Игра. «Не спеши узнать чужие секреты…»

– Для чего? – удивилась я.

– Это символизирует, что все посетители – дети греха, и его заведение – место порока, логово грешников, отступников, всех падших.

– Ад на земле?

– Скорее рай на земле для недостойных.

– Как у Шекспира: ад пуст, демоны все здесь.

Он улыбнулся своей обольстительной улыбкой и подозвал официанта.

– Ты религиозен? – еще больше удивилась я.

– Нет, – ответил Габриэль, мимолетом взглянув на медальон, поблескивающий на моей груди. – Верю только в рок.

– Фаталист, – произнесла я.

– Каждый должен получать от жизни все, чего он хочет. Сам! А не ждать, стоя на коленях перед образами, что все упадет с неба.

– Но это скользкая дорожка. Вдруг тебе захочется недоступного, или того, что принадлежит другому?

– Это не проблема, – улыбнулся он еще раз.

– То есть, ты настолько беспринципен?

– Увы.

Мы оба улыбнулись друг другу. В Габриэле было что-то неуловимо манящее, лощеная внешность в сочетании с тихой атмосферой, приглушенным светом делала его демонически притягательным. Глаза поблескивали, казавшись угольно черными.

– А имя у тебя одного из ангелов господних, – не сдерживая улыбки. Произнесла я.

– Мама всегда была излишне верующей, – пояснил он с придыханием, – верила в мою лучшую сторону, надеялась, что я стану хорошим человеком, – его пальцы крутанули кольцо с рубином, а глаза не отпускали мой медальон.– Честно говоря, после жизни среди излишне праведных людей начинаешь сильно это все ненавидеть.

– Что-то вроде переедания духовности?

– Ну да, только мой катарсис привел к тому, что я навсегда отказался от света и чистоты духовной жизни, тогда как другие отказываются от порока ради религии и спасения своей души. Я погряз в пороке.

Я сидела и слушала его, интуитивно ощущая подвох, но не в состоянии определить в чем он заключается.

– А ты, религиозна, – кивнул он, указывая на мой медальон.

– Как все русские, – пожала я плечами и погладила привлекшую Габриэля вещицу..

– Ну да, православие еще заразнее католицизма, – едко усмехнулся он.– И в кару небесную за грехи веришь?

– Верю, – грустно улыбнулась я, ответив на вопрос.– Болезни и горести даются воискупление совершенных ранее грехов и неправедных поступков.

– За смерть мужа себя казнишь?

– Откуда ты знаешь? – подняла на него глаза и застыла, удивленная.

– Простая логика, – вздернул он бровью. – Так, что у тебя за грехи, за которые ты так расплачиваешься? – он обольстительно улыбался и был неотразим.

– Ты не священник, чтобы я тебе каялась, – ответила я, улыбаясь, что вызвало в нем неописуемый восторг и растянуло улыбку до ушей.

– Ради твоих откровений, я готов им стать ненадолго.

– Женщины мне этого не простят, – ответила я, мы оба заулыбались.

– А, Габриэль! Давно тебя не видел, – мужчина средних лет стукнул его сзади по спине и отвлек нас друг от друга.

Мужчина был одет в темное. Малоинтересный, весьма невзрачен внешне, он имел маленькие глазки, что делало его лицо еще более некрасивым.

– Не хочу напоминать, но как там наши дела? – произнес он, покосившись на меня.

– Полным ходом, именно сейчас, – ответил Габриэль и снова перевел взгляд с мужчины на меня.

– Ты уверен? – недоверчиво продолжил мужчина, присаживаясь за столик.

– Сам за этим проследил, – кивнул Габриэль в подтверждение.

– Хорошо, – кивнул мужчина в ответ.– Ты нас представишь?

Его маленькие глазки забегали по мне.

– Катерина, знакомая нашего Леонардо и моя.

– Та самая, о которой все говорят? – с еще большим интересом уставился на меня пришедший.

– Да, – кивнул Габриэль, окончательно запутав меня.

– Что ж, могу сказать, что Вы этого более чем заслуживаете, – произнес мужчина, улыбнувшись.

– Фабио Моро, – произнес Габриэль.

– Тоже знакомый, – мужчина протянул мне руку.

– Очень приятно, – пришлось ответить мне и улыбнуться.

– Позволите, – он уселся ко мне поближе.– Так что же Вы делаете в таком месте, прекрасная синьорина?

– Приобщаюсь к богемной жизни.– ответила я и смутилась. Если бы не полутьма, то мужчины бы заметили, что я немного покраснела.

– Вы – тоже художник?

