Б-1, Б-2, Б-3. неженский нероман

* * *

В четыре я вышел из дома и поехал к памятнику Матросову. Плавились остатки прошлогоднего асфальта, дымились остовы автомобилей, очереди толстожопых гипертоников и прединфарктников выстроились перед аптеками и регистратурами. Скорая работала на пределе, лёгкое пиво в магазинах расхватывалось, не успевая охлаждаться в холодильниках, настроенных на максимальный дубак. Чёрные тучи выбрались из нор и вновь с утробным урчанием наползали на сибирский Иершалаим.

Б-52 сидела около памятника на скамеечке. Она была одета в лёгкое белое свободное платье до колен. Глаза прятались за тёмными очками «а-ля стрекоза». Разлетевшаяся копна рыжих волос полностью закрывала спину. На фоне белой ткани её густющая грива казалась сделанной из горящих углей.

Я буркнул что-то приветственное, отдал ей телефон и сел рядом. Она взяла свой потёртый «Samsung» и стала задумчиво крутить его, зажав между большим и указательным пальцами. Через пару минут я понял, что пауза затянулась не спроста и посмотрел на неё. Из-под очков текли показательные слёзы.

– Да, Матросова мне тоже жаль! Классный, говорят, был парень! – небрежно произнёс я, стараясь не лезть лишний раз в чужую душу, дабы не напачкать там, да и самому не испачкаться.

А сам подумал, что «Чмо из чата» с первого по третий номер нынче, видимо, сорвались с крючка. Интересно: во сколько у неё встреча с номером пять?

Она молча просмотрела список пропущенных звонков, осушила реки на щеках и вдруг гнусаво спросила:

– Куда ты меня нынче поведёшь?

«На расстрел!» – так и просилось в ответ, но я, подумав, решил проявить больше человеколюбия. К тому же передо мной вставал извечный вопрос не в меру свободного мужчины: как убить очередной воскресный вечер? Сидеть дома, вперившись в телевизор и заливая в себя по литру пива в час? Или заливать те же литры в кафе на набережной? В той легкомысленной обстановке, когда солнечный свет гаснет, ветер приносит от ближайшей шашлычной запах если не счастья, то его эквивалента. И, сидя на берегу Енисея под навесом в ожидании порции свинины с картошкой из тандыра, ты выпиваешь стакан ледяного «Невского», и с голодухи в голове сразу становится туманно, а шашлык всё не несут и не несут, и ты берёшь второй стакан, и вдруг ловишь на себе взгляд какой-то незнакомки, которая тоже пьёт пиво одна. И создаётся ложное ощущение, что всё в твоей жизни ещё может измениться в лучшую сторону, и что деньги есть, и внешность для сорока лет вполне так ничего, особенно если бросить пить пиво и немного покачаться, и здоровье ещё позволяет ощутить полноту жизни. Но тут к незнакомке подсаживается какой-то пузатый бобик, и она почему-то этому факту начинается дико радоваться. Или это вовсе была не незнакомка, а так – мираж, видение, отблеск фары в дрожащей енисейской воде? И ты в который раз съедаешь свой шашлык в одиночестве, и уже становится прохладно и малолюдно, а самое главное – понятно, что пора домой, потому что завтра в восемь надо быть на работе. Ты берёшь такси, выходишь за сто метров до своего подъезда, заходишь в знакомый круглосуточный магазинчик и берёшь напоследок ещё бутылку «Девятки», хотя понимаешь, что это уже – точно лишнее, и завтра с утра будет тяжело просыпаться и на ватных ногах плестись на работу. Но какое имеет значение понятие «Завтра», если на душе погано именно сейчас. Если до боли не хочется отпускать от себя очередное воскресенье, так и не принёсшее ничего, кроме разочарования.

