О Хрюнвальде и не только. Сказка для детей среднего, взрослого и пожилого возраста

А Барбер уже смотрел на господина Ахмеда восхищёнными глазами. Безнадёжно проигранная партия одним грамотным ходом снова обрела шанс на победу.

Хрюн закачал головой, не зная что сказать.

– Подумай, мой мальчик. Тебя никто не торопит. Но от твоего решения будет зависеть судьба, счастливая или нет, нескольких поколений дастанцев. Тебе решать, как повернётся их жизнь. Даже если ты сбежишь, всё что произойдёт с ними дальше – будет последствием твоего решения. Или нерешительности! – Господин Ахмед встал: – Клод, твои кресла у камина всё такие же мягкие? – И не дожидаясь ответа двинулся к огню. Хрюну показалось, что даже на его цветастой спине читалось огорчение от услышанного. Хотя может ему это действительно просто показалось.

Два кресла от дальнего камина тут же оторвались от пола и достигли нужного места быстрее, чем Уважаемый Ахмед.

Клод Бодес встал и жестом пригласил остальных присоединиться. Енотам не потребовалось даже жеста. Они уже катили к огню столики с напитками и курительными принадлежностями.

«Разбогатею, заведу себе таких же енотов!» – подумал Барбер, наблюдая за ними.

«Не советую» – прозвучал у него в голове голос господина Бодеса. – «Довольно хулиганистые животные. Я потратил много времени, чтобы заложить в них хотя бы основы воспитания и этикета. Вам, Барбер, они мгновенно сядут на голову!»

«Чёрт побери. И давно ……?»

«Пару минут. Мне стало интересно, как Вы отреагируете на слова юного Мартелла.»

«И как я отреагировал?»

«Как и ожидалось. Без сюрпризов. Но довольно»

Глава 13 «О теологии и восточном гостеприимстве»

Господин Бодес предложил гостям присаживаться и выбирать напитки.

– Как бывает приятно сидеть в кругу друзей перед камином.– Уважаемый Ахмед произнёс это так смачно, что у всех остальных собравшихся тут же появилось ощущение этой приятности, редкости и уютности ситуации.

– Хрюнвальд, расскажи нам про свой Малоран. Как там жилось вашей семье, не знали ли нужды в чём-то? Я понимаю, что мой друг Клод наверно уже замучил тебя расспросами об этом.

– Ну можно и так сказать. Отчасти. – Хрюнвальд, который в своей обычной жизни предпочитал пиво, порядком захмелел от выпитого за обедом вина, как только его усадили перед камином. Исходящее от камина тепло словно превращало в пластилин сидящих рядом, и уже не было у этого пластилина никаких острых углов. Только уют и спокойствие.

– Клод, дорогой, ты что, прочитал мальчика вплоть до испачканных пелёнок? – Ахмед посмотрел на Клода Бодеса с осуждением, но через секунду улыбнулся: – Узнаю тебя, старый пройдоха.

– Я сам разрешил! – Хрюн посчитал свои долгом вступиться за Бодеса. – Но расскажу. – Темп речи у него ощутимо замедлился. Даже появилась мысль отодвинуться немного от камина. Чуть позже.

– Малоран, довольно крупное государство. Семь городов и собственно столица. Я там работал в городском архиве. Но, вообще конечно, государство донельзя бюрократическое. Власть отдельно, народ отдельно. А ещё есть церковь! Третья сторона. – Хрюн смотрел, как аппетитно Бодес дымит трубкой и размышлял, не стоит ли научиться курить.

– Церковь? – похоже Хрюнвальду удалось удивить Уважаемого Ахмеда. – Что такое церковь?

Вопрос оказался непрост. Архивист задумался. – Ну вот у вас верят в Создателя?

– В кого? – Уважаемый Ахмед был озадачен: – Кто такой Создатель и зачем в него верить?

– Ну бог…. Сверхъестественное существо. Может превращать воду в вино и оживлять мёртвых.

– Вот так? – Ахмед коснулся кончиком ногтя хрустального кувшина с водой для разбавления напитков, и вода мгновенно стала бордовой.

– Ммм. Да. И мёртвых. – Хрюн начал подозревать, что объяснение затянется.

– Ну с этим тоже проблем нет. Я конечно могу умертвить кого-нибудь, и оживить, но не испытываю желания. И что там с вашим Создателем? Зачем в него верить? Он существует или нет?

– Это неизвестно. – Хрюну самому стало неловко, словно это он придумал бога и теперь его придумка не проходит проверки.

– Если он существует, то это не вера, а знание! Если он не существует – зачем в него верить? Это же глупость! – Уважаемый Ахмед озадачился ещё больше. – У вас есть какие-то доказательства его существования?

– Нет.

– А кто вам вообще про него рассказал? Что он наверно есть и в него нужно верить?

– Церковь. Священники.

– Подозреваю, что не бескорыстно?

– Ну они не бедствуют, скажем так.

Ахмед снова звякнул кончиком ногтя по кувшину и тот обратно стал прозрачным.

Вдруг Хрюн почувствовал какой-то лёгкий укол обиды. Конечно Уважаемый Ахмед был прав. Но мать Хрюна успела уверовать в этого бога, кем бы он ни был.

– А еще Создатель велит людям жить по совести. Через священников. Иначе они в ад попадут, где их будут черти жарить в геенне огненной.

– А люди сами не могут жить по совести?

Хрюнвальд задумался. А ведь действительно……

– Могут наверно.

– Тогда зачем им бог? Вином их поить и умереть не дать? – Уважаемый Ахмед снова задал вопрос, на который у Хрюна не было запасённого ответа.

– Не знаю. Вероятно.

– Ну тут всё понятно. Мы снова вернулись к корысти. Корыстные мотивы – самые простые и очевидные. А люди – всегда люди. К сожалению. Они вас там не обижали, священники эти? – и получив отрицательный ответ, констатировал: – Тогда пустое. Если эта тема Вам интересна, мы вернёмся к ней чуть позже. Уважаемый Барбер, чем Вас так заинтересовал мой халат?

Барбер поперхнулся. Ему-то казалось, что он совершенно незаметно изучает то лоскутное одеяло, которое Уважаемый Ахмед, вероятно по причине плохого зрения, называет халатом.

– Я, ммм, опасаюсь нарваться на непонимание…..

– Не бойтесь, говорите, – подбодрил его старый маг.– Где ещё услышишь правду, как не в кругу друзей.

– Маги – люди небедные. Не сказать больше. Но Ваш, я дико извиняюсь, халат… – Барбер стушевался, ибо любое продолжение фразы могло оскорбить Ахмеда. А оскорблять Уважаемого Ахмеда Барбер в своей жизни не планировал вовсе.

– Я понял. – Маг улыбнулся.– Но прожив пару-тройку веков, перестаёшь обращать внимание на модные тенденции. Мой халат – это моя память. Вот этот кусок, – Ахмед ласково потрепал лоскут из бардового бархата: – от того халата, в котором я впервые стал придворным магом у себя на родине. А вот в этом, – он указал на тёмно-синюю заплату: – я впервые встретил своего друга Клода, у камина которого сейчас грею свои косточки. Мой халат не даёт мне забыть, кто я есть!

Ахмед встал. – Господа предлагаю прогуляться. Нужно растрястись немного. Я знаете, в путешествиях больше статичен, того и гляди сделаю себе шагающее кресло, чтобы и по дому меня возило.

Шутка зашла. Все заулыбались.

– А потом приглашаю всех желающих ко мне в гости, на борт слона. Я специально выбрал эту форму, чтобы еноты в обморок не падали, как в мой прошлый приезд!

Фрам потупил взор.

Когда все вышли из башни, небо уже начало перекрашивать себя из голубого в тёмно-серый. Процесс шёл постепенно, на общем сером фоне ещё проскакивали синие перья, понемногу съедаемые тёмными облаками. Обойдя башню неспешным, «растрясательным» шагом, они вернулись к входу.

Бодес в приглашающем жесте повёл рукой в сторону «слонодома» и трава мгновенно пригнулась в нужном направлении, образовав тропинку шириной в метр. Прочая трава стояла, образовав некий бордюр.

– Клод, родной, ты опять решил поиграть в эту игру? – Ахмед рассмеялся и морщины вокруг его глаз приняли любимое их положение – гусиными лапками. – Тогда так! – он взмахнул рукой.

Воздух впереди сгустился. Сконцентрировался до той степени, что стал виден. И образовал облачка, выстроившиеся низенькими ступеньками, аккуратно восходившими к голове слона – жилища.

Маги, похоже, откровенно потешались над людьми, впервые соприкоснувшимися с магией. Барбер, впрочем, завис только на секунду, потом ступил на эту лестницу и зашагал, как ни в чём ни бывало. Хрюнвальд до сей поры по воздуху ни разу не ходивший, сомневался дольше. Потыкал носком сапога нижнюю ступеньку, перенёс на неё вес, но увидев спину Барбера перед собой, осмелел, и поднялся вместе со всеми.

Уважаемый Ахмед провёл их в большую круглую комнату, в центре которой в полуметре от пола парил ковёр. Ахмед тут же сел на него и повёл рукой в направлении стены. Стена, переходящая в пол и, так же как и пол, покрытая слоновьей кожей, начала изгибаться и образовала полукруглое сидение, персон на двенадцать. Ахмед медленно упустил руку с растопыренными пальцами, став похожим на великого пианиста, и в появившейся скамье образовалось пять аккуратных выемок для седалищ.

– Прошу вас, дорогие мои! Чувик сейчас подаст фрукты и прочее.

Бодес, к удивлению всех, сел на дальнее место. Хрюнвальд, по размышлению, сел посередине.

Барбер, взглянув на расклад, брякнулся рядом с Хрюном, оставив пустое кресло между ними и господином Бодесом.

– Давайте вернёмся к Вашему вопросу, мой мальчик! Раз уж Вам так не терпится. – Начал уважаемый маг: – Поклонение богам – тема сложная. И неизвестно кому она нужна больше, людям или богам. – Господин Ахмед устроился поудобнее, изогнув парящий ковёр на манер дивана, взял кисть винограда и продолжил: – Люди всегда стремятся прижаться к кому-то более сильному, более мудрому. Допускаю, что всё это идёт ещё из детства, но я слабо разбираюсь в психической науке, оставлю это тем, кто более сведущ в вопросах человеческого поведения.

Вы будете смеяться, но даже таких скромных магов, как я и мой старый друг Бодес, в паре миров почитают богами. О чём мы естественно не просили. А уж глубокоуважаемая Алия, оказавшая мне великую честь своей дружбой, имеет преданных поклонников в каждом из миров, которые она посетила. Кто Спасительницей называет, кто Белой ведьмой. – Маг улыбнулся: – Перед этим, правда, многие пытались её на костре сжечь. Потом конечно поняли свою ошибку, извинились. Повезло, что она не злопамятная.

Женщина – маг? – Хрюн округлил глаза. – Но я читал, что женщинам…

Ахмед поднял ладонь и Хрюн затих.

– Два слова – две ошибки. Первая: – Алия не женщина. И не мужчина. В её туманном мире нет полов, там каждый способен создавать жизнь, не прибегая к помощи противоположного пола. Вид она может принимать любой, хотя и предпочитает женский. Так окружающие меньше ощущают угрозу. Женщина в любом мире воспринимается как защитница и созидательница, в противовес разрушителям – мужчинам. Вторая: – между ней и магами пропасть не меньшая, чем между магами и дождевыми червями. Она сама может создавать миры. И сеять жизнь на них.

