Маленькие и неприметные – 2. В кольце смерти

– А я решила не терять времени понапрасну, – сообщила она с милой улыбкой. – Вот, готовлю себя потихоньку. Вам, мужикам, хорошо, вам не требуется много времени, чтобы завестись. Верно ведь? Ты-то как?

Дмитрий смущённо пожал плечами.

– Хорошо, не буду приставать, – улыбнулась Лариса. – Хотя, кстати, тебя что больше распаляет, Дима? А? Женские формы или, может быть, сальные разговорчики? А может, порнушечку в видик сунуть?

– Да нет, не надо, я, в общем-то…

– И даже выпить не хочешь? – радостно заулыбалась Лариса.

– Да я выпью, мы, вернее, выпьем с тобой, – возразил Дмитрий, будучи, тем не менее, не в состоянии отвести взгляда от бордовых и крупных сосков женщины.

– Водку или виски? – запахивая халат, поинтересовалась Лариса.

Дмитрий досадливо поморщился.

– Виски, пожалуй.

– Тебе не понравилось, что грудки спрятала? – проявила чудеса наблюдательности Лариса. – А давай вообще разденемся, – вдруг задорно сказала она. – И поужинаем в нудистском стиле. Идёт, дружочек? Давай раздевайся по-шустрому. – Лариса вскочила на ноги, взмахнула руками, и халат, расставшись с её телом, плавно опустился на кресло. – А я, между прочим, могу на руках стоять. Ведь я же когда-то гимнастикой занималась.

И она встала на руки. Она согнулась пополам и встала на руки, а потом ещё и прошлась, подрыгивая полусогнутыми волосатенькими ножками, между столиком и софой вдоль всей комнаты. Затем развернулась и направилась обратно. Дмитрий её уже ждал. Стоя на коленях и раскинув руки в стороны. Гимнастка приблизилась, и Дмитрий обнял её.

– Что ты собираешься сделать? – несколько сдавленным голосом проговорила Лариса.

– Сам ещё не знаю, – прошептал Дмитрий, хотя, кажется, уже догадывался. Как, впрочем, и она.

***

Подлесному показалось, что Лариса сейчас уснёт. Если она заснёт, то не следует ли ему отправиться домой? Однако сомнения его разрешились самым неожиданным образом – Лариса вдруг встрепенулась, открыла глаза и довольно бодрым голосом провозгласила:

– Всё! Неофициальная часть окончена. – Она поднялась с постели и, не одеваясь, пересела в кресло. – Ну! Дима! Давай поднимайся. Быстренько.

– Лариска, давай передохнём и продолжим неофициальную, – скорчил просительную гримасу Дмитрий. – Лариска, плюнем на официальную, а?

– Не-не, Дима, не кисни, пожалуйста. И вставай, пожалуйста! – Лариса говорила это как бы с обидой и даже несколько сердито. – А неофициальную часть можно и потом продолжить. Если время останется.

– Может быть, завтра? – не сдавался Дмитрий.

– Завтра – это наиболее занятый день в году, – парировала Лариса.

Делать было нечего, и Подлесный нехотя выбрался из постели и принялся одеваться. Лариса нахмурила бровки, она полагала, очевидно, что если неофициальная часть окончена, то наличие, либо отсутствие одежды как на ней, так и на Дмитрии существенного значения не имеет.

– Дима, ты, видно, боишься замёрзнуть, – не без неудовольствия в голосе произнесла она. – Впрочем, что ж, одевайся, а я пока виски плесну.

Подлесный оделся, Лариса тем временем налила в бокалы виски и приготовила бутерброды: с колбасой, с балыком и с сыром.

И нетерпеливо произнесла:

– Садись, Дима. Какой ты копуша, Дима! В самом-то деле! Мне нужно поговорить с тобой. Взгляд изнутри – он очень интересен. Ты давно у Бронова работаешь?

– Должен разочаровать тебя. Недавно, – ответил Дмитрий, и тень разочарования незамедлительно легла на весь облик журналистки. Даже её упругая грудь, кажется, слегка обвисла.

– Да? Действительно? – Лариса поднялась и прошлась по комнате. Возле телевизора она остановилась и поцарапала пальчиками правую ягодицу. Потом обернулась к собеседнику и с надеждой спросила: – Но последние-то события – я имею в виду покушение на Бронова – при тебе случилось?

– Да, конечно, – поспешил успокоить её Дмитрий.

– Ну и то слава небесам, – с облегчением вздохнула Лариса и вернулась на своё место.

Они выпили, закусили, и Лариса принялась задавать Подлесному интересующие её вопросы. Об обстановке в фирме, о климате в коллективе, о людях, работающих в компании. Дмитрий, невольно чувствуя как бы даже и вину свою в связи с недолгим пребыванием на службе у Бронова, старался отвечать предельно полно, мобилизуя при этом свою память и весь потенциал аналитических способностей. И в большей степени – именно потенциал аналитических способностей, ибо запас наблюдений его был довольно скудным.

– Что народ-то думает по поводу всего этого? Охранники ваши, например? – продолжала допрашивать его Лариса.

– Кое-кто полагает, что это дело рук конкурентов. Цены-то снижаются – вот и тесновато стало на рынке.

– Другие версии имеются?

– Версия долгов, – ответил Подлесный. – Тут я и сам кое-что слышал, когда на работу устраивался. Сидел в приёмной и слышал, как генеральный говорил главбуху, что по каким-то там этим, как он выразился, долгам платежей не производить вплоть до окончательного прояснения ситуации.

– До окончательного прояснения ситуации? Так и сказал? То есть деньги имеются, но необходимо прояснить ситуацию? – поспешила уточнить Лариса.

Дмитрий задумался, припоминая. Потом пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Что-то сказал о том, что возможностей сейчас таких нет.

Лариса продолжала спрашивать, Дмитрий продолжал отвечать на задаваемые вопросы. Ему было нелегко. Не только потому, что вопросы были сложными, но и ввиду неординарности обстановки, в которой протекала беседа-допрос-интервью.

И действительно, перед ним находилась обнажённая представительница противоположного пола довольно привлекательных форм, которая не просто задавала вопросы и выслушивала его ответы, но и потягивала виски, облизывала губы, поглаживала, задумавшись, то грудь свою с так практически и неувядшими сосочками, то ноги, от коленей вверх и обратно.

Результат: Дмитрий далеко не сразу сумел припомнить, что и у него имеются к Ларисе некоторые вопросы, что и он желал бы получить от собеседницы кое-какие сведения относительно этого расстрела телохранителей Бронова.

Бояркина категорически против того, чтобы он оставил опасную работу, следовательно – ему жизненно важно что-то сделать, каким-то образом прояснить суть кровавых событий, чтобы хоть в какой-то степени быть готовым встретить неминуемое, как он полагал, и страшное.

Правда, сейчас Бронов предпринимает достаточно серьёзные действия по обеспечению своей безопасности. Но, опять же, «своей». То есть его, Бронова, безопасности. А сколько телохранителей и охранников будет переведено на мясо, его не очень-то и интересует. Те деньги, что по контракту он обязался выплатить семьям пострадавших, для него, по сути, гроши. Двое погибнут (уже погибли) или двадцать – разница несущественная.

И Подлесный решил порасспросить Ларису о том, что дала ей встреча с Броновым в плане получения интересующей её информации. Но спросил другое.

– Лариса, – произнёс он, – не будешь возражать, если я своё кресло поставлю рядом с твоим?

– Пожалуйста, располагайся, как будет удобно, – согласилась та.

Дмитрий сменил дислокацию, и спустя секунду у него перехватило дыхание. Теперь он видел Ларису в совершенно иной проекции, не в фас и до пупка, а как бы сбоку и сверху и вплоть до розовенькой пятки правой ноги, расположившейся в кресле.

– Послушай, Дима, – вновь заговорила Лариса, поставив бокал с виски на стол, – а ты всех работников, обеспечивающих охранные функции, знаешь?

– По фамилиям или хотя бы в лицо – всех почти. Память на лица у меня, правда, не очень.

– То есть в лицо, значит…

– Нет, тех, кто головную структуру компании обеспечивает… Ну, этих-то – более или менее.

– И чистую, и чёрную? – прищурилась Лариса.

– Не понял.

– Ну, я хотела узнать, ты только представителей легальной части вашей конторы знаешь, или – и теневой? Ну, ты кого-то из тех ваших знаешь, кто задания щекотливого, как говорят, плана выполняет?

Дмитрий не без сожаления оторвал взгляд от курчавого кустика волос в месте соединения женских ног и попытался сосредоточиться.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Всё потому же: я – журналистка.

– Есть такое, – признал Дмитрий. – Но начальство у нас одно.

– Ты хочешь сказать, что и курирует и тех, и других один и тот же человек?

– Да нет, нами больше Миротинский занимается, а спецами Кривойкин руководит. Но босс у нас один.