– Я в этом районе не местный. Это ты в каждом номере была. Знаю пару приличных заведений, но все они на том берегу. Хочешь – поехали в… ну скажем…

Когда женщина плачет, я не могу её убить. Рука не поднимается. А вот как перестанет – пожалуйста. Вот и теперь я совершенно честно взялся перебирать в голове список не самых дорогих забегаловок.

– Мы пойдём в «Розу ветров»! – перебила она мои измышления. – Тут недалеко. Я там бываю по воскресеньям. Там хороший зелёный чай. Настоящий китайский. И вообще чайная карта богатая и официантки разъёбистые. Терпеть не могу тормозов! С сегодняшнего дня я пью один чай! Вчера посмотрела на себя со стороны. На тех твоих снимках. Кошмар! Корова натуральная! Больше в жизни не съем ни одного мороженого! Бегать буду по утрам!

Тут до меня долетели алкогольные испарения, и я понял, что моя подруга изрядно навеселе. Хотя выражение «навеселе» вряд ли подходит к рыдающей на скамейке даме юных тридцати двух годиков.

– В розу так в розу! – согласился я. – Кстати, а где твой самосёр?

Шутить с женщинами вообще опасно. Их юмор кардинально отличается от мужского. Нехватка эрудиции с лихвой компенсируется избытком эмоций, поэтому прежде чем процитировать даме, к примеру:

 Не всё так плохо в этом мире, Хотя и грош ему цена, Покуда есть на свете гири И виден уровень говна!

– Не забудьте невзначай добавить, что это написал Галич о ленинградской канализации.

И тогда она спокойно кивнёт: мол – а я это давно знала! И не станет весь вечер прищуривать лобик, бросать на вас подозрительные взгляды, оглядывать свою юбку и думать – на что это он, охальник, тут намекнул? Шутить же с плачущими, а, значит, неподготовленными к юмору женщинами – опасно вдвойне. Мне следовало бы об этом помнить!

Б-52 секунду думала над «самосёром», потом вдруг подскочила и заорала мне в макушку:

– Не смей так называть мою собаку! Не смей! Не смей!

Я успел отпрыгнуть в сторону, поэтому её кулак лишь шаркнул мне по плечу. Я приготовился дорого отдать свою жизнь и встал в боевую стойку, набычив голову и прикрыв правым кулаком челюсть, но тут силы покинули истеричку и она шлёпнулась на скамейку так, что ближайшая сейсмостанция в подвале СНИИГГиМСа на проспекте Мира, думаю, зафиксировала толчок силой в два с половиной балла.

Истерички способны на многое. Выпившие истерички способны на всё. Я это знал по своей Б-3, то есть первой жене. Первые пять лет совместной жизни, когда она выпивала – а это случалось редко, только по праздникам, – мне нравилась её томность и неспособность к какому-либо сопротивлению. После третьего бокала вина она была согласна на всё и везде. Это заводило и разнообразило. Со временем мы с Б-3 стали подкрашивать алкоголем нашу совместную жизнь всё чаще. Душа хотела праздника, поэтому в праздник превращалась любая подходящая суббота. Это уже не так нравилось, но вошло в привычку. По первости праздника хотела только моя душа, а её – лишь слегка присоединялась, но спустя какое-то время я с ужасом понял, что бутылку «Портвейна» мы уже честно делим пополам и пьём зараз по полстакана без закуски. Когда она однажды закатила пьяную истерику по поводу того, что праворукие боксёры не могут отправить соперника в нокаут ударом левой – я понял, что с алкоголем пора заканчивать. Видимо, спокойная семейная жизнь – не для меня. Спокойствие вкупе с наличием достаточного количества денег для нас с женой обернулось пьянками, доходившими до ругани, а позже – и до мордобоя. Праздник затянулся. После очередного такого брудершафта она подала на меня в суд. Дело ничем не закончилось, но это стало последней каплей, и мы развелись. Свою трёхкомнатную квартиру я оставил ей с детьми. Взамен она со своей матерью насобирали мне приличную сумму денег. Я добавил сколько не хватало и купил себе гостинку в новом кирпичном доме. И почти в сорок лет начал жить заново, имея лишь одеяло, чайник, фотоаппарат и ноутбук. Дочери остались с матерью, друзья в большинстве поразъехались кто – за границу, кто – на севера, а один даже внезапно помер. Я долго и мучительно привыкал к одиночеству. Через неудачные попытки жениться, влюбиться, спиться, вернуться обратно в семью и повеситься. Но привык – таки, и отвыкнуть обратно уже вряд ли смогу. Слишком дорогим оказался курс немолодого бойца. С тех пор я знаю, что спокойная семейная жизнь для меня равносильна самоубийству и что мне нужно состояние вечного гона, чтобы держать себя в узде. Видимо, это тот самый ветер, против которого лично мне ссать бесполезно. Мой идеал – это волк, которого кормят только ноги и который умирает на бегу. Отсутствие денег – лучший способ бросить пить и похудеть! Спокойствие духа и гарантия безопасности во все времена были только в нищете! А поскольку я переехал в новую пустую квартиру, то денег на алкоголь, естественно, не было: мне пришлось начинать с голых стен, на которых не стояло даже приборов отопления и дверей в туалет! И пить я почти бросил. Но с тех пор опасаюсь истеричных выпивших женщин, тем более таких габаритов.

