Люди Черного Креста

Руслан Мельников

Люди Черного Креста

Пролог

Ветер! Во всем был виноват он. Ветер и течения, во власть которых попали орденские суда.

В стычках с морскими тварями они потеряли четыре корабля. Два оставшихся – командорскую каравеллу и боевой двухмачтовый дромон – занесло сюда.

Брат Хуан, командор Святой Инквизиции, возглавивший очередную разведывательную экспедицию Ордена, поначалу не мог нарадоваться на попутный ветер и бившую в корму невысокую, но постоянную волну. Развевающийся на мачте флаг с черным крестом словно флюгер неизменно указывал на запад.

Ничего не предвещало опасности. Только вода вдруг начала менять цвет. Привычный аквамарин с легкой прозеленью теперь портила желтовато-бурая гамма. За бортами буквально из ниоткуда появлялись клочья липнущих к судну водорослей, темно-бурые оттенки становились более плотными и насыщенными.

У брата Хуана зародилась надежда на скорое появление суши. Однако надежда оказалась напрасной. Наполненные ветром паруса тянули суда все дальше и дальше, а суши на горизонте видно не было.

Несколько раз доносилось радостное «Земля!» впередсмотрящих, но радость быстро сменялась разочарованием. Вместо долгожданного берега мореплаватели видели лишь покачивающуюся на волне пленку бурых водорослей. Их переплетения, гроздья и комья, поддерживаемые на плаву воздушными мешочками, похожими на крупные ягоды, образовывали уже целые плавучие острова, на которые, увы, нельзя было сойти и к которым невозможно было причалить.

По-прежнему дул не очень сильный, но попутный ветер, и корабли, неуклюже лавируя в лабиринте бурых пятен, срезая то тут, то там куски водорослей, двигались дальше на запад. Невозможно было поверить, что такое обилие растительности возникло в открытом море само по себе, а не оторвалось от береговой линии. Брат Хуан безуспешно искал эту линию и не находил ее.

Водорослей становилось все больше. В губчатом месиве копошилась какая-то жизнь. Что-то булькало, двигалось, шевелилось, но на поверхности пока не показывалось. Чтобы проплыть дальше, приходилось взрезать носом и килем перемычки между островами и тревожить их неизвестных обитателей.

Попутный ветер уже совсем не радовал, а обилие плавучей растительности теперь не удивляло, а скорее пугало. Суша – настоящая суша, а не жалкое, колышущееся на волнах ее подобие, не появлялась. Зато впереди раскинулись бесконечные бурые поля с узкими протоками. Слой водорослей стал толще, а оставшиеся за кормой плавучие острова начали смыкаться.

Идти прежним курсом было опасно, и брат Хуан велел выбираться на чистую воду. Это оказалось непросто. Водоросли опутали руль и налипли на днище. Суда стали неповоротливыми и непослушными, а восточный ветер, загонявший их все дальше в плавучий капкан, из друга превратился во врага.

Убрали паруса, но это не помогло. Выгрести на веслах не представлялось возможным: весла застревали в густой бурой массе, как в болоте. Да что там весла! Даже от пароходного колеса или от подвесных моторов, будь они сейчас у них, было бы мало проку. Вязкая пасть втягивала и облепляла добычу со всех сторон. На мачтах тревожно и беспомощно трепыхались флаги с Черным Крестом.

Только теперь брат Хуан в полной мере осознал, в какую опасную ловушку они попали. Немногочисленные узкие протоки, по которым плыли каравелла и дромон крестоносцев, исчезли без следа. Словно кто-то там, внизу, сознательно закрывал пути к отступлению и сжимал неосторожную жертву мягкими плавучими пластами-тисками.

Воды больше не было видно. Нигде. Вокруг раскинулось только плотное бурое месиво. Орденские корабли застряли в водорослях как во льдах и стали частью дрейфующей массы. Их засосало раскинувшееся посреди океана болото. И, разумеется, в этом болоте, как и в любом другом, водились разные твари.

Порождения Скверны будто специально дожидались, пока Инквизиторские суда окончательно утратят свободу маневра. Как только это произошло, твари полезли.

* * *

Сначала из-под бурого слоя показался черепаший выводок. Небольшие, но настырные и довольно проворные существа с вытянутыми и заостренными гладкими панцирями, по форме напоминавшими копейные наконечники, легко протискивались сквозь плавучую поросль. Раздвигая и разрывая массивы водорослей сильными лапами-ластами с острыми когтями, черепахи выбирались на поверхность, словно выкапывались из земли, а затем уже по бурому колышущемуся ковру сползались к застрявшим судам.

Твари вытягивали шеи и нюхали воздух. Уродливые головы с выпученными немигающими глазками смотрели на снующих по палубе людей. Открывались и закрывались, будто пережевывая добычу, клювообразные челюсти.

Нападение все-таки нельзя было назвать внезапным, да и мутантов собралось, в общем-то, не так много. Брат Хуан приказал ждать, надеясь, что неповоротливые создания не смогут забраться на корабли. Однако, как вскоре выяснилось, это им было под силу. Подобравшись к увязшим судам вплотную, черепахи полезли наверх, цепляясь за борта острыми как абордажные крючья когтями.

– К бою! – приказал брат Хуан, опуская забрало.

Командор с тоской подумал о том, что боеприпасы к старому оружию закончились в предыдущих стычках, и теперь придется обходиться без него.

Сковырнуть черепах оказалось непросто. Крепкие панцири защищали их от ударов мечей, топоров и копий, а когти удерживали мутантов даже на отвесной поверхности. И все же Инквизиторы приспособились бороться с ползучей напастью. Перегнувшись через борта, они рубили по черепашьим лапам и били копьями в отверстия между верхними и нижними панцирными пластинами. К копейщикам и мечникам присоединились арбалетчики и аркебузиры. Выстрелы в упор калечили тварей, раскалывали панцири, сшибали черепах вниз.

Это нападение они все же отбили. Но выстрелы из аркебуз привлекли внимание других мутантов. Из-под бурого ковра появились юркие узкие и длинные тела игловидных рыб и крупных змееподобных угрей в желтых пятнах. Будто побеги хищных растений, они захлестывали копошащихся под кораблями раненых черепах, протискивались под их панцири, вгрызались в плоть…

Черепахи исчезали на глазах. Одни, спасаясь, сами спешили зарыться в бурую массу, других утаскивали под водоросли и воду живые рыбьи клубки. Но добычи хватило не всем.

Из слоя водорослей выползали десятки новых рыб-мутантов, а черепах больше не было. Зато были два больших корабля, которые, конечно же, не могли не привлечь внимания морского отродья.

Снова началась атака. Словно стрелы, выпущенные из лука, мутанты пронзали слой водорослей, взлетали в воздух и бились о борта и набортные щиты.

«Тумс-тумс-тумс-тумс-тумс!» – звучали частые удары, будто суда Святой Инквизиции действительно стали мишенью для невидимых подводных стрелков. Выпрыгивающие твари цеплялись за просмоленные доски крючковидными плавниками или брюшными присосками, а те, кому не удавалось зацепиться сразу, повторяли попытки снова и снова. Угри, извиваясь всем телом, старались вползти по отвесным бортам на палубу и дотянуться до людей. Рыбы-иглы деловито вгрызались в дерево длинными, усеянными мелкими зубками рыльцами. Отчетливо слышался хруст дерева. Мокрые опилки сыпались, как из-под сверл.

* * *

Брат Хуан не сомневался в смелости и верности своих людей. Все они – и орденские рыцари, стоявшие во главе экспедиции, и опытные, специально набранные для опасного плавания матросы и наемники-ландскнехты – прошли Посвящение, а значит будут биться до конца и если потребуется – умрут ради Черного Креста. Вот только сейчас умирать им никак нельзя. Святая Инквизиция отправляла своих разведчиков на запад не для этого.

– Убрать арбалеты! Луки прочь! Аркебузы и мушкетоны по борту! Щитоносцы – прикрывают! Копейщики, мечники – не зевать! И топорами их! Секирами! Не пускать тварей на палубу! Зачищать борта, пока не продырявили!

Брат Хуан метался по каравелле, отдавая приказы своей команде и выкрикивая указания экипажу застрявшего неподалеку дромона. Увязшие в водорослях суда превратились в две маленькие крепостцы, которые следовало удержать любой ценой.

Арбалеты и луки плохо подходили для борьбы с новым противником: стрелами трудно перебить длинные тонкие тела, липшие к обшивке. А для бомбардного боя враг был слишком близко. И низко. Зато выпущенная вдоль борта плотная картечь корабельных самопалов – аркебуз и мушкетонов – сносила рыб-мутантов по несколько штук за раз, рвала их в клочья и мешала с водорослями.