– Кривойкин. Да, Кривойкин. Я знаю, – кивнула Лариса. И задумалась, поглаживая поросшую тёмным пушком ногу.

– Считаешь, корни случившегося где-то тут находятся? – Дмитрий протянул руку, желая прикоснуться к левой груди Ларисы, но женщина отстранила его руку. Дмитрий вспомнил о своих интересах и спросил: – А что тебе наш босс поведал? Он ведь наверняка знает или, по крайней мере, догадывается, кто за него принялся.

– У него имеется своя версия, вполне однозначная, – пожала плечиками Лариса.

– Но ты в неё не веришь. Так?

– Имею право сомневаться.

– И какова его версия?

– Конкуренты. «Заурнефть». Они перекупили их партнёров, Даль-НГК, процентов на шестьдесят. Перекупили, а теперь не хотят платить по их обязательствам. В том числе и компании Бронова. А Бронов не соглашается с новыми их порядками, и поэтому стал неугоден хозяевам «Заурнефти». Но он будет прятаться и им не дастся. Кстати, куда ты нас возил?

– Не знаю. Водитель вёз, а я сидел с закрытыми глазами, – ушёл от ответа Дмитрий, а затем решил высказать своё мнение о версии Бронова. – По-моему, вполне версия. Если, конечно, сумма приличная получается. А в нефтяной промышленности, надо думать, деньги солидные крутятся. Бронов не хочет терять денежки, которые считает своими, на которые он заранее губу раскатал, а те – тоже, если у них другое мнение. Берёшь-то чужие, а отдавать приходится свои.

– Да я ведь и в «Заурнефти» побывала, – вздохнула Лариса.

– И что, их версия убедительней, чем у нашего генерального?

– Не хуже, во всяком случае. Так-то вот. А если имеются две версии, одинаково убедительные, то почему бы не ожидать, что вот-вот объявится ещё и третья, которая им не уступит. А может, и четвёртая. Нет разве?

Лариса загрустила. Она даже не обратила внимания на ласкающие движения пальцев левой руки Дмитрия, миновавших уже линию пупка.

– Ты так переживаешь, как будто третья и четвёртая версии уже объявились, – заметил Дмитрий, просовывая правую руку между головой женщины и спинкой кресла.

– Если ты мне поможешь, то, возможно, будет и третья. И в самое ближайшее время, – сообщила Лариса и позволила Дмитрию поцеловать её.

– А что я могу? Я только могу, как ты понимаешь…

– Это-то ты, сама вижу, можешь. Так ведь это и другие могут.

– Лучше, чем я?

– Да кто как. А вообще-то на девяносто процентов всё от женщины зависит. Так ты поможешь мне? – снова спросила Лариса.

– Каким образом?

– Сама ещё не знаю. Ладно, давай прервёмся.

– До утра?

– А ты сможешь до утра?

Дмитрий пожал плечами.

– Могу посоветовать тренировать «мускул любви». Знаешь, как это делается? – Лариса отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Объясняю. Тридцать шесть втягиваний с задержкой на несколько секунд, перерыв на две минуты и повторение. То есть опять тридцать шесть втягиваний.

– А если тридцать пять?

– Повторяю – тридцать шесть.

– В течение какого срока?

– А всю жизнь. Пока в номинального носителя мужских достоинств не превратишься.

– Не хочу в номинального. А ты со своей официальной частью…

– Молчи, двуглавый, – прервала его Лариса. – Вы, мужики, – существа двуглавые. Потому и бардак в этом мире. Когда мы, женщины, займём доминирующее положение, всё будет по-другому. Понял? Ты меня понял? – Лариса ухватилась за пояс его брюк и резко дёрнула. – Три секунды даю.

Дмитрий вскочил на ноги и стремительно разделся.

– Не уложился, – констатировала Лариса холодным тоном. – Одевайся и проваливай!

Дмитрий растерялся.

– Ладно, пошутила, – усмехнулась Лариса. – Давай его сюда!

ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО ОЖИДАТЬ НЕПРИЯТНОСТЕЙ

Подлесный собрался принять душ, побриться, но телефонный звонок Бояркиной разрушил его планы.

– Иди купи хлеба и позвони мне прямо оттуда, – даже не поздоровавшись, приказала Марина.

– Зачем мне хлеб? У меня есть хлеб, – удивлённо ответил Подлесный. – И зачем мне звонить, если ты уже на связи?

Бояркина разозлилась.

– Не нужен хлеб – купи сухарей, идиот! – И отключилась.

Чёрт! Что за шутки?! Что ещё она придумала? Продолжая чертыхаться, Дмитрий надел джинсы и футболку и отправился к универсаму. Ни хлеба, ни сухарей покупать он не стал, решив сначала связаться с Бояркиной и выяснить, на чём основано её странное распоряжение.

– Ты, надеюсь, из автомата звонишь? – первым делом поинтересовалась Марина.

– Из автомата.

– Ну и хорошо. Значит, не законченный тупица. Слушай сюда внимательно. Мне стало известно, что ты попал под подозрение. Ну, ты понял – в связи с чем.

– Что? Как?! – всполошился Подлесный.

– Так вот, слушай, – продолжила Бояркина. – Дома у тебя не должно быть ничего, что могло бы привлечь внимание органов. Понятно? Ни-че-го. И было бы неплохо, если бы на некоторое время исчез из дому.

– Да что стряслось?!

– Пока ничего. И не стрясётся, если будешь благоразумным и не тупым.

– Но мне с восьми вечера на работу. Не ходить?

– На работу иди. Тут без изменений. Главное, чтобы ни в квартире, ни, естественно, при тебе не было всяких штучек. Ты понял, о чём я?

– Ты не могла бы поконкретней? Исчезнуть, однако на работу ходить! И насчёт сухарей… Насколько это серьёзно?

– Будем надеяться, что не потребуются. Пока.

Огорошенный всем услышанным, Подлесный ещё несколько секунд послушал короткие гудки, затем повесил трубку и побрёл домой. Дома, кажется, ничего у него не было такого, что могло бы вызвать нездоровый интерес правоохранительных органов, нагрянь они к нему с обыском. Но обыск – почему? И с какой стати? В убийстве телохранителей Бронова он не замешан. А может быть, всплыл тот проклятый случай, когда его задержал этот омерзительный уголовный тип в Сергиевом Посаде?

Подлесный не заметил, как оказался возле квартиры. Хотел повернуть обратно, однако тут же вспомнил, что документы его находятся дома. К тому же необходимо всё-таки принять душ, побриться, надеть костюм, без которого на работу явиться он не имеет права. Неужели и в самом деле его телефон прослушивают? А если прослушивают, то как давно?

Спустя некоторое время Подлесный вспомнил, что у него имеется алиби, и повеселел. Эта Маринка со своим звонком совсем из колеи его выбила. А ведь в те часы, когда расстреливали ребят, он проходил инструктаж в учебном центре. С семнадцати до девятнадцати. Преступление же совершено в половине седьмого вечера.

Подлесный стоял под душем, когда в дверь позвонили. Неужто уже? Спустя несколько секунд звонок повторился, а затем и вообще почти не умолкал. Дмитрий торопливо смыл с себя мыльную пену и схватил полотенце. Эти козлы наверняка с кувалдой там и, не открой им, выломают дверь. А то ещё спустятся по верёвке с крыши и высадят оконную раму.

– Иду-иду! Открываю уже! – крикнул Подлесный, выскакивая из ванной и на ходу натягивая шорты. – Один секунд!

Он открыл дверь. Так и есть. Несколько мордоворотов в камуфляже, бронежилетах и масках «чёрная ночь», с «акаэсами» наперевес. На заднем плане – кувалда. Действительно, выломали бы дверь. Подлесный собрался уже сказать, чтобы сообщили альпинистам, что выбивать раму нет необходимости, так как вход свободен, однако успел лишь рот приоткрыть. Его отшвырнули к стене, потом развернули на сто восемьдесят градусов и принялись стучать по рёбрам, рукам и ногам. Затем стали обыскивать. И чего бы обыскивать человека в шортах на голое тело?

– Полегче! – прикрикнул Дмитрий. – Я наркотики перед душем в задний проход, наверно, спрятал!

И тотчас же получил болезненный тычок в затылок.

– А это, чтобы не думал, что шуток не понимаем, – последовало объяснение.

Вскоре кто-то из ворвавшихся констатировал:

– Чист.

– Я только из душа, – пояснил Подлесный.

– Не умничай! – рявкнул, судя по голосу, тот, который «шутки понимает».

– Повернитесь! – поступила команда уже от кого-то другого, менее агрессивно настроенного.

Подлесный опустил руки и повернулся. Перед ним стоял мужчина в клетчатом пиджаке жёлто-коричневой расцветки, невысокого роста, с белесыми вислыми усами.

– В связи с предстоящим обыском вам предлагается добровольно выдать наркотики, оружие и иное незаконно приобретённое имущество, если таковое имеется, – унылым голосом проговорил клетчатый.

– Ничего такого в квартире не имеется, – ответил Подлесный и прибавил: – Только несколько автоматов. Но автоматы не мои.

– Кому они принадлежат и где они находятся? – уже далеко не унылым голосом спросил явно обрадовавшийся вислоусый.

– Да вон они, – кивнул Дмитрий на здоровяков в камуфляже и масках, – у ваших сопровождающих.

– Ну-ну! – недобро произнёс вислоусый, и Дмитрий вдруг остро пожалел, что позволил себе лишнее. Хоть и заявляют, что шутки понимают, однако вряд ли стоит им верить. И что это на него нашло?

– Андрей Николаич, может, приложить ему? – спросил один из таинственных пришельцев у клетчатого пиджака.

Разрешения не последовало, и физиономия Подлесного не пострадала.

– Можно узнать, в связи с чем такое внимание ко мне? – задал вопрос Дмитрий. – Почему и на каком основании? Обыск, удары по рёбрам и почкам, по затылку…

– Убийство двоих сотрудников небезызвестной вам фирмы СНК. У нас имеются основания полагать, что вы причастны к данному преступлению, – ответил Андрей Николаевич. – Что можете сообщить по этому поводу?

– Убитые и раненые – мои коллеги. Мы из одной конторы. Будь моя смена, могли бы и меня в тот джип посадить. Правда, я пока больше как охранник при дверях-воротах, так как работаю недавно.

– Но смена была не ваша, и в джипе том вас не было, – со значением произнёс Андрей Николаевич. – Вы будете допрошены в качестве свидетеля. И будете предупреждены о даче заведомо ложных показаний, за что предусмотрена уголовная ответственность. Вам понятно?

– Понятно. Я только хотел спросить. Ну, у всех наших, кого не убили и не ранили в тот раз, будут обыски проводиться?

Следователь загадочно улыбнулся и распорядился:

– Присаживайтесь к столу.

– Одеться можно?

– Оденьтесь.

Обыск проводился с соблюдением бумажных формальностей и в присутствии понятых – соседей из квартиры слева, пожилых мужчины и женщины, пеньками неподвижными просидевших на кровати в течение всего мероприятия. А по квартире шныряли полдюжины человек в штатском.

– Надеюсь, эти живчики, – Подлесный кивнул в сторону штатских, – ничего мне такого не подсунут, Андрей Николаевич?

– Они не имеют права этого делать. Следовательно, если что-то будет обнаружено, то, значит, это ваше, – с нехорошей улыбочкой ответил следователь.

– Ясно. Только зря всё это, – покачал головой Подлесный. И вдруг его осенила мысль, показавшаяся очень интересной, и Дмитрий заявил: – Кстати, это ведь классная идея – посидеть в вашем клоповнике. Мне ещё только в восемь на работу, а меня уже трясёт. Вы бы предупредили заранее, что явитесь, так я хотя бы несколько патронов раздобыл. И пересидел бы, глядишь, грядущие события кровавого свойства.

– Они, полагаете, будут? Какие у вас основания так полагать?

– Да и так всё понятно. Без всяких оснований. Хотели убить Бронова, но не получилось. Следовательно, ожидай новой попытки.

– А по существу вы ничего сказать не хотите? – выпятил губы Андрей Николаевич и прищурился.

– Если скажу, что это я перестрелял своих товарищей, то вы меня посадите и перестанете искать настоящих преступников. А преступники тем временем снова нападут на Бронова и моих коллег.

***

Проводив Андрея Николаевича и компанию, Подлесный вспомнил, что минут двадцать тому назад выкурил последнюю сигарету. И отправился в магазин. Выйдя из подъезда, он увидел Андрея Николаевича разговаривающим с каким-то маленького роста человечком. Присмотревшись, Подлесный узнал в собеседнике следователя своего старого знакомого Гольцова, оперуполномоченного, который некогда подозревал Дмитрия в причастности к заказным убийствам.

Значит, это Гольцов обеспечил ему обыск. То есть у них на него, вероятно, кроме давних подозрений этого мистера Гольцова, ничего нет. Даже свежих подозрений, которые имели бы под собой хоть какую-то почву.

Подлесный остановился в нескольких шагах от следователя и Гольцова. Андрей Николаевич обернулся.

– У вас что-то ко мне?

– Нет, ничего, – сказал Дмитрий. – Я только хотел поприветствовать своего старого знакомого.

– Добрый день, господин Подлесный! – важно кивнул Гольцов, однако заметно было, что он не особенно рад общению с Дмитрием.

– Добрый день, господин Гольцов! – отозвался Подлесный, но не ушёл, оставшись стоять на прежнем месте.

Спустя минуту Андрей Николаевич сел в чёрную «Волгу», а Гольцов нехотя обернулся к Подлесному.

– Вы что-то хотели?

– Да ничего особенного. Просто, как я понял, вы тоже причастны к расследованию расстрела моих коллег. А раз так, то я подумал, что, может быть, нам, двум старым знакомым, стоит пообщаться. Без посредников. – И Дмитрий кивнул в сторону отъезжающей «Волги».

– Вы имеете что-то сообщить, месье Подлесный? – с вызовом произнёс Гольцов.

– В общем-то, только то, что я уже сказал Андрею Николаичу. И неужели нет других подозреваемых, кроме меня? Если это так, то как же мне и моим товарищам на работу ходить? А если завтра, а то и сегодня – я с восьми вечера на работу выхожу – вновь подобное случится? Ведь страшно же, поверьте.

– Страшно – смените профессию, – холодно ответил Гольцов. – А то вы, смотрю, всё к опасным профессиям тяготеете. Но учтите: в этот раз вы не отвертитесь. Моя интуиция меня никогда ещё не подводила. И когда я увидел вашу фамилию в списках… Не надо улыбаться, потом будете улыбаться. Ваше проникновение в окружение Бронова отнюдь не случайно, в чём у меня нет и тени сомнения. И мы узнаем, кто за вами стоит. И скоро будет понятно, откуда у вас в последнее время денежки завелись.

– Восемьсот-то долларов? – удивлённо округлил глаза Подлесный. – Да разве ж это деньги? То есть разве это та сумма, которая может вызвать такие подозрения, о которых вы сейчас говорили? При обыске у меня нашли всего-то восемь сотен, не считая пары тысяч рублей.

– Может быть, плохо или не там искали.

– Что ж, ясно, – заключил Подлесный, – приходится ожидать с вашей стороны новых неприятностей.

– Будут неприятности, мистер Подлесный, – подтвердил Гольцов.

На том и расстались.

И ПЛОХОЙ МИР ЛУЧШЕ ХОРОШЕЙ ССОРЫ. ПОЛЕЗНЕЙ

В десятом часу утра Подлесный возвратился с дежурства, которое прошло вполне благополучно. В том смысле, что ни взрывов, ни стрельбы не было. Оно и понятно: тем, кто задумал расправиться с Броновым, необходимо время на подготовку. Тем более что в офисе генеральный не появлялся, сидел, вероятно, безвылазно в Болшево, сведя к минимуму все контакты с внешним миром.

Но рано или поздно, полагал Подлесный, повторное покушение на жизнь Бронова состоится. А вот будет ли снова алиби у него, Дмитрия Подлесного, – большой вопрос. Если только его взорвут или расстреляют вместе с боссом.

В одиннадцать Дмитрий уснул, однако в двенадцать его разбудил телефонный звонок. Звонила Лариса, интересовавшаяся, правда ли, что он подозревается в покушении на Бронова и убийстве его телохранителей.

– Подозреваюсь – это громко сказано, – уклончиво ответил Дмитрий.

– Но у тебя даже обыск проводился. Разве нет? Правда, как я слышала, улик не нашли.

– Какие могут быть улики, если я не причастен?! – возмутился Подлесный.

– Но ты, говорят, уже был раньше в чём-то подобном замешан, – не спешила сдаваться журналистка. – Хотя тогда тебя не смогли уличить. Верно ведь?

– Нет, не верно. Тебе, случайно, не господинчик по фамилии Гольцов такой ерунды наплёл?

– Гольцов? Кто это?

– Ну раз не знаешь, то и не важно.

Лариса не согласилась с ним.

– Мы, – заявила она, – на данном этапе не можем знать, что важно, а что не важно. Кстати, тебе не кажется, что нам необходимо встретиться?

Лариса хочет с ним встретиться. Впрочем, радоваться тут совершенно нечему, ибо цель встречи, стопроцентно, деловая. Накопились у неё вопросы, потому и заговорила на эту тему.

И Подлесный решил отказаться, сославшись на занятость, однако неожиданно вспомнил, что в прошлый раз он так и не выяснил у Ларисы, какую версию случившегося выдвинули люди из «Заурнефти».

– О чём молчишь? – напомнила о себе Лариса. – Сегодня сможешь подкатить?