* * *

Немного потрясся загривком, рыжая подняла голову, достала косметичку и стала приводить себя в порядок. Работы в этом плане оказалось навалом, и у меня ноги затекли стоять. Сесть рядом я не рискнул, хотя и руки от челюсти убрал за спину.

– Я так и знала, что тебе за восемьдесят! – внезапно громко проговорила она непонятно в связи с чем, решительно встала и добавила: – Ну! Мы в «Розу» идём или нет?

До кафе мы дошли молча. Спустившись по ступенькам в полуподвал, она уверенно повела меня вглубь полумрака. Мы уселись в самом углу, огороженные от людей высокими спинками мягких диванов. Работал кондиционер, из динамиков негромко играл джаз. Атмосфера располагала к блядству, а мне хотелось лишь выпить чаю после уличной жары. Старею! Мы пришли сюда явно неспроста, а я вновь изображал полное непонимание женских флюидов.

Рыжая пошарила глазами по столу и сказала:

– Странно! Куда звоночки-то делись? Орать им каждый раз теперь что ли?

Подошедшая через минуту официантка объяснила, что звоночки убрали по приказу директора и она очень извиняется за причинённые этим неудобства.

Рыжая готова была снова закипеть, но пара, видимо, уже не хватило. Она просто заказала чай с каким-то хитрым названием, в состав которого входило ингредиентов больше, чем в украинском борще. Вскоре нам принесли литровый прозрачный заварник, в котором на наших глазах происходило таинство заваривания божественного напитка. Листики и ягодки самых разных цветов и размеров беспрерывно сновали в кипятке вверх и вниз, словно глотали у поверхности воздуха, чтобы нырнуть поглубже. Постепенно броуновское движение стало замедляться, чаинки образовали на дне толстый буро-зелёный слой, зато прозрачная вода окрасилась в изумрудно-бирюзовые цвета. Я всегда любил смотреть на превращение обычной воды в чай или кофе. Особенно хорошо за этим наблюдать сквозь прозрачную посуду. Поэтому, когда процесс в чайнике, наконец, замедлился, я поднял голову и натолкнулся на взгляд человека, который нашёл в лесу огромный гриб, срезал – и увидел внутри червя.

– Смешно? Это для тебя – смешно? Или тебе смешно, что я плачу? Почему ты всё время улыбаешься? Может, ты всё-таки нальёшь своей даме чай? Кого ты там увидел? Своё отражение? Зеркала дома нет? Я тебе принесла, между прочим, объектив!

Я налил чай себе и ей. Ах, объектив! С Р-7 мне было хорошо и без объектива.

