Пьедестал для карлика. Развлекательный детектив

Пьедестал для карлика

Развлекательный детектив

Елена Борисовна Сперанская

Прежде всяких там этаких этик,

Коль уж он получил этот чин,

Должен быть сострадателен медик

Просто так, безо всяких причин!..

В желтизне Аравийской пустыни

И во тьме комариных болот

Моментально на мудрой латыни

Он бесстрастно рецепт подмахнет.

Евг. Винокуров

© Елена Борисовна Сперанская, 2016

ISBN 978-5-4483-2246-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Поспешные выводы

Конец июня. В это время года погода в Тарасове, большом провинциальном городе, удивительно теплая и солнечная. Начало третьего, воскресенье. Подающий надежды врач – Преображенский Юрий с привлекательной внешностью: темными волосами, загорелым лицом, волевым подбородком, четко очерченными глазами, прямым носом, остановил свой черный «Феррари» на парковке, около двадцатичетырехэтажного пентхауза. На нем была джинсовая куртка, черные брюки с отворотами, дорогие, коричневые, итальянские ботинках с замысловатым швом, привезенные из командировки в Болонью со съезда хирургов. Он посмотрел на часы, набрал номер телефона, но услышал гудки, вышел из машины, рассматривая входящих и выходящих из подъезда людей.

Зашел в подъезд, поднялся на скоростном лифте на двенадцатый этаж, позвонил в квартиру своего коллеги по работе в частной, хирургической клинике по трансплантации органов и тканей Жакину Николаю. Он заметил, что дверь в квартиру открыта, зашел внутрь.

В красиво обставленной в европейском стиле прихожей с плафоном Тиффани, одежной стойкой, металлической газетницей, Юрий обратил внимание на серую статуэтку кошки с вычурным золотым бантиком на тумбе для обуви. Он заглянул в комнату и увидел, лежащего в центре мужчину в светлых, хлопчатобумажных брюках и синей футболке лицом вниз в луже крови. Руки безвольно были вытянуты вдоль туловища.

Одежда и пестрый палас пропитались кровью убитого и приобрели бордовый цвет в отдельных местах.

Юрий подошел ближе. Он понял, что попал на место злодеяния и должен был из этой ситуации как-то выпутываться. На затылке у жертвы зияла рана из огнестрельного оружия.

Гость огляделся по сторонам: овальный стол, массивный диван, кресло и маленькая стенка. На окне красовалась ваза из мелких кусочков цветного стекла. Сразу видно элитный экземпляр и стоила владельцу больших денег, чтобы приобрести и доставить ее в целости к себе в квартиру.

Везде расставлены эзотерические амулеты, магические талисманы, на стенах развешаны картины, плакаты с изображением индийских, мусульманских и христианских богов. Книги того же содержания с индийскими названиями о кришнаитах, детективы низкого пошиба, гороскопы, философские трактаты о материи, земных благах, медицинские учебники по хирургии, терапии стояли на полках.

Все это сплетение религий должно было оживлять чувство восторга и отрешенности. У Юрия эта картина не вызвала ни того, ни другого, а лишь чувство омерзения и жалости к убитому.

На столе лежал фразеологический словарь с меркантильными изречениями, открытый на букве «к». Рядом пачка печений и бутылка дорогого коньяка. На фарфоровой тарелке лежали кусочки лимона, салат из огурцов, порезанных крупными кусками и шоколадный набор конфет без фантиков, но с известной конфетной фабрики под названием «Каркунов». На самом деле эти конфеты изготавливали в каждом городе на основании лицензии и решения муниципалитета, беспроигрышный фант для конфет всех фирм и наполняемости.

Такая обстановка влекла уголовную ответственность, что мало прельщало будущего светило науки. Разве кто мог соревноваться с медиком-хирургом по изъятию своих представленных в дипломе знаний по анатомии, физиологии, химии, физике, философии и других вредных предметов, чтобы найти хотя бы мельчайшую зацепку для поиска преступника? У Юрия на работе всегда появлялось желание предупредить своего коллегу чаще звонить в морг, чтобы постараться найти замену для дежурантов в палатной схеме изменения консультаций, осмотров, регистрации венозных переливаний, инъекций, анестезии и других манипуляций. На основании чего у больных всегда возникало чувство облегчения и желания жить и трудиться в той области знаний, к которой они прониклись душой и телом, чтобы прокормить себя, семью и содержать родителей. Всем хватало места на этом поприще.

Однако скоро простая схема выживания могла навредить любому здоровому и мало-мальски умному человеку. Эталон поведения всегда соответствовал воображаемым ритуалам жизни, но никак не старшему научному сотруднику, кем себя считал, по мнению Юрия, убитый, и кем его считали все его коллеги по работе.

Тем не менее, эта престижная работа стала надоедать его коллеге Жакину, и он отвлекался на более дорогие проекты, чтобы развить малый бизнес или хотя бы приобрести что-то взамен пародии на осуществление его мечты.

Стать во главе кафедры или в худшем случае заполучить место в каком-то дорогостоящем иностранном филиале российской фирмы для осуществления своих честолюбивых планов. Увы!

Все сорвалось и лопнуло из-за какой-то ерунды, где было начало, где конец никто не знал. Хотя нашлись бы убогие умы, которые упрекнули нас в отклонении от сюжета, на что мы спокойно можем ответить, что так задумано действо. Сначала раскручиваем сюжет, а потом пишем о влиянии окружающей среды на происходящее.

В этом-то и заключалась фишка издателя печатать только готовые произведения, а не брошенные на полпути талмуды с понятными всем резолюциями и изречениями без права быть изданными и покоробленными между окон форточки, чтобы удержать их от ветра.

Гость заметил, что на стене ближе к двери висела картина известного французского модернистского1 художника Абрама Жекату «Маэстро и проститутка». Картиной заинтересовался молодой специалист в области хирургии. Его пригласил сам хозяин квартиры, чтобы тот посмотрел, что он приобрел случайно на выставке в Сотбис за баснословную сумму после поездки в отпуск.

Эта обстановка была знакома Юрию. Он находился здесь в день новоселья, но этого сатирического полотна, написанного масляными красками и проникнутого глубокой иронией на само искусство, отождествляющее современные реалии, тогда еще не было.

На картине был изображен лысоватый брюнет европейского вида во фраке без брюк с выпяченным животом и черной точкой пупка. Фалда фрака слегка загнута, и закрывала частично бедро и низ живота. Левой рукой он обнимал стоящую рядом вполоборота полуобнаженную, расслабленную женщину, а в правой руке держал пустой, стеклянный, опущенный вниз бокал.

Торс женщины в фигаро2 был повернут влево. Нижняя, фронтальная, обнаженная половина тела была написана длинными, серо-зелеными мазками. Женское лицо базальтово-розового цвета с белыми прожилками было настолько нежным, миловидным и ярким, что вызывало сильное эротическое чувство. На голове у модели сидела ярко-красная с тремя фиалками и белой лентой шляпка. Глаза модели черные, полуопущенные, носик маленький, вздернутый и яркий коралл рта. Мелкие, рыжие локоны свисали из-под шляпы на шею и полуобнаженную грудь. Эти округлые плечи, гладкий живот, полные бедра и ноги напоминали древнеримскую статую, но одетую только в верхний, испанский наряд.

Юрий смотрел на картину минут пять в оцепенении. Он решил лично убедиться в подлинности шедевра постмодерна, что, подойдя ближе, рассмотрел на холсте размашистую подпись и год, написанные черной краской в нижнем, правом углу, «74 A. Gekatu».

Жекату написал свое полотно в двадцатом веке в своей мастерской на Пляс Пигаль, как было сказано в каталоге об это художнике. С обратной стороны картины, куда Юрий с интересом заглянул, было пусто. Никаких доказательств, что шедевр. Просто грабитель оставил все здесь кому-то для обозрения.

Юрий был так напуган обстоятельствами, что медленно набрал номер телефона полиции. Потом отключил телефон, постоял около тела секунд пять и снова набрал номер на свой страх и риск.

– Полиция. Немедленно приезжайте. В квартире труп, – он назвал адрес и стал продолжать осматривать комнату, заметив, что сейф в стенном шкафу был открыт и пуст.

