Прозвища казаков донских и кубанских станиц. Казачья жизнь

Но нет ничего тайного, что бы ни стало явным. Проведали об этом родственники мужа жалмерки, и заговорила тут семейная гордость:

– Што-ж ето? Ето-ж безобразие одно?! – возмущались два старших брата. – Сёмка служит, а жена не тужит, с попом веселится, грешит и не постится? … И стали на попа охотиться. Только ухватить его никак не удаётся. Известно – ночи темные, для жалмерки томные. А поп в темной одёже хоронится – его от куста, скажем, и не отличить.

Бились браты, бились, и догадались, снастью обзавестись. Теперь, думают, попу не спастись. Поставили в саду на дорожке большой вентерь, что в Дону ставится. Как поп был у своей любушки, зашли с другой стороны куреня и давай в окна громко стучаться – пугать:

– Э-ей, – кричат, – отвори-ка… Дело важное есть… Это мы – Ивановы браты… Схватился поп, сгрёб, что под руку попало, и кинулся вон в окошко. На дворе ни зги, как бы не вышибить с испугу мозги! В темноте забежал поп прямиком в вентерь – и назад ходу ему не оказалось. Попал как кур в ощип – погиб поп, погиб! Братья тут как тут, попу бока намяли. Сказали потом, что мол не разглядели, что поп. Паки и паки – съели попа собаки; да кабы не дьячки, разорвали б на клочки.

Пропал поп! Вся станица поглядеть на попа сбежалась… Сидел он в вентере, словно зверь за решёткой. И смех, и грех, один на всех! Слава то про попа по всему Дону разойдётся. Посидел, посидел, а делать то не чего. Стал при всём народе стал каяться:

– Простите меня, православные, а вам, Бог простит… Погиб я, погиб… Погиб за даром… за усы… Бес – он знает, на какую приманку кого поймать!

Посмеялись казаки с бабами, головы почесали, да и решили попа простить. Говорят, каков игумен, таковы и братья. Попа то простили, да сами ославились. Теперь, чуть что сразу гниловцам попа в вентере припоминают.

Станица Голубинская. «Капуста»

Ехал как то казак со службы. На радостях, что скоро дома будет, и сынишку к груди богатырской прижмет, и жену молодую обнимет, и тыны поправит, хозяйство подновит, – накупил он разнаго гостинцу. И жене, и сыну, и всем, кто дорог был его казачьему сердцу. Оно известное дело: казак на Дунае или в Польше служит, а жалмерка на Дону тужит.

– Вот – думает – порадую домашних…

Для жены же купил новые ботинки. Что это были за ботинки?! Форсу в них – бездна! Блестят, как жар. Шагнёшь в таких – скрипятъ. А ежели на ноги надеть – рыпу не оберешься…

– Вот, ето ботинки, такъ ботинки… радовался казак. Вед, ето, как она, моя то, пройдет – усех въ жар бросит. И старых, и молодых… А уж про бабье говорить не приходится: ежели от зависти не подавятся, так мужей поедом съедят… И што за ботинки! Настоящие гусарики, не ботинки – мечта любой казачки! Хоть на стол станови да глазами ешь!

Уложил их в сумы и едет домой. Едет и песенку себе курлычит. Потом улыбнется и начнет чего-то подмигивать, да плечом поводит. Усы закрутил, и папаха у него святым духом держится – чисто приклеенная. На самом – что ни на есть – затылке… Не казак, а кочет, кого хошь потопчет!

Случилось служивому проезжать станицу Голубинскую и в той станице заночевать. Остановился он в одном курене. Стал раскладаться, – видит: молодайка по куреню ходит – вертится, боками поводит и глазишшами своими черными стреляет во все стороны. Сама из себя пригожая, да красивая такая. Косы у ей черныя, что ворона крыло, брови густыя, а уж губы-то, губы – кровь… Того и гляди, лопнут: нежныя такия, кожица на них тонкая, что папиросная бумага.

Искусился казак. Помутилось у него в голове. Достал он ботинки, стал их в поднятой руке поворачивать. Того и гляди как на базаре зазывать покупателей начнёт: подходи, подешевело, расхватали не берут.

– Их – говорит – вот ботиночки! Жане везу… Вот ето так ботиночки…

А сам косит взглядом на молодуху. У той дух занялся, как увидала она обновочку. Стала – ровно пришитая, глаз не сводит.

А казак, шельма, надавит ботинки, а те: ри-ип! Сам бы хаживал, да кобелей приваживал. Да не девка он казак. Эх! отвертай хоть образа!

Достал этот рип до женскаго сердца, ухватился за него и никуды не отпускает… Моргнул ей казак, а она только голову наклонила… Пошел казак на двор… Перед ночкой воздухом подышать… Кровь у него молодецкая бурлит, наружу просится, в сердце толкается… А на базу смеркается.

Перелез через плетень и стал раздумывать:

– А что же я жене то привезу?..

Хорошо, что та мысля, не явилась опосля. Ведь гусарики одне, что лежат в его суме. И решил этих ботинок ни под какую цену не отдавать, а надуть как-нибудь молодуху…

Срезал у ней на огороде два качана капусты, завернул в платок и вернулся в курень. Положил их под подушку. А когда пришла ночька, а с ночькой, таясь, пробралась к казаку казачка – провели они сладкое время…

– А ботиночки иде? – спрашивает она.

– Ды у тебе ж в головах… отвечает казак.

Нажмет казачка затылком подушку, а капуста под ней: ри-ип!

– Рипи – рипи, – приговаривает бабочка – сегодня в головах, а завтра будешь на ногах рипеть…

Поутру уехал казак дальше в путь-дороженьку. Схватилась его казачка Голубинской станицы, а казака и след простыл. Подняла подушку: узелок… развязала она узелок, а в нем – два кочана капусты. И заплакала она горько, горько…

Да что-ж? Бабьи слезы – все одно, что вода. Крепилась молодка крепилась, да подруге свою беду поведала, а та другой. И разнёсся вскоре слух тот по станице, да и до соседей дошёл. Был бы звонарь да колокол, а звон долетит, это не чувал тащить волоком. Вот так и ославила одна молодуха станицу, да так, что звон дошёл и до столицы. Как завидят соседи голубинцев, задирают их: эгёй, «капуста» едет!

Грабевская станица. «Твой жёлтый, мой жёлтый…»

Была в станице Великокняжеской ярмарка. Поехали на неё два старика станицы Граббевской – Чакмеш и Бембе, на людей посмотреть и себя показать. На ярмарке ведь всегда много интересного: товары и сено, скот и много других интересных вещей. Там можно было встретить и знакомых из дальних станиц, узнать новости, выпить, попеть любимые песни и т. д.

Чакмеш и Бемле осмотрели ярмарку, успели повидать и выпить со своими знакомцами (с Абушей и Эрендженом), с донцами (Никифором Ивановичем и Игнатом). Развеселились старики и стали под конец бродить между балаганами, поднимая сапогами цветные бумажки, разбросанные по земле, и надумали купить себе, чего ни будь нового, и в то же время хорошего.

А решив, остановиться в одном из ярмарочных рядов и призадумались. Тут Чакмеш увидел, как казак ест необычный жёлтый шарик и причмокивает от удовольствия.

– Хорош? – спросил он его.

– Хорош – отвечал казак.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.