Сон в летнюю ночь для идеальной пары. Роман

Ответить Сашка не успел, потому что в комнату вошла Лиза, и Катя поймала выражение облегчения, которое тут же нарисовалось на его лице.

– Что, мои сестры снова потчуют всех подряд уроками истории? – иронично спросила гостя старшая.

– Я – нет, – буркнула Катя из чувства противоречия, но внимания на это никто не обратил.

Лиза потянула Задорина за руку:

– Пойдем в гостиную, там и поговорим.

Катя состроила рожицу им вслед, на что Аня укоризненно покачала головой:

– Зачем ты такая ершистая?

– Просто мне надоело быть всего лишь ее сестрой!

Сашка пару раз прошелся по гостиной Лучинских прежде чем решился.

– Я знаю про бойкот, – коротко сказал он, присаживаясь на диван рядом с Лизой.

Она удивилась.

– Откуда?

– Карнаухов примчался к нам сообщить потрясающую новость раньше, чем мы с Олегом успели с доски вытереть, – Задорин болезненно поморщился. – Просто герольд короля Артема!

Лиза вздохнула:

– Саша, ну ты же сам говорил: это все ерунда…

Но Задорин увидел, что ей небезразлично.

– Конечно, ерунда, – согласился он с преувеличенной беспечностью. – Для нас ведь это ничего не меняет, правда? Я имею в виду тебя, меня и Олега.

Она благодарно улыбнулась и положила ладонь на его запястье.

– Спасибо, ты настоящий друг!

Сашкина рука напряглась, но Лиза ничего не заметила.

– А знаешь, я пришел предложить тебе… – Он неловко кашлянул и, высвободив руку, выпалил на одном дыхании. – Садись завтра за мою парту?

Ее брови изогнулись домиком.

– А Олег?

– Олег не против, – заверил ее Александр, ободренный отсутствием отказа. – Он тоже понимает, что тебе сейчас нельзя одной оставаться. Да, не волнуйся, – опередил он возможные возражения. – Клементьев сядет позади нас, за последнюю парту. В этом, кстати, есть и свои преимущества: мне будет удобнее у него списывать. До сих пор-то на контрольных у нас были разные варианты.

Лиза рассмеялась:

– Вот уж, нет! Списывать никто ни у кого не будет!

– Это почему еще? – обескуражено поинтересовался Сашка.

– Потому что теперь вы будете решать все задачи сами.

– Интересно: как?

Задорин с недоверием посмотрел на Лизу. В ее глазах запрыгали веселые искорки уже знакомого азарта.

– Раз я поняла – как, значит и вам смогу объяснить. Кстати, о математике: как мы сможем уговорить Евгению Юрьевну на нашу «рокировку»?

Помрачневший Сашка почесал затылок.

– Да, это проблема… Она меня почти ненавидит!

– Тебя нельзя ненавидеть, – отвергла эту гипотезу Лиза. – Хочешь я сама с ней поговорю?

Но Александр вдруг уперся:

– Нет, я должен сделать это сам! – и выразил робкую надежду. – Может быть, она, наконец, объелась «сладкого» – и подобрела?

Евгения Юрьевна нашла журнал 7 «В» и вышла из учительской, мысленно прикидывая, какой бы неординарной задачей «порадовать» класс «на сладкое».

В коридоре она едва не врезалась в Задорина, который караулил ее всю перемену перед кабинетом математики.

– Господи! Что ж вы все под ноги-то лезете? – недовольно проворчала Леднева, поправляя жакет.

Сашка отреагировал очень мирно:

– Здравствуйте, Евгения Юрьевна! У меня к Вам серьезный разговор есть.

– А у меня – нет, Задорин! – Евгения Юрьевна была, как всегда, категорична, она не любила опаздывать. – Звонок на урок уже прозвенел, ты разве не слышал?

– Но, Евгения Юрьевна! – сегодняшняя решительность Сашки заставила его обойтись без предисловия. – Я насчет Лучинской… Пусть Лиза со мной за парту сядет?