Вся одежда валялась на полу и представляла собой ворох барахла из супермаркета с названиями различных фирм, чего нельзя было разглядеть из-за отсутствия вешалок. Галстуки были связаны в свободный узел и лежали слева от одежды. Можно предполагать, что это зрелище специально декорировали, чтобы найти что-то очень важное среди замысловатого лабиринта полок и выдвижных ящиков. Коробка, по-видимому, с чем-то еще, лежала рядом. Юрий оттолкнул ногой эту кучу интерьера от себя в сторону жертвы, а потом испугался и вернул так же на место.

Инсталляция преднамеренного убийства вырисовывалась очень четко. У Юрия возникло странное желание безотложно заняться расследованием этого мрачного дела, хотя, впрочем, он и сам знал, что начитался детективных романов и способен абсолютно точно выяснить, кто покусился на жизнь его друга и коллеги по работе. Для чего он теперь здесь стоял, рассуждал и думал о появлении людей с официальными документами, о проверке паспортов и изготовлением простейших помарок в любой маленькой расписке для дорожных целей.

Полиция приехала минут через двадцать. Завидев полицию, которая появилась на пороге, он расправил плечи и прошел к двери, чтобы встретить высокого, симпатичный, лет сорока следователя в звании подполковника в полицейской форме и в звании майора судмедэксперта.

У каждого из них в руках были дипломаты, где находились в разных, приспособленных для работы, местах нужные предметы официального порядка, требуемые для расследования любого примитивного, замотанного в паутину джунглей, страшного, заскорузлого, раскрученного всеми возможными способами, желательного предприятия, что повлияло бы на их карьеру и получение любого вида льгот, уготованных судьбой.

руках одного находилось еще компьютерное устройство – ай-пад, плюс винтовка с оптическим прицелом в виде авторучки и зажигалка для любых дорогих сигарет типа «Парламент» и вип персоны. Они, конечно, могли довольствоваться любым предметом для утоления своей жажды курения, включая листья табака. Разумный смысл подсказывал им курить именно такие, достаточно фешенебельные, платные услуги, чтобы престижно выглядеть среди своих коллег по работе в органах местной полиции.

Серегин и судмедэксперт Семенюк Игорь прошли в квартиру. Спешным шагом они проследовали в зал, обставленный в восточном стиле, что легко угадывалось в каждой вещи. Интерьер был, бесспорно, завораживающий своей простотой.

– Старший следователь районной прокуратуры по особо важным делам подполковник Серегин, – сказал следователь и предъявил свои документы. – Что случилось? Ваши документы?

– Здравствуйте, Преображенский Юрий.

Бледное лицо свидетеля источало заботу и внимание. Казалось, что сейчас он упадет от сострадания рядом с жертвой и никогда уже не сможет подняться, дать показания и оправиться от подобного удара или, проще сказать, пораженный увиденным, шока.

– Разрешите осмотреть место преступления.

Юрий вряд ли надеялся, что его заподозрят в инсценировке данного преступления, но попытаться оправдаться все-таки стоило. При виде полиции свидетель ясно осознал, что закрыть эту брешь знания для следователя районной прокуратуры будет сущей безделицей. Страсти накалялись между сомнением и потенциозной сентиментальностью. У него похолодело во рту, он захотел моментально пить, но пропустил людей в помещение, а сам стоял около входной двери в коридоре. Затем, когда официальные представители уже разложили все принесенные с собой предметы на столе, он порылся во внутреннем кармане ветровки, достал паспорт и показал следователю.

Следователь внимательно изучил паспорт, сфотографировал главные страницы, посмотрел еще раз, выясняя вопрос о семейном положении, и отдал владельцу. Юрий с облегчением положил паспорт в карман брюк, предполагая, что кладет именно на то же самое место. Навек покоренный разговорчивостью следователя, он продолжил с должным вниманием рассматривать, что они начнут предпринимать дальше. А следователи относительно спокойно изучали каждую деталь комнаты, снимали отпечатки пальцев и фотографировали. Их внимание привлек словарь, открытый на букве «к», в данном случае слово «казнь» вызвало особый интерес у бывшего владельца. Оно было подчеркнуто. Серегин прочел вслух:

– Казенный, казенщина, казна, казначей, казначейство, казнить, казниться, казнокрад, казнь, – на этом слове он остановился и прочитал значение: – лишение жизни как высшая мера судебной кары, – он замолчал и положил словарь на то же самое место.

