Урод рода человеческого

После ухода горничной, Дарья вздохнула с облегчением. Она показала Катерине, что является единственной хозяйкой своего тела. Барыня приняла решение, ни ее домом, ни ее мужем, ни тем более ей самой, Катерине завладеть не удастся.

С этой решимостью Дарья взялась за шитье и попыталась вообразить узор. Иголка никак не хотела слушаться ее. Так Дарья промучилась около часа. Спустя час она положила шитье на колени и поймала себя на мысли о том, что снова думает о Катерине и ее нежных руках. Дарья разозлилась и с силой откинула шитье в сторону.

Со стороны улицы послышался звонкий лошадиный топот. Дарья мгновенно метнулась к окну и увидела, как по подъездной дороге приближается экипаж ее мужа. Барыня сама того не понимая, обрадовалась его возвращению и побежала в гостиную.

Спустя несколько минут слуга отворил дверь и в дом вошел Глеб Алексеевич. Увидев свою молодую жену, он протянул вперед руки и устремился навстречу ей.

– Доброе утро, моя ненаглядная женушка! – Он обнял Дарью и поцеловал в щеку. – Надеюсь, ты в добром здравии и в хорошем расположении духа?

– Доброе утро, Глеб Алексеевич! – Вымолвила Дарья.

– Я приехал раньше, чем задумал, но скоро опять уезжаю. – Начал он сходу разговор. – Я уеду месяца на два по делам, и тебе придется хозяйничать без меня. Если тебе это будет не в тягость. Хоть ты и еще очень молода моя супруга, но когда-то нужно начинать. Дом и слуги будут в твоем полном распоряжении. Если что-то станет непонятно, то ты всегда можешь потребовать к себе экономку, и она обо всем расскажет. Вы ведь уже познакомились?

При этих словах из столовой показалось лицо всегда хмурой экономки. При виде хозяина, она засияла.

– Барин, как я рада вас видеть! – С неподдельным восторгом воскликнула она.

– Доброе утро, Елизавета. – Поприветствовал он экономку. – Пригласите ко мне в кабинет Катерину и распорядитесь, чтобы собрали мои теплые вещи. Я уезжаю.

– Как? – Елизавета развела руками. – Только что вернулись и сразу уезжаете?

– Да, того требуют обстоятельства.

– Слушаюсь барин. – Елизавета присела в поклоне и удалилась.

Глеб Алексеевич вновь обратил свой взгляд на жену.

– Извини дорогая жена, но у меня мало времени. Нужно еще отдать кое-какие распоряжения. – При этих словах, он развернулся и пошел в сторону своего кабинета.

Дарья раздосадовано поплелась к лестнице, ведущей в ее покои, но не успела она подняться на первую ступеньку, как мимо нее промчалась радостная Катерина. Катерина так обрадовалась появлению хозяина, что даже не обратила внимания на хозяйку. Горничная без стука открыла дверь кабинета и по-хозяйски вошла в комнату. Дарья почувствовала, как в ее теле нарастает ярость. Это было уже слишком. Она резко развернулась и быстро пошла в сторону кабинета. Любопытство взяло над ней вверх. Приблизившись к кабинету, она сбавила темп и украдкой, чтобы ее не услышали, осторожно приблизила ухо к двери.

Катерина торопилась и оставила дверь приоткрытой, и Дарья спряталась за дверью. Тем временем Глеб Алексеевич, увидев свою любовницу, страстно заключил ее в объятия и поцеловал в лоб.

– Катерина, я соскучился по твоим ласкам. Мне их очень не хватает.

– А по ласкам своей молодой супруги разве не соскучились? – Съязвила Катерина. – Я ревную.

– Ревнуешь? Мне это льстит. Что касаемо моей супруги, то она нужна мне, лишь для продолжения рода. Ее дело детей рожать. – Глеб Алексеевич призадумался. – К тому же она вообще не способна на любовь и ласки. Она словно бревно. Вряд ли из нее, что-либо получиться. Мало того, что она некрасива и худа, так еще и неповоротлива.

Скулы Дарьи заходили в разные стороны. Глеб Алексеевич обсуждал ее с этой наглой челядью. С этой падшей девкой. Она закрыла лицо руками. Слезы – постоянные спутники барыни, поселившиеся в этом доме вместе с ней, снова вырвались наружу. Не в силах сдерживать рыдания, она метнулась в свои покои, которые стали для нее временным убежищем.

Глеб Алексеевич, оставаясь в кабинете, отстранил от себя Катерину и продолжил разговор:

– Забудь о тех занятиях с моей женой. Я уже сказал, что она нужна мне лишь для потомства. И сделать потомство я смогу без ее желаний. Она не такая горячая, как ты и расшевелить ее не получится. Да и черт с ней. – Глеб Алексеевич выругался и махнул рукой.

– Как изволите хозяин. – Катерина, довольная словами барина, прошлась по комнате, качая бедрами.

Хозяин следил за ее походкой с откровенным желанием. Его жадный взгляд скользил по груди Катерины.

– Знайте, я же всегда к вашим услугам. Я всегда жажду ваших рук, ваших ласк. – Катерина, видя реакцию барина, провела рукой по груди и облизнула губы. В голосе слышалась хрипотца.

– Знаю, знаю. – Ответил барин и поманил ее рукой. Когда Катерина приблизилась, Глеб Алексеевич притянул к себе любовницу.

                               *****

Дарья, влетела в комнату и, хлопнув дверью, упала на кровать. Рыдания сотрясали все тело. В который раз она была оскорблена. И все по вине этой проходимки. Эта она – Катерина во всем виновата. Из-за нее муж назвал ее бревном. Слова мужа бешено проносились в ее голове: «Моя жена нужна мне, только лишь для продолжения рода. Ее дело детей рожать. Она нужна мне лишь для потомства. Она как бревно». Глеб Алексеевич в очередной раз высмеял свою жену в присутствии любовницы. Как он мог? Как мог так обходиться с ней, с дворянкой?

До самого вечера Дарья, не впускала никого к себе в комнату. Ее супруг уехал и даже не зашел с ней попрощаться. Она, проплакала весь день, уткнувшись в подушку, отчего та полностью промокла. Ее грезам о тихом семейном счастье не суждено сбыться. Жизнь слишком жестока, и не выносит иллюзий. Дарья решила, чтобы хоть как-то отвести удары судьбы, бьющие в самое ее сердце, отныне она станет сильной, жесткой и властной. Обижать себя больше не позволит никому. С твердой решимостью барыня встала с кровати и вышла в коридор. Проходя по длинному холодному коридору, ее взору предстали висящие на стенах картины величественных предков рода Салтыковых. Раньше она не обращала на них внимания, но не в этот раз.

– Здесь скоро будет висеть и мой портрет. – Грозно произнесла Дарья, смотря на этих важных господ. – Я прославлю этот род еще сильнее, чем эти люди. Я прославлю род так, что обо мне будут помнить многие десятилетия, а может и сотни лет. Я стану великой и могучей женщиной. Стану такой женщиной, которая заставит окружающих себя уважать и бояться.

Она пошла дальше по коридору к лестнице и спустилась в гостиную, из которой можно было попасть не только в столовую и в кабинет ее мужа, но и на кухню. В гостиной она остановилась, раздумывая, куда бы ей направиться. Посмотрев по сторонам, она решила идти на кухню. Там она полагала, встретит экономку, которая введет ее в курс дел по хозяйственной части дома. Свое величие она начнет с домашнего хозяйства.

Дарья высоко вскинула голову и, несмотря на свой малый рост, шурша шелком платья, важно вошла в кухню. При внезапном появлении хозяйки, повариха ахнула, а прислуга в испуге затаила дыхание. В этом доме никто еще из прежних хозяев не появлялся в поварской.

– Мне нужна Елизавета. – Дарья прошла в центр комнаты и остановилась. – Немедленно найдите ее. – Строго потребовала она, обращаясь к присутствующей прислуге.

– Слушаюсь. – Молодая служанка присела в поклоне и быстро вылетела из кухни.

Дарья подошла к печке и критично осмотрела ее. Затем она направилась к разделочному столу и провела по нему пальцем. На пальце осталась грязь. Она потерла пальцы и повернулась к кухарке – тучной женщине неопределенного возраста, грозно спросила:

– Что это?

Кухарка, от зловещего тона, звучащего в речи барыни, потеряла дар речи и подбежала к столу. Женщина растерялась, отчего ее глаза стали походить на два чайных блюдца.

– Ты что ж не видишь? – Барыня протянула палец к лицу кухарки. – Это грязь. Почему она здесь, на столе? Какой же пищей вы кормите своих господ? Грязной?

– Барыня, помилуйте, грязь эта от морквы, которую помощница моя чистила для супа. Г-г-г-грязь снести не успела. – Кухарка, стала заикаться. – Ввода горячая в чане закончилась, и мы ожидаем, пока вода нагреется, чтобы помыть стол и посуду. Холодной водой эта грязь плохо отмывается и размазывается.

– Врешь. – Дарья зло посмотрела на перепуганную женщину. – Эта грязь не свежая и ей, возможно несколько дней.

– Ей Богу, барыня, – помощница кухарки – девочка лет двенадцати задрожала и упала на колени перед Дарьей, – она говорит истину. Это я во всем повинна. Я не хотела размазывать грязь по столу холодной водой и поставила воду на печь погреться. Я сию минуту все уберу.

– Конечно же, ты ее уберешь, но за эту грязь ты и твоя помощница будете наказаны. – Строго промолвила барыня. – Я велю вас выпороть.

– Помилосердствуйте барыня, – запричитала кухарка, – меня проучите, а девочку пожалейте. Она еще дитя. Она исправиться. Христом Богом молю, барыня. – Завыла кухарка и тоже бросилась на колени к ногам Дарьи.

Сердце Дарьи от душераздирающего вопля женщины сжалось, но она решила твердо идти до конца. Чтобы стать величественной – отступать нельзя.

– Нет. Вы обе будете наказаны. – Голос ее звучал твердо. – Чтобы впредь прислуге неповадно было кормить господ дрянной пищей.

– Что здесь происходит? – послышался повелительный голос экономки Елизаветы. Дарья перевела взгляд с кухарки на нее. Елизавета стояла в дверях кухни и сурово смотрела на нее.

– Об этом я должна спросить у тебя Елизавета? Так, кажется, тебя зовут?

Елизавета непонимающе посмотрела на молодую повелительницу.

– В обязанность экономки входит слежка за порядком в доме. Я увидела на кухне грязь. Почему ты не подобающим образом следишь за слугами? – В голосе Дарьи звучали стальные ноты.

Экономка вздрогнула, и на смену суровости пришло недоумение.

– Я… я не знаю, как такое случилось?

– Так вот.… Хочу всем вам сказать, что я не допущу грязи в своем жилище. Отныне я буду проверять повсюду каждую мелочь. И если увижу, хоть что-то, что мне не понравиться, то, – она нарочито сделала паузу, – не сносить всем головы.

Дарья отвернула голову и посмотрела на кухарку:

– Завтра я намереваюсь увидеть чистоту на кухне.

Кухарка кивнула и вытерла слезы, а Дарья направила взор на Елизавету.

– Пойдем в кабинет моего мужа, и там я буду с тобой говорить.

Она направилась в кабинет. Следом за ней пошла Елизавета. Войдя в кабинет, Дарья осмотрелась. Кабинет являл собой квадратную комнату с деревянным резным столом, находящимся в самом центре. Напротив двери был камин. По обеим сторонам от двери стояли высокие, доходящие до самого потолка стеллажи с книгами в кожаных переплетах. Напротив стола примостилось несколько стульев. Сбоку от стола стоял удобный, без лишней помпезности диван и два кресла. Все в кабинете соответствовало своему строгому предназначению.

Дарья внутренне смутилась своей прыти, когда приказала экономки проследовать в кабинет, но не показала вида. Она, не спеша, собираясь с мыслями о предстоящем разговоре, подошла к столу, погладила отполированную до блеска столешницу и глубоко вздохнув, произнесла:

– Присаживайся, Елизавета, разговор будет долгим.

Экономка подчинилась и сконфужено присела на край одного из стульев. Дарья также села на стул, но на место хозяина дома, в центре стола. Она взяла перо, повертела его в руках и серьезным тоном продолжила:

– Барин твой, Глеб Алексеевич уехал на длительное время. Теперь всеми делами в доме, буду заведовать я. Так он мне велел. Я здесь хозяйка, – она сделала упор на слово хозяйка, – и мне ты должна подчиняться беспрекословно. И только я стану решать, кого наказать, а кого миловать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Экономка сглотнула и махнула головой.

– Прекрасно. Мне нравятся, когда слуги понимают меня с полуслова. Так вот, с этого самого момента я должна знать обо всем, что происходит в моем доме. Ты будешь мне докладывать не только о делах хозяйственных, но и о слугах и их кознях.

– В этом доме нет козней, барыня. – Попробовала возразить экономка.

– Молчи, – прикрикнула Дарья, – пока я с тобой говорю. Ты станешь мне сообщать о Катерине и ее перемещениях. Также о других нерадивых слугах и обо всем вообще, что увидишь и услышишь в моем жилище. Иначе, – Дарья привстала и угрожающе посмотрела на экономку, – ты уйдешь из этого дома. То место, в которое ты отправишься, вряд ли покажется приглядным.

– Барыня Вы велите мне шпионить за всеми?

– Ты все правильно поняла. – Тон Дарьи не сбавлял оборотов.

– А если я откажусь?

– Повторяю еще раз, тогда ты уже не сможешь трудиться на своем насиженном месте.

Лицо экономии помрачнело. Она покачала головой и проговорила:

– Я все прекрасно поняла. Я согласна.

– Замечательно. Теперь ступай и продолжай заниматься своими любимыми обязанностями.

Елизавета осторожно встала и, повернувшись спиной к хозяйке, медленно поплелась к двери.

– Стой. – Остановила ее Дарья. – Я запамятовала еще кое, что… Еще тебе придется следить за хозяином по его возвращении и также мне обо всем говорить. Скажешь кому о нашем разговоре, али пожалуешься на меня барину, то сгною тебя в темнице.

Елизавета поняла всю серьезность настроя своей барыни и, склонив голову, вышла.

Когда экономка ушла, Дарья перевела дух. Скоро ее станут уважать. Она все изменит. Пусть ее не будут обожать, но бояться уж точно начнут. Довольная собой и, внезапно открывшейся в ней смелостью, Дарья вернулась в свои покои. Впереди предстояла упорная борьба с Катериной, с мужем, и всем злобным миром, неожиданно ворвавшимся в ее, еще недавно, безмятежную юность.

                                *****

На следующий день, Дарье предстояло стать свидетелем первого наказания, которое она назначила кухарке и ее помощнице. Барыня накинула на плечи теплую шаль и вышла во двор. Было зябко. От вчерашнего тепла не осталась и следа. Погода, как всегда непредсказуемая и неподвластная человеческим желаниям, в этот день резко сменила свою милость на гнев. Черные тучи закрыли солнце. Пошел первый мелкий снег. Дарья зажмурила глаза. Колкие снежинки больно вонзались в лицо и, словно тысячи шипов, ранили и царапали ее нежную тонкую кожу.

На внутреннем дворе у старого дуба стоял слуга-гайдук. Гайдуку по приказу барыни было поручено привести в исполнение ее вердикт. К дубу толстой веревкой была привязана двенадцатилетняя девочка – помощница кухарки. Без верхней одежды, в одной легкой сорочке и хлопчатом сарафане, она казалась совсем ребенком. Ее маленькие босые ножки, обутые в лапти, посинели от холода. Зубы стучали, а все тело, покрытое мурашками, трясло от озноба. Дарья с невозмутимым видом стояла рядом и молча, наблюдала за исполнением наказания. В доме ее родителей наказание дворовых и крестьян плетью и батогами считались обычным делом. Однако она, в отличие от старших сестер не любила смотреть за наказанием крепостных.

Гайдук развернул девочку спиной и занес над головой плеть. Он без усилий нанес слабый удар по спине девочки. Но и этого удара было достаточно, чтобы девочка вскрикнула от боли. Гайдук нанес второй удар, и девочка закричала еще сильнее. На ее больших чистых глазах появились слезы, но девочка не просила пощады. После нескольких ударов на ее спине проступили кроваво-красные рубцы, из которых сквозь сорочку засочилась кровь.

Вопль девочки больно отдавался в сердце Дарьи и от этого пронзительного, душераздирающего крика, оно разрывалось на куски. Дарья согнула руку в кулак и крепко стиснула зубы, чтобы ненароком не остановить, вынесенный ею накануне приговор. Дороги назад нет. Она приняла решение и должна его выполнить. При каждом очередном взмахе плетью, девочка зажмуривала глаза. На ее лице ее лице виднелся ужас. Глаза, опухшие от слез, потемнели и уже напоминали взгляд затравленного волчонка. Было в этом взгляде, что-то недетское. Дарья не могла понять что это. Этот взгляд испугал и одновременно утешил молодую помещицу. Она поняла – это был взгляд полного подчинения ее воле. Взгляд испуга и глубокого почтения. Да, именно, глубокого почтения и полного подчинения ее воли, Дарья хотела больше всего на свете. Именно это, могло дать ей частичку счастья в этом грубом мире.

Вокруг собралась толпа слуг. Они во все глаза наблюдали за происходящим. В их глазах был испуг. Не привыкшие к такому резкому обращению и, избалованные отсутствием хозяйского внимания, они не могли даже думать о том, что такая же кара может когда-либо настигнуть каждого из них. Слуги пребывали в полном смятении.

Дарья отвела взгляд от девочки и посмотрела вокруг на собравшихся.

– Так будет с каждым, кто осмелится мне перечить и не соблюдать мои порядки в этом доме. – Громко и спокойно произнесла она. – Отныне вы все будете в моем полном подчинении, и я буду следить за всем, что здесь происходит. Отныне каждый станет выполнять свою работу с усердием, прилежанием и добросовестностью. Небрежности я не потерплю. – С этими словами, Дарья развернулась и гордо пошла в сторону дома, оставив нерадивых слуг в абсолютной потерянности. При наказании поварихи она присутствовать не пожелала.

Глава 5.

Обман

Наступил вечер. Прошло три недели с момента наказания поварихи и ее помощницы. Каждый день Катерина продумывала, как войти в доверие молодой хозяйки. После того страшного дня, когда барыня наказала слуг, она уже не решалась напрямую выступить против нее. Интуиция подсказывала горничной, что нужно действовать очень осторожно и грамотно, чтобы не навредить себе и своему возлюбленному Егору. Побег из дома Салтыковых Катерина решила отложить на неопределенное время. Природное чутье подсказывало ей, что барыня не такая уж злостная и к ней можно найти подход. Она понимала, что злость Дарьи напускная и все ее действия шли от собственного испуга.

Катерина сидела на кровати в своей комнате и обдумывала каждую деталь своего плана. Хозяин должен вернуться через несколько недель и у нее не так много времени на завоевание доверия молодой барыни. Горничная решила, что стоит поторопиться с действиями. Она встала, подошла к зеркалу, припудрила лицо, взяла свечу и решительно вышла из комнаты.

Она направилась прямиком на кухню. Там, как всегда было тепло и приятно пахло всевозможными яствами.

Катерина глубоко вдохнула аромат свежеприготовленных булочек. Она провела в своей комнате весь день и только сейчас вспомнила, что у нее во рту не было ни крошки. Желудок предательски заурчал, требуя заполнить его.

Катерина подошла к столу, взяла сочное красное яблоко и, впившись в него своими белоснежными зубами, стала медленно жевать.

Молодые девушки-служанки суетились у плиты, наливая горячую воду в деревянные ведра.

– Барыню купать будете? – Поинтересовалась у них Катерина.

– Да. – Ответила одна из них. – Барыня все время мерзнет. Ей нездоровиться. Она требует горячую воду.

Катерина улыбнулась своей счастливой звезде. Повод для похода к барыне нашелся сам собой. Она отстранила девушку от ведра и с усмешкой произнесла:

– Я сама позабочусь о здоровье хозяйки. Я одна знаю методы врачевания. – С этими словами она взяла из рук девушки ведро.

– Не дури, Катерина. – Вскрикнула экономка, стоявшая в тот момент рядом с одной из служанок и наблюдавшая, как та чистит рыбу. – Все знают, что барыня тебя недолюбливает.

– Кто знает? Барыня крайне переменчива. – Катерина усмехнулась и пожала плечами. В ее словах звучал сарказм, но никто из присутствующих не понял ее намерений. – Вчера она меня недолюбливала, а сегодня полюбит.

– Барыня не желает тебя видеть и за такую вольность прикажет тебя выпороть. – Сказала Елизавета.

– Глупости. Никто еще ни разу меня не порол.

– Пользуешься благосклонностью барина? Так его же здесь нет. – Вновь заговорила Елизавета.

– Хоть и так и что из того? – Катерина с ехидной улыбкой откусила очередной кусок яблока.

– Что ты задумала? – Вдруг забеспокоилась Елизавета.

– Ничего. Совсем ничего. – Оправдалась Катерина и невозмутимо взглянула в глаза экономки. – Просто хочу помочь бедной барыне. Она все время пребывает в плохом настроении. Ей всегда холодно и одиноко. Надо же кому-то ее лечить и скрашивать ее одиночество. Вам всем все равно, что с ней станет, а вот мне она нравиться. Она сильная и смелая девушка. Она наведет порядок в нашем курятнике.

– Нет. Ты так просто не отвертишься. – Елизавета приблизилась к Катерине и раздраженно вырвала из ее рук яблоко. Ее глаза метали молнии. – Говори начисто, что ты намерена предпринять?

– Говорю же ничего. – Катерина взяла обратно свое яблоко и еще раз откусила кусочек. – Глупая ты, Лизавета. Старя и глупая женщина. Во всем тебе мерещится заговор и обман. Хотя ты и сама нечиста на руку… – Она замолчала.

– Да как ты смеешь. – Елизавета вспылила и нанесла оплеуху по лицу своей обидчицы.

Катерина бросила яблоко и провела рукой по щеке. Щека загорелась от удара.

– А вот об этом, – Катерина сделала паузу, – я расскажу хозяину.

– Ты словно змея, заползла хозяину за пазуху и греешься там. Везде прикрываешься им. Он о твоих проделках даже не догадывается.

Катерина улыбнулась и произнесла:

– Верно. Хозяин греет меня. А вот ты оскорбила меня и я ему обязательно пожалуюсь. И о твоих делишках расскажу.

– Каких делишках?

– Ты и сама знаешь. Да и зачем я буду тебе сообщать о своих козырях… Попытаешься меня сейчас остановить, сильно пожалеешь. Я очень много про тебя знаю, Елизавета.

– Что уставились? – Елизавета закричала на слуг. – Несите воду барыне и не слушайте эту проходимку.

– Мы еще посмотрим, кто из нас проходимка. Вот вернется хозяин и обо всем узнает. – Катерина, довольная собой, протянула Елизавете остаток от яблока и, глядя на экономку, сказала:

– Выброси яблоко в мусор, а то наша хозяйка не любит грязи. Можешь, конечно, доесть его.

С этими словами, Катерина вышла из кухни и, держа ведро с водой, направилась к барыне. Елизавета, следуя распоряжению молодой хозяйки, тихонько вышла следом за ней и стала следить за ее перемещениями.

Горничная, не привыкшая к тяжестям, вздыхая и кряхтя, словно старуха, взобралась с ведром на второй этаж и прошла к покоям барыни. Она постучала в дверь. Ответа не последовало. Катерина неуверенно приоткрыла дверь и заглянула внутрь комнаты. Дарья, как обычно, сидела в кресле у камина и смотрела на огонь. Взгляд ее был каким-то отрешенным. Она явно о чем-то думала и не слышала стука горничной. Катерина кашлянула, и Дарья резко повернула голову.

– Прошу прощения, барыня. – Начала разговор Катерина. – Я принесла вам воду.

Барыня безразлично отвернулась и Катерина забеспокоилась. Она растерялась и стала сомневаться в том, что барыня вообще разрешит ей наполнить кадку водой.

– Барыня, я знаю, что вам нездоровиться. Не желаете ли, чтобы я капнула в воду то чудодейственное ароматическое масло? Оно спасает вас от болезней и вам станет намного легче.

– Нет. – Резко ответила Дарья. – Хватит меня дурачить всякой бессмыслицей.

– Что вы, барыня. – В голосе Катерины прозвучала искусственная озабоченность. – Я беспокоюсь о вас. Барин приказал мне лечить вас, если вы нечаянно захвораете. Я лишь, хочу протянуть руку помощи и услужить вам. Если бы я вас обманывала, то была бы полной дурой. Я ведь не хочу быть наказана. Вы строгая, но справедливая хозяйка… – Катерина вылила воду в кадку и продолжила:

– В этом доме не хватало строгости, и … – она запнулась, подбирая лестные слова, – и железной руки.

– Похвально. – На губах барыни появилась насмешливая улыбка. – Даже ты это понимаешь. В самом деле, несмотря на едва заметный порядок, изнутри дом в полном запустении и хаосе. Повсюду пыль и грязные полы. Расслабленные слуги и непомерное транжирство. Этому надобно положить конец.

– В каждый дом бы такую хозяйку как вы и тогда во всей стране будет порядок.

– Наша страна и без этого Великая. – Ответила Дарья, не поворачивая головы. Она, терзаемая чувством собственного достоинства и непонятной тягой к этой женщине, неторопливо встала и подошла к кадке.

Кадка уже была наполнена до краев. Воды было достаточно для мытья.

Катерина молча, подошла к хозяйке и аккуратно расстегнула застежки на дорогостоящем платье своей хозяйки. Нежно касаясь кончиками пальцев ее спины, она осторожно сняла его, оставив барыню в одной сорочке.

От прикосновений по спине, а затем по всему телу Дарьи прокатилась горячая волна. Эти ощущения ей были знакомы. В прошлый раз они закончились несказанным наслаждением. Катерина обошла вокруг хозяйки и остановилась напротив нее. Дарья закрыла глаза. Катерина осторожно, чтобы не спугнуть барыню, сняла с нее чепец и вытащила гребень из ее волос. Волосы, каскадом разлетелись по груди и спине. Катерина взяла со столика щетку, и также ласково касаясь головы, стала расчесывать волосы, по направлению от головы к груди. Когда щетка дошла до груди, Катерина положила на кончики волос свою руку и погладила волосы. Дарья напряглась.