Мечи и секиры рубили настырных угрей, норовивших перебраться через борт. Хищные головы с вытянутыми зубастыми пастями и извивающиеся обрубки тел сыпались вниз как сухие ветки во время бури. По смоленым доскам текла холодная рыбья кровь.

Копьями, баграми и абордажными топорами на длинных рукоятях крестоносцы сковыривали и срубали вгрызающихся в борта мутантов. Иногда удавалось сбросить тварь целиком, иногда отсеченное тело падало вниз, а голова оставалась торчать из обшивки, словно обломок стрелы или копья.

Инквизиторам удалось очистить борта. Прыжки на корабли прекратились, однако снизу, под палубой, отчетливо слышался скрежещущий звук: рыбы грызли днище, скрытое под водой. Проклятые мутанты быстро смекнули, какой путь к добыче будет самым безопасным.

– Ты, ты и вы двое – в трюм! – велел брат Хуан. – Живо! Проверьте, что там.

Как оказалось, каравелла уже дала течь. Сунувшихся было внутрь игловидных рыб сразу порубили, прогрызенные ими отверстия худо-бедно законопатили, но новые твари продолжали усердно точить дерево. Много тварей. А ведь если днище превратится в решето, судно уже не спасти.

Оставалось последнее средство.

– Бомбы за борт! – приказал брат Хуан. – Оба борта. С дополнительным грузом.

Чем тяжелее будет сброшенный с корабля снаряд – тем лучше: нужно пробить плотный ковер водорослей.

Команда засуетилась. Послышались доклады бомбометчиков:

– Цепляю!

– Цепляю!

Щелк. Щелк. Карабинами к цепям прицеплены железные шары и гирьки-утяжелители.

– Зажигаю!

– Зажигаю!

Пш-ш-ш. Пш-ш-ш. Полыхнули слепящим белым пламенем фитили в особой алхимической обмазке, которой все равно где гореть – хоть на воздухе, хоть в воде.

– Бросаю!

– Бросаю!

Плюх. Плюх. Подводные бомбы пробили в буром слое водорослей две дыры. Брат Хуан заглянул в одну.

В открывшейся воде – неожиданно чистой и прозрачной – были хорошо видны фитильные огоньки. Казалось, сейчас они горят даже ярче, чем на воздухе. Яркие отблески осветили извивающиеся тела мутантов. «Великий Крест, сколько же их там!», – ужаснулся брат Хуан.

Бурые водоросли сомкнулись над пробитым окном, словно пасть чудовища, заглотившего наживку.

– Отойти от бортов! – велел брат Хуан и тоже отступил к мачте. Осторожность лишней не будет.

Фитили рассчитаны на пять-шесть секунд горения. За это время можно регулировать глубину погружения заряда.

– Ниже! – приказал брат Хуан, наблюдая за метками на спускаемых за борт цепях и мысленно ведя отчет времени. – Еще ниже!

Цепь звенела, время шло.

– Ниже!

Безосколочные пороховые подводные бомбы – хороший способ борьбы с морскими мутантами. Недостаточно мощные, чтобы навредить кораблю, они, тем не менее, способны глушить и отпугивать не очень крупную рыбу и гадов. Жаль только, что таких снарядов осталось немного – всего несколько штук – и лишь на каравелле брата Хуана. Впрочем, сейчас не до экономии.

– Хватит!

Слишком низко опускать бомбы тоже не стоит.

Цепь с левого борта сильно дернулась. Наверное, твари решили попробовать шар с горящим фитилем на вкус. Еще один рывок. Вот почему бомбы крепят на цепь, а не привязывают к веревкам.

Время вышло. Внизу, под водой ухнуло. Раз, другой…

Судно качнулось так сильно, что брат Хуан едва устоял на ногах. С правого борта взбух пузырь из водорослей. И еще один – слева. Сплошной слой буро-желтой массы лопнул, порвался. Пузыри опали и сдулись. В разодранном месиве водорослей брюхом вверх всплывали игловидные рыбы и угри. Разрывы, впрочем, вскоре затянулись, и бурый покров снова закрыл воду. Днище больше никто не грыз.

Сработало…

* * *

Радость брата Хуана и его подчиненных была преждевременной. Мореходы получили лишь краткую передышку: к застрявшим кораблям уже сплывались новые хищники. То ли они спешили на звук подводных взрывов, то ли тварей привлек запах крови.

На этот раз из плотной поросли вынырнули темные треугольные плавники – вроде акульих, только больше, с острыми, как лезвия мечей, скошенными гранями. Плавающие гильотины закружили вокруг судов, легко рассекая бурый ковер. Такими плавничками, наверное, удобно резать не только водоросли, но и плоть врага или мясо добычи. Впрочем, топить корабли ими можно тоже.

Некоторое время неведомые рыбины пожирали мертвую и оглушенную живность. А потом…

Брат Хуан увидел, как чудовищный плавник-нож резко изменил направление и устремился к дромону. С кормовой надстройки ударила бомбарда, но, видимо, канониры не успели наклонить орудие под нужным углом: картечь подняла фонтан из водяных брызг и обрывков водорослей позади атакующей твари. Мелькнули арбалетные болты, бухнули аркебузы, дал залп тяжелый многострельный самострел. Не помогло.

Кто-то в отчаянии метнул гарпун.

Бесполезно.

Треугольный нож поднырнул под корабль. Послышался глухой удар, хруст, треск. Судно содрогнулось, завалилось на левый борт…

С накренившейся палубы слетело несколько человек в доспехах и спасжилетах. Крестоносцы запутывались в водорослях, беспомощно трепыхались и тонули – медленно, как в трясине. Или быстро – если людей хватали и утягивали под воду снующие вокруг рыбы-гильотины. Плавучую растительность окрасила человеческая кровь. Кое-где из водорослей неподвижными поплавками торчали вывалившиеся за борт бочки.

Устойчивый дромон не перевернулся. Выровнялся. Однако это уже ничего не значило. То, чего не смогла сделать стая рыб-игл, рыба-гильотина добилась с первого захода. В днище судна и в борту над ватерлинией виднелась пробоина.

К поврежденному судну устремился другой плавник. Нырок, удар.

Кажется, теперь перебило киль…

Дромон медленно, почти величественно погружался в изрезанную плавниками бурую массу. И помочь тонущим – никак.

Еще пара «гильотин» сужала круги возле командорской каравеллы, явно готовясь к атаке.

– Бомбы! – рявкнул брат Хуан. – Оба борта!

У него не было уверенности, что это сработает против такого отродья Скверны, но другой возможности бороться с морскими хищниками все равно нет.

Взбухли пузырями два взрыва. Каравелла закачалась на взволновавшейся бурой поверхности.

– Еще! – проорал брат Хуан. – Оба борта! Укоротить фитили!

Так будет быстрее. И жалеть бомб сейчас не стоит.

Рвануло близко к поверхности. На этот раз корабль аж подбросило. Палубу и снасти забрызгало водой и вонючими водорослями. На такелаже повисла чья-то рука. «Какой-то бедолага с дромона», – отстраненно подумал командор. Изжеванная человеческая рука словно вцепилась в канаты.

– Еще!

Еще два взрыва.

– Еще!

Еще…

Тонущий дромон уже погрузился по бортовые ограждения. Теперь казалось, будто две мачты со свернутыми парусами и две надстройки – кормовая и носовая – торчат прямо из бурого месива.

Экипаж корабля был обречен: оплетенная водорослями каравелла никак не могла ему помочь. Но серия подводных взрывов все же отогнала тварей. Одна рыбина, перевернувшись, даже всплыла посреди растерзанного бурого ковра, подобно огромному бревну. Три раззявленных пасти на белесом брюхе. Четыре нижних плавника – таких же больших и острых, как верхний «гильотиновый» нож. Бугристая шершавая шкура, небольшие, но частые шипы…

Перегнувшись через борт, брат Хуан глянул в бульон из водорослей, воды и крови, пытаясь разглядеть там хоть какое-то движение.

Но смотреть надо было не вниз, а…

– Пти-и-ица-а! – вдруг истошно заорал кто-то. И не понять – то ли радостно, то ли испуганно.

Брат Хуан поднял голову вверх.

«Птица? – промелькнула в голове мысль. – Значит, берег все-таки близко. Птицы не летают далеко от суши».

Но уже в следующее мгновение, когда брат Хуан осознал, что именно падает на них сверху, он пожелал оказаться подальше от берега, на котором гнездится такая…

– Пти-и-ица-а! – снова разнеслось над бескрайними полями бурых водорослей. Теперь уже не было никакого сомнения: кричали не от радости – от ужаса.

Тень огромных крыльев заслонила солнце. Раздался клекот, похожий на бомбардную канонаду.

* * *

Птица? Разве бывают на свете ТАКИЕ птицы? Даже теперь, когда бывает всякое. Даже в этом грешном мире, усеянном Сквернами?

Тело у «птички» было раза в два больше корпуса каравеллы, а размах крыльев – с десяток ее парусов.

