Старлей из УГРО – 2, или У смертельной черты

Пока шел согрелся. А думал, что от этого холода никогда не избавлюсь. Маяковского, это почти центр города. Одни магазины и офисы. Светло, как днем, от чего мне не очень уютно. Жду агента у кафе «Солнечное».

Ждать долго не пришлось. Я не заметил откуда парень появился. Обернулся, когда он тронул меня за плечо.

– Пошли в тенек отойдем. Уж больно светло тут.

Свернули в проулок. Пошли в сторону от света.

– Что случилось, начальник? Ты весь какой то взъерошенный.

– Влип я по полной. Дело об убийстве на меня вешают.

– И кого ты замочил?

– Костя – «Шило» приказал долго жить в Центральном СИЗО. Черепно – мозговая травма не совместимая с жизнью. И будто бы я его избил при задержании.

– А это не ты? Он тебя заточкой в пузо, а ты его интеллигентно двумя пальчиками за шиворот и в каталажку. Так что ли?

– Почти. Он меня резанул по паховой вене бритвенной пиковиной. А когда не получилось так удивился, что никакого сопротивления не оказал. Стоял смирно, почти не шелохнулся. Зачем мне его бить то? Да и не моя тема бить задержанных.

– Ты прямо ангел, а пацан то на небе. Интересно, а почему у Костика не получилось? Он заказы гарантировано выполнял.

– Я подстраховался. Защита на мне от ножа была. Ты же предупредил.

– Понятно. Предупрежден, значит вооружен. Все, проехали. Говори, что надо?

– За мной охота. Надо где то отсидеться. Вторые сутки на ногах.

– Понятно. Сейчас уже фактически ночь, никого не выцепишь, никто не работает, все расслабляются. Завтра я тебе хату по тихой сниму, а прямо сейчас вали в дачный пригород на улицу Березовую 20. От этого дома свернешь в Красноказачий переулок, и по нему до конца, до упора. Там каменные двухэтажки сталинской постройки. Такие из себя невзрачные, грязно – белые, как бараки. Их там три всего. Так вот в самой дальней, с обратной стороны от подъездов, с угла лестница пожарная на крышу. Вот стой у этой лестницы и жди. Когда кто появится спросишь. Мол, нельзя ли на ночь заныкаться. На улице не оставят. А завтра созвонимся после обеда.

– А это что такое?

– Перевалка временная для «бродяг». Там разные люди появляются, бывают и серьезные. Если спросят откуда узнал, скажешь надежные люди порекомендовали. Меня не называй. Сам понимаешь, чем мы с тобой повязаны. Ну с Богом, счастливо.

На троллейбусе до конечной, а потом еще на маршрутке минут тридцать. Считай я уже за городом. Вот и частный сектор: темный и неприветливый. Хорошо что не надо идти в глубь этой самой улицы Березовой. Собака где то воет, нагоняя на душу страх. А вот и эти самые двухэтажки белые. Тишина, ни души. Как будто все вымерло. Пожарная лестница на углу дома. Все сходится.

Стою уже полчаса и никого, и ничего. Так и до утра можно прождать. Только об этом подумал, как из – за угла вышли двое, направляются ко мне. Сердце заныло в тревожном ожидании. Когда не знаю что впереди, всегда чутка мандражу. А привык к своей кольчужке, без нее как то очень уж неуютно. Травматик под правой рукой.

– Привет. Чего стоим? Кого ждем?

Плотный парняга среднего роста оглядывает меня внимательно. Изучает.

– Люди надежные порекомендовали здесь ночлег поискать. Мне бы ночь перекантоваться. В сложный переплет попал.

– И кто эти надежные люди? Скажи, может мы знаем?

– Надежные, да и все. Сказали, что на улице не оставят.

– Хорош мутить Коляныч, просто так стоять здесь человек не будет. Лезь наверх, а мы тут присмотрим.

Сухопарый паренек, стоящий за спиной плотного, оказался мужиком лет так пятидесяти. Минута, и я наверху. Железная лестница не скрипнула, ни звякнула. Вмонтирована в стену намертво. Чердачная дверь на мощном, навесном замке, который оказался декорацией. Дверь чердака открылась вместе с этим замком и стальным метровым шкворнем. Встретивший пожилой мужик торопит:

– Давай скорее, не задерживай.

Через секунду дверь за мной бесшумно закрылась. Темнота, хоть глаза выколи. Встретивший мужик засветил тусклый фонарь.

– Иди за мной.

«Феня – Квартирант»

Мощные доски под ногами не скрипят, не гнутся. Явно все это приспособлено, чтобы жильцам нижним не мешать своими хождениями. И в общем то, тепло после улицы. Видно чердак на совесть загерметизирован. А вот еще одна дверь. Заходим внутрь. Это оказывается главное помещение, в котором светло и жарко. Тепло бесшумно гонит небольшой бытовой вентилятор, наподобие кондиционера. Помещение три на четыре. У стен три надувные кровати. Стол, застеленный газетами, сколочен из грубых досок, как и лавки вокруг него. На нем электрический чайник, начатая бутылка водки. Вареная колбаса и хлеб порезаны большими ломтями. За столом двое, и одного я знаю просто отлично. Это Феня – «Квартирант», авторитетный вор – домушник нашего города, который к сожалению знает меня тоже отлично. В его глазах неподдельное удивление.

– Вот так гостя к нам занесло. Братва, знакомьтесь: опер Углов собственной персоной. Если сказать удивлен, ничего не сказать.

Я в напряге и не знаю что делать. Да и что тут сделаешь? Пикнуть не успеешь, как финку под ребро получишь. Напарник Фени как то сразу нацелился еще колбасы нарезать. Финка с наборной ручкой так и играет в его пальцах. А домушник уже серьезно вопрошает:

– Ты к нам по делу или по нужде?

– Ночлег ищу.

В горле сразу пересохло.

– Вот оно как повернулось то. Со своими разосрался что ли?

– Можно и так сказать. Понимаю, не туда попал. Пойду ка я.

– А есть куда?

– Если честно, то нет.

– Садись. Выпей, закуси. Мы тебя не гоним. Наши не могли сказать плохому человеку про эту перевалку.

– Так мы же враги по жизни.

– С тобой мы лично не враги, а противники. Так будет в самую точку. А ты не знал куда лезешь?

– Знал конечно. Но не думал знакомого встретить.

– Садись. Понимаешь же, что до утра тебя не выпустим. Нам то и самим идти некуда, и на улице мороз. А ты выйдешь отсюда и полицию наведешь на наше логово. И что тогда?

Молчу. А что тут скажешь? Правая рука на пистолете. Хотя толку с него. Тот что меня встретил, дышит чуть ли не в затылок. Феня машет рукой:

– Да расслабься ты, и руку из кармана вытяни. Не успеешь пистолетиком воспользоваться. Да и нафиг он тебе, если на ночевку пришел.

И то верно. Плевать, будь что будет. Вынул руки из карманов и прошел к столу. Чернявый отложил финку, разлил по стаканам водку. Феня произнес короткий тост:

– За наши пропащие души.

Выпиваю, как воду в жару, с наслаждением. И сразу тепло разлилось по всему телу. И только сейчас понял, как сильно замерз.

– Закусывай, не стесняйся. Вижу, что как собака голодный.

Беру большой ломоть хлеба и маленький кусочек колбасы.

– Смотрю ты стеснительный, но это дело твое.

В разговор вмешивается чернявый.

– Разрули непонятки, Квартирант. К нам полицай приперся, ты его угощаешь. Он что нам кореш?

