Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.2. Второй срок

Я ему сообщил, что в Вену собираюсь на Ассамблею наук о Земле в конце апреля, и предложил встретиться там. Митя промямлил, что Вена это всё-таки далековато, а у них финансово ситуация напряжённая, на что я ему сказал, что проплачу дорогу. Митя поблагодарил за приглашение, но обсудить этот вопрос договорились попозже: я и сам-то ещё документы не оформлял.

В ФАР я ездил на совещание проректоров по научной работе рыбных вузов, как бы деньги делили по секции «Образование». Скучно описывать. Пакеты «от ректора» возил с рыбой и коньяком Баранову и Сазонову из отдела вузов. Приняли как должное, но никаких полезных для МГТУ последствий от этого не последовало, в частности, при делёжке денег, 20% которых ушло вообще на сторону, в частную фирму «ТрансАС». У них «пакеты» наверное посолиднее были.

Помимо «пакетов» наш ректор ещё и премии проректорам выписывал, а деньги себе забирал тратить на московских чиновников, и на моё изумление в связи с этим объяснял, что в Москве иначе нельзя, ничего не пробьёшь. Тут уж я совсем затосковал от своей новой должности и начал подумывать о возвращении в ПГИ на чисто научную работу без каких-либо административных обязанностей.

О чём и поговорил с Терещенко. Тот, конечно, приветствует, хотя денег и не обещает. А я уже и не прошу. Здоровье дороже.

Сашуля же начала ремонт квартиры в разгар моих проектных страданий. 15 лет квартира не ремонтировалась за исключением маленькой комнаты, ванной, туалета и когда-то кухни. А тут мастер хороший освободился. Пришлось начать. Мастер – Саша, действительно, приятное впечатление оставляет. Очень тщательно работает. Кафель в кухне уже положил. Но из-за тщательности, наверное, дело движется очень медленно и затянется, судя по всему, надолго.

Да, забыл описать, как я Новый год встречал – в одиночку! Впервые в жизни.

Сашуля в Калининграде была, а оттуда в Гданьск к Лебле ездила с Ириной и Алексеем. Осталась довольна поездкой, а вот атмосфера в Иринкином семействе ей не понравилась – все орут друг на друга.

25 февраля 2005 г., Мурманск

А на Ирину опять накатило. Нынешний год последний, когда можно бесплатно приватизировать квартиры. И ей опять вздумалось настаивать, чтобы Митя выписался из нашей калининградской квартиры с тем, чтобы приватизировать квартиру исключительно на себя. А не согласится – она в суд на него подаст, поскольку он, мол, всё равно в квартире не живёт.

Обо всём этом она поведала по телефону Сашуле. Я в разговор не вмешивался, чтобы из себя не выйти, не сказать что-нибудь уж совсем грубое: ты совсем, что ли, совесть потеряла или рехнулась, доченька, крыша у тебя поехала – брату судом угрожать? Сашуля же нашу совместную позицию высказала чётко: мы решительно против выпихивания Мити, приватизируйте квартиру совместно, а дальше будет видно за кем какую долю оставить.

Уже, однажды подняв эту волну, Ирина поссорила нас с Митей и Леной, поскольку мы с Сашулей больше защищали её и уговаривали Митю от своей доли в калининградской квартире отказаться. И зря, как оказалось. И вот второй накат.

Мы надеялись, что, узнав мнение родителей, Ирина откажется от претензий к Мите или хотя бы от попыток угрожать ему судом. Ан нет. И вот сегодня Митя переслал нам своё письмо Ирине и Ивану, написанное им после телефонного разговора с Ириной.

Письмо Мити Ирине и Ивану от 25 февраля 2005 г.

Ирина и Ваня!

К вашему телефонному звонку в субботу.

В этом письме я хочу прояснить свою позицию в нашем споре. Думаю, что в телефонном разговоре Ирина не смогла (или не хотела) ее выслушать и понять.

Ирина!

Я думал, что время может изменить твою позицию в этой ситуации, но вижу, что она не сдвинулась ни на миллиметр. Для меня это очень горько и больно.

Твой звонок через два дня после оформления нашего брака был для меня очень большим потрясением. Для меня он означает, что для тебя существуют только свои цели, ради достижения которых можно пожертвовать отношениями с братом.

Квартиру эту получали наши родители, и по совести она им и должна принадлежать.

Что касается нас с тобой, то мы оба в ней выросли, и имеем равные на неё права.

На что я не могу согласиться, это отказ от своих прав на квартиру только в твою пользу.

Я не знаю такой логики и справедливости, по которой тебе полагается все, а мне ничего. Мне кажется, что ты аргументируешь свою позицию тем, что мы якобы зарабатываем здесь уйму денег, но, во-первых, это далеко не так, мы с трудом сводим концы с концами, во-вторых, всё, чего мы добились здесь, это результат нашего труда, мы ничего ни у кого не крали, никого не обманывали, надеялись только на свои силы. Доводы, что брат «богатый», поэтому на его права можно наплевать – это большевистская логика. К тому же наше положение гораздо менее стабильно, чем у вашей семьи, нас в любой момент могут выкинуть отсюда, и мы не знаем, где и с чем мы очутимся завтра. Лена сейчас безработная, и при нынешней ситуации на рынке труда в Германии её шансы найти работу небольшие.

Еще более оскорбительно звучит аргумент, что только тебе надо заботиться о своих детях. Кто давал тебе право считать, что нам не надо заботиться о наших будущих детях?

Я не думаю, что мы с Леной сделали что-либо плохое в отношении тебя и твоей семьи.

Мы всегда были готовы помочь и по своим возможностям помогали вам. Не думаю, что я давал тебе повод относиться ко мне с недоверием.

Я думаю, мы несём общие моральные обязательства и друг перед другом, и перед родителями, которым в ближайшее время тоже нужен будет свой кров на «материке». И нам надо будет думать не о том, кого «обманули» родители, а о том, как им помочь. Я не считаю, что твое убеждение быть единственной владелицей квартиры отвечает этим моральным обязательствам.

Я допускаю, что суд, о котором вы упомянули, передаст квартиру в твою собственность. Но ценой этому будет потеря отношений с твоим братом. И я думаю, что это очень большая цена. Квартира этого не стоит. В конце концов все мы получим свои полтора метра под землей. И для меня важна не столько она, столько твое отношение к нам. Невозможно строить свое благополучие, шагая по головам других людей.

Пока у тебя есть еще шанс изменить ситуацию к лучшему. Хотелось бы верить, что ты им воспользуешься.

Митя.

Я тотчас же написал Мите:

Здравствуй, дорогой сынуля!

У Ирины очередное завихрение, но ты не обращай на это особого внимания. Конечно, мы с мамой понимаем, как тебе это неприятно. А нам-то с мамой каково?

Хочется надеяться, что вы сумеете выйти из сложившейся ситуации с сохранением собственного достоинства и в своих, и в наших с мамой глазах.

Выиграет тот, кто будет порядочнее и благороднее. Да и умнее, в конце концов.

Ирине я, конечно, скажу, что судиться с тобой для неё будет равносильно тому, чтобы судиться со мной. В этом случае она проиграет абсолютно и безусловно. Локти потом будет кусать…

Оставив же эмоции в стороне, сформулирую сейчас нашу с мамой позицию: квартиру следует приватизировать вам с Ириной в равных долях, оставив вопрос об её фактическом разделе на будущее.

Ты-то хоть, Митя, неужели сомневаешься, что мы с мамой учитываем всё и в равной степени желаем добра вам обоим?

Когда я советовал тебе уступить Ирине, я уверял тебя, что ты не прогадаешь. Но понимаю теперь, как трудно было тебе согласиться с этим тогда, а теперь, наверное, и ещё труднее. И согласен с тобой, что Ирину надо ещё учить, как себя следует вести…

Главное, что мне хочется тебе сейчас сказать: не волнуйся, ты не будешь обделён ни при каком повороте дел.

Целую, Папа

724. Март. Старый петушок и три молодые курочки

М а р т 2 0 0 5 г.

6 марта 2005 г., Мурманск

«Старый петушок и три молодые курочки». Это Наталья Георгиевна Клеймёнова так выразилась по поводу моих красавиц-аспиранток (Маша Князева, Лена Доронина и Юля Зубова), которых я привёз в Апатиты на очередной Апатитский семинар «Физика авроральных явлений», где мы представили три доклада. Ездили на университетских «Жигулях» 12-й модели без особого комфорта, но девочки остались довольны поездкой. Я же хвастался, что у меня ещё и моложе есть ученицы (Оля Волоцкова и Света Порубова)…

А в это время Митя приезжал в Калининград разбираться с Ириной, и так ни до чего они не договорились. Сашуля по телефону уговаривала Митю уступить Ирине, но не уговорила, а Ирина с ней и разговаривать не захотела – на всех озлилась. Я же с Сашулей потом спорил, что нечего Мите уступать Ирине: как он Лене будет свою уступчивость объяснять? Ведь именно из-за Лены Ирина выпихивает Митю из квартиры, и как же можно её в этом поддерживать, какая бы там Лена не была!

Письмо Мити от 14 марта 2005 г.

Дорогие мама и папа!

У нас все нормально, ожидаем прихода весны, так как до конца прошлой недели ещё лежал снег, и в субботу утром он ещё раз выпадал – зима как никогда задержалась.

В субботу ездили в город Шпайер (Speyer) на Рейне около Маннхайма на выставку о евреях Европы в средневековье.

У меня много работы, недавно грант, поданный Бернардом по моей тематике, получил финансовую поддержку у немецкого грантодателя, и теперь надо выполнять задуманное. Проект мой касается атеросклероза, а точнее, взаимодействия клеток имунной системы (моноцитов) с липопротеинами (носителями холестерина). Параллельно ведётся несколько проектов, поэтому работы выше крыши.

Взял ли папа уже билеты в Вену? Когда сроки конгресса? У меня есть предложение, что папа мог бы приехать в Кайзерслаутерн из Вены на пару дней. Виза ему это должна позволить. Целую, Митя.

Письмо Сашули Мите от 21 марта 2005 г.

Дорогие Митя и Лена!

Папа сегодня утром уехал поездом в Петербург. Собирался тебе, Митя ответить, но так и не успел. Попросил меня ответить на твои вопросы. Мероприятие в Вене состоится 25—29 апреля. Регистрация 24-го. Билеты папа будет заказывать туда на 24-ое, обратно на 30-е, соответственно и визу на этот срок. Как раз по поводу визы папа и поехал в Петербург. По совету Авакяна попробует через турфирму сделать заказ путевки, включающей только оформление визы, проезд и гостиницу (без туристического обслуживания). Если этот вариант по какой-то причине не пройдет, то будет самостоятельно все это оформлять. Домой вернется в конце недели.

В прошедшую пятницу была наконец-то завершена отделка большой комнаты. Оба выходных дня ушли на то, чтобы вернуть все на место в этой комнате и освободить для ремонта спальню. Из-за этих утомительных дел мне не удалось сходить на лыжах. Правда, в субботу и погода была для этого неподходящая – почти непрекращающийся снегопад и северный влажный ветер. А в воскресенье светило яркое солнце и было всего -2 градуса. Папа, несмотря на сорванную спину (полтора часа махал лопатой, разгребая снег у гаража), на лыжах все же сходил, но только до второго КП и назад. Лыжня была очень мягкая, ненакатанная – идти было тяжело.

Тетя Тамара из больницы выписалась 10 марта. Ее сердце подлечили немного, но она должна принимать какие-то поддерживающие препараты.

Причем, чтобы выписать лекарства, нужно сначала сходить на прием к кардиологу (он напишет, какие лекарства нужны), а потом сходить к участковому терапевту, чтобы на эти лекарства выписали бесплатные рецепты). И везде отстоять очереди. Еще и очередь в аптеке (по бесплатным рецептам). Настроение у тети Тамары что-то неважное.

Ну, всего вам доброго. У вас сейчас должно быть предстоят пасхальные каникулы? Сегодня с удивлением узнала, что оказывается католическая Пасха уже в ближайшее воскресенье, 27-го. Желаю вам хорошо отдохнуть.

Есть ли уже заключение о Лениной дипломной работе?

Уверена, что все в порядке и завершение учебы успешное.

Обнимаю и целую.

Мама.

Письмо Мити от 29 марта 2005 г.

Дорогие мама и папа!

На пасхальные каникулы мы ездили на автобусе в Париж (автобусный тур). Город очень понравился, мы много гуляли, на Монмартре, по центру, по набережным Сены. Плавали по Сене на катере, побывали в Музее Orsay. Погода первые полтора дня была солнечная, затем набежали тучи и два вечера шел дождь, но особенно он нам не помешал.

Сейчас продолжается работа, и надо уже начинать искать жилье во Франкфурте; переезжать мы собираемся 1 июля.

Лена собирается в мае в Тамбов (26 апреля – 25 мая), а я останусь в Кайзерслаутерне.

Результаты Лениного диплома еще пока неизвестны.

Всего самого наилучшего.

Митя.

725. Апрель. Вена – имперский город. Зальцбург

А п р е л ь 2 0 0 5 г.

23 апреля 2005 г., Сестрорецк

Итак, в Англию мы съездили: отвергли наш очередной проект для Европы. И опять – отметки хорошие (4 – за качество проекта и 4 – за качество лидера), но минимальные. Много лестных слов в комментариях к этим отметкам и мягкие замечания типа «следовало бы лучше показать достижения, которые будут получены в результате осуществления проекта, а также гарантировать его дальнейшее развитие». А поскольку заявок, мол, много – на 250% от имеющейся суммы средств для их финансирования, то вы своими баллами и денежными запросами во второй тур не проходите.

Олег обрадовал Илью этой новостью, когда тот появился, следующим образом:

– Артамонов! С вещами, на выход! В Англию приглашают.

Илья, конечно, расстроился, особенно потому, что отзывы ему понравились:

– Как же, мол, так? Сами хвалят, а денег не дают.

– Значит, опять слишком много запросили, – я ему пояснил. – Опять жадность фраера сгубила.

Дэвид Рис утешил нас тем, что 80% от возможного максимума мы всё-таки набрали, и спросил:

– What do we do now and where do we go from here?

А Монио Карталев написал: – Жаль. Это был, действительно, хороший проект. Остаётся только сказать «Ещё не вечер».

И тут же предложил отправить этот проект на конкурс ИНТАС.

Я ему ответил, что уже устал писать проекты, но для ИНТАС всё же напишу и надеюсь на его участие.

– Конечно, – с готовностью откликнулся Монио, – если Вы меня пригласите.

Олег с Ильёй согласились переделывать проект для ИНТАС (к 14 июня надо закончить), а я отправился в вояж по маршруту Питер – Вена (с постерным докладом на Ассамблею Европейского Союза наук о Земле) – Кайзерслаутерн (Митю навестить, воспользовавшись случаем).

К середине апреля в Мурманске снег в основном уже растаял, а потом зима вернулась с метелями, снежной кашей на дорогах и тротуарах днём и морозами по ночам. Прилетел в Питер 21-го, и тут мокрый снег валит, а я уже по-венски легко одет. Противно.

Забрал в Интерлинке, рекомендованном Авакяном, свой загранпаспорт с визой, страховку, авиабилет и ваучер в гостиницу «Ибис» в Вене, и отправился в «Звезду» к Денису Датешидзе, с которым попил его чаю с моим коньяком, и у которого оставил очередной набор кусков из «Записок рыболова-любителя» – экстракт на тему, предложенную Гординым – «Пробуждение общественного сознания технической интеллигенции на фоне научной деятельности»: «Приключения с самиздатом», «Гостремиада», «Переписка с отцом Ианнуарием» и «Поход за демократию (Если хочешь счастья женского, голосуй за Оболенского)».

Дениса я хотел простимулировать вознаграждением за каждую отобранную для «Звезды» страницу, на что он ответил, что «все авторы равны», и себе он ничего взять не может, но любая помощь журналу будет, конечно, охотно принята. Я заметил, что, конечно, все равны, но некоторые могут быть равнее… Короче, договорились, что я его больше теребить не буду, он сам теперь на меня выйдет, когда прочитает то, что я ему оставил.

В Сестрорецке тётя Тамара вытребовала у меня удвоение своего содержания. Сходили с ней на кладбище. Стиральную машину на дачу оттащили с одним знакомым её мужиком. Что-то у тёти Тамары с ногой непонятное (как у меня с локтем), повреждены связки, похоже, в районе лодыжки, ходит с трудом. А в остальном она молодец, бодро держится. Но разговорами своими (воспоминаниями, главным образом) ужасно утомляет. А и то – ей скучно целыми днями одной, вот она и отводит со мной душу.

29 апреля 2005 г., Кайзерслаутерн

В Вену мы летели вместе с Юрой Мальцевым и его женой, Ирой Головчанской, которая теперь в ПГИ является Учёным Секретарём института. Их пригласили коллеги-австрийцы из Граца, туда они отправились сразу из аэропорта, больше я их в Вене и не видел.

Из соотечественников на самой Ассамблее встретил Макарову с Широчковым, видел Распопова (не общался с ним), Серёжа Авакян со своей женой Любой Барановой в одной гостинице («Ибис», у Вестбанхофа) со мной жили, мне и там Серёжа проходу не давал со своими прожектами (солнечные вспышки, Ридберговские состояния и сердечно-сосудистая деятельность).

А Шагимуратов свою Лену в этот раз привёз, мы тепло пообщались сначала у них в гостинице, на следующий день у меня.

Вена. Дворец Конгрессов. Здесь мы заседали. 25 апреля 2005 г.

Ассамблея с научной стороны меня совсем не впечатлила, доклады рекламные какие-то, физики никакой, просто данные описываются и красиво представляются. Это позволило мне со спокойной совестью погулять по Вене и её пофотографировать.

Вена – имперский город. Помпезная архитектура, огромные здания. Чище, чем в Париже и цветных меньше, поспокойнее публика.

К Мите в Кайзерслаутерн я поехал через Зальцбург, где погулял три часа, любуясь крепостью Хоензальцбург и фотографируя её с разных точек, стараясь чтобы Альпы в кадр попали.

Зальцбург. 28 апреля 2005 г.

Из Зальцбурга в Кайзерслаутерн ехал через Мюнхен-Штутгарт, а в Вайнхайме должен был сделать пересадку. Там я застрял из-за того, что поломался нужный мне поезд на Саарбрюкен и в Вайнхайм не прибыл. Железнодорожная служительница отправила меня в Кайзерслаутерн через Манхайм с двумя пересадками, на чём я потерял полтора часа и явился в Кайзерслаутерн только полдесятого вечером (местного времени), а из Вены выехал в 7.30 утра.

Митя меня встречал, мы с ним связь мобильную поддерживали. Домой с ним от вокзала пешком за десять минут дошли. Квартиру они с Леной шикарную снимают, двухкомнатную, но раза в два, наверное, больше, чем в Констанце, более 60 квадратных метров площадью, больше, чем наша трёхкомнатная в Мурманске.

И район очень симпатичный, особняки, только Митин дом четырёхэтажный, единственный на улице. Рядом парк, переходящий в огромный лес (самый большой в Германии), и до Университета недалеко, максимум пятнадцать минут ходьбы, а Митя на велосипеде за пять добирается. Из такой квартиры жалко будет во Франкфурт переезжать, но с работой здесь у Лены мало шансов её найти, всё-таки небольшой город. Я его практически весь обежал на следующий день с утра часа за три, пока Митя на работе был.

30 апреля 2005 г., поезд Франкфурт на Майне – Вена

А всю вторую половину дня мы провели с ним в разговорах и распили с ним полтора литровых пакета красного вина. Мы высказали друг другу абсолютно всё, что хотели сказать, всё накопившееся со времени последней нашей встречи во Владимире, когда хоронили бабулю Тоню, то есть с июля 2003 года. Почти два года не виделись. Да и не переписывались толком.

Митя не сказал ничего нового по существу наших отношений с ним и с Леной, хотя и порывался вспомнить всю историю этих отношений. А я всё и так хорошо помнил, и всё уже давно понял: бедный наш ребёнок оказался между молотом и наковальней – между двумя любящими его и любимыми им женщинами, мамой и Леной, друг друга, мягко говоря, не воспринимающими адекватно.

Новой была, пожалуй, следующая Митина формулировка ситуации: мы (в первую очередь, я, конечно, а потом уже и Сашуля) нанесли Лене психофизическую травму, от которой она до сих пор не может отправиться даже с помощью психотерапевта (или психоаналитика?).

Я, в общем-то, и не возражал. Да, бедная Лена привыкла с детства к обожанию, привыкла строить родителей, а тут вдруг никакого к ней почтения не проявили, к такой умной, энергичной, деловой, любящей Митю… Это несоответствие ожиданиям породило досаду, развившуюся в устойчивую неприязнь, а, может, уже и в невроз, в то, что Митя назвал психофизической травмой.

Ну, и что теперь делать?

Не бередить рану – всё, что я мог Мите посоветовать. Угодить Лене, оправдаться перед ней у нас всё равно не получится, чему доказательством последний разговор Сашули с Леной по телефону, после которого я Сашулю водой с пустырником отпаивал.

А вот Митя мог бы маму не обижать, угождая Лене. К Лене он относится по-рыцарски, а к маме по-предательски (одна его фраза про «очередной удар ножом в спину» чего стоит). Понятно, конечно, что Лена рядом, мама далеко, но про сыновний долг не следовало бы всё же забывать, тем более, что немного от него и требуется-то: не делай маме больно, только и всего…

Митя со мной не спорил. Просил ему помочь: – Что же, мол, вы меня бросили?

С Леной, надо понимать, оставили одного воевать, нас защищать. А как ему помочь? Лену надо выслушать и с ней не спорить. Это он уже Сашуле говорил, но у Сашули с Леной ничего хорошего не получилось из такого разговора, по телефону, во всяком случае.

И Ирине Митя не уступает из-за Лены, конечно…

Лена, кстати, постится, а я Мите сказал, что ей больше бы зачлось, если бы она на нас злиться перестала. Уж больно она злопамятная.

А я-то к ней добродушно отношусь, снисходительно.

– Вот-вот, – заметил Митя, – это её и бесит. Ей не снисходительное отношение нужно, а восхитительное. Чтобы на неё не сверху вниз смотрели, а снизу вверх.

– Обойдётся, – ответил я. – Слишком она уж о себе высокого мнения. Мания величия страдает.

– Но и ты не без этого тоже.

– Возможно. Только я от других к себе почтения не требую.

О феминизме Ленином говорили и сошлись на том, что всё хорошо в меру. А закончили тем, что Митя обещал мне сочинить моё примирительное письмо к Лене (я-то сам могу опять что-нибудь не то ляпнуть), попробуем так её психофическую травму подлечить.

В общем, хорошо мы с Митей пообщались, душевно.

726. Май-июнь. Погиб Юра Мальцев

М а й – и ю н ь 2 0 0 5 г.

10 мая 2005 г., Мурманск

На следующий день () с утра мы с Митей сбегали в центр города и купили для тёти Тамары складную хозяйственную сумку с колёсиками по её просьбе, а в полдень я отправился обратно в Вену через Манхайм-Франкфурт-Линц. Насладился видами весенней цветущей Германии из окна поезда, попивая в кресле красное вино. 30 апреля

А  я уже снова в Питере-Сестрорецке. 2-го у тёти Тамары с Галинкой и Володей Куренными помянули дядю Вову – пять лет прошло, как он умер. И в тот же вечер поездом я отбыл в Мурманск. 1-го мая

Сашуля встретила меня в отремонтированной квартире. Три месяца ремонт длился. Первый за всё время существования квартиры. Пятнадцать лет без ремонта двух больших комнат и прихожей прожили. И вот закончилась эпопея.

Делал ремонт рекомендованный Сашулиными приятельницами черноусый полубурят Саша лет сорока пяти – пятидесяти. Делал добросовестно и качественно, поэтому не быстро. Единственным его недостатком было то, что начинал он работу часиков в одиннадцать утра, а заканчивал поздно вечером. Придёшь домой с работы, а тут Саша под ногами путается, не говоря уж о прочих неудобствах житья в квартире во время её ремонта. Но зато как теперь-то Сашуля довольна!

Ну, а я открыл-таки сезон зимней рыбалки на Верхне-Туломском водохранилище. Три дня подряд ездил () один на машине и поймал двумя удочками первые свои пятнадцать корюшек на Севере, причём 8-го очень не повезло с погодой, да и со снастями без местного опыта с трудом управлялся. Непривычно большой была глубина – метров 12, не меньше, следить надо, чтобы леска не путалась после вытягивания снасти из лунки. 7,8 и 9 мая

В общем, почин есть, теперь снастями надо серьёзнее заняться. Далековато, правда, ездить – 86 километров от дома, из них 16 по городу, часа полтора дорога занимает, но это всё же не по заливу с рюкзаком и пешнёй топать как в калининградские времена.

20 мая 2005 г., Мурманск