– Я имею некоторое отношение к артистической среде, – ответила я, еще больше смутившись.

– Звучит интригующе. Модель?

– Нет.

– Почему? – глаза некрасивого мужчины прищурились, от чего стали похожи на щелки.– Или Габриэль только планирует соблазнить Вас, предложив нарисовать? Он в этом мастер.

– Я видела несколько его картин. Мастером его трудно назвать, – тихо произнесла я.

Мужчина резко засмеялся, и Габриэль тоже заулыбался, глядя на меня сверкающими глазами.

– Неплохо! Ум в женщине делает ее еще соблазнительней.

– Как и умение делать красивые комплименты в мужчине, – ответила я приятной фразой.

– Благодарю, – улыбаясь, мужчина поклонился мне, приложив руку к сердцу. – Но если честно, в последнее время мне абсолютно не на ком тренироваться. Может, с Вашим появлением все изменится?

– Вряд ли. Я здесь частым гостем не буду, – ответила я на его предложение.

– Это – не беда. Венеция слишком мала, чтобы здесь потеряться. Тем более, у нас есть общие знакомые.

Габриэль смотрел мне в глаза неотрывно.

– Я – директор одного из музеев. Приглашаю Вас, у нас прекрасные экспонаты сейчас выставляются. Я даже покажу Вам особые, которые лежат в запасниках, и никто их не видит.

– Неужели?

Я улыбнулась, а он назвал адрес музея.

– Непременно приду, – улыбнулась я еще раз.

– Я буду рад.

Габриэль смотрел на меня и улыбался, ожидая, когда Фабио Моро отойдет в сторону. Тот понял взгляд Габриэля и поспешил отойти к другому столику.

– Твой знакомый давно управляет музеем? – спросила я, провожая Фабио Моро взглядом.

– Прилично, хотя это не самое любимое его занятие, – ответил Габриэль.

– Он тоже художник?

– Здесь это неизбежно, – улыбнулся Габриэль. – Хотя и это ему особой радости не доставляет.

– У него такие же планы на жизнь, как и у тебя?

– Ты про деньги? – Габриэль блистал улыбкой. – Не совсем. Он больше падок на статус. Фабио— сноб, – пояснил он.– Хочет иметь высокое положение в Венеции.

– А сейчас он его не имеет?

– Нет. К тому же он завидует Леонардо, – ответил Габриэль, и после паузы прибавил, – жутко.

– Чему завидовать? Он одинок, живописью особо не занимается. Выставлялся за всю жизнь три раза.

– Ты драматизируешь, – искренне удивившись моим словам, произнес Габриэль.

– ?

– Леонардо и без выставок имеет успех со своими картинами. И выставлялся только потому, что его об этом просто умаляли. Представляешь сколько меда для самолюбия? К тому же, здесь он действительно признанный гений-современник, у него есть авторитет, влиятельные знакомые, его слушают и всегда приглашают для обсуждения важных проблем города. Здесь есть чему завидовать.

Я смотрела вперед себя и слушала.

– Единственное, что действительно удручает, – это то, что он постоянно в депрессии и мало склонен к светской жизни. Но для художника это хорошо: трагизм заставляет лучше творить.

– Знаешь, что он сейчас рисует?

– Нет, а ты? – ответил Габриэль.

– И да, и нет, – хитро произнесла я.

– Это как? – удивился собеседник.

– Я картины не видела, Леонардо постоянно ее прячет, но Ванда подсказала, с чем может быть связан его творческий подъем.

– С чем?

– С кем, – поправила я себя.

– И с кем же? – Габриэль с любопытством уставился на меня.

– Слышал о семействе, которое недавно приехало в Венецию? Печатали в газете, – щелкнула я пальцем, – статья была о представлении в Ла Фениче. Главное – женщина, такая красивая, с темными волосами… – пальцы поиграли возле моих локонов.

– Нет, честно… – хмурился он, соображая, – не помню. Не обратил внимания. И что с ней?

– Помнишь, ты рассказывал, что у Леонардо была интрижка с другой в период смерти Анны.

– Да, – кивнул головой Габриэль.

– Это – одно и то же лицо.

– Неужели? – заулыбался он.– Надо будет обязательно на нее взглянуть.

– Не пожалеешь. Может она и тебя творить заставит.

– Тогда точно взгляну, – усмехнулся мужчина.

– Может, нарисуешь?

Он снова повернулся ко мне.

– Почему бы и нет.

– Посоревнуешься с маэстро.

– Отличная идея, – сказал он, подыгрывая.