– Успокойся, Зара. Он мент, но правильный. Он три года назад мою бригаду спалил, и то я без претензий. На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал. Слушай Угол, поясни как ты моих пацанов спалил? Я грешным делом думаю, что нас кто то из своих сдал.

Я отлично помню серию громких квартирных краж. Пять богатых квартир очень важных людей вынесли напрочь. Наше начальство зверело от такой наглости и ногами топало.

– Жадность тебя подвела, Квартирант. Лег бы на дно после третьей квартиры и все бы быльем поросло. Все вам кажется, что фарт будет катить без удержу. Москва под личный контроль взяла эти налеты. А коли Москва на проводе, то и нам карты в руки. Ни каких ограничений ни в спецтехнике, ни в людях. Больше ста сотрудников в штатском гуляло по городу. А так как кражи случались равномерно по одной в каждом районе, то мы и накрыли наугад Советский район как камерами наблюдения, так и всеми силами полиции. В этом районе краж еще не было. И наши сотрудники не просто гуляли по городу, а еще снимали на телефоны подряд всех мужичков от семнадцати и старше. Это мое личное ноу – хау. Фотки сразу передавались и обрабатывались в нашем информационном центре. А что не гулять и не снимать то, если все днем, в рабочее время, при отличной погоде. Ограбленную квартиру мы тогда прохлопали, но зато дом в котором случилась кража, и все улицы в том районе «просветили» досконально и вычислили Шведа с Арой. А остальные уже дело техники. Закрыли плотно уже Правобережный район. И когда там через неделю появились знакомые господа домушники, то все и случилось, как и должно было случиться. А тебя почему в деле не было? Твоя же «бригада».

– Заболел я. В больничке валялся с воспалением легких. Чуть все в чахотку не перешло. Я наколки давал, ключи – отмычки к замкам подбирал, сигнализацию рассекречивал. Говорил же, остановитесь. Не послушали.

– На квартиры проститутки наводили?

– Это теперь без разницы. Дела давно минувших лет. От моих тебе спасибо. Сделал чисто дело, пацанов не прессовал. Никто их даже пальцем не тронул. Ты же знал, что я у них в бригадирах? Почему не вел эту линию?

– Чтобы это доказать, существует одно единственное средство: чистосердечное признание. А его знаешь как выбивают? Вот то – то и оно. Ара со Шведом может быть и выдержали бы, а вот Скрипа вряд ли. Молодой он, нервный, на кайфе постоянно. Я людей не бью, не могу. Не моя метода. Я даже Пепу не ударил, когда он мне бочину «пером» пропорол. Смешно? Да?

– Ладно, хорош воспоминаний. Банкуй, Зара. Давай еще по одной за жизнь пропащую.

Чернявый Зара и старый Ковыль на меня уже внимания не обращают, и финка просто валяется на столе. На душе спокойно и тепло. Но Феня все не угомонится, все допытывается:

– А ты то как со своими рассорился, что в бега пустился? Что сотворил то?

– И у нас не все свои. И мне не со всеми по пути.

– Ты правильный. Ты человек. Уважаю, но детали проясни. Сам понимаешь кто мы, и кто ты. Если что, мне за тебя ответить придется.

– В троллейбусе меня ударил ножом Костя – «Шило». За что – про что понятия не имею. С этим пареньком я никогда не пересекался. Ударить то ударил, но неудачно. Промахнулся. Я его скрутил и в отделение доставил. Это по утру случилось. Вечером парня перевели в СИЗО, где он вскоре и умер от травмы головы. Вроде как я его при задержании избил сильно. А я его пальцем не тронул. Вот мне и предъявили обвинение в убийстве. И не просто обвинили, а очень спешно пришли домой арестовывать. Подруга моя предупредила. Вот в принципе и все.

– Дело ясное, что дело темное. За обычного урку ваши своего не стали бы к закону подтягивать. Грохнул и грохнул, туда ему и дорога. Ладно, хорош мудрить. По пьяни все равно ничего не вымутишь. Еще по рюмке, чтобы нечетное количество стопарей выпало и спать. Утро вечера мудренее.

Я до того устал, что мне все уже по барабану. Если хоть час не посплю, просто вырублюсь. Если мне повезло в начале, значит и дальше удача будет на моей стороне, подумал засыпая. А открыл глаза только в десять утра.

– Проснулся, опер. Силен ты спать. Двенадцать часов на одном боку. Иди мойся, оправляйся. Ковыль покажет где. Да завтракать подтягивайся.

В другом конце чердака загородка под туалет.

– Отлить вот в эту трубу, она в канализацию врезана. А по тяжелому терпи. Там за домом туалет общественный есть. Вот вода в ведре помыться.

Сопровождающий уходит. Через десять минут я в той же компании за столом. Хлеб, колбаса, водка, лапша «Доширак».

– Спасибо, я пить не буду. Свои дела надо на трезвую голову разруливать.

– Как знаешь. А мы накатим, нам спешить некуда. Ты сегодня еще появишься?

– Если честно, то не знаю. Мне пока идти некуда.

– Ну смотри сам. Дело твое. Приютили раз, приютим и другой. Сам сюда не лезь. Жди, как и в прошлый раз. Встретят и проводят. Кстати, а кто тебя на нашу хату навел?

– Мир не без добрых людей.

– Понятно. Кто то из наших не последних бродяг. Может мы чем то сможем подмогнуть в твоем мутняке разобраться?

– Вряд ли. Я сам не знаю с чего начать, куда двигать, с кем говорить. Покручусь в городе. Посмотрю что к чему. Но если что, я могу рассчитывать на ваше гостеприимство?

– Я же сказал, на пару – тройку дней обеспечим койко – местом.

Злейший враг – холод

Мой самый главный враг на сегодня холод. Никогда не думал, что я его так плохо переношу. А скорее всего просто одет не по погоде. Не рассчитана моя куртка на синтепоне на долгое пребывание на морозе. И как назло февраль этот как никогда холодный, обычно в это время днем температура до плюса поднимается. Вязаная шапочка надвинута на глаза, сверху капюшон. И это вся моя маскировка. Уже два часа бреду сам не знаю куда. И все ни как не могу принять решение. То ли сделать попытку связаться с Галиной, то ли нет. Надо выработать хоть какой то план и начать его осуществлять. Это мне поможет скорее сконцентрироваться на неподъемной проблеме. Когда есть понятная цель, достижение которой ты добиваешься изо всех сил, тогда появится и результат. А когда этого нет, то вот так и бредешь по холодной улице с мечтой о теплом уголке и пирожке с мясом. С Кантом связываться еще рано, это запланировано на три дня. Значит до этого времени надо навестить родителей или Галинку. Без денег я просто не выживу. И бесцельно бродить я просто уже не могу. Останавливаю свой выбор на подруге. Она скорее сообразит что к чему. Ведь уже фактически в курсе моих плачевных дел. Да и узнать надо, что с ней? Чем обернулся мой вызов полиции и журналистов? По логике противоборствующей стороны, я вряд ли сунусь к себе на квартиру. Это по их понятиям провал сто процентный. Вот и буду действовать наперекор логике и здравому смыслу. Короче, что гадать, подойду поближе к дому, понаблюдаю, на месте определюсь что к чему. Где то читал, чтобы изменить внешность до неузнаваемости, надо сменить образ. Был допустим интеллигентом, а преобразился в ханыгу запойного. Был работягой, а стал аристократом в смокинге и при бабочке. Сказать легко, а вот как это осуществить? Если я широк в плечах и спортивен, то мне надо по логике превратиться в толстячка хромоного. А еще лучше в инвалида на костылях. Нет, об этом даже думать не стоит, чтобы беду в натуре не накликать, здоровья лишиться. Откуда могут наблюдать за моей квартирой? Скорее всего из машины рядом с подъездом. Могут, конечно, и камер навешать, что для богатой Канторы не проблема. Но я не такой уж и важный объект разработки. Не шпион же международный. Так что все будет скорее всего элементарно – примитивное. Обычное наблюдение, как в старые добрые времена. Для начала надо запомнить все машины у дома. Для длительной слежки больше подходит микроавтобус напичканный аппаратурой. В большой машине комфортней скучать в ожидании. Надо учесть, что наблюдение может вестись и с дальней точки, с большого расстояния. Так что не расслабляюсь, обхожу дом на максимальном удалении.

Осмотр произведен и что дальше? А ничего. Отваливаю. Приду сюда через час. Проверю насколько поменялся парк машин возле дома. И снова бесцельное движение вперед с заходами в редкие магазины для обогрева. Удачно, почти тридцать минут простоял в маленькой кассе при супермаркете по продаже авиа и железнодорожных билетов. Оказывается железнодорожные билеты оформляются довольно долго. Так что почти отогрелся. Интересная всплыла закономерность. Если на меня сваливаются неприятности, то я к ним не готов полностью. В кармане фактически нет денег, на улице мороз, а я одет по легкому. И нет ни знакомых, ни друзей, где можно было бы остановиться на день – другой. Возвращаюсь к дому другой дорогой. Из тех машин что были, остались три малолитражки и мощный джип с тонированными стеклами. Опустив голову, торопливо прохожу мимо. И снова бреду ровно час в другую строну. И понимаю, на такое хождение у меня скоро сил не останется. Два пирожка с капустой сил мне не очень то прибавили. И все сильней и сильней хочется позвонить Галинке. Но сделай я это, сразу прослушка сработает. И мои противники поймут, что мне пойти некуда и усилят наблюдение. И все проблемы с моим задержанием будут решать через мою женщину. Нет и еще раз нет. Галинка не при чем, и должна остаться в стороне. Тем более что этот джип просто бросается в глаза своей тонировкой. Переключаюсь на Канта. И время как раз подошло, но все упирается в телефон. Со вчерашних трех стопок голова не болит, но во рту сухость и пить хочется постоянно. В кармане почти тысяча, так что согреюсь теплым пивом. Тем более я рядом с «Раковой шейкой», самым дешевым баром в городе. Это заведение для людей не самого высокого достатка. Проще сказать забегаловка, в которой клиенты за столиками не сидят, а стоят.

Все отлично. Народу полно. Небольшой зал на десять столиков почти полностью заполнен. И публика как раз та, что мне и надо. Подпитая, говорливая, слегка агрессивная. Здесь самообслуживание. Прошу у бармена пива погорячее. Он с пониманием кивает. Присоединяюсь к компании из трех люмпенов, которые здесь всерьез и надолго. Бокал пива на триста пятьдесят грамм стоит всего сорок рублей. Вполне по божески. Не выдерживаю, и выпиваю горячий напиток залпом. Рядом стоящие мужики понимающе усмехнулись. А я так замерз, что зуб на зуб не попадает. Второй бокал цежу уже не спеша. Мужикам рядом со мной весело. Один рассказывает про вчерашние пьяные похождения, остальные покатываются со смеху. Хотя на мою еще трезвую голову в этом рассказе ничего смешного нет. У компании как раз стадия радости, дружбы и братства. И грех этим не воспользоваться, пока они не налились пивом до стадии сильных и крутых бойцов, которым все по барабану. Которым по плечу все здесь сокрушить и всех разогнать. Достаю телефон, начинаю набирать номер и роняю его на пол. Пока медленно поднимаю, успеваю сдернуть заднюю крышку и вынуть батарейку. На моем крутом смартфоне это делается очень просто. Матерюсь так громко и смачно, что компания сразу обращает на меня внимание.

– Вот сука, телефону кранты. И корешу срочно отзвониться надо.

Собираю аппарат, вставив батарейку другой стороной. Жму кнопки и снова матерюсь. И мне уже ничего не остается делать, как обратиться к окружающим за помощью:

– Мужики, не выручите. Звонок надо срочно сделать, а телефон не дышит. Только что уронил.

Смотрю на компанию честными глазами пионера – ленинца. Мужики целую минуту соображают кто это к ним подвалил с мутной просьбой. Но мои широкие плечи, ясный взгляд добряка – придурка с кружкой пива в одной руке и дорогим телефоном в другой не только успокаивает их, но и убеждает, что я свой парень – киридон, а не какой то там бичуган – пропойца.

– Не вопрос братан. Брякни, если нужда есть. – Крепыш с красным лицом и пудовыми кулаками настроен дружески, но все же опасается подвоха – А после твоего звонка денежки с телефона не улетят все до единого рублика?

– Так я же рядом. Только пришел. И буду здесь не меньше часа.

Аргумент убойный на пару с образом своего на сто процентов парняги. И вот простенький телефон у меня. Кант отвечает сразу, но ничего хорошего в ответе нет.

– Комнатуха есть тут одна в коммуналке. На месяц снять не вопрос. Но за нее надо сразу отдать пятнадцать тысяч, и ни каких отсрочек.

– Все понял. У меня сейчас денег нет.

– На нет и суда нет. Я тоже пустой, как барабан. Если что, звони.

Отдаю телефон и благодарю мужика. Тот, слышавший мой разговор, сочувственно роняет:

– Проблемы, брат?

– Они самые.

На этом разговор заканчиваю. Мне эти товарищи уже неинтересны. Напиться с ними не вопрос. Угостят без проблем, как и без проблем начнут выяснять отношения, едва перейдут в буйную стадию. Допиваю не спеша пиво и ухожу из бара, когда соседи по столику начали говорить на тон выше. И оглядываться по сторонам, отыскивая противников для молодецкого рукопашного боя.

Дома деньги есть. В крайнем случае можно перехватить у родителей. А вот как это сделать и не засветиться: вопрос. Рискнуть и зайти в наглую? Ну нет, ночевать в холодной камере выше моих сил, как душевных, так и телесных. Так что придется вернуться на хату Фени – квартиранта. Он обещал приютить на пару – тройку дней. Чем я дольше на свободе, тем для меня лучше. Глядишь все и подзабудется, новые обстоятельства выплывут в мою пользу, и я что ни будь нарасследую. А пока, чтобы не быть не вежливым, беру две бутылки водки по сто пятьдесят рублей за пол – литра, и палку молочной колбасы за триста. Денег осталось мизер. Едва – едва смогу завтра продержаться на пирожках, если не заходить греться в ту же «Раковую шейку».

Ты чел, «Угол»

Мое вторичное появление на перевалочной хате уголовников было встречено явно неодобрительно. Это я сразу шкурой почувствовал. Немного сгладила обстановку водка и колбаса. Мол, не на халяву приперся. Понятно одно и очень четко, завтра меня здесь быть не должно ни под каким видом. Что и подтвердил Феня.

– Пойми, Угол правильно. Здесь тебе не место. Надо мной тоже люди стоят, и их слово решающее. Я тебя знаю, а они о тебе только слышали.. По их понятиям от тебя толку ноль. Ты уже не действующий мент, и ничем нам помочь не сможешь. У нас правило одно: все для братвы, а уж потом для себя.

– Почему вчера так не сказал? Я бы уже сегодня не появился.

– Тут вот какая заковыка. Вчера мое слово главным было, а сегодня другого человека. И этот человек тебя знает. И еще он говорит, что ты с нами не пойдешь по любому. Так что ты кадр бросовый. Не их, и не наш.

– Может мне прямо сейчас уйти? Говори прямо.

– Сегодня ночуй, коли пришел. Я тебя обнадежил, пригласил. Это на мне. Я за слова свои отвечаю. А вот завтра все.

– Спасибо. Мне идти некуда. И пока ничего путного не могу придумать. Не втянулся еще в обстановку бродяжничества.

– Ты Угол, мужик правильный. Ты Чел, я за тебя мазу держал и буду держать. И по своей линии помогу, не подтягивая братву.

Водочка размягчила душу уркагана. Сейчас она говорит, не он. А что не говори, а приятно, когда такое мнение о тебе.

– Если честно, то не понимаю тебя Квартирант. Я накрыл твою «бригаду». Они на долгой отсидке. Для тебя я лично ничего не делал. А ты меня уважаешь так, что готов против своих пойти.

– Я против своих не иду, не загибай. А что делаю, так за это сам отвечаю. Ты правильный, вот за это тебе мое уважение. Мало таких людей, как среди ваших, так и среди наших. Завтра вечером заскочи, дам тебе надежный адресок. На пару деньков приютят. Думаю, за это время ты дела свои утрясешь.

И снова холодная улица, с пронизывающим февральским ветром. Кажется, все против меня, но это и подталкивает к решительным действиям. У моего дома сменились все машины. Ни микриков, ни крутого джипа сегодня нет. Буду приводить в действие план номер один. А то я уже два дня в бегах, и ничего не сделал для своей реабилитации.

Любимая женщина полицейского Углова

Дворник Расул снимает однокомнатную квартиру с семьей в крайнем подъезде. Сейчас он как раз чистит тротуар от снега, и вот – вот должен с этим закончить. Главное, перехватить его у подъезда. Ждать пришлось почти сорок минут, пока у дворника не иссяк трудовой энтузиазм, и он наконец двинулся в сторону своего подъезда. Лопату, скребок и метлу оставил на улице. Значит планирует продолжить работу. Выдвигаюсь. Мне идти чуть дальше, потому и добавляю шаг. Вот он ключом – таблеткой открывает дверь, и я его просто вталкиваю в подъезд. Он ничего сообразить не успел, только сильно испугался.

– Привет. Не узнал?

– Вы полицейский из второго подъезда.

Вроде как освоился, задышал спокойней.

– Еще что про меня знаешь?

– Вас ищут. Арестовать хотят.

А по русски хорошо говорит. Возраст за пятьдесят. Еще в школе учил наш язык.

– Откуда это знаешь?

– Так все в доме говорят. И за вашей квартирой наблюдают.

– Кто наблюдает и откуда?

– Так я. Мне сказали сразу позвонить, как вас увижу. А не то меня вышлют на родину.

Эта информация меняет дело.

– Значит так. У тебя есть еще такой же синий комбинезон?

– Дома есть, но он старый.

Вижу, что мужику страшно. И очень не рад встречи со мной, а значит он не помощник. Придется еще разик пугнуть конкретно, чтобы не вздумал из себя героя корчить. А то они, эти азиаты, очень уж власть уважают.

– Дай твой телефон.

Неохотно отдает дорогой айфон.

– Не переживай. Один звонок сделаю и отдам.

Набираю от фонаря каких то шесть цифр. Отошел на пару шагов и вроде как дозвонился.

– Серый, это я. С чужой мобилы звоню. Я сейчас свой дом проверяю на предмет слежки. Мне тут наш дворник помогает, Расулом зовут. Если что, спрос с него.

При этих моих словах дворник нервно вздрогнул, глазами забегал.

– Да не бойся ты. Все будет хорошо, если сам косяков не напорешь. Ты лучше мне помогай, а не тем бандитам. С ними через день – другой разберутся. Снимай комбез, теперь я буду за дворника.

Через минуту я преобразился. Решение принимаю мгновенно, исходя из обстановки. Этого дворника нельзя оставлять одного, сразу сообщит про меня. Слова про полицейских – бандитов его вряд ли убедили.