bannerbanner
Боги & Боты
Боги & Боты

Полная версия

Боги & Боты

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2013
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

– Ты понимаешь?

– Да. Другаиа ат ниво аткажетса… Иа панимаиу… Ми болше не увидимса. Паетому ти и пришол?

Она вытерла слёзы, отстранилась и посмотрела на меня совершенно серьёзно и с полной решимостью.

– Да… поэтому. Прости меня, Сирена… и… прощай? – комок в горле мешал произносить слова.

– Пра-счай, – она сделала шаг назад, и я перестал видеть её заплаканное лицо.

Я почувствовал, что где-то вдали начал нарастать какой-то шум… он был похож на шум прибоя. Но у него был некий ритм, который становился всё более и более отчётливым,… перед глазами всё помутнело, и весь мир показался нереальным,… восприятие смазалось, Сирена всё отдалялась и отдалялась, а тьма сгущалась… и наконец…

Я проснулся и ясно чётко осознал, что всё это время видел какой-то дикий, странный сон, который почти сразу начал пропадать из памяти, яркий свет причинял глазам боль, а шум превратился в громкие и энергичные аплодисменты, постепенно переходящие в овации.

Я открыл глаза и, щурясь на яркий свет, начал оглядываться… постепенно осознавая себя посреди небольшой сцены. Полукругом стояли ряды зрителей, экраны за моей спиной показывали застывшие кадры моего прощания с Сиреной, а точнее – саму Сирену моими глазами. Зрители аплодировали, многие стояли… некоторые вытирали свои глаза, полные слёз… кто-то даже выкрикивал «Браво!»… неподалёку от моего кресла сидел улыбающийся человек, непонятного пола и тоже почтительно похлопывал, глядя по очереди на экраны и на меня.

Всё с ними ясно – шоумены хреновы.

Конец первой части

Часть вторая. Солнечный апрель 2100 г.

Почему так получилось, что в своей прошлой жизни в один прекрасный момент я оказался практически один? Это произошло не сразу. Изначально всё шло своим чередом: беззаботная молодость, новые друзья, подруги, события, увлечения, компании – я крутился в этом круговороте, не замечая усталости, глубоко не погружаясь в него и всерьёз не воспринимая никого. Девушки рыдали в трубку, что-то выкрикивали, потом бросали её. Другие пытались манипулировать, использовали всё своё очарование, сближались, потом отдалялись, рассчитывая хоть на какое-то движение моей души. Но она молчала. Реагировало лишь тело. Оно привязывалось, привыкало, очаровывалось… Потом скучало, отвыкало, разочаровывалось… А душа спала…

Всё это длилось до поры до времени, и я не считал потерь, пока однажды не потерял самое лучшее, что у меня было, даже лучшее, чем был я сам. А я себя ценил в большинстве случаев очень высоко. Появилась в моей жизни девушка, чей характер и чьи таланты были просто несравнимы с моей инфантильной, нарциссической особой. Она ворвалась в эту простенькую легкомысленную жизнь совершенно неожиданно и крайне уверенно, даже дерзко. Сперва я отреагировал, как и обычно одним телом, а потом… потом стал всё больше и больше слушать её, наблюдать за ней, всматриваться и вслушиваться. Я стал испытывать потребность, нет, нужду быть рядом с ней, я впервые в жизни завидовал кому-то, просто из-за того, каким он был. А она была сильной, гордой и самодостаточной. Она была особенной, а я был никем. И я не смог этого выносить.

В итоге сам же её и отверг. Просто так. От ощущения собственной слабости.

Она ушла и больше не возвращалась. А я больше не мог сближаться ни с кем, кто мне встречался. Одиночество заставляло много думать. Я думал о жизни и смерти, и прежде всего о том, имеет ли человек право уйти из жизни, если осознаёт, что ничего особенного собой не представляет.