Казалось, на мореходов обрушилась часть неба, вдруг обретшая крылья и покрывшаяся бело-голубыми перьями.

Казалось, огромное облако – не легкое и воздушное, а утяжеленное, словно подводные бомбы – не удержалось в общей курчавой мозаике и свалилось на корабли Святой Инквизиции.

Брат Хуан успел заметить лапы толщиной с мачту и выпущенные когти – длинные, острые и изогнутые, словно ветви мутировавшего дерева. Еще он рассмотрел голову – странную, совсем не птичью, торчащую из перьевой гривы, словно из доспешного ворота. Голый, как у грифа, череп, но вместо вытянутого клюва – приплюснутая, покрытая защитными роговыми наростами морда, отдаленно напоминающая человеческую, или, скорее – обезьянью. На этой жутковатой морде, лишенной какого бы то ни было выражения, тремя пятнами выделялись глаза и широкий… рот? Нет – пасть с выступающим наружу рядом нижних зубов.

– Огонь! – заорал брат Хуан. – По птице – пли!

Кто-то успел выстрелить из аркебузы, кто-то выпустил арбалетный болт, но летающая тварь, похоже, даже не заметила этого: пробить ее плотное оперение стрелкам не удалось.

Птица атаковала. Брат Хуан поднял меч, захлебываясь собственными командами и готовясь не к бою даже – к достойной смерти.

Первый удар крылатого монстра пришелся в тонущий дромон. И удар этот оказался еще страшнее, чем те, что наносили плавающие «гильотины». Крепкие мачты, выдержавшие бури и стычки с морскими тварями, переломились как щепки. Птица штормовой волной пронеслась над палубой, уже почти погрузившейся в воду и водоросли.

Выступающие зубы нижней челюсти словно вилы подцепили двух человек и мгновенно располовинили обоих. Когти с треском впились в кормовую надстройку, поволокли судно по вяло колыхнувшемуся болоту на каравеллу брата Хуана. Дромон перекосился. Орущие люди посыпались за борт, как горох. А затем…

Мощный взмах крыльев, прогнувший бурую поверхность.

И – невероятно! – птица приподняла дромон и выдернула судно из вязкого слоя водорослей. Качнула в воздухе. Разжала когти. Бросила.

Один корабль Святой Инквизиции налетел на другой. Треск, хруст, скрежет, вопли… Оба судна развалились.

Рухнувшая фок-мачта командорской каравеллы едва не размозжила брату Хуану череп. Тяжелая рея ударила по шлему, будто палица великана. К счастью, удар пришелся вскользь. Забрало отлетело, но голова и лицо уцелели. Брат Хуан упал и выронил меч. Командор почувствовал, как под ним ломаются палубные доски, а уже в следующее мгновение он как был – в доспехах и в помятом шлеме со сбитым забралом – рухнул животом на толстое, плотное и мягкое покрывало водорослей. Именно оно не дало брату Хуану сразу уйти под воду.

Ну а потом…

Потом утонуть ему не позволило другое.

Словно стрела, пущенная из тяжелого крепостного самострела, в спину ударил птичий коготь. Пробил панцирь, кольчугу, расцарапал поясницу и лопатку, зацепил будто крюком, поднял, как котенка за шкварник, вздернул…

Нагрудник и кольчуга давили и стесняли движения, но прочный доспех, предназначенный для того, чтобы оберегать тело, теперь не позволял этому самому телу сорваться вниз. Дона Хуана обхватили еще с пяток когтей. Стало трудно дышать. Но, судя по всему, рвать добычу на лету птица не собиралась.

Сверху тугой волной хлестнул ветер от крыльев, с плеч слетел промокший плащ с крестом, осыпались с лат клочья липких вонючих водорослей. Брат Хуан почувствовал мощный рывок. Один взмах – и его подняло выше, чем он смог бы оказаться, забравшись на мачтовый топ. Еще взмах – и брат Хуан взлетел еще выше.

Еще, еще…

Бурая поверхность, покрывающая океан от горизонта до горизонта, стремительно удалялась. В слое водорослей уже нельзя было различить ни тонущих людей, ни обломков кораблей.

Крылья чудовищной птицы с нептичьим черепом равномерно, редко, но сильно и шумно били по воздуху. От ветра закладывало уши. Брат Хуан поднимался все выше, выше…

Вернее, его поднимали.

Не было никакой возможности извернуться и достать летающую тварь. Да что там извернуться: шевелиться и даже просто дышать стиснутый когтями брат Хуан мог сейчас с большим трудом.

Птица влетела во влажную пелену облаков, и море, покрытое водорослями, скрылось за молочным туманом. Как долго продолжался полет – брат Хуан не знал. Потеряв счет времени, он лишь жадно ловил ртом холодный воздух.

Когда же проклятая птица вновь нырнула под облака, брат Хуан едва не утратил способность дышать уже от удивления.

Под ними расстилалась все та же бурая бескрайняя поросль, но на этот раз среди водорослей…

Нет, это был не берег. Это был…

Брат Хуан не поверил собственным глазам.

* * *

Корабль?! Неужели ЭТО может быть кораблем? Командор Святой Инквизиции не то что не видел, он вообразить не мог таких судов.

И все-таки корабль! Огромный, как остров. С немыслимо широкой, несимметричной, сильно скошенной, выступающей за левый борт и нависающей над водой палубой. С многоярусной пирамидообразной надстройкой, смещенной к правому борту. С орудийными башенками, из которых торчали старые стволы, и с целыми батареями бомбард и самострелов, установленных вдоль бортов, на носу и корме.

Плавучая крепость – вот что это такое! Плавучий замок. Плавучий город. С таким судном вряд ли справится даже пернатая тварь, которая держала в когтях брата Хуана.

Огромный корабль уверенно плыл сквозь толстый слой водорослей, оставляя за кормой перемолотую бурую массу и полоску чистой воды.

На судне не было парусов. Вообще ни одного! Не заметно было и дымков от моторов, которые могли бы сдвинуть с места такую громадину. Тогда что же толкает ее вперед? Кажется, какие-то цепи или толстые канаты связывали носовую часть плавучего острова с островками поменьше, на которые брат Хуан не сразу обратил внимание. Судя по всему, это были спины огромных морских существ. Впрочем, по сравнению с кораблем-крепостью их гигантизм не казался столь уж впечатляющим.

«Да ведь это же упряжка»! – поразился брат Хуан. В корабль были впряжены порождения Скверны. Морские твари! Они-то и тянули за собой громадное судно, пробивая дорогу сквозь бурые водоросли.

Мало того, корабль, поразивший воображение командора, был не единственным. Просто он оказался самым большим и двигался во главе бесконечного каравана. Позади, на некотором удалении от флагмана, по проложенному им пути следовала растянувшаяся до горизонта флотилия из множества маленьких судов. Впрочем, относительно маленьких. Некоторые не уступали по размерам каравелле и дромону брата Хуана, а некоторые превосходили их, однако сейчас, на фоне головного гиганта, все они казались лилипутами. «Лилипутов», кстати, тоже тянули морские твари, правда, в меньшем количестве.

«Откуда взялось столько кораблей? Кто на них плывет? Куда они направляются?» – эти мысли промелькнули где-то на периферии сознания командора и тут же исчезли.

О неизвестной флотилии корабликов-«лилипутов» как-то не думалось. Все внимание брата Хуана вновь сосредоточилось на плавучей громаде, над которой уже закладывал виражи пернатый монстр.

И вот ведь что самое удивительное: птица, державшая в когтях брата Хуана, вне всякого сомнения, летела к кораблю-крепости, а там…

По просторной палубе сновали люди, которых пока трудно было рассмотреть. Но уже сейчас ясно: суетиться их заставляет не страх. Совсем не похоже было, что мореходы опасаются нападения с воздуха. Скорее, наоборот – брату Хуану показалось, будто команда встречает птицу. Так, может, это и есть тот самый берег, с которого взлетел крылатый мутант? Может, люди, сумевшие впрячь в свои корабли морских тварей, имеют власть и над летающими?

Над головой грянул клекот, от которого у брата Хуана чуть не лопнули барабанные перепонки. Описав над плавучим островом еще один широкий круг, птица пошла на посадку.

Глава 1

– Тво-ю-мать. Тво-ю-мать. Тво-ю-мать… – глухо и зло бубнил из соседнего ряда Костоправ в такт собственным шагам. Вернее, он шагал, задавая себе темп движения нехитрой ритмичной бранью.

Виктор покосился на лекаря. Непонятно было, чью именно матушку тот так часто поминает, но соваться сейчас с расспросами к нему определенно не стоило. Костоправ находился на грани. Чего доброго сорвется бедняга. А тогда бедными и несчастными станут все, кто идет рядом. Тогда одной лишь «тво-ю-матью» дело не обойдется.