* * *

Она приехала через неделю на своём «Lexus-е». Пока ехала – звонила каждые сто километров.

– Да не звони ты за рулём! – говорил я ей. – Трасса сложная, по горам. Приедешь – позвонишь! Я выйду и встречу. Район новый, ты не найдёшь мой подъезд. Тут даже местные таксисты теряются.

– Я не могу не звонить! – слышалось в ответ. – И я не разобьюсь. Во-первых, я за рулём с института. Езжу с закрытыми глазами, все категории открыты. Могу ездить хоть на «Камазе» с прицепом. А во-вторых – я не умру, пока не увижу тебя. И твою квартиру я обязательно найду сама!

Три с лишним часа я просидел как на иголках. Вся моя фантазия заканчивалась на том моменте, как она переступит порог. Что будет дальше – я не мог представить даже примерно. И когда снова зазвонил телефон, мой пульс подпрыгнул так, что поплыло в глазах.

– Чёрт! – сказала она абсолютно спокойно. – Ты был прав! Дом твой нашла, а вот куда дальше идти – не знаю. Это не дом, а целый город! Я поставила машину на парковку, обошла всё на три раза и сейчас стою дура дурой под вывеской «Товары для малышей».

– Стой на месте! Я буду через минуту! – крикнул я в трубу, впрыгнул в тапки и за секунду добежал до дальнего угла дома.

Подошёл к женщине со знакомым силуэтом и сказал:

– Привет!

– Привет! – ответила она и виновато улыбнулась улыбкой стареющей кинозвезды. – Всё о чём я сейчас тебя прошу – дай мне пятнадцать минут на то, чтобы принять ванну! Дорога оказалась очень длинной. Четыре часа в тапок давила. Устала как савраска.

Она приехала в простеньком сером трикотажном спортивном костюме, серой кепке и серых кроссовках. Я взял её огромную серую сумку и повёл домой. Она шла рядом широкой походкой от бедра, покорно вручив мне свою руку. Через пять метров я поставил сумку на землю, повернул её к себе и глянул в лицо. Она не отвела взгляд, спокойно посмотрела мне в правый глаз, потом – в левый, и сказала:

– Это я. Да. Приехала надолго. Навсегда.

Она была старше своих фотографий лет на двадцать. То есть лет ей было примерно как мне. Небольшая раскосость глаз наводила на мысль о пластике. Ничего воскового. Морщинки на шее. Худая, высокая. С такой грудью, что хоть монету клади – не упадёт. Слегка избыточный загар свидетельствовал о расово-финансовом превосходстве. Только тут до меня дошло, что «Photoshop-ом» обрабатывать портреты умею не я один. Она, видимо, прочитав мои мысли, сказала:

– Старее, чем на сайте? Я не хочу стареть. Боюсь. Борюсь с этим всеми средствами. Глупо. Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Есть такая компьютерная программа специальная. Чтоб лица на снимках делать моложе. Не помню как она называется. Очень простая. Там только три какие-то кнопочки и один бегунок. Я его всегда ставлю на максимум, когда свои портреты обрабатываю. Если у тебя будут проблемы – я уеду, не переживай!

– Не говори ерунду! – я поднял сумку и снова взял её за руку. – У тебя пятнадцать минут на всё про всё. Время пошло. Раз ты приехала навсегда, то у нас впереди всего лишь вечность. Нельзя терять ни минуты!

Наша вечность продлилась ровно две недели.

* * *

Б-52 быстро выпила первую чашку чая и скривила такое лицо, что мне вновь захотелось прижаться к канатам и уйти в глухую оборону.

– Ёптвоюмать! Где звонок? На Кипре в любой сраной забегаловке на каждом столе – звонки. Я что – сама должна чай в кружки наливать? Кошмар! У них работа – клиентам чай наливать, а они сидят там, музыку слушают! Дармоеды!

Я поспешил налить ей чай, набрался храбрости и сказал:

– Ты знаешь, сегодня я пока не готов этот объектив у тебя купить. В инете на аукционе нашёл ещё пару предложений. Сначала хотел бы их глянуть. Лишних денег нет, а объектив – это такая вещь, что сама понимаешь… так что как-то…

– Я знаю, какие там предложения! – она вновь отреагировала не так, как я ожидал. Сухо, деловито, со знанием дела. – Одно мясо. Кухарки невыездные. На что рассчитывали? Что если их в двадцать замуж не взяли, то возьмут в тридцать? Как будто непонятно, что мужики там не жён ищут, а бабу на одну ночь. При этом ещё чтоб самому не платить, да ещё и выпить и пожрать перед этим самым нахаляву!

Услышав такое, я сразу вспомнил свой давний разговор с С-4 и вновь рискнул улыбнуться. И что у меня за дурацкая привычка – улыбаться, когда кто-то плачет!

* * *

Пару лет назад мы с С-4 так же сидели в кафе, только на набережной, пили пиво, ели шашлык, и она, тихонько вылив в свою кружку с «Балтикой – семёркой» шкалик водки, жаловалась на нравы современных мужиков практически теми же выражениями:

– Мужика сама найди, домой его на такси привези, накорми, напои, сама об него трахнись, а он будет потом лежать полночи к тебе спиной, футбол смотреть! А утром – поминай как звали! Уж перед ним и так расстелишься, и этак – бесполезно! Ты вот скажи мне, только честно, паря: чё вам всем от меня надо? Как на духу!

У С-4 не было ни одной пяди во лбу. Даже её страницу на сайте знакомств, как оказалось, создала ей её мать, потому что её вечная двоечница – дочь в слове «Хуй» делала пять ошибок. Она торговала обоями на базаре и хамила всем и каждому при первой же возможности. Хамство было её хобби. Любимым занятием после еды. Единственная шутка на все случаи жизни – «Нахаляву только уксус!» Ещё запомнился перл про охотника, разом убившего одного зайца. Находиться с ней в общественном месте больше пяти минут не краснея не смог бы даже людоед. Но тут – не поспоришь. Единственно в чём она ошиблась – я не люблю футбол, поэтому смотрел бокс, а наутро выпил кофе со свежей булочкой и пообещал заехать вечером. Еду до сих пор. Дела, дорогая! Дела! С-4 мне оказалась интересна только потому, что когда после шашлыка и пива с водкой я пьяно обнял её у парапета – мои пальцы за её спиной кое-как сошлись. И вдруг стало щёкотно: а каково с такой в постели?

Сразу вспомнился анекдот про то, что вам всё худеньких да молоденьких подавай, а нас, толстых да старых, кто трахать должен? Где-то в глубине я внезапно осознал острое чувство ответственности за старых и толстых, и в этот вечер рискнул исполнить свой долг перед ними. Ещё в памяти всплыл случай, когда приятели пригласили такую немалых габаритов даму в баню одну на четверых, выпили ящик пива, сколько-то водки, но это не помогло. Мужики за тридцать лет каждому сидели в напряге как школяры и кивали друг на друга: «Давай ты первый! А чё я-то? Давай ты! Ну, тогда ещё вздрогнем!» Девушка весь вечер плавала в бассейне в гордом одиночестве и обиженно кричала: «Ну, мальчики! Вы там скоро! Я уже скучаю!», под конец покрыла всех по матушке и уехала домой нецелованная.

Настроение в тот момент у меня было игриво-сексуальное. Может, Венера стояла в Раке, может – повлияло полнолуние. Я прилично выпил и проделал, так сказать, следственный эксперимент с целью расширения границ жизненного опыта. С тех пор, если на сайте я натыкаюсь на надпись «Пышечка», или «Любителю женских форм», или просто на сухое: 28-160-78, то бегу мимо закрыв глаза, оглашая окрестности криками ужаса. Были, старики рассказывают, любители пригласить даму в лес на шашлык, там снять с неё трусы – и вот тебе готовая двухместная палатка. Но лично я таких не встречал.

