Прозвища казаков донских и кубанских станиц. Казачья жизнь

– Подавай, свистопляска, ешшо по чарке! – требуют казаки, что выпить не дураки

А выпивши – решили, что выходить им незачем. Что как в станице в колокола забьют – значит – кто-нибудь другой Архиерея заметил. Так тогда они скореича на коней, да и с докладом. Так и засели у Акульки, отливают друг другу пульки (врут). Чарка за чаркой. Заиграли песню:

– По край то было моря синяго, на усть то было Дона Тихого…

Поют себе. Заиграли другую:

– Отец сыну не поверил, что на-а свете есть любовь! … – Стой, – говорит один из них, – давай глянем глазком на дорогу.

Глянули. А по дороге, со стороны Мариинской пыль столбом завивается! И будто звон колокольцев слышен, правда какой то странный. Но хватившим лишку махальным не до того было.

– Едит!

Вскочили на коней казаки – и в станицу. Летят и кричат:

– Едит! … Едит!…

Ухнул колокол, загудела над станицей медь. разгоняя своим звоном всякую нечисть. Повалили казаки. Атаман рапорт принял – пяти человек не досчитались… Разобрали хоругви и иконы, и пошли процессией. Вышли за станицу… Идут десять минут, никого не видать, еще идут – никого… Ни позвону, ни помину. Верст несколько отмахали. Решили идти до тех пор, пока не встретят. Пошел в задних рядах ропот: – Этак мы в Мариинскую, встречаючи, зайдем…

Стали, решили разобрать, в чем дело то? Стали все недовольно по всем сторонам оглядываться. На дороге, по ровной степи, до самой Мариинской станицы, на протяжении семи верст, совершенно было пусто – и только влево на версту, почти у самого Дона, пыль, действительно, столбом стояла. Но там было займище, и туда Архиерей заехать не мог. Это свинопас со степи перегонял через дорогу полчаса тому назад своих свиней, чтобы они от жары в грязи у Дона повалялись. Видя пыль по дороге от переходящего стада, казаки-дозорные и приняли свиней за карету архиерейскую… Вернулись все домой. Разошлись по куреням. Настроение подавленное. Атаман в каталажку пять неявившихся казаков засадил. А те оправдывались: