Стихи разных лет

День рождения, вино игристое,И в подсвечниках тают свечи.Почему так уходит быстроЭтот добрый и ласковый вечер?Подожди, не спеши, но месяцМашет шляпой своею звёздной,Над моей головою свесясь,Шепчет: – Поздно, уже слишком поздно.Через год он придёт, но будетВряд ли так же ласков и щедр.Ведь известно, что время губитДаже самый могучий кедр.1978 г.

«Играет ворон во трубу…»

Играет ворон во трубу,И время тащится, как Дон-Кихот на кляче.Не будем искушать судьбуИ больше нашу встречу не назначим.Мою любовь, как жёлтый лист,В кровавых пятнах выступившей медиСорвал не дождь, не ветра свист,А ложь и фальшь, что бьют похлеще плети.Любовь изношена душой,Уж не шуршит – растоптана, распята.Я богохульствую порой,Но всё равно любовь, как прежде, свята.Играет ворон во трубу,И время тащится, как Дон-Кихот на кляче.Не будем искушать судьбуИ больше нашу встречу не назначим.1978 г.

Торможение

Мембрана хрипела простуженным голосом.Я в нем не узнал тот единственный – твой.Когда же прорвался, то темную полосуОн светлой в момент заменил полосой.– Откуда ты? Где ты? – Узду рву терпения,Бегу электронами по проводам,К тебе тороплюсь, обгоняя мгновения,Чтоб глазами в глаза, чтоб губами к губам.– Не спеши. Не могу, – молот бьёт торможенияТак, что мне перегрузка ломает хребет.Ну куда здесь лететь, впору плыть по течению,Где на каждое «да» можно выдумать тысячу «нет».Сбросив скорость на ноль,нервы выжав свои до предела,Приземляюсь, взяв на плечи обыденный груз.Всё нормально, лишь только душа обгорела,Как нутро обгорает у дюз.1978 г.

***

Сольём тела в один бокал,

В том нет сомнения!

Пусть Сатана направит бал

Грехопадения!

Проходит время – бьют часы.

По разным чашам

Лишь только души на весы

Не бросьте наши.

Нам на двоих один ответ

Перед судьбою.

Один закат, один рассвет

У нас с тобою.

В едином русле два ручья

И не разлиться,

Не разобраться, где тут чья

Любовь струится.

1979 г.

Сказка

Мы, не зная все детали,Можем просто ошибиться:Где исход уже летален —Там в улыбке наши лица,А где радости колодцы —Мчимся с вёдрами печали.Смех ручьями звонко льётсяТам, где реки слёз бежали.Если б только сам не слышал,Я бы в жизни не поверил.Если б сам не видел…– Тише! В сказку ту закроем двери.1979 г.

«Едим из общей миски…»

Едим из общей мискиИ с общего стола.На всех одни сосиски,На всех одна халва.Чего желать мне больше —Расседлан мой Пегас.У нас всё, как и в Польше,А в Польше как у нас.1979 г.

«Растаял без следа в лучах рассвета…»

Растаял без следа в лучах рассветаГолых ветвей причудливый узор,И небо северное распахнуло в летоСвой голубой безоблачный простор.В объятиях жарких солнечного светаСогретый город нежится в тепле.По солнечным лучам шагает лето,Зелёным морем растекаясь по земле.Но вдруг деревьями, как крыльями, замашет,Оно, нахмурив радуги бровей,Дождями до краёв наполнит чашиШироких Ленинградских площадей.И ярче вспыхнет день, и лужи, словно блюдца,С губ облаков стекает молокоИ хочется руками дотянутьсяДо солнца, но оно так высоко!А к горизонту лишь оно склонитсяИ окунёт лучи свои в залив,Закат взметнётся сказочной жар-птицей,Своею грудью солнце заслонив.Он в клетке неба бьётся до рассвета,Роняя перья алые в Неву.Так через ночь шагает в утро лето,Росы жемчужины просыпав на траву.1980 г.

На смерть В. Высоцкого

Он сердцем пел и прикипал душой.По струнам, как по обнажённым нервам.Не отступая, вёл неравный бойВ семидесятых так, как в сорок первом.Кто встать мог рядом – тот, отступая, шёл,Спиною повернувшись к той высотке,Где не склоняясь, яростен и золНаотмашь хлёстко песней бил ВысоцкийПо подлости, по мерзости людской,Чтоб зло добро за горло не хватало,Чтоб души не изъелись чернотой,Чтоб правду ложь собой не заслоняла.Как оправданье – подлый шепоток:Мол де он пил запойно и допился.Да! Жаден был, но каждый свой глотокУ жизни брать за просто так стыдился.От воронья чернеет небосвод,Клевавшего его ещё живого.Напрасно кружат – память не умрёт.От сердца к сердцу вечная дорога.Да! Ни чугун, ни бронза, ни гранит,Не смогут даже мраморы Каррары.Лишь только память песни сохранитВ их триединстве: слов, души, гитары!Жгут слёзы – скорбь снимает даньИ болью загоняет гвозди в доски.Смахни слезу и, выпрямившись, встаньЗа соль Земли так, как стоял Высоцкий.25 июня 1980 года

Облако

На скорой                         еду                                         скоро,Дорог                    лохматя                                          гривы.Вдоль               солнечного                                      бора,Где сосны                    словно                                         дивы.А в небе                    синеокомНад ними                      парус белый,Плывущий                  одиноко,К кому                  и в чьи                                 пределы?Он мне              собрат                                по духуБез пристани,                            без дома.Я протянул бы                               рукуК нему                  до окоёма.И крепкое                    пожатиеСкрепило б                         нашу дружбу.У нас            одно распятье.Другого                  нам                            не нужно.Растаять,                       растворитьсяВ бескрайней                           этой дали.Со всей                 Вселенной                                       слитьсяБесследно,                          без печали.Август 1980 г.

Зоопарк

Мы идём по зоопарку впятером,В двух портфелях мы с собой еду несём.Только мы еду несём не для зверей,А для наших голодающих детей.На скамеечке лежит горой еда,Бутерброды и черничная вода.У Раисы бутерброды в двух руках,А вода уже на маминых ногах.Август 1980 г.

Под левый марш

Разворачивайте в маршеБутылочный строй – по-русски.Будем пить без ораторов и дажеБез всякой закуски.На основании законном,Данным Адамом и Евой:Бутылку мы держим в правой,А рюмку мы держим в левой.Как океан – скатерть,Фужеры – как шхуны на рейде.Кто там сказал:– Хватит?Штрафную ему налейте!Сегодня, согласно закону,За пьянство карать не будем,Печень, как клячу загоним,Мы в назидание людям.1980 г.

Круг воспитания

(СТАРШЕМУ СЫНУ)

Воспитывать – не есть давать,Воспитывать – не обувать,Воспитывать, да сытого —Непросто вам сказать.Когда тебе двадцать один,И появляется вдруг сын,И даже пусть совсем не вдруг —Но тут кончается досуг.И сразу нужно начинатьВоспитывать, воспитывать…А я был явно не готов —Ни в части дел, ни в части слов.И начинать не мог с азов,Не зная точно, аз каков.Итак пошло – воспитывал,А сын – перевоспитывал!Науку мне преподавалИ каждый раз досады валВыше девятого вздымал,Усвоил ли, испытывал.Так проходил за годом год.С меня сходил за потом пот.Пусть не добился я венца,Но сын признал во мне отца.А то, что мне не удалось,Я не оставил на авосьИ не сказал себе я: – Брось!Вобьётся в дом последний гвоздь,В него придёт желанный гость,Была бы ось!Я знаю, что раздастся стук,И в мир уже войдёт мой внук.У сына кончится досуг,И наконец замкнётся круг,И будет сын воспитывать,А внук – перевоспитывать.1981 г.

«Солнце, стосковавшись без работы…»

Солнце, стосковавшись без работы,Льётся, как янтарный мёд из сот.Словно дети расчертили самолётыБелым мелом синий небосвод.Город мой, твои снега, метели,Как из чаши, выпила до днаИ уже не гостьей по апрелю,А хозяйкой шествует – Весна.Зимние плотины все разрушивНабежавшей солнечной волной,Словно берег, захлестнула души,Выплеснувшись радостью земной.В пробуждении – удивленья ноты,Будто век прошёл у сна в плену,И как будто поцелуем кто-тоРазбудил уснувшую струну.13 апреля 1981 г.

Размышления на Ваганьково

(ПЕРВАЯ ГОДОВЩИНА СМЕРТИ В. В. ВЫСОЦКОГО)

Это место непросто обойти стороною,Ведь подобных ему на Ваганьково нет.Здесь в могиле одной похоронены трое,Убиенные разом – актёр, певец и поэт!Редкий случай – тут брошен был жребийИли на них указал кто-то свыше перстом,Но скатились, след оставляя на небе,Три звезды, в край земли ударившись лбом.От удара качнулась планета,Обожгла боль до самой оси.Нет актёра, певца и поэта.Мёртвым сном они спят на Руси.Сердце помнит, но кто осияетВместо них необъятную Русь?Тот, кто близко – гореть не желает,А далёких судить не берусь.25 августа 1981 г.

Слово правды

Чем убивают слово,Слово, в котором правда,Полное боли и муки,Выношенное душой?Его убивают не страхом,Не топором на плахе,Его убивают не пулейИ душат его не петлёй.Его убивают – словом,Словом, в котором нет правды,Словом, где каждая буква —Словно отточенный нож.Во мрак погружает отчаянье.Нет страшней злодеяния,Чем слово, убитое словом,Имя, которому – ложь!1981 г.

«Не могу ответить больше…»

Не могу ответить больше,Так как раньше, например:– Как дела? – А так как в Польше.Нет, иначе в СССР:Мы едим из общей миски,Крохи с барского стола,Здесь на всех одни сосиски,Здесь на всех одна халва.Мне и горько, и обидно,Слёзы сыплются из глаз.В Польше – это очевидно:Всё иначе, чем у нас!1981 г.

Пятая звезда Леонида Ильича Брежнева

Как на новогодней ёлке,От макушки и до пят,Все собой затмив иголки,Звёзды на груди горят.Нет уж места, весь обвешан.Ну куда ещё одна?Шаг и так давно неспешен —Грудь стеснили ордена.1981 г.

И. Л.

Не моя Вы, милая,Не мояИ не рвусь я жилами,Чувства сохраня.Юность длинноногая —Ну и прыть!Пропущу, не трогая,Так и быть!Mарт 1981 г.

Длинноногая

В её холодной строгостиИ гордой длинноногостиНезыблемая вера в неотразимость чар.Идёт – и в искушении,Седой, а тем не менее,Уже звенит он шпорами, как истинный гусар.Если с шармом женщина– Подвинься, деревенщина!Что делать рядом увальню?– Лишь вылупить глаза!Так на земле устроено– По чину все раскроено:Кому – вся спелость ягоды, ну а кому – лоза.1981 г.

«Дорогая моя, хорошая…»

Дорогая моя, хорошая,Ты напрасно не веришь словам.Верь, родная, случайным прохожимИ без лести преданным псам.От тебя им так нужно немногоНа клочке этом малом земли:Ну махни им платком на дорогу,За ушами рукой потрепли.Если вдруг шевельнётся, заноет,Где душа быть как будто должна,В горизонт уползающий поезд,Как ужалившая змея,То, видно, не было это игрою,Раз так больно задело крыломЭто нечто, что часто душоюМы – неверующие – зовём.1981 г.

Сибирь

За окном гостиницы

Небо яро синится,

За окном гостиницы

неоглядна ширь.

Обь косой играется —

Девица-красавица

И струится, русая,

через всю Сибирь.

Как волной пригубится,

На всю жизнь полюбится

И обнимет накрепко кедром и сосной.

К ней душой прикованный,

Чудом очарованный —

Уже в целом мире не найдёшь другой.

1981 г.

Кореянка

Искра в уголь черноокий —Пламя в яростном потоке,Как лучина, вспышкой ярка,Оттого, что сердце жарко.Юность – камень без огранки,Кроме стати и осанки —Вольный дух степи и ветра,Напоённый далью щедро.Мне весну бы и тальянку К этой дикой кореянке.Апрель 1981 г.

Где?

В тусклом свете утро серо.Нет любви, надежды, веры.Ни намёка перспективы.Где рассветы златогривы?Где соловушкины трели?Где пастушичьи свирели?Вот ответ, звучащий мудро —Там, где синеглазо утро.1981 г.

«Лазорево, румяно…»

Лазорево, румяноНад клочьями тумана,Поднявшись рано-раноЗвездой киноэкрана,Взошло на сцену дня,Чтоб разбудить меня.1981 г.

Дождь

Люблю его стремительно летящим —Как хищный зверь, ликующий, урчащий,Он в жертву впился тысячью когтей,Живую плоть пронзая до костей.Люблю его и тихим, моросящим,Бредущим по полям и по багряным чащам.Как инок – и с молитвой, и с сумойОн в этом мире, веруя в иной.Люблю его искрящимся, весёлым —Он в новый день приходит новосёломИ в радугах их семицветном кружеве,Едва земли касаясь, кружит он.Люблю его таким вот – многоликим– Весёлым, буйствующим, тихим!Июнь 1981 г.

«Надо ж, выпито вино…»

Надо ж, выпито виноГолодранцами.Это что там за киноС танцами?Я не буду танцевать,Заинька.Хорошо бы на кроватьБаиньки.Не хочу я кофеюДаже с Томасом,Хочешь, песенку споюПьяным голосом:«Ой мой миленький опавшийКлён застынувший…»Дорогая, я поддавший —Я у финиша.1981 г.

Кружева

Кружева и кружевницы,Как похожи – бледнолицы.За бездонной синью взораСкрыто таинство узора.Образа, молитвы, свечи,Белый голубь, смелый кречет,Радость, слёзы, боль, отчаяньеЛьётся нитью сердца тайна —Словно строчки на станицеКружева у кружевницы.1981 г.

В. Высоцкому

Где, в каком углу России соннойСердцем прикасаешься к струне?Голосом, как бомбой многотоннойУдаряешь ты по тишине?Магнитофоны лишь гудят, как пчёлы,Песни разнося по всей стране.Их горький мёд пьют города и сёла,Разведя на водке и вине.Только сам ты не пошлёшь отнынеВ бой со сцены песенную рать.И хмельной не будешь на вершине,Чуть другим завидуя, стоять.Ты не кликнешь в образе ХлопушиЗа собой на липовую медьТрахнуть так, чтоб отряхнули душиДремотой навеянную бредь.Там в Москве, в Ваганьковском пределеЗаперли тебя в земную твердь,Чтобы струны больше не звенелиИ невмочь чтоб было песни петь.В непроглядной темени и стыни,Не имея сил её нести,Ты Россию обнял, как святыню,На века прижав к своей груди.1982 г.

Может быть, схожу с ума?

Я смотрю, и мороз пробегает по коже:От утра до утра, от утра до утра —Закрываю глаза, открываю и вижу всё то жеЯ сегодня, что видел вчера.Не до рыцарских дел, Дон-Кихоты – бродяги– Им теперь лишь в музеях стоять.От бездействия ржавчиной съедены шпагиИ блестит лишь одна рукоять.Я смотрю, и мороз пробегает по коже:От утра до утра, от утра до утраЗакрываю глаза, открываю и вижу всё то жеЯ сегодня, что видел вчера.Словно в диком лесу, лиходеи пронзительно свищут,Наступают на пятки, оттесняя саженью в плечах,Бьют под рёбра локтем и в лицо кулачищем,А в глазах – пустота ледяная в глазах.Я смотрю, и мороз пробегает по коже:От утра до утра, от утра до утра —Закрываю глаза, открываю и вижу всё то жеЯ сегодня, что видел вчера.Манны с неба не жду, не ищу я зарытого клада,Протираю глаза я до хруста в кистях,Чтоб стряхнуть наваждение, большего мне и не надо,Но по-прежнему тени качаются на фонарях.Я смотрю, и мороз пробегает по коже:От утра до утра, от утра до утра —Закрываю глаза, открываю и вижу всё то жеЯ сегодня, что видел вчера.И мне чудится, что миллион невидимокК нам пришли и всё точат, как ржа.Ведь на всех этажах лишь следы от ботинокИ от этих следов чья-то слепнет душа.Я смотрю, и мороз пробегает по коже:От утра до утра, от утра до утра —Закрываю глаза, открываю и вижу всё то жеЯ сегодня, что видел вчера.1981 г.

«Пыжики» и «кролики»

Чей-то происк или блуд,Только ряд за рядомМимо «пыжиков» идут«Кролики» парадом.Крики слышны из рядовВ радостном волнении:Каждый «кролик», мол, готовСдать без промедленияБез остатка скорнякуМех свой вместе с кожей.А они глядят в толпу —Вот такие рожи.Что им «кролик»? – Он не брат,И кричит он сдуру.Этот «пыжик» знает, гад,Всё про диктатуру.1982 г.

Разговор с водителем такси

Все воруют. То не мода:Жизнь не в жизнь без воровства!На Руси так от природы —Привыкаем сызмальства! —Начал так со мной водительЭтот странный разговор.Я вообще-то не любительЗатевать бесплодный спор,Но вступился и с напором,В зеркальце скрестив с ним взор:– Каждого считаешь вором,То, выходит, сам ты – вор.– А то как же? – Я опешил.Обходного нет пути.Прочеши темя до плеши —Мысли нужной не найти.Если прав он, я замаран,Как частица бытия,И одна должна быть караДля него и для меня.Вывод здесь один бесспорен —Спора нашего венец:Он, глядящий прямо в корень,Правдолюбец, а я – лжец.Вместо двух с полтиной трёшкуДал и вышел. Сдачи нет.Вокруг плошки каждый с ложкой,Как водитель, так и мент.1982 г.

Матери

Тридцать девятая веснаПошла от той весны,Когда топтала мир война,А я не знал войны.Твоим объятьем защищёнОт тех метелей злых,Не слышал я предсмертный стон,Не видел скорбь живых.Что кровью, а не молокомПоит война – не зналТогда, когда беззубым ртомПустую грудь терзал.Зайдясь до синевы, орал,Рвал голод горло мнеИ крик мой вызовом звучалГрохочущей войне.Я понял, сквозь меня года,Когда прошли толпой,Что отдавала мне тогдаТы часть себя самой.И то твоё, пока дышу,В себе я сохраню,Твою любовь, твою слезуИ сердца боль твою.1982 г.

«В белую грудь, как в подушку зарыться…»

В белую грудь, как в подушку зарыться.Пусть не влюбиться, а только забытьсяОт всяких материй, различных субстанций,От мчащихся мимо полустанков и станций,Отвлечься от времени быстро летящего,От нашего прошлого и настоящего.Остановить даже мысли течение– Пусть всё поглотившее наступит забвение!Такое забвение доступно лишь мёртвым,И слабость свою посылаю я к чёрту.Что было, то было – со счетов не сброшу,Буду нести до конца свою ношу:Груз одиночества, радость общения,Все понедельники и воскресения.Ростов. Ночь в аэропорту.1982 г.

Завещание

Согрей в ладонях горсть землиИ брось на крышку гроба,Чтоб мрак и холод не смоглиСо мною сладить оба.Громада уходящих летВ тлен превращает кости.Не тленны лишь тепло и светОт этой малой горсти.И сколько б не текла лунаСтолетий на планету,Покуда есть он и она —Любовь не канет в Лету.Всё, что вошло нам в плоть и кровь,Уходит по наследству.Живёт нетленная любовьС враждою по соседству.Был коротко с враждой в ладу,Зато с любовью – долгоИ в мир теней, когда сойду,То не оставлю долга.Согрей в ладонях горсть землиИ брось на крышку гроба,Чтоб мрак и холод не смоглиСо мною сладить оба.20 февраля 1982 г.

Осень

Снова осень медью кружит,Словно льёт колокола.Опрокинут город в лужи,Как в большие зеркала.День короче, ночь длиннее,Потерял закат зарю,Но во славу Гименея,Мёд течёт по сентябрю,Чтобы через зимы в вёсны,Снова шло цветенье в лад,Чтобы мог по травам росным,Вновь догнать зарю закат.1982 г.

Одна ночь

Страсть закована в бетоне,Заморожен крик и вздох.Нынче сдержанность на троне,И во всём и толк, и прок.Звёзды падают в окошко,Льётся жёлтый сок луны,Ночь хлебает полной ложкой,Пьёт из кубка тишины.Дотянуть бы до рассвета.Ох! Как сердцу невтерпёж.На любовь сегодня вето,Как у горла острый нож.1982 г.

Академгородок

Малый ломтик тайгиОтобрав у Яги,У Вселенной – кусок небосвода,Здесь собрался народЧистый пить кислород,Был народ тот особого рода.Нет, не тот, что в скитыСвой уклад и крестыУносил от Петровской расправы.Шёл тернистой тропойОн в тот край за мечтойИ конечно немножко за славой.И возник городок,Вышел весь невысок,Постигая все азы и буки,Он уводит с ОбиСвои кораблиКаждый день к белым пятнам науки.1982 г.

Невесомость

Говорят, что невесомость —Есть космическая новостьИ она не ощутимаздесь на матушке-Земле.Не представился мне случайОпрокинуться за тучи,На космическом поднявшиськ звёздным высям корабле.Пусть покажется вам страннымНа земле обетованной,Но однажды невесомыстали пять пудов моих.Может, ветреная Геба,Пошутив, седьмое небоОпрокинула на землюна один короткий миг.И земное тяготениеОтступило в удивлении,Позабылось и ослаблопритяжение земли.Тело стало невесомым,Ощущением полон новым,Я парю, им окрыленный,близ Земли, а не вдали.И тогда во всей ВселеннойВ этот миг самозабвенныйЛишь остались только двое– это были я и ты.Если нашим чувствам верить,В неизведанное двериМы открыли и узрелиневесомости черты.16 апреля 1982 г.

Где вы?

На пустом стакане пальцыВытанцовывают вальсы —Всё в затылке, а в бутылкедаже капли нет вина.И не то, чтобы к веселью– Завертелось каруселью,Закружилось и исчезло,как дрожащая струна.Нет ни время, ни пространства,Наступило постоянство —Ни налево, ни направоне могу я сделать шаг.Ведь в дурмане, как в туманеТолько слышу: – Мани, мани, —Всё выкрикивает кто-то:может друг, а может враг.Не могу я разобраться,Иступлённо кричу: – Братцы!Помогите, замурован,как за каменной стеной!Бьют – не ощущаю боли.– Где вы, Пети, Вани, Коли?Неужели приключилось

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

* Десятка – номер автобуса, подвозившего студентов Ленинградского электротехнического института от метро «Петроградская».