Не то, чтобы меня повсеместно окружали именно выдающиеся личности. Как журналист я брал интервью у самых разных людей. Но постоянно разочаровывался и в них. Все они фактически без исключения, просто обосновывали те обстоятельства, в которых оказались. Желая оправдать те изощрённые способы получения удовольствия, которые им позволены, и обвинить, опорочить те, которые не позволены, они создавали или поддерживали целые мировоззренческие системы. И первое время я верил им, ловил каждое слово, записывал всё и включал в свои статьи. То тут, то там, – в интервью, в путешествиях по стране, на митингах и в кабинетах, везде, – встречались мне люди, которые могли что-то заронить в мою душу. Какое-то время я носил в себе их идеи и мечтал, что наконец-то обрёл истину… ну, или, по меньшей мере, – цель, какой-то смысл существования. Но, к сожалению, это состояние проходило через какое-то время.

Это всё похоже на интоксикацию. Сперва – кайф, потом – тошнота. И я засовываю два пальца себе в горло и вывожу токсины из организма. Прочь – прочь – всё это чушь, бред и фигня, не стоящие ничего. Пусть с ней носятся другие. Каждый из них убеждён, что именно его миф – единственный достойный и имеющий ценность. Но если бы они только могли прислушаться ко всем остальным, они бы поняли – разницы никакой. А если истин и смыслов – миллионы, то настоящей истины и истинного смысла по большому счёту нет…

Настоящее будущее

Я открыл глаза и, щурясь на яркий свет, начал оглядываться… постепенно осознавая себя посреди небольшой сцены. Полукругом стояли ряды зрителей, экраны за моей спиной показывали застывшие кадры моего прощания с Сиреной, а точнее – саму Сирену моими глазами. Зрители аплодировали, многие стояли… некоторые вытирали свои глаза, полные слёз… кто-то даже выкрикивал «Браво!»… неподалёку от моего кресла сидел улыбающийся человек, непонятного пола и тоже почтительно похлопывал, глядя по очереди на экран и на меня.

Всё с ними ясно – шоумены хреновы.

– Вы не имеете права! – мой голос прозвучал неожиданно громко, отдаваясь эхом во всём зале, и тут же прекратил разговоры и овации.

На экран вывели моё лицо, которое оказалось не таким уж идеальным, каким я его видел во сне – это был далеко не Шон Коннери. Позади себя я заметил какой-то прибор в виде шкафа и торчащую из него тарелку вроде спутниковой, но направленную прямо на меня.

– Упс… Сорри… Приносим вам глубачаишие извинения, судар, – этот мужик с грудью, казалось, нарочно меня решил разозлить. – Ми очиен харашо панимаем ваши чуства…

– Аааа, так вы понимаете?!

– Йес. Многие из здес сидиасчих прашли чрез ета.

– Чрез что, через ЕтА?

– Чрез предпаказ пилота дрим-риалити. Ета, канечно, шок па началу, но… на деле криминала нет.

– Вы без моего разрешения влезли мне в мозги и продемонстрировали их всему миру.

– Ви заблуждаетес. Никакои транслиации нибило. Пазволте мне представит сидиасчих в зале.

Я огляделся.

– Здес пачти всео рукаводство медиа-холдинга. С ними их жеони и дажи дети – всио сделана, чтоби ни дапустит утиечки. Итс джаст – фокус-грууп. Ваши права ни нарушали… пака… паверте…

– Чо-то не очень верится.

– Пазвольти, я ссяс всё обисню, – сказал какой-то паренёк в зале с сильным китайских акцентом, но я не мог его отчётливо видеть из-за света, направленного на меня, и полумрака, в котором сидели все остальные.

– О! Вэлкам, спадин Чжао. Знакомтес, ето наш локальнии гинералнии прадиусер. Прашу лиубит и жаловат.

– Спасибо, Ликки. Кстати, хасю папласить всех – не испольсавать в своей леси слискам усталевсие оболоты. Они лаздлазают насиво гостя. Пласу вас быть повезливие.

– Но правакациа – ето вед моиа работа.

Он даже улыбается, хитрый гад.

– Вы ни велно панимаити сваю лаботу. Пловоцилуйте лучсе неозиданними ваплосами, плонисателными дагадками, пытаитесь вызват гелоя на откловение. Это, конесно, сложно, но, веть это, как вы велно заметили – ваша лабота. Она и долзна быть слозной. За нио вам теньги платят.

Какой молодец, этот Чжао… хоть и китаец.

– Екскуизми.

– Извинения плиняты. Натеюсь, нас гость тозе вас пластит.

Я снисходительно покивал головой, но сжатые от обиды губы не расслабил.

– А тепель я хател бы плолить свет на ситуасию, в католую вы попали.

– Я весь – внимание.

И Чжао начал меня неспешно просвещать. По его словам бизнес Альфа строился на новостях и шоу-программах. В 22-м веке зритель стал слишком избалованным изобилием каналов и контента, делать который стало слишком просто из-за доступности технологий. Выпускники кино– и теле-колледжей создают свои мини-студии чуть ли не в гаражах или в сараях на даче. Они, по словам Чжао, «засоряют» сеть своими передачами, фильмами и всем остальным, что составляет реальную конкуренцию крупным компаниям, как бы это ни казалось абсурдным человеку из 20-го века. Но некоторые технологии им всё же недоступны. Либо из-за своей дороговизны, либо из-за запретов и ограничений на их широкое применение со стороны правительства.

– Мы с вами находимся на пеледавой савлеменных технологий – спасобности извлекать из мозга силавека облазы и мысли. Госудалство, лазумеется, эти техналогии делзит пли сибе и не хосит их ласплостланения. Но, наши шоу нузны им, в том числе и как экспелимент. Ани дают нам в аленду самое пластое сваё абалудование и наблюдают за всем пласессом.

– Кстати, в зале плисутствуит гинилал спесслужб Власов, – он чуть развернулся и показал рукой, а тёмная фигура в дальнем конце зала слегка поклонилась. – Гинилал, мы всё исё в ламках закона?

– Paka da. Esli videte iz ramak, ya dam znat.[35]

– Сипиэс, гинилал.

Поблагодарив генерала, Чжао продолжил. Из всей его болтовни, учитывая жуткий акцент, я уловил не всё. Но самое главное было то, что в настоящий момент состоялся именно предпоказ. На этом мероприятии узкий круг лиц просмотрел пилотную версию будущего дрим-реалити. То есть моего сна, в котором участвовали реальные действующие лица из событий ему предшествовавших. И собрались они все здесь, в этом бункере, именно потому, что это единственная возможность уберечь уникальный контент от пиратства.

– Нисматля на то, сто мы зивём в век бисплавадных тихналогий… – он зачем-то сделал паузу… и зал, быстро сообразив намёк, рассмеялся.

– Слушайте, я не тупой. Я сразу понял, что у вас тут всё по воздуху передаётся. Сам не знаю, почему у меня во сне эти провода появились.

– Пасему паявились плавода – это, навелное, к психафизиолагам насим надо ваплос адлесовать. Док, вы тут?

– Да, бос, я здесь… эммм… на мой взгляд, – его высокий голос напомнил мне чем-то занудного профессора на кафедре филологии, – провода как раз и обязаны своим появлением старым фантастическим фильмам. Я очень хорошо помню эти грязные антиутопии 80-хх и 90-хх годов двадцатого века – там слишком много проводов. Повсюду какие-то страшные, угловатые металлические приборы и инструменты[36], люди долбят по ним, сваривают, паяют… кошмар! И, что не менее удивительно – почему-то любые медицинские операции приносят пациентам дикую боль.

Что-то припоминаю такое.

– Там люди путешествуют на звездолётах к другим мирам, а жить комфортно на Земле не удосужились. Я уж молчу о том, что средства связи закреплены статично на каких-то приборных панелях, громоздки и немобильны.

– Всё верно, док. Вы только одно не учли – Алиса Селезнёва жила в счастливую эпоху. И переговоры там велись по рации, и грязи в том будущем нет, – я немного загордился по поводу своего советского детства, в котором появлялись такие шедевры проницательной фантастической мультипликации.

– Может быть… – в зале послышалось шушуканье, даже Чжао обратился к помощнику, – «Алиса Селеснёва?»… это скорее исключение. А что касается правила, то есть в этих фильмах ещё кое-что… эммм… весьма неадекватное, мягко говоря… Там постоянно демонстрируется эдакое внешнее великолепие, красота и экологичность жизни, то есть пыль в глаза пускают. Но по мере развития сюжета выясняется, – он манерно исказил голос, чтобы спародировать рассказчика страшных сказок, – что за эти блага человечество чем-то расплачивается. Всегда есть какая-то обратная сторона медали, более неприглядная. Причём проглядывалась традиция представлять это как деградацию по сравнению с современностью, оборотную сторону прогресса. Я бы даже осмелился предположить, что это ещё началось с Герберта Уэллса и его «Машины времени», если помните. – В зале одобрительно зашумели. – А в кино идею подхватили многие сценаристы, уже даже слишком многие… На мой сугубо субъективный взгляд, это помогало зрителю ослабить непреодолимую зависть к жителям будущего. В результате он думал, скорее всего, так: «Это, лишь, кажется, что жить лучше там. На самом деле лучшее время для жизни – моё».

– Близе к теме, каллека!

– Да-да… Я и говорю, что возможно, и даже вполне вероятно, что бессознательное нашего гостя ещё не перестроилось, и потому выдала этот весьма… эмм… неуклюжий ретро-контент.

– Ну, ат этаво летло-налёта насе соу толька выиглаит. Сагласитесь.

Зал моментально отреагировал дружным смехом, кажется, они все немного опухли от речи учёного.

– Халасо. Я пладолзу. Нисматля на век бесплавадных тихналогий, мы соблались тут все в атном месте в то сисле и стобы заситить себя. Данный кантент ахланяется законом. Пака вы не лазлесите его выдавать в эфил, мы не смозим этаво стелать. Любая утеська пазволит вам падать на нас в суд и выиглать плацесс без плаблем.

– А если я не разрешу?

– Весь мателиал будет тутзе унистозен пад наблюдением гинилала. Всё велна, гинилал?

– Tak Tochna!

– Пледпаказ плаводится и тля таво, стобы лукавотство кампании плиняло лисение, стоит ли кантент сеять в сети…

– И как? Уже приняли решение?

– Да. Лизультаты магнитна-лизанансой тамаглафии зала паказали, что кантент атлисьный. Так чта лисение плинято полозительное, с сем я вас и паздлавляю.

– Спасибо. А что все-таки эта томография показала?

– Док… пласу вас…

– Эммм… МРТ на самом деле показала высокую степень эмпатии, высокий уровень непроизвольного внимания… – и ещё куча профессиональных терминов в какой-то дикой скороговорке.

– Поплосе, позалуйста, если мозна.

– Ах… да-да… я говорю, что мы теперь знаем, что контент демонстрирует высокий уровень сопереживания герою, а также можем гарантировать с высокой долей вероятности, что историю досмотрят до конца.

– А для нас это самае главнае.

– Я даже восхищён в некотором роде нашим автором – он почти как профессиональный сценарист создал в финале моральную дилемму. Вначале доведя зрителей до пика переживаний, а в конце выдав такой… не постесняюсь этого эпитета – потрясающий финал, я как зритель испытал настоящий катарсис… эмм… в лучших традициях мелодраматизма.

– Это в свою оселеть даёт поват надеятся на высокии лейтинги пладалзения. Злители далзны палюбить ваш кантент.

– Следовательно, он чего-то стоит?

– Лазумиется. Эта исё адна функция пледпаказа – с автолом длимконтента абсуздаются условия дальнейшего сатлуднисества: пиледача плав, ганалал и т. п.

– Мне продюсер Минх что-то говорил о договоре…


В зале несколько человек прыснули.

– Минх – эта актёл. Пласу пласения, сто ввели вас в заблустение. Но все, с кем вы контактиловали до сна – плофи. Ани актёлы насей кампании и все иглают в мыле пла бальницу.

– И Сирена? – возможно, я слишком явно выдал в этом вопросе свои эмоции.

– Да… мне осень заль… Силена – звеста этава селиала…

Психофизиолог снова встрял: «Да… и знаете ли, её способность вызывать у авторов контента Архетип Анимы[37] просто бесподобна – практически во всех снах она попадает в какой-то плен или ловушку… её героически спасают…»

– Да-да, спасибо… Думаю, вы исё увидитесь и смозите пабалтать. Ана будет только лада.

Такое ощущение, что меня надули и выставили круглым идиотом.

– Вилнёмся к насим дилам. Стобы лазлесить к выхаду в эфил атснятова мателиала, вы далзны вслух пласетать условия дагавола и падтвелдить своё сагласие палой пледлазений. Как толька вы эта сделаите, автаматисски саздаётся ссёт на васе имя в банке, и туда пелисисляется…

Помощник показал ему что-то на светящимся в темноте экранчике, который держал в руках.

– 430 тысясь лублей единовлеменно. Кстати, мне как зителю патнебесной было висьма лестно, сто в васем сне вместа лублей лассёты видутся в китайской валюте.

Зал снова оживился.

– Не стоит благодарности. Думаю, что в следующем сне я увижу китайца в качестве президента России.

Зал засмеялся и даже в некоторых местах зааплодировал – вот и я показал, на что способен.

– Благадалю, и надеюсь, сто эта састаится весьма скола, но скалее всиво, на валюту не повлияет… Сейсяс Лассийской феделацией уплавляет асетин, а на её телитории всё исё в ходу сталый доблый лубль…

Ещё один повод похихикать подхалимам.

– Далее по плейскуланту мы будем пиличислять вам суммы после каздого аселедного адабления кантента. У нас иссё запланилованы… – помощник снова ему что-то показал, – … ток-соу с Ликки, выступления в лазличных навастных пилидасях, интелвью и таму подобное. Лаботы много – а суммы, сто мы платим вам – уловня поп-звезды. Так сто, думаю, вы не будите на нас абизены. И в длугую мидиа-кампанию не уйдёти.

Интонация последнего предложения была откровенно издевательской – снова хохот… интересно, у них всегда так весело?

– Если сто-та ни устлаивает, мозите плоста выйти вон селез ту двель. Пли выхаде, кстати, узе саблалась талпа липолтёлов из длугих каналов.

– И чо? Всё так просто? И никакого подвоха?

– Да. Никакова.

– А…

Может не стоит так упорно подставляться?

– Сто?

– А Сирену я когда увижу?

– Я думаю… на ток-шоу, пасвясённом васиму длимкантенту. Ликки, так? – Тот кивнул. – А сто, вам эта так вазно? Ана вить дийствительно лисби. Гинитическая. Гипелбионы Дентлоида[38], с ними ни пасполись… Павельте – тут многие питались… – кто-то кашлянул, кто-то прыснул.

– Нет. Не важно. Давайте, показывайте свой договор – я готов.

В зале включили свет, и я смог разглядеть женщин и мужчин, встававших со своих мест и направлявшихся к выходу. Все, кроме генерала и психофизиолога, отличались молодостью и неформальностью одежды. Чжао так вообще выглядел как пацан. Зато жена у него была зрелая. Или это была не жена? Когда зал предпросмотра опустел, ко мне подошли несколько человек из юридического отдела. Один из них достал из портфеля плоский прозрачный экран и предложил мне его в руки. Я взял экран и тут же увидел небольшой текст договора, в котором сообщалось, что я разрешаю телекомпании «Альфа» использовать все видеоизображения, полученные с 12-го по 15 апреля 2100-го года, – включающие проекцию моего сна, в своих эфирах, а также в любых иных форматах, в том числе рекламного характера. Что я не буду предъявлять какие-либо требования о компенсации использования данных изображений сверх суммы, выплаченной мне на счёт такой-то в банке таком-то равной четырёмстам тысячам рублей.