– Возможно, убитого заинтересовало что-то скрытое от постороннего глаза, или он знал кого-то, кто совершил уже неблаговидный проступок, или сам был замешан в деле с растратой государственного имущества? – предположил судмедэксперт.

Этот вопрос встал ребром перед глазами подполковника. Какие средства были у простого врача, он примерно знал.

«Да и было ли у него вообще что-либо скрытое от его коллег. Скорее всего, взятки за проведение операций уголовным элементам или передача заграницу детей-сирот, или списки суррогатных матерей. Но по роду своей работы, в больнице практикующий врач имеет напрямую доступ к банковским средствам учреждения только через кассу», – подумал Серегин. Здесь он сделал паузу в своих размышлениях и стал осматривать помещение.

Он остановился у окна и открыл анкету в ай-паде для внесения пресловутых сведений свидетеля. Эти анкеты для сведений имели однозначный характер и были занесены во все мировые сайты и порталы, поэтому кому надо мог всегда найти их в любой Интернет сети, будь то Яндекс, Гугл монохром, Йахо, Мозила Ява и другие. Во все времена и у всех народов были места, куда стекались сведения об их партнерах по команде, дабы избежать незаконного вторжения иностранных агентов и лишиться своих почитателей данной зарубежной державы. Такие вариации были в почете в основном у верхушки населения, то есть у правящих классов. Возьмите, к примеру, некоторые европейские государства, которые поощряли такие доносы, чтобы урегулировать конфликты внутреннего характера.

– Мой коллега по работе – Жакин Коля, – начал единственный свидетель объяснять обстановку, пытаясь ввести полицию в курс дела, – любитель живописи. Он часто посещал выставки, брал кредит и приобретал, а потом продавал различные предметы старины, антиквариат, в частности, картины: пейзажи, портреты, натюрморты. Вчера он пригласил меня к себе, чтобы посмотреть вот это полотно, так как считал, что я разбираюсь в живописи, – Юрий указал на стену, где находилась эта жанровая картина. – Он приобрел ее летом в Лондоне или в Москве, точно не знаю, – Юрий очень напрягся, чтобы выдавить из себя еще одну фразу. – К сожалению, мы вынуждены лицезреть этот шедевр постмодернизма3 после смерти владельца. Надеюсь, что вы оцените по достоинству его усилия, – на этом слове Юрий остановился и с огромным удивлением, внимательно посмотрел на Серегина, который записывал основные данные к себе в планшет.

– Все в полном порядке, – вставил судмедэксперт Семенюк Игорь, когда закончил фотографировать и снимать отпечатки пальцев с рюмки с коньяком, стоящей на столе, изучать размер и величину входного, огнестрельного отверстия, брать пробу крови. – Можно звать понятых и отправлять труп на экспертизу.

– Как часто ваш коллега приглашал вас? – снова спросил следователь, чтобы выяснить обстоятельства дела и освидетельствовал все имеющиеся в комнате предметы в надежде найти паспорт владельца квартиры.

– Да вот только второй раз. Мы с коллегами отмечали у него новоселье.

Тем временем подполковник поставил два жучка в каждой комнате, один под кресло, а второй под подоконник, пригласили понятых соседей, записали их фамилии.

– Мы будем с вами поддерживать контакт до полного изучения сути дела. Как бы вы сами могли охарактеризовать, каковы причины данного преступления? Были ли у владельца квартиры враги или он жаловался, что кто-то угрожал ему? – усталость и злость на лице подполковника говорили сами за себя и выдавали человека умного и склонного к самоанализу.

– Вчера на работе, в клинике мы договорились встретиться, и он пригласил меня к себе взглянуть на это произведение искусства. Мое алиби может подтвердить весь имеющийся персонал больницы. Понимаете, – Юрий стал извиняться, чтобы привлечь к своей особе наибольшее внимание.

– Выясним.

– Дежурство было сопряжено со многими тяжелыми случаями, привезли двоих из реанимации. Наша команда проводила экстренную операцию по поводу травмы черепа после дорожно-транспортного происшествия, – проговорил Юрий, делая ударение на своем научном знании медицины и основ криминалистики, мечтая быстрее найти выход из этого страшного лабиринта отчаяния и лицемерия. – Этого достаточно?

– Вполне, – следователя заинтриговал рассказ Юрия, и он с возрастающим энтузиазмом вступил с ним в полемику. – К сожалению, это пока трудно назвать алиби, но, вероятно, когда мы узнаем время смерти, то будем рассматривать вас как свидетеля.

Затем официальная часть перешла в другую комнату, где на стене висело полотно с изображением ребенка в костюме птицы с ярким опереньем.

Панно было дешевым, но очень милым издалека, а вблизи лишь вызывало гнев и раздражение умением воспринимать действительность так вульгарно и прозаически, чтобы создать образ ребенка, наделенного такими фантастическими способностями, было, по крайней мере, отчуждением от реальной жизни и не представляло собой какую-либо художественную ценность. Краски сливались в одну сплошную акварель. На коричнево-зеленоватом фоне ярко-красные и сине-желтые оперения выглядели аляповато, бездарно, но жизнеутверждающе.

Мысль художника олицетворить птицу с человеком удалась. Юрий смотрел на картину с искренним удовольствием как на настоящую находку, успевая воспринимать этот «шедевр» через призму самого себя, и наблюдал за ходом следствия. Судмедэксперт обследовал с профессиональным интересом комнату, разглядывая каждую мелочь.

Комната была прямоугольной. Окна без занавесок и жалюзи выглядели бедно, как будто раздетая женщина старалась прикрыть свою наготу, но была покарана за этот проступок и стояла так в наказание за провинность.

Кроме торшера в виде букета белых лилий, кресла и плазменного телевизора там ничего не было. Несколько полок на стене с книгами по медицине говорили о профессии хозяина квартиры.

Стражи порядка внимательно осмотрели светлую, уютную кухню с холодильником, стенкой, столом, большим, угловым, кожаным, приспособленным для кают кораблей бизнес класса, диваном и табуретками, обнаружили в выдвижном ящике документы на оргтехнику, в маленькой шкатулке находился паспорт владельца.

Аппарат для измерения давления лежал особняком в шкафу, а рядом с мойкой несуразно красовался пластиковый стакан с ложками и вилками.

– Дата наступления смерти примерно между часом и двумя ночи, – констатировал судмедэксперт, когда исследовал тело убитого. – Но точнее скажу вам завтра на совещании.

– Хорошо бы, чтобы ваше алиби подтвердилось. Когда мы достоверно узнаем, что вы делали в это время, то будем далее раскручивать дело, – обратился подполковник к Юрию. – Воспринимайте это как ваше кратковременное включение в ход следствия, вернее, никуда не уезжайте из города. Вы нам скоро можете понадобиться.

Юрий увидел в его правом кармане брюк наручники.

– Повторяю, в то время находился на дежурстве в клинике. Я же вам сказал, мы договаривались о нашей встрече, когда сменил его дежурство. Мы встретились в ординаторской, и он уговорил меня прийти, но никак не ожидал, что все может закончиться настолько трагически, – Юрий продолжал оправдываться.

– Разумеется. И что же дальше было?

– Он попросил меня позвонить предварительно. Мы часто общались и обсуждали свои проблемы. Это был единственный человек в клинике с правильными представлениями о работе стационара и всего обслуживающего персонала в целом.

– Была ли у Жакина жена или другие родственники? – начал методично спрашивать подполковник Серегин, выясняя каждую мелочь в этом хаосе обстоятельств криминального характера.

Следователь придвинул к столу табурет, сел и внимательно разглядывал паспорт владельца квартиры, вникая в каждую цифру и букву, и надеясь в скором времени получить долгожданные ответы на все каверзные вопросы о семейном положении, целях и мотивах преступления.

Юрий тоже придвинул табурет и, сделав над собой усилие, сел рядом.

Серегин участливо посмотрел на собеседника, который ему импонировал, понимая, что тот сразу будет отрицать свою причастность к данному случаю. Но это было и так понятно. Его алиби было написано на его добродушном и где-то высокомерном лице.

«Может ли он помочь в поимке опасного преступника? Поживем, увидим», – подумал подполковник и нахмурился. Юрий молчаливо доказывал обратное, что на него нельзя положиться. Серегин отнес этого единственного свидетеля к разряду искателей приключений или авантюриста.

– Женат он был это точно. На Мамедовой Лиле, потом разошлись во взглядах. Остальные подробности не знаю, – ответил Юрий, и его охватило желание прекратить эти, как ему казалось, бессмысленные расспросы, поэтому он резко встал и подошел к окну. – Совсем забыл, у Коли часто водились приличные суммы денег, до ста тысяч долларов или рублей, точно не знаю. Он говорил, что собирался сделать благотворительный взнос в банк на счет детям-сиротам и обездоленным. По всей вероятности, его убили из-за них. Кому-то понадобились эти злосчастные средства и принесли в жертву такого замечательного человека и дорогого друга. Постараюсь, чем могу, помочь следствию. Сокровенная, диковинная тайна окружала своим ореолом таких честных и добропорядочных граждан, – Юрий перешел на поэтический стиль. – Ему бы жить да жить, тем более в нашей клинике всегда не хватало опытных профессионалов-медиков.

Подозрения Серегина начинали обволакиваться реальными фактами. Он здраво рассуждал, рассматривая обстановку квартиры: «Они будили своим рвением всех пациентов. Если возьмут кого-то другого в качестве свидетеля, то придется снова раскручивать клубок связей и родственников. Надо установить наблюдение в клинике, в рабочем коллективе через этого назойливого, главного свидетеля. Возможно, кто-то из больных или выписанных бывших пациентов причастен к данной криминальной истории, проработать в квартире все версии хода убийства с помощью криминалистов. Это потом. Позвонить Кирьянову, Татьяне Ивановой, его любимой сыщице, словом, найти подход к частному сыску и извозу. Наша сеть криминалистов будет слаженно трудиться». Подполковник выписал себе ордер на вторичный обыск, оставалось только подписать у начальства и поставить печать на этом клочке серой бумаги.

– Очень жаль. Других версий нет. Сейчас подъедет машина и заберет труп, – следователь позвонил в районное отделение полиции. – Пока вы можете идти, а завтра надо прийти и, возможно, вспомните еще что-то важное и распишитесь в документах. Но это формальность. Собственно, мы вызовем вас очень скоро. Есть ли вас какие-то подозрения или пожелания?

Юрий встал из-за стола и подошел к окну твердой походкой, ему было трудно дышать, его начинало подташнивать от давления и сильной головной боли. Он стал говорить убежденно, проявляя как можно больше такта, завидной грамотности в трудных ситуациях. На что следователь реагировал с тщанием и последовательно констатировал все новые свидетельства в своих записях в планшете, благо тот был заряжен и работал бесперебойно. Тем не менее, его усилия сводились к кратким изречениям только «да» или «нет» в заполнении анкеты для поиска преступника как в американских и английских службах госбезопасности. Все сведения необходимые для следствия записывались в анкету, возможно, без права включения фамилии, то есть анонимно.

– Такая мера безопасности хороша для агентов в сфере бизнеса, – произнес Юрий, у которого вкралось недоверие к этой серьезной анкете, так как он осознал всю возложенную лично на него миссию обезвреживания преступной группировки, в которую вольно или невольно втянули самого Жакина.

«За что какой-то безликий тип, по всей видимости, глупый, преступный индивидуал таким жестоким способом лишил жизни полного сил и энергии человека? С дальнейшим раскручиванием дела будут очень большие проблемы и на работе, и дома», – решил коллега жертвы, брезгливо посмотрел на следователя, вздохнул и добавил, мечтательно представляя свою дальнейшую судьбу среди затерянных сугробов Сибири и Дальнего Востока, там, где находились основные места заключения матерых и озверелых «гомеопатов».

Они получали свои клички по своей воле среди таких же, как они «сердечников», которые вешали своих прямых жертв, или «растлителей», занимающихся растлением себе подобных детей или их друзей.