* * *

– Не всё так безнадёжно, как ты описываешь! Люди везде разные. Кому-то замуж хочется, а кому-то просто пообщаться дома не с кем. На этих сайтах сколько угодно случаев, когда люди даже женятся! Там, когда удаляешь анкету, то ставишь галочку в специальной графе: причина ухода с сайта. Надоело, разочаровался, нашёл свою единственную! Я три раза удалялся, когда находил единственную, знаю.

Она посмотрела на меня, и у неё снова навернулись слёзы. Видимо, я елозил по больным струнам её души. Я – жестокий человек. Бестактный и циничный. Как там у Высоцкого: «Нас не надо жалеть! Ведь и мы никого не жалели!»

Вторая жена добила во мне всё то немногое человеческое, что ещё оставалось после первой. Я временно остался без работы, а, значит, и без денег. И она меня банально выгнала. Американский вариант! Вернее, сделала так, чтобы я ушёл. Она жарила на обед только две котлеты: себе и дочери. Мужу? А он что – сегодня что-то заработал? С зарплаты покупала гостинцы себе, дочери и кошке. На Пасху без предупреждения уехала к какой-то подруге. А ведь за год до того я весь свой денежный запас потратил на ремонт её старой квартирки, куда мы после этого ремонта и переехали. Купил сантехнику, мебель, много чего сделал своими руками. И вдруг – «ноу мани – ноу хани!» На вопрос: как же так? Ведь я на тебя столько потратил, а тебе всё мало! – Последовал гениальный ответ: за это я с тобой два года сексом занималась!

Хорошо, что у меня есть своя квартира и неизменная Т-9! За те полтора года, что я у неё не был, она изучила испанский язык, осилила всего Павича и Мураками, научилась играть на бирже, быстренько заработала на акциях почти полмиллиона и разменяла однокомнатную на окраине на двушку поближе к центру города. Но главное, что меня тогда спасло от голодной смерти – вскоре после ухода от Б-9 я в какой-то подворотне нашёл кошелёк с деньгами. Там оказалось целых триста шестнадцать рублей! Эти потерянные кем-то деньги попали именно к тому, кто в них нуждался больше всего! Короче, до светлых времён на сухарях и одноразовой лапше я продержался, хотя в тот момент снова хотелось повеситься. Но один раз я уже вешался после того, как меня бросила Н-1, и испытывать эти ощущения заново организм почему-то не хотел.

* * *

Я посмотрел на часы. На улице потемнело как-то несуразно рано, и пока я пытался понять – почему? – в крохотных окошках полуподвала внезапно стало совсем черно и ливануло так, что шум дождя заглушил джазовые рулады Би Би Кинга. Ведь хотел ещё взять с собой зонтик! Два раза на этой неделе брал – и, естественно, зря. А теперь придётся мокнуть. Да ещё эта женщина в белом не дай бог попросит проводить её до кровати и просушить все волосы полотенцем. Я снова оценил её как женщину и пришёл к единственному выводу: не моего поля ягода! Да, что-то в ней есть. Личико милое, если не смотреть на второй подбородок. Волосы – просто класс. Но этим плюсы ограничиваются. Конечно, можно настроить плуг на малую глубину, записать ещё одну мордочку в актив и постараться максимум за неделю забыть, запить, заспать то, что пять минут шептал ей сгоряча, а потом битый час выслушивал о несбывшихся надеждах. Но с годами азарта всё меньше, и уже не понимаешь, ради чего ещё одна звезда появляется на капоте твоего ржавеющего драндулета. И вообще не понимаешь – зачем весь этот карнавал. Одни маски, и кто за ними скрывается – не узнать никогда. Что они хотели от тебя, а что – ты от них – уже забылось, и хочется закрыть глаза и попросить главного машиниста жалостливым голосом: «Да выпустите же меня отсюда наконец! Я сел не в ту электричку!»

Рыжая что-то говорила про объектив, потом начала задавать на удивление умные вопросы по съёмке в темноте, съёмке на приоритете выдержки и диафрагмы, склейки панорамы. Говорила, что с Кипра хочет привезти хорошие снимки заката и какого-то известного храма, а не то, что прошлый раз она наснимала в Кракове: ни кожи ни рожи. Судя по её сбивчивому монологу, термины эти она прочитала только сегодня, мало что в них поняла, но к встрече со мной зазубрила. Сообразительная! И память неплохая! Ладно, поставим ещё один плюс.

Я заказал второй чайник с какой-то свежей сдобой и начал рассказывать азы фотографии. Она от сдобы решительно отказалась, достала блокнот, фотоаппарат, стала что-то зарисовывать, записывать, попросила не торопиться. Тыкала пальцем в разные кнопочки, спрашивала их назначение.

Про фотоаппараты я могу говорить долго, поэтому начал автоматом отвечать, объяснять, вдаваться в тонкости, а другим полушарием вспоминал Р-7.

* * *

Ровно через пятнадцать минут она вышла из ванны в бирюзовом прозрачном халате выше колен и скромно попросила включить какое-нибудь кино или музыку. Я включил видеоконцерт Стаса Михайлова – лучшее средство для размягчения любой женщины, – и мы забрались под одеяло. Она легла на спину и я снял с неё халат. От пупка до груди, словно пуговицы, через одинаковые расстояния на её смуглой коже белели четыре небольших круглых шрама, словно по ней когда-то дали очередь из автомата, проведя стволом сверху вниз. Ещё две продольные отметины находились ближе к подмышкам. Огромная грудь не теряла формы, как бы ни легла её хозяйка. На ощупь она напоминала мяч для очень большого тенниса, и так же слегка заскрипела, когда я надавил посильнее.

– Сильно не жми! – попросила она.

– Зачем тебе всё это? – не удержался я от, наверно, бестактного вопроса. – Ты же и без того отлично выглядишь! Разве в этом счастье?

– Наверно, я просто дура! Если можешь – не обращай внимания. Если не можешь – скажи! Я исчезну через минуту.

Больше к теме липосакции и силикона мы не возвращались. Утром я уходил на работу, а по возвращении меня ждал обед из трёх блюд. Моя миллионерша, вся в муке, стряпала пирожки с печенью и варила супы. Сама ходила на базар и по магазинам, а через три дня в её знакомых уже числились владелица местного солярия и тренер по фитнесу из ближайшего спортзала.

– Я сегодня плодотворно провела день! – отчитывалась она, как только я вечером переступал порог. – Позагорала. Покачала пресс. Разговорились с одной тёткой в спортзале. Оказывается, тут где-то недалеко есть частный сектор. Может, купим домик? Я всё равно хочу перебираться оттуда сюда. Свой дом я смогу продать миллиона за три. Добавим сколько не хватит – и купим тут.

– Ты знаешь, сколько тут стоит домик? – пытался умничать я, садясь за чай с горячими пирогами.

– Деревянный можно взять за четыре. Каменные начинаются от пяти. Я звонила в агентство. Мне понравился один вариант за семь двести. Не вижу проблем. Кроме хорошей зарплаты у меня небольшой бизнес: свой кемпинг на берегу Енисея. Никаких затрат, никаких хлопот. Там командует мой друг. От меня требуется только юридическое сопровождение и поддержка в случае чего. Я его сильно выручала пару раз. Ситуации разные бывают, а у меня в местном ГУВД много знакомых. Я же как-никак капитан милиции в прошлом. И бандиты меня знают, и власть. Думаешь, я свой «Lexus» в магазине брала? Он мне обошёлся по цене новых «Жигулей». Главное – на нём не ездить западнее Новосибирска. Он там в угоне числится, а тут – нет. Только ты об этом не особо распространяйся если можно.