Повисла пауза, во время которой я успела рассмотреть не только обстановку, но и лицо Габриэля в мельчайших подробностях.

– Хочешь услышать конец истории? – хитро спросил он.

– Да, – ответила я.

Многие месяцы рыбак был безутешен. Сидел на берегу, в гроте, и ждал, что случившееся обернется сном… Но нет! Воспоминания об ушедшей любви травили его душу горьким ядом и днем, и особенно по ночам. Он рвал на себе волосы, выл и стенал так громко, что все соседи принимали его за сумасшедшего. Дом его – старую хижину на берегу – стали обходить стороной, даже не удосуживаясь узнать, что страдальца так мучает. Никто не покупал рыбы. Орио все время задавал себе вопрос: почему Мелузина уплыла? Может быть, змея была миражем, и Мелузина вернется снова: красивая, со своими волшебными глазами и голосом-колокольчиком. А потом снова качал головой в отрицании, понимая, как глупо потерял свое счастье. И в один из лунных дней, когда стали совсем красными от едких слез его глаза, рыбак взял свою лодку и вышел в море.

Ему нечего было терять. Ему нечего было ждать. И жизнь не имела отныне для него смысла. Он развернул свою лодку на горизонт и погреб вдаль в надежде, что смерть соединит его с возлюбленной. Долго-долго греб он, рассекая черную гладь, нагружая мускулы рук, болевших адской болью, греб, пока его не покинули силы. Руки перестали слушаться, рыбак еле мог сидеть в лодке от усталости, и все вокруг было черным. Тогда Орио понял, что наступил нужный момент.

Рыбак встал на середину лодки, перекрестился и бросился в воду. Водная стихия мгновенно поглотила его, словно ожидая лакомой добычи. Накрыла с головой, чему рыбак совсем не сопротивлялся, и топила, поглощала, затягивала, смакую свой ночной ужин каждую секунду. Все вокруг было черным и холодным для Орио, впрочем, как и его жизнь без сирены. Он падал все глубже и глубже вниз моля лишь о том, чтобы увидеть возлюбленную.

Когда тело замерзло окончательно, конечности потеряли чувствительность, что-то сверкающее показалось вдали. Полоска света тугим кольцом обвилась вокруг него, и невидимые силы потащили утопленника куда-то. Они тянули, заставляли рассекать темную воду, и наконец вытолкнули его на поверхность. Орио закашлял, еле разлепил глаза и пришел в изумление. Он барахтался в воде и не мог поверить своим глазам. Перед ним была большая серебристая змея.

– Зачем ты сделал это, Орио? – голосом колокольчика произнесла змея. – Разве для вас это – не грех?

– Мелузина? – еле слышно произнес он, слабо веря происходящему.

– Да, Орио, – грустно произнесла змея. – Это я. Та, которую ты обрек на вечное пребывание в обличии змеи. Та, кто любила тебя, и та, которую ты предал.

– О Мелузина, прости меня! Я не знал! Если бы я мог что-нибудь сделать!

И Орио залился горькими слезами. Он плакал долго и никак не мог успокоиться.

– Успокойся, Орио, – тихо произнесла Мелузина. – Если ты и вправду так сильно любишь меня, как говоришь, тогда есть способ снять заклятье.

– Какой!? – резко спросил Орио.– О, милая Мелузина! Я сделаю все, что ты скажешь. Хоть на край света пойду за волшебным зельем!

– Не надо ходить так далеко, – тихо ответила Мелузила. – Этот способ не требует волшебных средств, только твоего мужества.

– Что я должен сделать? – произнес Орие все еще ощущая во рту соленый вкус воды.

– Ты должен обвенчаться со мной, здесь на водах под луной, ночью, и в церкви при свете солнца, в моем нынешнем обличии. Только, когда ты возьмешь в жены змею, заклятье падет.

– Но, кто же меня обвенчает в церкви со змеей? – ужаснулся Орио, помня, что его и так местные жители называют братом рогатого и сумасшедшим. Это и вовсе заставит всех ужаснуться.

– Как хочешь, Орио. Но иначе заклятья не снять, – грустно произнесла Мелузина, хлопая своими, теперь уже, змеиными глазами.

– Подожди! – крикнул Орио.– Только не уплывай! Я согласен.

Змея противно улыбнулась и стала произносить какие-то причудливые слова. И все это время Орио думал, а стоит ли жениться на змее, ведь Мелузина – не просто змея, но, судя по всему, еще и ведьма. В душе его роились сомнение и страх, правильно ли он поступает, верно ли? Что будет после, что скажут люди? Как такое возможно?