– Нет, не «пусть», – отрезала математичка, стараясь обойти назойливого ученика стороной, но мальчишка упрямо преградил ей дорогу.

– Ей девчонки бойкот объявили, Вы же знаете, какие они вредные бывают… – Евгения Юрьевна усмехнулась, потому что знала, и ободренный Сашка поспешил закончить. – Пересадите нас, это очень важно!

– Важно! – Леднева раздраженно фыркнула. – Задорин, что может быть важнее математики? А у тебя одни «двойки»!

И тут Сашку осенило!

– Евгения Юрьевна! – хитро прищурился он. – А ведь Лиза мне и в математике могла бы помочь разобраться. Если она со мною сидеть рядом будет…

Леднева задумчиво посмотрела на ученика и в ее взгляде мелькнул интерес.

– Хм… А, ведь, мысль не так уж и плоха. Может, хотя бы Лучинская сдвинет с мертвой точки твои математические познания, потому что лично я, Задорин, уже отчаялась…

– Да я… – перебил ее Сашка от переизбытка чувств. – Если Вы разрешите – я хоть отличником стану!

Евгения Юрьевна рассмеялась.

– Ну-ну, что ты! – успокоила она не в меру разошедшегося ученика. – Успеваемость ведь – не заразная болезнь: пятерки из тетради в тетрадь не прыгают!

Стараясь не запрыгать от радости, Сашка клятвенно прижал руку к груди.

– Да я… Честное слово!

– Ладно, так и быть, – сдалась, наконец, на его невнятные уговоры Леднева и, уже взявшись за ручку двери класса, вдруг обернулась. – Ох, и настырный ты, Задорин! Молодец!

И Сашка мог бы поклясться чем угодно, что математичка ему подмигнула!

Теплым октябрьским вечером к дому Лучинских подъехало желтое такси, и из него вышел бородатый моряк в капитанском кителе и фуражке с «крабом». Он с наслаждением вдохнул воздух родного города и начал выгружать из багажника машины многочисленные коробки и чемоданы.

«Дома… Наконец-то я дома!» – улыбнулся Валентин Сергеевич Лучинский, предвкушая встречу, о которой мечтал больше восьми месяцев. И, хотя он никогда еще не жил в квартире на восьмом этаже, куда собирался сейчас подняться, там был его дом, потому что там ждала его семья.

Ордер на квартиру Валентин Сергеевич получил как раз перед уходом в очередной рейс, а в конце августа радист передал ему телеграмму: «Переехали, все в порядке. Возвращайся по новому адресу. Целуем. Оля и девочки».

«Оленька! Ты просто героиня! – вздохнул тогда Лучинский, сокрушаясь, что не смог быть рядом с нею. – Справиться с переездом без мужчины – за это медаль надо давать! Хотя… лучше бы они меня подождали…»

В который раз размышляя, каким организаторским талантом следует обладать женщине, чтобы командовать бригадой грузчиков, Валентин Сергеевич расплатился и отпустил такси. Он уже взялся за два чемодана и тут понял, что попал впросак: внести все привезенные вещи домой за один прием не смог бы и сам Геракл.

Капитан Лучинский с тоской взглянул на гору багажа, отдалявшую его встречу с семьей, и хотел было бросить все это на улице на свой страх и риск, как вдруг увидел двух ребят, гонявших футбольный мяч на площадке напротив подъезда.

– Альбатросы! – окликнул их Валентин Сергеевич и, когда мальчишки обернулись, спросил. – Лучинских из 45-й квартиры знаете?

Парни перелезли через бортик площадки.

– Знаем, – кивнул один, а у другого сразу возникло предположение:

– Вы, наверное, отец Лизы? Здравствуйте!

– Я отец еще двух дочерей, но Лиза, как я вижу, здесь более популярна, – усмехнулся капитан и обратился к ним с просьбой. – Ребята! Приглядите за вещами? А я пока домой поднимусь, к девочкам.

Получив согласие, Лучинский перемахнул через три ступени крыльца и скрылся в подъезде. Минут десять было тихо, а потом вся семья, гомоня и обнимаясь на ходу, высыпала на улицу. Лиза приветливо помахала ребятам:

– Саша, Олег! Мой папа приехал! – она отпустила рукав отца и, представив мужчин друг другу, отправилась к сестрам, которые уже успели распотрошить ящик с «Колой».

Валентин Сергеевич пожал руки приятелям старшей дочери и вдруг поднял брови, услышав фамилию Сашки.

– Задорин? То-то я смотрю – лицо знакомое! Мы же с твоим отцом много лет в одном экипаже работаем! – И он дружески похлопал Александра по плечу. – Гордись отцом, парень, он у тебя – мировой мужик, к тому же, лучший «дед» в пароходстве!

– Угу, – довольно зарделся Сашка. – Я, в общем-то, его у подъезда и ждал. А почему папа с Вами не приехал?

Валентин Сергеевич загадочно улыбнулся.

– Какое у тебя самое заветное желание было?

– Ну, не знаю, – Сашка задумался, перебирая в памяти свои заказы отцу перед рейсом, и, вдруг вспомнив, с недоверием посмотрел на Лучинского. – Не может быть… Неужели папа машину купил?

– Еще как может! – рассмеялся Валентин Сергеевич, став свидетелем бурного мальчишеского восторга. – Да не просто машину, а спортивную! И пробег небольшой. Там, правда, что-то в моторе барахлит, но твой отец это быстро поправит, руки у него – золото! Он сейчас документы в таможне оформляет, задержится немного.

Когда Сашка умчался к Лизе, поделиться потрясающими известиями, Лучинский, кивнув в сторону дочери и младшего Задорина, вполголоса спросил у Олега:

– Они дружат?

– Даже за одной партой сидят, – подтвердил Клементьев догадку родителя.

Валентин Сергеевич одобрительно хмыкнул:

– Ну, тогда выпьем «Колы» за хорошие новости.

Он достал пару алюминиевых банок из открытого ящика и вручил одну собеседнику. Банки дружно хлопнули и зашипели газированным напитком.

– Скажите, – поинтересовался у капитана Олег. – А почему Вы назвали Сашкиного отца «дедом»? Ведь внуков-то Сашка родителям пока не преподнес!

– Еще чего! – чуть не поперхнулся «Колой» Лучинский. – Внуков рановато! «Дед» – это значит старший механик на пароходе. Морской язык это, понимаешь?

– А-а-а! – протянул Клементьев. – Не знал.

Валентин Сергеевич не удержался от вопроса:

– А твой отец – тоже моряк?

– Нет. Не всем же быть моряками, – философски пожал плечами Олег. – Мой папа – хирург, он в горбольнице работает.

– Тоже дело! – согласился Лучинский, отметив зазвучавшие в голосе мальчишки нотки гордости. – Ну, а теперь я должен переправить весь этот багаж в трюмы нашего корабля.

Он допил «Колу» и, выбросив смятую банку в урну, легко подхватил два ближайших чемодана.

– Девочки! Кто из вас заказывал мне аленький цветочек? – подмигнул капитан дочкам, подражая купцу из сказки.

Валентин Сергеевич исчез в подъезде в сопровождении Лизы и Кати, Сашка унес наверх какую-то коробку. Олег оглянулся по сторонам в поисках подходящей ноши.

Младшая сестренка Лизы, видимо, тоже хотела помочь и, задумчиво побродив среди вещей, взялась за сумку в половину своего роста. Девочка пару раз дернула за ручки сумки и почти оторвала ее от земли, потом вздохнула и потащила ее волоком. Тяжесть была ей явно «не по плечу».

– Эй-эй, погоди! – спохватился Олег. – Так и надорваться можно!

Девочка остановилась и подняла на него небесно-голубые глаза. Олег смутился.

– Ты знаешь, что девчонкам вредно поднимать тяжести? – отчитал он Лизину сестру преувеличенно сердитым тоном, чтобы скрыть собственную неловкость.

Она по-детски часто заморгала.

– Хорошо, я не буду.

Губы девочки задрожали, как будто она собиралась заплакать, и сердце Олега не выдержало.

– Тихо, тихо, ты только не реви! – засуетился он и, стараясь отвлечь, спросил. – Ты кто: Катя или Аня?

– Аня, – негромко всхлипнула она, удерживая хрустальные слезы в огромных, как море, глазищах.

– Вот что, Аня, – авторитетно заявил Олег. – Ты здесь вещи покарауль, а сумку я наверх отнесу, поняла?

– Поняла, – кивнула она, передумав плакать, и нерешительно улыбнулась.

Олег поднял сумку и, пробормотав себе под нос ворчливое: «Девчонки!», сбежал в подъезд дома от светловолосого ясноглазого существа, которое почему-то заставило его краснеть и волноваться.

– Вы себе не представляете, что это за машина! – сидя на парте, Задорин так активно размахивал руками, что был похож на ветряную мельницу. – Это же зверь на колесах! Не понимаю японца, который решил ее продать из-за сломанного прерывателя-распределителя! Хотя… там, наверное, еще карбюратор почистить придется… Но это же пустяки, на неделю работы! Мы из нее такую конфетку сделаем – закачаетесь!

Восторгу Сашки от покупки отца не было предела, и Лиза с Олегом слушали хвалебную песнь железному монстру уже третью перемену подряд. Лиза зевнула: вчера все легли спать далеко за полночь.

– А мне папа ракетку привез, – вставила она словечко в Сашкину тираду. – Я теперь буду большим теннисом заниматься. Все лучше, чем часами бренчать на пианино.

– Угу, – кивнул Задорин, едва ли вникая в смысл слов. – А выкрасим ее в серебристо-серый. Мне нравится этот цвет, да и выглядит серебристая гонка замечательно. Как вам идея?

– Что-то мне этот серебристо-серый напоминает, – добродушно усмехнулся Олег, покосившись в сторону Лизы. Та пожала плечами, и Клементьев понял, что сходство с ее глазами очевидно только для него.

– А когда я получу водительские права – сразу попробую себя на спортивной трассе. Представляете? Александр Задорин – победитель шоссейно-кольцевых гонок края! – Сашка принял соответствующую позу и раскланялся воображаемым поклонникам. – Впрочем, можно и на ралли такую машину заявить… Кстати, я вам еще не рассказал, какие у нее амортизаторы! Хитрая система, там…

Договорить он не успел, потому что в кабинет вошла Снежана и, перекрывая гомон одноклассников, провозгласила:

– Контрольная по математике! Женечка только что проверила… Кажется, тут море двоек! – добавила она зловещим тоном.

Класс взволнованно зашевелился. Олег и Сашка напряглись, наблюдая, как Белянская раздает всем листы с результатами, и даже Лиза нервно потерла ладони.

– Ты-то чего беспокоишься? – хмыкнул Сашка. – Тебе меньше «пятака» не положено, а вот одна из двоек – точно моя.

Лиза укоризненно покачала головой:

– Это после того, как мы перерешали сотню примеров и задач? Да если у тебя будет меньше четверки – я съем свою новую ракетку! А вот мне и Олегу достались такие дополнительные задачи, что «слаще» не бывает. Хотела бы я взглянуть на результаты прямо сейчас!

Но Снежана, выкрикивая фамилии одноклассников, все никак не называла имен Лизы, Олега и Сашки. Листы с контрольными в ее руках закончились, а Белянская так и не приблизилась к их партам.

Лиза встала и сама подошла к Снежане.

– А где наши работы? – недоумевая, спросила она.

Белянская ехидно посмотрела на одноклассницу, потом подняла руку вверх, и из ее разжатого кулака посыпались мелко порванные кусочки исписанных клетчатых страниц.

– Лучинская, Клементьев, Задорин, – торжествующе произнесла Снежана, глядя, как пикируют на пол маленькие листики, похожие на снег.

Лиза задохнулась от возмущения:

– Ах, ты… Да как ты могла?

– Показать – как? – презрительно скривила губы Белянская и, засунув руку в карман, достала оттуда еще одну порцию рваной бумаги.

– Ну, и нахалка же ты! – Лучинская уже пришла в себя и мило улыбнулась сопернице. – Придется учить тебя хорошим манерам…

Схватив руку Снежаны, Лиза резко дернула ее вниз. Белянская охнула и выронила оставшиеся бумажные «снежинки».

– Ты знаешь, что чужие вещи брать нехорошо? – процедила Лучинская сквозь зубы. – Раньше за это руки отрубали, ты в курсе? Так вот, если еще хоть раз позволишь себе подобную глупость – то из блондинки быстро превратишься в седовласую. Скажи, Белянская, тебе нравится седина?

Улыбка Лизы стала угрожающей, и в доказательство своих слов она вонзила ногти в нежную кисть королевы класса. Снежана взвизгнула и, взмахнув свободной рукой, хотела дать Лучинской пощечину, но…

Олег подоспел как раз вовремя, чтобы перехватить занесенную ладонь. Вдруг заинтересовавшись пальцами Белянской, он задержал их в своей руке.

– Хм, я бы не советовал тебе использовать свои ногти, как Лиза, – задумчиво проговорил он опешившей Снежане.

– Это еще почему? – запальчиво крикнула она.

– Ногти у тебя ломкие и нездоровые. – Олег поморщился и ковырнул розовый лак. – Этого не скрывает даже твой жалкий маникюр. Лопай побольше кальция: ну, творожок там всякий, сметанка…

– Что за бред? – с досадой произнесла Снежана и, на всякий случай, вырвала обе руки.

Клементьев небрежно пожал плечами:

– Ну, бред – не бред, а врачи рекомендуют…

– Кто это там про врачей все время вякает?

Ленивой походкой к ним приблизился Золотов, он не мог оставить происходящее без внимания. Впрочем, драться из-за Снежаниных выходок ему тоже не хотелось.

– Так, Белянская, ты свободна! – возник среди ссорящейся компании Сашка и, схватив Белянскую за плечи, легко подтолкнул ее к Артему. – Забирай свою мегеру, Золотов, и катитесь… на свою парту!

Артем выпятил грудь, но придумать остроумный ответ, который мог бы заткнуть всех за пояс, не успел. Как всегда, точно по звонку, в классе появилась Евгения Юрьевна.

– Что это еще за сборище после начала урока? – гневно бросила она… И сборища не стало. Только Снежана замешкалась, отряхивая с юбки рваные кусочки клетчатых листов. Леднева удивленно подняла брови. – Белянская, откуда у тебя эти бумажки? Быстренько бери веник и все подмети!

Снежана скрипнула зубами, но, не посмев ослушаться, поплелась к шкафу за совком и веником. На ее руке были отчетливо видны ярко-красные отметины – следы пальцев Лучинской.

– Итак, все вы получили результаты контрольной, – приступила Евгения Юрьевна к очередному «разносу», и Лиза, которая до сих пор мучалась от неизвестности по поводу этих самых результатов, нетерпеливо заерзала на стуле. Леднева продолжила. – Неимоверное количество двоек удивило даже меня. Впрочем, кое-кто все же получил заслуженные четверки: спасибо, что заглянули в учебник хотя бы перед контрольной. Не подвели меня Ракитина и Клементьев. Но особое впечатление на меня произвела работа Задорина! – Сашка сжался под пронзительным взглядом математички, но та вдруг улыбнулась. – Лучинская, ты меня просто поражаешь! Без сомнения, его четверка – это твоя заслуга, так что после школы можешь смело идти в педагогический институт! Хотя нет, учитывая твою пятерку, лучше – в Университет, на матфак. Ты еще не решила, куда будешь поступать?

– В суворовское училище! – подбросила идею Снежана.

Евгения Юрьевна внимательно посмотрела на Белянскую и, оценив обстановку соперничества между ученицами, утвердительно кивнула, одарив присутствующих редкой шуткой:

– Ну, что ж, думаю, что суворовское училище Лизе тоже по силам.

Снежана фыркнула и злобно швырнула в шкаф совок и веник.

– Нет, вы только подумайте: порвать мою контрольную!

Негодуя, Лиза мерила шагами лестничную клетку пятого этажа вдоль и поперек. Ее возмущение и отчаянная жестикуляция от души забавляли Сашку и Олега, которые сидели, удобно примостившись на ящике перед квартирой Задориных.

– Зря вы меня остановили! – упрекнула она ребят и вдруг замерла, обнаружив, как ей показалось, единственно правильное решение. – А может, мне отлупить ее завтра по-настоящему?

– Не стоит, – поморщился Олег, отчаянно стараясь не рассмеяться: оставшееся неудовлетворенным чувство справедливости придавало Лучинской сходство с разъяренной амазонкой. – Ты и так изрядно подпортила шкурку Белянской – теперь ее ни в одну комиссионку не примут!

– Оставь ее, Лиза! – великодушно махнул рукой Сашка, как будто отменяя смертный приговор, объявленный врагам. – Снежана теперь и вякнуть при тебе не посмеет, а Артем… он всегда боялся замарать руки дракой. Мне кажется, что они больше не опасны.

Олег с сомнением покачал головой:

– Вряд ли они проглотят обиду, как сладкое. Если и не открытая – то партизанская война точно будет. Сплетни и мышиная возня… Белянская умеет это делать по-королевски!

– Нам-то что за дело? – беспечно пожал плечами Сашка. – Пусть болтают, что хотят! Пока мы вместе – это бесполезно.

– В единстве – наша сила! – дурачась, продекламировал Клементьев. Впрочем, суть была отражена верно.

Выражение Лизиного гнева иссякло, и, как после тропического шторма, ветер ураганной силы сменился внезапным штилем. Мальчишки здорово ее поддержали сегодня! Если бы не они – при Лизиной эмоциональности все вообще могло закончиться банальной девчачьей потасовкой. Лиза вдруг улыбнулась, представив Снежану с порванным фартуком и поцарапанным носом, а себя… с синяком?

Интересно, что сказала бы мама, узнав, что мальчики впервые благотворно влияют на ее дочку-сорванца? Наверное, вздохнула бы с облегчением. Да, мужская защита – это все-таки приятно… А дружба – тем более! Это – настоящее, без притворства, навсегда… Чувство благодарности переполнило Лизу, и она взяла мальчишек за руки.

– Ребята, что бы я без вас делала? Вы – мои самые лучшие друзья! – она секунду подумала и, тряхнув кудрями, рассмеялась. – Нет, больше! Вы для меня – почти как братья!

Олег улыбнулся и подыграл ей:

– Ну, что ты, сестренка! Мы же одна семья!

– Да, что вы все заладили: братья, сестры! – неожиданно возмутился Сашка и вырвал у нее свою руку. – Я тебе вовсе не брат!

Он спрыгнул с ящика и, отойдя на несколько шагов, демонстративно повернулся к ребятам спиной. Лиза бросила вопросительный взгляд на Олега, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

Лиза приблизилась к Александру и легко коснулась ладонью его плеча, не обратив внимания на налившийся напряжением бицепс.

– Саша, я ведь не обидеть тебя хотела, – осторожно начала она. – Просто я всегда мечтала о брате… Вот и обрадовалась, что теперь у меня есть вы с Олегом…

Сашка резко повернулся к ней.