Хрюн был потрясён услышанным. В отличие от Барбера и Бодеса, сохранявших полную невозмутимость. Видимо они ничего нового не узнали.

– Но ведь Вы тоже можете создавать жизнь. Ваш дом выглядит вполне живым! А уважаемый господин Бодес, – Хрюн неосознанно перешёл на язык хозяина: – даже может наделять разумом!

Улыбка старого мага заставила Хрюнвальда остановиться.

– Для того, чтобы создать птицу, мне необходимо перо. Алие не требуется ничего, кроме желания. Даже магического поля. Другой уровень взаимодействия. Однажды я посетил их мир, по её личному приглашению.

– Расскажите, дядя Ахмед! – Хрюн заёрзал на месте, как ребёнок в ожидании игрушки. Сам заметил это и постарался придать себе подобающий беседе вид. Ни от кого, естественно, его поведение не укрылось. Барбер хмыкнул, подавляя смешок, Бодес прикрыл улыбку рукой, а «гусиные лапки» господина Ахмеда приняли привычное положение.

– Нечего мне рассказывать. Это мир тумана. Солнце еле пробивается. Их мир стар, светило уже умирает. Серая пустыня, редкие красные растения. Трудно дышать. Около миллиона соплеменников Алии живут в созданных ими мирах, лишь изредка навещая затухающий мир, чтобы почтить память предков.

– А почему им не создать себе новое Солнце? – это был голос Барбера.

Ахмед вздохнул: – При создании новой звезды все близлежащие миры будут уничтожены. Включая наш. Раса Алии не хочет сеять смерть для тех, чьё время ещё не пришло.

Вспомнилась мне притча, касающаяся как раз обоих вопросов, что голову твою занимают, мой мальчик. Если угодно.

– Конечно, дядя Ахмед.

Бодес еле заметно кивнул. Барбер сделал вид, что его это вовсе не касается и остался в той же позе.

«Однажды один молодой человек увидел, что в реке тонет собака. Оступилась на крутом берегу и свалилась в течение. Уже из сил выбилась, а к берегу ни на метр не смогла приблизиться. Скинул он с себя рубаху и нырнул в реку. Взял собаку подмышку, но и сам не может на берег выбраться. Подгрёб, на сколько сил оставалось, да и кинул собаку в сторону берега, а сам уж помирать собрался. Но шёл на его счастье берегом бог. Увидел такую самоотверженность и пожалел юношу.

Вытащил его и собаку из воды и спрашивает: – Ты действительно жизнь мог отдать за бездомную собаку?

– Да не думал я про жизнь, просто не мог по-другому поступить. – Отвечает юноша, зубами клацая.

Понравился такой его ответ богу.

– Я решил улучшить твою жизнь в награду за этот поступок и выполнить любую просьбу. Но знаю, что люди никогда сами не понимают, чего они хотят на самом деле. Я дам тебе право на три просьбы, чтобы ты точно получил то, в чём нуждаешься. Хочешь, я сделаю тебя королём, многодетным отцом или флотоводцем? Подумай.

Юноша подумал.

– Королём наверно хорошо. Я знаю, как сделать наше королевство богаче, а жителей счастливее.

– Да будет так. – Сказал бог и исчез.

Юноша, став королём, тут же отменил все налоги, они его всегда угнетали. Запретил страже задерживать жителей, ведь он помнил, как задерживали его. Первую неделю народ ликовал.

Потом стали кидаться камнями в стражников, вести себя заносчиво. Деньги в казне кончились, не на что стало чинить дороги, а преступность многократно возросла. Тогда юноша решил вернуть всё назад, но народ поднял бунт и разгромив королевский замок, потащил короля на виселицу.

И тогда молодой человек, с накинутой на шею петлёй, сказал: – Бог, вторая просьба!

Перед ним возник бог. – Неважные у тебя дела, король. Кем ты хочешь стать сейчас?

– Я понял в чём моя ошибка. Сделай меня снова королём. Я всё исправлю.

– Как пожелаешь. – И бог снова исчез.

И снова юноша проснулся королём. Но в этот раз он решил сделать всё наоборот. Счастливы жители будут только в богатом государстве. Первым указом он поднял налоги. Помня о неблагодарности жителей, он дал страже полномочия хватать каждого, кто не одобряет государственной политики. Решил железной рукой загнать человечество к счастью.

Государство богатело. Юноша починил все дороги, но народ ходил всё мрачнее. И то тут, то там стали появляться подпольные ячейки несогласных. Стража сбилась с ног, хватая то одного, то другого. И в один день в государстве вспыхнула революция. А юноша снова оказался на эшафоте.

– Бог, последняя просьба! – прохрипел он, верёвка уже затянулась.

– Ты же решил сделать всё иначе. И опять петля. – Возник перед ним бог. – Снова сделать тебя королём?

– Нет. Верни меня пожалуйста на берег, где мы с тобой встретились.

– Зачем?

– Там осталась бездомная собака. Я не могу сделать людей счастливыми, я это понял. Но я могу дать собаке дом. Пусть хоть она станет счастливой.

– Вот поэтому я и разрешил тебе три просьбы. Чтобы ты разобрался в себе.

Бог исчез, а по берегу бежали наперегонки юноша и его собака».

Уважаемый Ахмед отхлебнул чая. Его слушатели сидели задумчивые.

– Я давно живу на этом свете, и неплохо узнал людей, поэтому понимаю, что нельзя заставить человека выбрать путь, даже если знаешь, что на этом пути он будет счастлив. Если Вам, мой мальчик, милее тот мир, где умерли Ваши родители, а Вы были одиноки – возвращайтесь. Но Ваша родина – здесь. Здесь родилась Ваша мать, здесь родился Ваш отец. Ваши прадеды создавали Дастан по крупицам. Я не вправе решать за Вас, но могу дать хороший совет. И он Вам уже известен.

Глава 14 «Отъезд»

– Нет, вы как хотите, но я это не надену! – Хрюн бегал по комнате, размахивая коричневыми штанами. – Жёлтое спереди, коричневое сзади, это даже уже не смешно!

В дверях его комнаты стоял Клод Бодес, к ногам которого жались еноты, не любящие пропускать бесплатных зрелищ. В кресле, в углу комнаты, сидел Барбер. Он держался рукой за голову и улыбался.

Бодес тоже улыбнулся: – А какую цветовую гамму Вы предпочитаете в это время года?

Хрюн застонал: – Да хоть чёрное, хоть белое, но… – он стушевался: – Да неважно, их ведь уже не перекрасить.

– Почему нет? – с родительской интонацией ответил господин Бодес и наклонился к енотам: – Фрам, как считаешь, стоит перекрасить штаны Хрюнвальду?

Фрам обстоятельно кивнул.

Бодес прошёл в комнату и провёл рукой над штанами, брошенными на кровать. Штаны на глазах становились чёрными. – Так лучше?

Хрюнвальд как зачарованный смотрел на свои новые, иссиня-чёрные штаны.

– Спасибо. Я до сих пор не привык, что в моей жизни появилась магия.

– Не за что. Одевайтесь и жду вас обоих у себя в кабинете.

– Наряжайся, принцесса, и догоняй. – Барбер встал и вышел.

Через пять минут Хрюн в бледно-жёлтой рубашке, чёрной кожаной куртке и магически-чёрных штанах был в кабинете Всевидящего Бодеса. Барбер уже был тут.

– Итак, господа! – Начал волшебник: – Вы отправитесь в Дхар-Дастан, но возможно Хагена там уже нет. Придётся его нагонять. Я дам вам небольшую сумму на еду и накладные расходы. Двести крон думаю будет достаточно. По сотне на едока. Но в силу некоторых, хмм, обстоятельств Барбер не сможет сопровождать Вас, Хрюнвальд, в самом городе. Вам придётся действовать самому. Финансовый аспект, я полагаю, лучше доверить Барберу. – Бодес взял со стола мешочек и протянул рыжебородому: – Он даст Вам некую небольшую сумму, чтобы Вас не ограбили. Возьмите блокнот и карандаш. Записывайте, если услышите что-то незнакомое или непонятное. Ваш друг Вам потом объяснит, о чём шла речь.

Сегодня ночью я вынужден буду уехать по срочному делу, поэтому утром мы уже не увидимся.

Желаю удачи! А теперь ступайте отдыхать. Если что-то понадобится, обратитесь к Селесте или Фраму.

Маг поклонился и компаньоны поняли, что аудиенция окончена. Кивнув в ответ, они вышли.

И была ночь, наполненная для Хрюнвальда страхами и переживаниями, и было утро, наполненное суетой и сборами. И был день. Солнце уже припекало, хотя ещё не достигло полуденного апогея. Хрюн неуверенно шагал за Барбером, поминутно проверяя всё ли необходимое он взял.

Барбер заметил такое странное его поведение.

– Не звени нервами, Малой, мы ж не женить тебя ведём. Столицу свою посмотришь. Неплохой город, кстати. Никто тебя не обидит. Только за языком следи, когда будешь представляться. И страже на входе в город в глаза не смотри. Они наглых не любят. Как войдёшь, топай на центральную площадь, найдёшь там Хью Три Ноги, у него спросишь про Хагена. Хью всё знает, что в городе творится.

Хрюнвальд тут же записал имя в блокнот.

– Если за вечер не успеешь, заночуешь в городе, утром меня найдёшь, я на берегу буду. На тропинке, ведущей в порт.

Хрюн записал и это.

– Ещё деньги тебе нужны будут. – Барбер остановился и сунул руку в карман. – Вот тебе пять монет. Только не размахивай ими. Это недельная зарплата большинства горожан.

– А ты точно не можешь со мной пойти? – тихо спросил Хрюнвальд.

– Сам-то как думаешь?

– Ну да, прости. Тебя же Бальзамир ищет.

Когда показались городские ворота, Барбер ещё раз показал пальцем, где он будет находиться и пожелал удачи.

Перед воротами сидели несколько попрошаек. И когда Хрюн проходил мимо, кто-то схватил его за рукав. Хрюн опустил глаза. Чумазая девочка, лет шести, с грязным вязаным медвежонком подмышкой. Её платье было не стирано самое меньшее полгода. То ли матери было глубоко наплевать на ребёнка, то ли это был некий образ, для вызывания большей жалости. Разбираться Хрюн не хотел, но отцепляться девочка не собиралась. Хрюн порылся в кармане и выбрав одну монетку подал ей.

Когда он проходил в ворота, все стражники наблюдали за девочкой, к которой аттракцион неслыханной щедрости прохожего привлёк внимание остальных нищих. Едва Хрюнвальд миновал ворота, за ними началась драка.

Глава 15 «В которой Хрюн проникает в город, а город проникает в него»

Город Дхар-Дастан был очень древним. Об этом можно судить хотя бы по тому, что само название «Дхар-Дастан» с древнего, ныне мёртвого языка, переводится как «Сердце мира». Вряд ли древний народ стал бы называть на своём мёртвом языке город, который еще не построен.

Еще об этом косвенно можно судить по наличию в городе глиняной канализации, чертежи которой, если они и были, давным-давно потеряны. Можно было судить по стенам, которые обветшали задолго до рождения всех местных старожилов. По странной, полигональной кладке этих старых стен, кладке, повторить которую сегодня не возьмётся ни один каменщик. По величественным арочным кованым воротам королевского замка, рассчитанным вероятно на великанов. И установить их на место наверное смогли бы только великаны. Каждая петля этих ворот весила тонну. Это были Царь – Ворота. И каждый проходящий сквозь них вероятно чувствовал себя мышью, прошмыгнувшей в людской дом. Мышью, не имеющей права находиться здесь. Многие вещи во дворе королевского замка поражали ещё больше. Например огромный плоский камень, идеально круглый, и ограненный как мельничный жернов. Метров пятнадцати в диаметре, и метр высотой. Сейчас с него зачитывали королевские указы. Но первоначальное назначение этого камня назвать не мог никто. Может там парковались драконы, а может головы рубили кому ни попадя.

Или два хрустальных тавра, в три человеческих, или пять гномьих ростов, каждый. Стоявшие в нишах по обеим сторонам двери в замок. Ниши были окрашены в пурпурный цвет, и когда солнце освещало двор, от них исходило сияние и весь двор наполнялся цветными солнечными зайчиками.

Конечно город рос, как и положено всякой столице государства, но при копании любой ямы под будущий дом строители неизменно натыкались на древний каменный фундамент. Поэтому для облегчения жизни и удешевления строительства жители стали сначала выкапывать фундаменты, а потом уже проектировать новый дом, исходя из размеров основания.

Город был стар, но уютен и заботлив к жителям.

Даже старейшие из ныне живущих волшебников никогда не видели этот город юным. Ни Хаген, разменявший девятую сотню лет, ни Уважаемый Ахмед, который после празднования тысячелетнего юбилея, вовсе перестал считать, сказав, что второй раз такую попойку ему не пережить.

Возможно Бабура, учитель Уважаемого Ахмеда мог бы пролить свет на возраст города, но уже лет триста он гостей не принимает и сам никуда не выходит из своей башни. Потому что остолоп Фергюс, пытавшийся осчастливить мир, и погубивший значительную часть этого свежеосчастливленного мира, тоже был его учеником. Но к его счастью, если можно так сказать о покойнике, он погиб при этом эксперименте. Иначе население Дхары просто порвало бы его на сувениры. Потом бы оживило и снова порвало. Однако вернёмся к Бабуре. Мало того, что своей выходкой Фергюс сорвал Бабуре важный эксперимент, так еще и просители со всего Дастана потом многие годы продыху магу не давали. «Исправь, дорогой Бабура, верни всё взад! Раз ты его научил, значит и обратно возвертаешь. Не можно, чтобы богатые стали бедными, а бедные – богатыми». Сотни раз пытался Бабура им объяснить про тонкие материи, что нельзя вылупившегося цыплёнка обратно в яйцо вернуть, а потом разозлился и дверь захлопнул. Навсегда.

Но так или иначе, в людском восприятии Дхар-Дастан был всегда и всегда будет. Это привлекало в город много туристов. Туристы любят достопримечательности. Даже водосточная труба, если она старше прабабушки туриста будет достопримечательностью. А тут любой булыжник в мостовой видел прадедушек ваших прабабушек.

Но всё – таки главной достопримечательностью города для гостей несомненно была Центральная площадь.

С её полусотней магазинов, магазинчиков и лавочек, ограничивающих площадь по периметру, и тем спасавших остальной город от экспансии бойких торговцев на прилегающие улицы.

А главной достопримечательностью Центральной площади, да простят нас Королевский замок и бог шоппинга, был Хью «Три Ноги». Хью был попрошайкой. Многие годы, с девяти утра до шести часов вечера, он сидел недалеко от входа в универсальный магазин «Маркс и Спренгельс», принадлежащий двум бородатым гномам- торговцам, в котором аж на трёх его этажах продавались доспехи и оружие от лучших мастеров, дамские платья и шляпки, ювелирные изделия, вино и шоколад. Как вы понимаете, ходили туда в основном парами, и пока дама мерила шляпки, её небедный кавалер изучал оружейные новинки. Зажиточный мужчина под ручку с сердобольной дамочкой, о чем ещё мечтать? Хью «Три Ноги» сидел в лучшем месте лучшей площади лучшего города. «Ухватил фортуну за задницу» – любил говаривать Хью.