Мелузина закончила произносить заклинание и посмотрела на Орио, который встрепенулся от взгляда огромной змеи и вдруг заметил, что Луна раздвоилась. Странное сияние окропило воду вокруг них, и рыбак почувствовал, что не бултыхается в воде. От удивления Орио открыл рот. Вода сама держит его и не собирается топить. Орио еще больше испугался, посмотрел на противную змею и от горького ощущения в сердце не смог избавиться. Из-за ночной тьмы горькую досаду и сомнения на лице Орио серебристая змея приняла за страх и усталость от того, что мужчину не так давно вытащили из воды. Мелузина продолжила обряд, заставила рыбака повторить какие-то непонятные фразы, от чего Орио чувствовал себя еще более неуютно, и после этого сияние вокруг них стало еще более насыщенным.

– Теперь мы женаты, – произнесла Мелузина. – Дело за тобой!

Рыбак еле выдавил из себя улыбку, еле сдержал омерзение, когда змея целовала его своим скользким языком. Мелузина так и не поняла, отчего ее возлюбленный такой тихий, списала все это на шок от виденного волшебства. Она попросила его снова взобраться в лодку, и отвезла на берег, взяв с него слово, встретиться завтра в их гроте.

Утром, когда рыбак проснулся, он был сам не свой. Произошедшее ночью сильно смущало его и пугало. Во что я ввязался? Как я пойду в церковь и попрошу, чтобы меня обвенчали со змеей? Это немыслимо!

Однако чувства превысили голос разума. И Орио поплелся в церковь следующим днем. Услышав просьбу рыбака, священник взбеленился, стал размахивать руками, плевать в сторону Орио, называя его приспешником дьявола, и выгонять из церкви вон. Он кричал, что такое нормальному человеку на ум не придет, и клялся отлучить рыбака от церкви. Орио взмолился так неистово, как только мог. Он провел на коленях три дня, умоляя обвенчать его с возлюбленной, и священник сдался, приняв за умалишенного. Он попросил у Орио только одно, – чтобы венчание проходило втайне от жителей. Они договорились о времени встречи и расстались.

На следующий день Орио пришел со змеей в руках, завернутой в белый платок, а священник закрыл церковь, сославшись на болезнь. Ровно в полдень двое возлюбленных обвенчались. Когда священник объявил двоих мужем и женой, змея снова подняла голову и приблизила свой язык к губам рыбака. От отвращения священник отвернулся в сторону и стал выгонять парочку из храма поскорее.

Когда Орио сошел со ступенек церкви, Мелузина приказала отнести ее обратно в пещеру и оставить. Орио был удивлен.

– Но ведь мы теперь женаты! Мы должны жить вместе.

– Оставь меня там, Орио. Я приду к тебе сама сегодня ночью.

– Но как ты придешь? – удивился рыбак.

– Я приду, обещаю. Только отнеси меня обратно.

И рыбак повиновался молодой жене-змее.

Прознав о том, что рыбак женился, к его хижине тут же собрались гости. Всем не терпелось посмотреть на молодую жену. Орио похвастаться было не кем, он лишь грустно вздыхал и продолжал думать о Мелузине. Горожане пытались узнать у священника о молодой супруге, но священник только отмахивался, ничего не желая объяснять. Наконец, все решили закатить праздник вечером, и посмотреть на молодую супругу рыбака.

Свадьба была странной. Орио сидел в своем дому и ожидал прихода Мелузины. Гости косо смотрели на него, шушукались, а кто-то даже и посмеивался, спрашивая, когда ожидать им невесту-неведимку, может, она уже здесь? Гости пили и ели, и с каждым кубком все больше смеялись над незадачливым женихом. Когда наступила ночь, и Орио от отчаяние готов был рвать на себе волосы, двери его дома распахнулись, и все мгновенно замерли в изумлении. Как и Орио. Его глаза приковались к стоящей в дверях деве, Мелузине. К той самой, которую он полюбил. Хотя, нет. Не к той. К еще лучшей. Ее глаза были столь же волшебны, волосы столь же прекрасны, кожа столь же бела, только теперь она шла к нему. Шла на двух ногах, а не плыла на хвосте! И одежда ее, почти полупрозрачная, была усыпана жемчугом, свет от которого горел ярче свечей. Мелузина подошла близко к мужу и поцеловала его губы. Они были такие же холодные как у рыбы, но от счастья и восторга сердце Орио прыгало как сумасшедшее. Он заключил свою жену в объятья.

Гости ахнули, и начался пир. Все восхищались молодой женой, уже никто не бросал шуток и острот, а только завистливые взгляды.

В счастье и радости, в огромном богатстве, Орио и Мелузина прожили десять лет, успев родить троих детей. И после десяти лет, когда Орио был абсолютно счастлив, злая старуха-судьба постучалась клюкой в их дом. Одной весною Мелузила умерла. Орио был безутешен. Он выполнил просьбу своей подруги, похоронить ее тело при отливе в полную луну. В верное время он вышел из своего дома, пришел на берег моря и погрузил холодное тело своей обожаемой жены в воду. Как только тело соприкоснулось с водой, оно тут же превратилось в пену и растаяло. Орио заплакал навзрыд.

Каждую ночь он спешил к морю, где покоилась его любовь, каждую ночь смотрел на звезды, представляя ее глаза, каждую ночь гладил воду, как ее прекрасное тело, каждую ночь прижимах к сердце клок отрезанных Мелузиной волос, и ничто в мире не могло смирить его горе, оно разгоралось все сильнее и сильнее с каждым днем. Орио забыл обо всем на свете: о детях, о доме, о ловле, – все в его сердце было подчинено мечтам снова увидеть Мелузину. И в одну из горьких и холодных ночей, когда над водой густился туман, Орио пригрезилось. Женский образ, будто сотканный из пены, вылез из воды и присел на край лодки. А голосок как колокольчик произнес.

– Не плачь, я все еще с тобой!

Орио испугался, и перевернул лодку. Он выплыл на берег, весь мокрый и дрожащий от страха.

– Опять черти надо мной смеются! – сказал он в сердцах и погрозил кулаком воде.

Видение его больше не преследовало. Но после этого все вдруг изменилось. Он больше не видел Мелузину во сне. И приплывая на море или приходя в грот не видел грез, воспоминания будто стерлись из его памяти сами, его что-то постоянно тянуло домой, и приходя, рыбак обнаруживал, что какая-то невидимая рука убирала его дом, готовила, смотрела за детьми. От таких чудес Орио снова начал паниковать. Он гадал, и не мог отгадать, кто все это делает. И в один их дней пришел раньше, чтобы прояснить все.

От ужаса Орио замер в дверях своего дома. Около его детей, у разожженного очага с приготовленной едой, на чисто вымытом полу спала змея. От страха Орио выпучил глаза, схватил мигом топор и отрубил змее голову. Затем быстро схватил детей и увел их в комнаты. Когда он вернулся обратно, то увидел, что змея исчезла, оставив после себя только лужу крови.

Ночью, в этот деть яростно стенало море, небо плакало горючими слезами, ветры бушевали, скалы оголялись. Орио никак не мог понять, что с ним происходит, откуда страх, будто он совершил злодеяние. С тех самых пор в доме Орио стало все холодно и серо, хлеб горек, дети плаксивы. Много дней и ночей спустя, под шумы вера и плачи дождя, под возгласы бушующего моря, Орио раскаялся и понял, что его рука убила возлюбленную. После этого дня не было ему спасения. После этого дня Орио сам стал мертвецом. Он приходил на море, и думал о Мелузине, торопя смерть. Он ждал пока один сезон сменит другой, пока один год сменит другой, одно десятилетие заменит предыдущее. И наконец, совсем седой, с выеденными слезами глазами в очередной раз пришел Орио на берег моря. Погода была спокойной и тихой. Он взглянул вдаль и впервые за многие годы услышать звон колокольчика. Орио улыбнулся и пошел ему навстречу. Как когда-то этот звон указывал ему дорогу к берегу, так теперь этот звон вел его в волшебную страну его возлюбленной.

Утром взошло солнце. Волны ласково шелестели и поблескивали. Они были нежные, мягкие как покрывало, и никто не знал, что это самое покрывало навечно укрыло двух влюбленных: рыбака и его русалку.

Я улыбнулась, и мы с Габриэлем молчали, глядя друг другу в глаза. Официант нарушил тишину своим появлением и поставил напитки на столик.

– Так какого же цвета были волосы Мелузины? – первой нарушила я молчание.

Габриэль дотронулся до моих волос кончиками пальце и заглянул в глаза.

– Кроваво-красные, – тихим голосом ответил рассказчик.

Я молча смотрела на него и не понимала, откуда взялась тревога в моей душе, которая неистово начала бушевать.

– Как говорил классик: жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас оно и лучше, – Гаабриэль снова хищно улыбнулся.

– Твоим положением это пока не оправдано, – ответила я, немного притихнув.

– Зато твоим в полной мере, – сказал Габриэль очень резко и быстро, что заставило меня почувствовать себя неуютно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.