови единой.

330 Будь же счастлива, кто б ни была! Разреши лишь наш спор, —

Где, под небом каким, в берег края какого судьбиной

Занесло нас, открой. Ни людей мы не знаем, ни власть;

Здесь блуждаем, куда нас прибило волной, ветра силой,

Пред твоим алтарём, чтоб обильные жертвы закласть».

335 Отвечает Венера: «Я чести такой недостойна.

Тира девушки все колчаны носят так, чтоб достать,

И ремнём обвивают пурпурных сандалий ног стройность.

Видишь царство пунийцев, тирийцев, Агенора град;

Этот край был подвластен ливийцам; в бою завоёван, —

340 Ныне правит здесь Дидо из Тира, от брата сбежав

В этот варварский край. Велика ей обида случилась, —

Повесть тож велика, – лишь главнейшее вам рассказав, —

Был ей мужем Сихей, богатейший среди финикийцев.

Полюбила его жена крепко, впервые вступив

345 В брак, ведь отдал отец непорочною замуж девицу.

Править в Тире тогда её брат вероломный вступил, —

В преступлениях Пигмалион смертных всех превзошедший.

Началась меж них распря; Сихея, бесчестный, убил,

Тайно пред алтарём поражая коварным железом;

350 Ослеплён злата жаждой, все чувства сестры он презрел,

И злодейство своё от вдовы он скрывал бесполезно,

Хитро тщетной надеждой сестру безутешную грел.

Но однажды во сне объявился супруга ей призрак,

Не зарытого. Лик, дивно бледный, подъемля, смотрел,

355 Грудь пред ней обнажил он пронзённую, всё про убийство,

Осквернённый алтарь открывает, сокрытый от глаз.

Убедил её призрак скорее покинуть отчизну;

Чтобы бегству помочь, указал ей старинный он клад, —

Злато и серебро, в потаённом зарытые месте.

360 И, послушная мужу, жена ищет спутников ряд, —

Все, в ком страх был силён пред тираном и ненависть вместе,

К ней идут. В корабли, что готовы к отплытью от стен

Были, золото Пигмалиона они грабят местью, —

От скупого казну. Бег жена возглавляет, велев

365 В те места уплывать, где могучие видишь постройки,

Стены, – ныне тут новая крепость встаёт, – Карфаген.

Здесь купили земли мы клочок, – только шкурой покройте

От быка одного, – город Бирсою назван у нас.

Расскажите и вы, – от каких берегов вы плывёте,

370 Кто вы, мчитесь куда?» И на это Эней молвит враз, —

Вырывается голос его из груди вздохом тяжким:

«О, богиня, коль с первых причин начинать мой рассказ,

Список наших трудов не успеешь за день ты уважить;

Прежде Веспер взойдёт на вершину Олимпа, звезда.

375 Мы из Трои античной; до вашего слуха, что важно,

Имя Трои дошло; по волнам, где в равнинах вода,

Всюду носимся мы; нас до Ливии буря примчала.

Я же благочестивый Эней; и Пенатов туда

От врагов увожу; до небес нас Молва прославляла.

380 Я в Италию отчую плыл, от Иова род вёл;

Воле следуя Судеб, богиня-мать путь указала.

В двадцати кораблях я в просторы фригийские шёл, —

Но осталось их семь лишь, разбитых от Эвра волнами.

Я ж, безвестен и сир, по Ливийским пустыням пошёл,

385 Нет в Европу пути мне, и в Азию нет мне возврата».

Тут прервала Венера, услышав той жалобы лёд:

«Верю, – кто бы ты ни был, – не против бессмертных, крылатых,

Воздух жизненный пьёт тот, кто в город тирийцев придёт.

Поскорее ступай и предстань перед взором царицы;

390 Возвещаю тебе, что вернётся всех спутников флот;

Аквилон усмирится, в надёжную гавань примчит их,

Коль меня не напрасно учили гаданью давно, —

Видишь, – там дважды шесть лебедей пролетят вереницей,

На небес высоте, – от Иовиса спутник, орёл

395 Разогнал их; а ныне они все ликующим строем

Иль стремятся к земле, иль, спустившись, находят свой дол.

Вот они все собрались и крыльями машут, построясь,

Снова стаей взвились, – небосклона опишут чертог.

Так друзей корабли, иль стоят на причалах, покоясь,

400 Иль, подняв паруса, выплывают в широкий поток.

Ты же прямо иди, не сворачивай с этой дороги».

И направилась вспять, – озарилось вкруг алым чело,

Засияв; от кудрей разливался там запах амброзий;

Соскользнули до пят вдруг одежды её, и такой

405 Выдаст поступь богиню. И в то же мгновение, дрогнув,

Мать узнал он, воскликнул вослед убегавшей: «Постой!

Сына вводишь зачем ты, жестокая, обликом лживым

В заблужденье не раз? Почему же ни руку с рукой

Ощутить не дала, ни твой подлинный голос услышать?» —

410 Он с укором сказал, путь прямой направляя к стенам.

Мраком тёмным тогда окружила Венера неслышно

Их, идущих, так плотно, как облаком их оттеня,

Чтоб не мог человек ни увидеть, ни тронуть, ни слышать,

Ни сдержать на пути, ни причину прихода их знать.

415 После в Пафос сама удалилась дорогой воздушной,

В свой любезнейший храм, где курится сабейский везде

Ладан в ста алтарях, и венки аромат льют послушно.

В путь пустились мужи, повинуясь тропинке, как есть,

Всходят склоном холма, что над городом новым восходит;

420 И взирал с высоты на твердыню, растущую здесь,

Изумлён Эней сильно, – на месте пустынь, – огороды;

Устремился народ из ворот, по дорогам летя.

Вся работа кипит у тирийцев, – вот стены возводят,

Града строят оплот, и руками там камни катят;

425 Иль домам выбирают места, бороздой отмеряя;

Колесницам широкую улицу тут же мостят.

Тут вот дно углубляют в порту; основанья театра

Высекая из мраморных скал, прочно, быстро ведут;

Много мощных колонн, – украшение сцены назавтра.

430 Так в цветущих полях ранним летом под солнцем снуют

Пчёлы, трудятся, – эти выводят приплод возмужалый

В первый лёт; а другие меж тем собирают, кладут

Мёд, и соты свои наполняют нектаром тем сладким.

У сестёр прилетающих груз принимая, жужжат,

435 Гонят, строясь, от ульев всех трутней ленивое стадо;

Ароматы от мёда плывут, и работы кипят.

«Счастье тем, для кого уж возводятся стены наутро!» —

Восклицает Эней; все на кровли градские глядят.

Входит в город, чудесным он облаком плотным окутан,

440 В гущу входит толпы, оставаясь незримым для всех.

В граде роща была, – под её же приветливой кущей,

Когда в Ливию ветер морями направил их след, —

Знак приметный нашла, – явлен был он Юноной царицей,

Устрашая, – коня череп крепкого, – много сот лет

445 Будет род их отважен в бою, и нужды нет в помине.

Величавый храм Дидо Сидонья Юноне творит, —

Он дарами богат, и любовью обласкан богини;

Из железа ступени ведут; своды мощно крепит

Дуб; скрипели из стали блестящей шипы двери новой.

450 Только храм меж деревьев открылся пришельцам, стоит;

Страх Энея утих, – на спасенье надеяться снова

Смел герой, и средь бед он грядущее снова творит.

В двери храма войдя, ждёт прихода царицы по слову,

Изумлённый богатствами царства, на стены глядит,

455 И рукам мастеров, и трудам их искусным дивится.

Тут одну за другой илионские битвы он зрит,

О которых Молва шла по целому свету; сразится

Здесь Атрид, и Приам; Ахиллес, им ужасный, глядел.

Став пред ними, Ахату герой со слезой поделился:

460 «Где, в какой стороне не слыхали о нашей беде?

Вот Приам. Он и тут награждён похвалой ненароком, —

Тронет души до плача, а слёзы, – лишь смертных удел;

Не страшись, – эта слава спасёт нас, – быть может, жестоко», —

Молвил, душу свою услаждает картиной; скорбел,

465 Плакал, слёзы лицо орошают обильным потоком, —

Как бы вновь под Пергамом он грозные битвы глядел, —

Вот и греки бегут, ну, а юноши Трои теснят их;

Ахиллес на фригийцев в своей колеснице летел.

Возле, – Реса белеют шатры; сном как будто объятых,

470 Видит многих, – а там со слезами их всех тормошит, —

Спят предательским сном; их убил сам Тидид вороватый,

В свой он лагерь уводит горячих коней, не спешит;

Травку с пастбищ троянских, водицу из Ксанфа находит.

На картине другой сам Троил; обронивший свой щит,

475 Он, несчастный, бежит, от борьбы с Ахиллесом уходит,

Навзничь падает; мчат скакуны колесницу пусту;

Не бросая вожжей, по земле он затылком колотит,

Наконечником пыль боевое копье чертит тут.

Входят в храм беспощадной Паллады все жёны, рыдая,

480 Распустив свои кудри, богине покров в храм несут, —

Скорбно молят её все, ладонями в грудь ударяя;

Отвернулась от них и потупилась, взоры смутив.

Ахиллес влачит Гектора вкруг Илиона, играя,

Труп его продает он за золото старцу, строптив;

485 Громкий вырвался стон из груди у него, едва разом,

Он увидел доспех, колесницу, и друга в крови;

И ещё, – безоружные руки Приам простирает.

Узнаёт и себя он, – напротив ахейцев сыны,

И пришельцы из стран от Зари, – от Мемноновой рати;

490 Амазонок ряды со щитами, как круг у Луны,

Водит Пентесилея, светящая яростным взором, —

Грудь нагую она золотою повязкой струнит,

Дева-воин, не дрогнет и в битву, с мужами поспорить.

Той порой, как дарданца Энея картина дивит,

495 Не отвёл ни на миг от неё изумленного взора, —

В храм царица сама, распрекрасная Дидо спешит,

Многолюдной толпой окружённая юношей милых.

На Эврота брегах водит, Кинфа хребтах, учредив

Хороводы Диана, и с ней спешат горные нимфы, —

500 Отовсюду их тысячи верных за нею идут;

За спиной она носит колчан, ростом всех их затмила.

В грудь Латоны безмолвная радость вселяется тут, —

Так и Дидо, веселья полна, средь толпы воцарилась,

Посвятив трудам думы; заботы о царстве растут.

505 В двери храма вступив, под возвышенной кровлей царица

Занимает свой трон, окружают и стражи окрест;

И законы даёт, и работы мужам; суд вершится;

Равно делит она, иль по жребию им ставит крест.

Вдруг увидел Эней, – средь большого народа стеченья,

510 Приближаются к храму Клоант и Антей, и Сергест,

И троянцы идут, те, которых свирепые ветры,

Морем врозь разбросав, отнесли к побережьям потом.

Поражённый, застыл; изумленный Ахат в то не верит;

Страшно, радостно им, – руку спутникам тем, поделом,

515 Жаждут скоро пожать, но смущает сердца неизвестность.

Подавив свои чувства, из облака слушают то,

Что друзья испытали, к прибрежью прибитые ветром, —

Где оставили флот. Гостя с каждого судна послав,

К храму все поспешили, где молят о милости вместе.

520 После, как привели их к царице, им слово отдав, —

Молвил Илионей, в них старейший, представив степенно:

«О, царица, тебе даровал бог Юпитер, создав

Город, диких племён усмирить правосудьем надменность!

Только молят троянцы тебя, – гнал их ветер в морях, —

525 Жалких, нас пощади, корабли упаси от сожженья!

Чтит бессмертных наш род, – так взгляни благосклонно на нас.

Мы пришли не с мечом, – не ливийцев Пенаты нам нужны,

Не затем, чтоб умчаться с добычей, ограбивши вас;

Нам насилие чуждо, надменности нет в нас к тому же!

530 Край на западе есть, Гесперией что греки зовут;

В той античной стране, плодородной, богатой оружьем,

Прежде жили энотры; теперь их потомки живут,

Взяли имя вождя и себя «Италийцы» назвали.

Путь держали туда, куда наши пророки ведут.

535 Тученосный восстал Орион над пучиной; оскалясь,

Корабли Австром дерзким на скрытые мели бросав;

Буря, нас одолев, размела по волнам и по скалам

Все суда; лишь немногие здесь оказались, пристав…

Что за люди живут, коль ступить на песок нет доверья?

540 Что за варварский край, если терпит такой дикий нрав?

Угрожая войной нам, сойти запрещают на берег!

Коль людей презираете вы, и оружье в строю, —

Вы побойтесь бессмертных, что помнят и честь, и неверье.

Был царём нам Эней справедливый и храбрый в бою;

545 Благочестьем никто с ним не мог в этом мире сравниться.

Коль его пощадила Судьба, если видит Зарю

И Эфир, и к жестоким подземным теням не спустился, —

Страха нет в нас. И ты не раскаешься, если ты здесь

Первой нам помогать поспешишь, – там, в краях Сицилийских

550 Города есть, войска, и троянец по крови, – Акест.

Пусть позволят нам флот подвести, ураганом разбитый;

Брёвна надо приладить, и вытесать вёсла, – дай лес.

Если вновь мы отыщем царя, и всех спутников свиту,

Плыть в Италию сможем, – и путь свой отыщем везде, —

555 Поплывём мы в Италию, дальше в Латинию с битвой.

В море сгинул Ливийском отец, нет для Юла надежд, —

К сиканийским проливам пойдём мы, откуда пришла ты,

Будем нужных пристанищ искать у Акеста, иль, где ж», —

Молвил Илионей, и кричали согласно солдаты,

560 Все дарданцы, ответив, как воин могучий один.

Скромно взор опустив, Дидо им отвечала всем кратко:

«Брось ты страх, всяк троянец заботу из сердца гони!

Царство молодо наше, кругом же опасность огромна,

Меня бдительно так рубежи заставляет хранить.

565 Энеады, о вас кто, о Трое не знает спалённой,

Не слыхал о войне, об отваге троянцев ничто?

Не настолько в груди у пунийцев сердца очерствлёны,

Прочь не гонит коней от тирийцев и Солнца поток.

Если к пашням Сатурна, в великую вы Гесперию,

570 Или к Эриксу плыть захотите, к Акесту, – ну, что ж,

Помогу вам, припасы все дам, отпущу невредимо.

Если ж в царстве моём захотите остаться, хвалю, —

Город, что возвожу, – он весь ваш! Корабли приводите!

Я троянцев с тирийцами вместе навек полюблю.

575 Пусть бы царь ваш Эней Нотом был ураганным подхвачен,

Принесён к нам! А я по всему побережью пошлю, —

До пределов Ливийских обыщут пусть вестники чащи, —

Может быть, по лесам иль селеньям блуждая, идут».

Духом храбрый Ахат тут воспрянул от речи царящей,

580 С ним родитель Эней, – прорываться сквозь облако ждут.

Ободряет Энея Ахат: «Сын богини державной,

Думы молви, какие, в душе зародившись, растут?

Глянь, – опасности нет, и все спутники с флотом сбежались.

Лишь один не вернулся корабль, – мы видали, пропал,

585 Утонул. Материнские все же сбылись предсказанья».

Лишь промолвил он так, – и тотчас золотое, как лал,

Разрывается облако, в чистом Эфире растаяв.

Пред народом Эней встал, – божественный свет осиял

Плечи ярко, лицо, ибо матерь сама вдруг расправит

590 Цесаревича кудри; и юности блеск, засияв,

Гордой радостью глаз у героя огонь зажигает.

Так слоновую кость украшает искусство оправ;

Мрамор иль серебро в золотой Паризийской оправе.

Он собранью всему, и царице нежданно представ,

595 Обращается тут: «Кого ищете вы, – здесь поставлен.

Я троянец Эней из Ливийского моря спасён.

О, взошедшее Солнце, троянцев лишь беды представлю,

И своих беглецов, из данайцев кто спасся со мной,

Нас, лишённых всего, испытавших в морях и на суше

600 Столько тяжких трудов, принимаешь ты в город, в дом свой.

Сил не хватит теперь, Дидо, нам благодарность за случай

Воздавать, – сколько в мире дарданцев сейчас ты спасла.

Коль бессмертные чтят благочестье, и есть невезучим

На земле справедливость, и ты поступить так смогла, —

605 Есть награда тебе? Неужели родитель твой гордо

Не счастливый? Ужель не достойны родители слав?

Льются реки доколе к морям, и доколе по горным

Склонам тени скользят, и светила на небе ночном, —

Имя вечно пребудет твоё и в хвале, и в фаворе,

610 Земли б нас ни призвали какие», – промолвив, рукой

Правой, – Илионея, Сергеста же левой, в поклоне

Обнимал и Гианта тут, с храбрым Клоантом, с собой.

Гостя взвидев едва, в изумлении Дидо Сидонья,

Устрашилась Судьбою, и голос её потрясён:

615 «Что за жребий, скажи, через столько опасностей гонит

Сын богини, тебя? К берегам, ты какой занесён

Силой? Ты же, – Эней, твой отец, – Дарданид Анхиз важный;

Ты Венерой во Фригии, близ Симоента рождён.

Вспоминаю, – в Сидоне как Тевкр появился однажды, —

620 Из отчизны был изгнан он; царство стремился скорей

Властью Бела добыть; ну, а Бел, мой отец кровожадный,

Кипр тогда разорил и под властью держал, царь царей.

С того времени знаю я всё, – как троянец скитался,

Знаю имя твоё, имена пеласгийских царей.

625 Был троянцам врагом, но о них с похвалой отзывался;

Утверждал, что от корня старинных троянцев рождён.

Поспешите, мужи, и под кров мой войди, кто собрался!

Лично бедствий таких я изведала много, – дождём

Нас несчастья гоняли, и здесь лишь осели когда-то.

630 Горе знаю, – несчастным помочь оно учит добром».

Молвя это, царица уводит Энея в палаты

Дома; в храме почётные жертвы назначив скотом,

К брегу двадцать быков отправляет царица богато,

Сто огромных свиней со щетиною жёсткой; по сто

635 И ягнят, и овец жирных; с ними весёлого бога,

Вакха дар посылает; уж всё до краёв налито.

Изнутри дом меж тем в роскошь царскую убран премного;

Пир готовят в покоях дворца, все ковры стелют там, —

Тканы пышно они и украшены пурпуром гордым.

640 Отягчён серебром стол, на золоте кубков чекан

Предков славных деяния выбил предлинной чредою,

Дедов подвиги многих, с древнейшего рода начав.

Тут Эней, – в отца сердце, для сына не знает покоя

Ведь любовь; сразу сам посылает Ахата гонца, —

645 Чтоб Аскания он известил и привёл его в город, —

Об Аскании милом заботы всегда у отца.

С ним дары принести Илиона, с погибели взятой,

Унесли, – от златого шитья тяжелее свинца

Плащ, шафраном окрашен, с узором из листьев аканта, —

650 Уходя из Микен, аргивянка Елена его,

Получивши от Леды, в Пергам, к беззаконному браку