– Я не брат тебе, понимаешь? И не хочу быть просто братом! Я даже просто другом тебе быть не хочу!

От такой горячности Лиза отступила на шаг и растерянно посмотрела на него.

– Что ты хочешь ска…

– Нравишься ты мне очень! – не стерпев, выпалил Сашка. – Поняла теперь?

Олег присвистнул, Лиза забыла, что ей нужно сделать следующий вздох. На лестничной клетке воцарилась тишина. Задорин с тяжелым сердцем наблюдал за смятением девушки и сто раз за эту минуту проклял собственную поспешность.

– Саша, ты… Ты мне тоже очень нравишься, – тихо проговорила Лучинская. Слова прыгали в голове, как шустрые белки, но она никак не могла ухватить нужные. – И ты, и Олег – вы оба замечательные, но если ты имеешь в виду… – Она снова запнулась, потом, набрав в легкие побольше воздуха, выложила всю правду. – Я не влюблена в тебя, если ты хотел спросить меня об этом. Я вообще пока ни в кого не влюблена, я даже еще не думала на эту тему. Мне просто хорошо с вами, и… давай, оставим все, как есть?..

Протянув Александру раскрытую ладонь, Лиза умоляюще заглянула в его глаза и успела поймать разочарование. Задорин долго, будто изучая, смотрел на нее и после неравной борьбы с собой все-таки принял рукопожатие. Лиза отпустила его не сразу.

– Друзья ведь это тоже важно, правда? – произнесла она, пытаясь справиться с чувством вины.

– Очень, – буркнул Сашка, и Лиза еще раз сжала его пальцы, прося о понимании.

Несколько минут спустя мальчишки напряженно прислушивались к ее удаляющимся вверх по лестнице шагам. Наконец, тремя этажами выше хлопнула дверь квартиры Лучинских, и цоканье каблучков стихло. Олег с сочувствием взглянул на друга, не зная, как нарушить неловкое молчание.

– Кажется, я об этом еще пожалею! – сказал Сашка Задорин, уставившись в далекую точку неизвестного пространства.

Глава 2

1988 год

Карьера Эдуарда Журавского была, что называется, «на взлете», когда в его жизни возникла досадная бытовая неприятность: хозяйка съемной квартиры, в которой он жил последние полгода, отказала ему в аренде на следующий месяц.

– Девицы, которых Вы водите сюда по ночам, мешают спать своими стонами и придыханиями, – пеняла Журавскому хозяйка, возмущенно размахивая непотушенной сигаретой и роняя пепел на ковер.

– Но ведь не Вам же они мешают, – логично возразил Эдуард, пытаясь обратить на нее все свое неподражаемое обаяние. – Вы-то живете на другом конце города.

Хозяйка, дама не первой свежести, на обаяние не купилась.

– Уж можете мне поверить, когда в три часа ночи мне звонят по телефону Ваши соседи, я могу слышать это и на другом конце города.

Доказав квартиранту свои твердые намерения «избавиться от богемы, которая развелась на ее жилплощади», хозяйка удалилась, выделив постояльцу на переезд ровно неделю.

В свои тридцать два года Эдуард Андреевич Журавский был одним из самых модных и, как утверждали, талантливых журналистов города. Без него не обходилось ни одно мало-мальски значительное мероприятие, его статьи и очерки печатали в самых популярных изданиях, а в перспективе ему прочили место главного редактора Владивостокской «Комсомолки». В друзьях и знакомых, понятно, недостатка не было. Однако, после тридцать пятого телефонного звонка Журавский осознал, что справиться с проблемой не так уж просто: никто не мог предложить ему приемлемую жилплощадь в такие экстренные сроки.

Журавский вздохнул и набрал последний номер. Тетя Маша сняла трубку практически сразу и, выслушав просьбу племянника посоветовать, к кому еще можно обратиться, удивилась: