Савант. Быть верным, быть милосердным, быть собой

– Это еще почему? – возвращая концентрацию и уверенность, поинтересовался Леонард. Он беспрекословно следовал за Крисом, обратив внимание на то, что их стол опустел. Ни Бенджамина, ни Темпл в кафе не было.

– Труп женщины покрыт цветами, – ответил Райс.

* * *

По дороге в участок в машине стояла напряженная тишина. Темпл пришлось взять с собой, так как ехать до ее дома было хоть и недалеко, но хлопотно, учитывая то, что вызывали их в полицейский участок экстренно. Кристофер отказался отпускать сестру в одиночестве блуждать по улицам вечернего города. Особенно – в свете последних известий. Впрочем, Бенджамин полностью его поддержал.

Леонард ощущал, как от сидящего за рулем Кристофера исходила волна недовольства. Наверно, это ощущал каждый сидящий в машине. То и дело Савант натыкался на внимательный взгляд зеленых глаз Райса, смотрящих на него из зеркала заднего вида. Леонард не отводил глаз, просто смотрел в ответ, совершенно не отдавая себе отчет в том, что старается оказаться как можно дальше от притаившейся рядом с ним Темпл. Возможно, Кристофера раздражал именно тот факт, что драгоценная сестра вынуждена делить сиденье с неполноценным. Или что Савант вообще находится в этот момент с ними. Или же что он существует. Вариантов множество.

– Хватит сверлить Саванта взглядом, – наконец, не выдержал Бен. В голосе сквозила серьезность, смешанная с напряжением. Бенджамин вернулся в рабочий режим. А на работе он не был другом или приятелем. На работе Бенджамин Уокер – главный следователь центрального района Земли-3. – Следи за дорогой и расскажи подробней о новом деле.

– Сообщили, что жертву нашли в одном из переулков рабочего квартала. Недалеко от въезда на центральную улицу. Молодая белая женщина, тридцать один год, каштановые волосы, светлые глаза. Работала в пекарне неподалеку, скорее всего, возвращалась со смены, когда было совершено нападение. Если бы не специфичность, то нас бы не потревожили, списав на обычный грабеж.

– Так у нее украли кошелек? – уточнил Леонард, Кристофер ничего не ответил, но кивнул, продолжая рассказ.

– Ребята из патруля решили, что это по нашей части. Жертва лежала обнаженная на белой простыне, вся покрытая цветами. Тело обмыто, волосы расчесаны, ногти острижены. Таким образом, убийца привел ее в порядок для похоронной церемонии.

– Вряд ли он имел в виду именно это, – покачал головой Савант. Тут уж Кристофер не выдержал и, быстро обернувшись, смерил Леонарда недовольным взглядом.

– Давай, Савант, удиви своими догадками, ты же у нас знаток психопатов, – фыркнул Кристофер. От этих слов Леонард хмыкнул и покачал головой. Выпады Райса давно перестали впечатлять.

– Да, именно так, психопаты – это мой профиль, – согласился Савант, чем вызвал несмелую улыбку на лице Темпл. Он не обращал внимания на то, что девушка даже после неловкого разговора в кафе с интересом рассматривает его. Эти любопытные взгляды похожи на наблюдение врачей, заинтересованных удивительным случаем изменения человеческой психики. Леонард множество раз видел подобное. Словно рядом с лекарями не человек, а лабораторная крыса. – Кража кошелька – не мотив, это и так понятно. То, что жертва обмыта и расчесана, значит, что убийца хотел, чтобы ее вид вызывал не отвращение, как все, что связано со смертью. Он хотел, чтобы ею восхищались, несмотря на то, что она мертва. Цветы, скорее всего, инструмент для той же цели.

– Аромат цветов может перебить запах смерти. Возможно, поэтому убийца осыпал тело цветами, – вставила слово Темпл. Савант заинтересованно посмотрел на нее, больше она не улыбалась. На миловидном лице появилось знакомое выражение сосредоточия, которое Леонард часто видел у Кристофера. Все же, брат с сестрой удивительно похожи друг на друга. И крашенные в серебристый цвет волосы Темпл не смогли бы никого обмануть. Савант легко мог представить молодую мисс Райс с такими же темными волосами, как и у Кристофера. Тем временем Темпл продолжила. – Обычно для похоронных церемоний подбирают цветы с ярко-выраженным ароматом. Например, лилии или хризантемы. Белые лилии со времен Земли-1 считаются похоронными цветами.

– Понятно, – кивнул Бенджамин, а потом повернулся к Кристоферу. – Какие цветы были на месте преступления?

– Не лилии, – качнул головой Райс. – Красные маки.

– Как удобно, что у нас в машине оказался эксперт по цветам, – усмехнулся Бенджамин и вопросительно посмотрел на Темпл. Девушка нахмурилась.

– Что вы можете рассказать об этих цветах? – поинтересовался Леонард. Темпл на несколько мгновений отвела глаза, словно что-то вспоминая. Ее рот приоткрылся, и Савант заметил небольшой шрам на подбородке.

– Насколько я знаю, красные маки являются символом чистоты и свободы. Но есть информация, что на Земле-1, в стране под названием Египет, красные маки символизировали женскую красоту, грацию, очарование и молодость. В то же время поля красных маков воспринимались, как земли, орошенные кровью воителей или солдат. Так что однозначной трактовки символизма красных маков не существует.

– Интересная ремарка, спасибо, – снова кивнул Бенджамин и уставился в окно, раздумывая о чем-то своем. Вечернее небо Земли-3 заволокло тучами, вот-вот должен начаться дождь.

– А их аромат? – задал вопрос Леонард. Темпл неопределенно пожала плечами.

– Трудно выделить что-то особенное в аромате цветов, Леонард, – проговорила девушка. Савант вздрогнул от того, как просто она обратилась к нему по имени, переходя на «ты». Это резануло слух не только ему, Кристофер вздрогнул, но ничего не сказал, продолжая вести машину. – Если лилии пахнут резко и свежо, то маки – из другой оперы. Их аромат сладкий, слабо пряный, пудровый. Особенно мягким и нежным аромат маков становится на морозе.

– Скорее всего, убийство произошло вечером. А прошедшей ночью было холодно, – заметил Кристофер, Савант согласно кивнул.

– Ты прав, – Леонард задумался обо всем услышанном, совершенно не замечая, что уставился он в лицо Темпл. Несколько мгновений она смущенно ерзала, а потом поняла, что смотрит Савант не на нее конкретно, а сквозь. Серые глаза Леонарда в затемненной машине казались темно-синими, а из-за отрешенного взгляда по коже Темпл пробежались мурашки. В слабом освещении фонарей с улицы, четко выделились скулы мужчины, тонкие губы приоткрылись. В этот момент Савант выглядел жутко. Усмехнувшись своим глупым мыслям, девушка отвернулась к окну. Начался дождь.

Оставшийся путь спутники ехали в тишине. В полицейском участке Кристофер угрожающим тоном велел Темпл оставаться в кабинете и не высовываться. Вечер пятницы, весь участок стоял на ушах. В канун выходных дней и праздников случалось большинство задержаний. Люди расслаблялись, кто-то умудрялся найти дешевый и некачественный алкоголь, сильно действующий на способность мозга нормально функционировать. А где алкогольное опьянение, там и мысли, что человеку дозволено все.

– Все, идем. Посмотрим на тело, хватит разговоров, – сурово проговорил Бенджамин и, не обращая внимания на неподдельный интерес, смешанный с толикой страха, во взгляде Темпл, закрыл перед ее лицом дверь кабинета. – Райс, Савант, шевелитесь, не на курорте.

И Леонард, и Кристофер ничего не ответили, и направились вслед за следователем. В полицейском участке Бенджамин преображался – во всем облике проявлялась удивительная решимость, выражение лица становилось каменным, во взгляде невозможно было уловить и намека на мысли, которые крутились в голове следователя. Саванта подобная метаморфоза приводила в изумление. Насколько разными могли быть люди в зависимости от окружающей обстановки и обстоятельств! Ему казалось, что сам он всегда ведет себя одинаково. Одинаково отстраненно.

– Плохо, что мы не смогли посмотреть на жертву на месте преступления, – произнес Кристофер, Леонард согласно кивнул. Да, оценить место, где нашли тело, было бы лучше и результативнее, чем жертву и место по отдельности. Но выбирать не приходилось.

– Осмотрим и проанализируем то, что есть, – отмахнулся Бенджамин. – Завтра мы с тобой, Райс, отправимся на место преступления, а Савант, – следователь обернулся к Леонарду, – составит правдоподобный портрет убийцы, а еще обдумает парочку версий на тему мотива преступления.

– Понял, сделаю, – кивнул Леонард. Завтрашний день обещал быть насыщенным. С утра Саванта ждали в лечебнице, а к вечеру на столе Бенджамина должен лежать доклад по делу. Леонарду нравилось быть занятым, и неважно, где именно. Главное, что он чем-то занимался, а значит, был полезным. Постоянное внушение обществу того, что люди, живущие на Земле-3, обязаны быть полезными другим, принесло плоды. За прошедшие одиннадцать лет под знаком «неполноценного» Савант успел научиться не воспринимать чужие речи, но даже он чувствовал воздействие каждодневной пропаганды. Общество считало бесполезных индивидов такими же неполноценными, как и больных людей. Леонард думал, что Земля-3 с ее одурманенными неверными установками жителями более больна, чем все пациенты в лечебнице Миддл-Таун вместе взятые.

Когда трое мужчин оказались в подвальном помещении полицейского участка, которое являлось одновременно моргом и местом работы медицинских экспертов, в воздухе повис противный сладковато-приторный запах формалина. Но в привычном аромате раствора формальдегида проявлялись и другие нотки – масло и цветы.

На железном столе лежало тело молодой женщины, по грудь накрытой белой простыней. Ее каштановые волосы разметались и больше не выглядели расчесанными и красивыми, выражение лица оставалось безмятежным и отстраненным. Губы выделялись голубоватым цветом на бледной, почти прозрачной коже. Если бы не явные признаки смерти, можно было подумать, что женщина крепко спит.

– Окоченение толком не прошло, – произнес появившийся из смежной комнаты медицинский эксперт. Пожилой мужчина с внушительной седой бородой и холодным взглядом синих глаз – Джордж Томпсон. – Доброго вечера, коллеги, – Джордж кивнул Леонарду и Кристоферу и протянул руку Бенджамину.

– Не такой уж и добрый, Джордж, – покачал головой следователь, отвечая на рукопожатие. – Значит, прошло не больше тридцати шести часов?

– Около двенадцати-четырнадцати, если быть точным, – согласно кивнул Томпсон. – Причина смерти тебе понравится, Савант. Девушке вырезали сердце.

Леонард нахмурился. Многие в полицейском участке, наверно, думали, что он несказанно счастлив, когда происходят ужасные убийства. Но Савант не видел ничего, что могло бы порадовать. Какому нормальному человеку могло нравиться что-то подобное? Разве что тому, кто сам принимал в этом участие.

– Чем ее усыпили перед убийством? – задал вопрос Леонард. Джордж улыбнулся и кивнул.

– Сразу к делу? Мне нравится твой подход, – начал Томпсон. Он подошел ближе к столу, на ходу натягивая белые перчатки. Потом Джордж приспустил простыню, открывая неприятный вид на обезображенное женское тело. Посередине груди тянулся аккуратный разрез, было заметно, что убийца накладывал швы, и сделано это довольно профессионально. Джордж указал рукой на разрез. – Прежде чем делать операцию, убийца вколол жертве быстродействующее усыпляющее средство в область шеи. Мои подопечные уже определяют состав лекарства. Скорее всего, это было сделано со спины, так как после потери сознания, жертва упала плашмя. На коленях и животе есть ссадины от столкновения с асфальтом. После убийца перенес тело жертвы в место, где с помощью профессиональных хирургических инструментов провел операцию по удалению сердца.

– Охотники за органами? – задал вопрос Кристофер.

– Вряд ли, – ответил Томпсон. – Слишком странно в таком случае вырезать исключительно сердце. Женщина была абсолютно здорова. Будь я охотником за органами, то вырезал бы все.

– Сердце обнаружено на месте преступления? – поинтересовался Бенджамин, Джордж покачал головой.

– Нет, его так и не нашли ни на месте преступления, ни в окрестностях. Возможно, новый убийца-психопат предпочитает оставлять себе частичку жертвы на память, – на этих словах Томпсон улыбнулся, будто произнес что-то действительно смешное.

– Господи, ну и чувство юмора у тебя! – повысил голос старший следователь. – Мы смотрим на труп зверски убитой молодой женщины, а ты умудряешься смеяться.

– Смех продлевает жизнь, товарищ следователь, – отмахнулся медицинский эксперт. – Возможно, будь женщина более смешлива, она была бы жива…

– Понятно, что дальше? – перебивая Джорджа на полуслове, спокойно проговорил Савант. Он видел, что от пренебрежительных слов эксперта в глазах Бенджамина вспыхнул гнев, способный вылиться в ненужную сейчас перебранку.

– После того, как убийца вынул сердце жертвы, он не спешил закрывать разрез. Вместо этого залил в грудную клетку эфирное масло.

– Эфирное масло? – недоуменно переспросил Бенджамин, мгновенно забывая о непозволительном поведении эксперта. – Зачем?

– Чтобы внутри она пахла также хорошо, как и снаружи, – ответил за Джорджа Савант. Он задумчиво смотрел на мертвое тело, пытаясь понять логику поведения убийцы. Но то, что совершивший подобное зверство человек является психически неуравновешенным, ясно уже сейчас. Не обращая внимания на вопросительные взгляды Райса и следователя, Леонард продолжил рассуждать. – Он вынул сердце, залил внутренности эфирным маслом… Что это было за масло? Какой состав?

– Грейпфрут и ветивер, – с готовностью проговорил Томпсон, с неприкрытым восхищением смотря на Саванта.

– Грейпфрут и ветивер, – повторил Леонард, складывая руки на груди. – Эфирное масло с подобным составом раньше называли смесью Афродиты – богини красоты и любви в Древней Греции времен Земли-1. То есть можно предположить, что убийца вложил в мертвое тело частичку красоты, а потом аккуратно зашил разрез, правильно?

– Все верно, Савант! – с восторгом в голосе воскликнул Джордж Томпсон, а потом, повернувшись к Бенджамину, заговорил шепотом. – Когда твой ручной эксперт начинает строить теории, я весь трепещу. Удивительный ум, отличная находка!

– Далее убийца сделал все, чтобы жертва выглядела цветущей и красивой: обмыл тело, обрезал ногти, расчесал волосы, уложил их в элегантную прическу. Он даже позаботился о том, чтобы, когда тело найдут, она все еще была чистой – постелил под жертву простыню. И последним штрихом стали цветы. Красные маки, обладающие терпким сладким ароматом, способным перебить даже запах смерти, – закончил Леонард, не отрывая взгляда от жертвы. Ему в голову приходили странные мысли, наподобие той, что будь это молодая женщина живой и не отмеченной печатью смерти, то имела бы много общего с его собственной матерью. Те же густые темные волосы, та же стройная фигура и руки, на которых виднелись следы тяжкого ежедневного труда.

– Реалистичная картина, молодец, Савант, – произнес старший следователь и нахмурился. После он обратился непосредственно к медицинскому эксперту. – Что насчет отпечатков?

– Ничего нет. Скорее всего, убийца использовал перчатки. Мои эксперты с утра поработают на месте преступления, но сомневаюсь, что что-то найдут. Убийца основательно подошел к делу, – покачал головой Томпсон.

Пару минут они молчали, каждый думал о своем.

– Есть еще что-нибудь, что мы должны знать? – наконец, задал вопрос Кристофер, которому, похоже, не терпелось покинуть морг.

– Возможно, это важно, – кивнул Джордж Томпсон. – Жертва не была подвергнута сексуальному насилию, хотя и найдена обнаженной. Помимо ссадин и разреза после извлечения сердца – нет никаких признаков побоев. Очень чистая и профессиональная работа. Я бы подумал, что операцию делал кто-то с медицинским образованием, если бы не знал, насколько изумительные работы могут проделывать психически неуравновешенные люди, ничего общего с медициной не имеющие.

– Ясно, спасибо, Томпсон, – сосредоточенно кивнул Бенджамин и направился вон из морга. Вслед за ним пошли Кристофер и задумчивый Леонард.

После удушающего аромата формалина, масла и цветов, воздух в полицейском участке показался чистым. Вдохнув полной грудью, Леонард медленно выдохнул, приводя мысли в порядок. На него произвело впечатление это дело, и он будет счастлив, когда психопата, совершившего подобное, упекут за решетку.

Войдя в кабинет, мужчины остановились возле рабочего стола следователя. Темпл, свернувшись калачиком, спала на старенькой софе. На лице играла загадочная улыбка, будто сон ее радовал. Леонарду в голову пришла случайная мысль. Насколько не похожи сейчас та мертвая женщина на железном столе и Темпл Райс, буквально пышущая жизненной энергией и здоровьем. Савант подумал, что не за что не хотел бы, чтобы Темпл когда-нибудь оказалась в такой безвыходной ситуации, что и молодая женщина с красивыми каштановыми волосами.

– Дело жуткое, – тихо, стараясь не разбудить Темпл, вынес вердикт Бенджамин. – Но будем придерживаться плана. Завтра я и Крис отправимся на место преступления и попробуем найти зацепки, а ты, Савант, продолжай думать. У тебя отлично получается.

– Хорошо, – кивнул Леонард, ловя недовольный взгляд Райса. Тот заметил, как внимательно Савант смотрел на его спящую сестру и явно заподозрил что-то не то. – Тогда пойду домой. Завтра с утра меня ждут в лечебнице, после буду здесь.

– Все, договорились, доброй ночи, Леонард, – дружелюбно, но все еще мрачно (явно под впечатлением от увиденного в морге), произнес Бенджамин и хлопнул парня по плечу. Леонард махнул рукой Кристоферу, но тот никак не отреагировал, поэтому Савант спокойно направился к выходу.

Уже была настоящая ночь, и на улице моросил неприятный холодный дождь, но Леонард предпочел пройтись пешком несколько кварталов до своей квартиры. Что-то было не так, это дело становилось особенным с каждым мгновением его раздумий о деталях произошедшего. В памяти постоянно всплывал образ жертвы и то, как каштановые волосы рассыпались на железном столе морга. Саванта мутило от осевшего в носу и мозгах запаха эфирного масла и цветов. Пройдя несколько кварталов, он понял, что не может справиться с позывами организма. Завернув за первый попавшийся угол, Леонард облокотился о стену, чувствуя головокружение. Его немедленно стошнило.

ГЛАВА 2

– Вас снова мучили кошмары? – голос ровный, не выражающий ни одной эмоции.

Тишина.

– О чем вы думаете? – также спокойно допытывался врач.

Тишина.

– Возможно, хотите что-то рассказать? – о, вот здесь проскальзывает толика надежды.

Но в ответ снова тишина.

Савант никогда не вдумывался в смысл вопросов, которыми лекари закидывают пациентов Миддл-Таун. Каких ответов они ждали? Несчастные, попавшие под знак неполноценных, в большинстве своем, действительно очень больны. Перечень психических заболеваний использовался со времен Земли-1, периодически дополняясь. И Леонард этот список знал досконально. Каждую мелочь, любой симптом он видел мгновенно. Иногда это здорово мешало жить. Поэтому Савант научился отключать взгляд эксперта по психиатрии.

Хоть в больнице он значился санитаром, его ценили. Прекрасная память и сосредоточие на выполнении поставленных задач вкупе с удивительной неразговорчивостью и исполнительностью – Савант оказался незаменим в Миддл-Таун. Так, во всяком случае, не уставали повторять изнеможенные ночными сменами медсестры.

Персонала катастрофически не хватало. Неудивительно, что на работу в лечебницу принимали каждого, кто изъявлял желание. В этом Леонарду повезло. С его медицинской карточкой и отсутствием должного образования было сложно найти хорошую работу. Впрочем, ему повезло дважды. В первый раз, когда в Миддл-Таун закрыли глаза на его диагноз, а во второй – когда Бенджамин Уокер появился в жизни Саванта.

Он смотрел на то, как доктор с равнодушным выражением лица повторял вопросы, а пациент – худой мужчина лет сорока – также продолжал молчать. Как и десять лет до этого. У пациента в карточке значился диагноз «мутизм», и пока что никаких результатов методики лекарей не давали. Савант терпеливо ждал, когда врач закончит, чтобы помочь больному принять лекарства и устроиться на жесткой постели.

Когда лекарь исчез из палаты, Леонард точными движениями выполнил свои обязанности, удостоившись кивка благодарности от пациента, но уходить не спешил. Он знал наверняка, что больного не тяготит его общество, ведь Савант, как и сам пациент, хранил молчание. Каждый думал о своем, если, конечно, пациент вообще был в своем уме.

Леонард стоял возле зарешеченного окна и смотрел вдаль на проезжающие по шоссе машины. Их не слышно в лечебнице, будто это место находилось под невидимым куполом, защищающим от вторжения чего-либо извне. Иногда Савант ощущал подобный купол и вокруг себя: был только он, и рядом никого – ни людей, ни звуков, ни запахов.

Медленно переведя взгляд на задремавшего пациента, Леонард задумчиво уставился на него. С самого утра в голове крутились мысли об открывшемся деле. Он размышлял обо всех деталях, складывая их, как частички мозаики, в одну большую картину. Было легко представить убийцу в белоснежной форме пациента Миддл-Таун. Савант не сомневался, что корни сотворенного преступником где-то в нарушенном, искаженном травмой, разуме. Что же могло толкнуть человека на совершение столь изощренного преступления? Отторжение чувства отвращения к смерти, замещение эмоций восхвалением и красотой мертвого тела. Словно смерть не что иное, как переход в наилучший мир, а не боль, потеря и горе.

Ощущение смерти Савант знал не понаслышке. Ему приходилось испытывать боль потери. Он помнил скромные похороны матери и немногочисленных людей, пришедших проводить женщину в последний путь. В смерти не было ничего прекрасного. Как бы красиво и аккуратно человек не выглядел, в гробу над ним висел символ отчаяния и потери. Красотой там и не пахло.

Что своим представлением хотел показать преступник? Из-за чего возникла ужасная потребность убивать? И будут ли другие жертвы?

На эти вопросы Леонард не мог дать ответы, но совсем скоро он во всем разберется.

Пациент еле слышно засопел, и молодой санитар решил больше не оставаться в палате. Больные нуждались в отдыхе. Кто знает, возможно, состояние сна – единственный способ для пациентов оставаться собой. Вдруг во сне они не страдают от навязчивых состояний и проявлений диагнозов? Вдруг только в сновидениях они снова гуляют по паркам с родными и близкими, наслаждаясь лучами теплого летнего солнышка, просачивающимся сквозь изумрудную листву деревьев.

На Леонарда сон никак не воздействовал. Возможно, дело в том, что ему редко снилось хоть что-то, что он не забывал в первые же минуты после пробуждения. Сны – единственное, что Савант мог забыть. Все остальное, хоть раз прочитанное, впечатывалось в память. И Леонард не в силах исправить это. Иногда он целенаправленно пытался добиться забвения, но ни алкоголь, ни медицинские препараты не спасали.

– Леонард! – негромко позвала медсестра со смотрового пункта, и парень неторопливо направился к ней. Ее звали Луиза, у нее двое несовершеннолетних детей. Именно поэтому Луиза загружала себя сменами в лечебнице, пытаясь в одиночку прокормить семью. Насколько Леонард знал, мужа у нее нет. Иногда Савант угощал Луизу купленными в пекарне по дороге на работу пончиками, а она его – домашним сидром, изготовленным по собственному рецепту. Леонарду нравилась эта медсестра. Хотя бы потому, что она была добра к нему. А еще Луиза красивая, несмотря на темные круги под глазами – результат бессонных ночей.

– Что-то случилось? – поинтересовался Савант, подойдя ближе. Луиза вымученно, но искренне улыбнулась и покачала головой. Две прядки, выпущенные из-под шапочки медсестры, качнулись из стороны в сторону.

– Просто хотела сказать, что на сегодня твоя смена закончена. Никаких процедур больше не назначено, можешь идти домой.

– Хорошо, спасибо, – кивнул Леонард и, развернувшись, собирался пойти в раздевалку для персонала, как его догнала фраза Луизы.

– Там у ворот тебя ждут, – в голосе медсестры проскользнула смешинка. Савант недоуменно обернулся и приподнял бровь. Никто, кроме Бенджамина, никогда не заходил к нему в Миддл-Таун. Луиза, хитро улыбаясь, пояснила. – Девушка. Очень вежливая и милая. Правда, несмотря на это, ее не пропустили. Поэтому она ждет у ворот.

Леонард ничего не ответил, только пожал плечами и направился переодеваться. Он понятия не имел, кто эта девушка, что ждет его, хотя мысли, конечно, имелись. Когда он вышел за пределы лечебницы, догадки подтвердились. Возле машины Кристофера Райса, скрестив руки на груди и смотря в сторону, стояла Темпл. Она будто не замечала мелкий дождик, который не прекращался с прошлой ночи, капая на ее непокрытую капюшоном серебристую макушку. Стояла и смотрела в никуда, захваченная своими мыслями.

Савант не смог определить эмоцию, которую испытал, увидев девушку. Недоумение? Настороженность? Возможно, интерес.

– Так что ты тут делаешь, Темпл? – без приветствий, напрямик задал вопрос Леонард, вырывая девушку из размышлений. Она вздрогнула и поежилась, словно только сейчас заметила, что погода не слишком теплая. Обратив взгляд на Саванта, Темпл улыбнулась и неопределенно пожала плечами.