Далее шли те самые две фразы:

Я подтверждаю, что данный договор был прочитан мною в присутствии юриста компании «Альфа», Антоненко Владимира Сергеевича, – тот самый, кто дал мне экран, кивнул, а также в присутствии нотариуса, Чонг Ли, – второй человек поднял руку со светящимся документом, и юрист-бота № 00567839, – бот расстегнул рубашку и показал мне номер на своей механической груди, покрытой кожзамом.

Я понимаю все условия договора и согласен с ними без каких-либо оговорок и ограничений.

Как только я это произнёс, экран у меня забрали, расфокусировались и тут же стали что-то куда-то сообщать, постепенно расходясь в разные стороны – все, кроме бота. Он выглядел вполне безобидно – не как жалкая пародия на человека, а как робот с непроницаемым лицом, практически вообще без мимики.

– Прошу извинить, что отрываю вас от ваших мыслей. Я бот компании, выданный вам в аренду на первое время, пока вы не приобретёте своего личного бота. Я могу помочь вам сориентироваться в окружающем мире: зарегистрировать вас как налогоплательщика, найти жильё, купить одежду, поесть, посмотреть город, а также – быть вашей связью с банком и с «Альфой» на предмет всех запланированных мероприятий.

– Очень гуд. Особенно про одежду – на мне всё ещё эта больничная пижама. Деньги уже перечислены на счёт?

– Да.

– Ну, так поехали!

– Куда?

– В ближайшую гостиницу. По дороге зайдём в торговый центр, поедим и прикупим что-нибудь.

– Такси уже на парковке. Пойдёмте.

Ну что ж, вот я и увижу этот мир будущего, не во сне, а наяву.

Приподнялся с кресла и снова ощутил слабость в ногах, лёгкое головокружение… лицо стало покалывать в некоторых местах, видимо, болели швы после операции. Бот предложил руку и я, опираясь на неё, проследовал к выходу. Двери меня всё ещё гипнотизировали своим странным устройством. Перед ботом они разошлись в стороны без прикладывания рук. Возможно, сигналы какие-то подаёт.

За пределами зала предпросмотра – знакомые коридоры с экранами на стенах и траволатором, – так тут называлась движущаяся дорожка. Видимо, это здание всё целиком принадлежит телекомпании. Мимо пробегают люди, не обращающие на меня никакого внимания. Я ещё не звезда. Ну что ж. Подождём немного…

– А когда эфир?

– Хотите спать?

Моё лицо лишь на мгновение отразило замешательство, а он уже среагировал.

– Ааа! Вы имеете в виду трансляцию вашего контента?

– Да.

– Сложно назвать какое-то конкретное время. Каждый зритель на планете сможет посмотреть свой вариант контента в любое удобное для него время. Можно лишь сказать с уверенностью, что первый Посев материала состоится ровно через пять часов, пятнадцать минут.

– Что значит, «посев»?[39]

– Размещение различных версий видео-контента в местах, откуда их могут скачивать персональные боты, а также рассылка контента по подписке. Так сейчас работает медийный бизнес. Эфира в нашем деле нет уже лет 80.

– Этот «посев» за деньги или бесплатный?

– Что-то пойдёт бесплатно, какие-то яркие кадры, а уже более расширенная версия – за плату, разумеется. Но это всё касается только первого Посева. Он сейчас активно рекламируется. Создаётся ажиотаж, формируется потребность увидеть это первым. Что же касается второго Посева, то там уже речь идёт о бесплатном размещении с рекламными вставками и другими видами монетизации. А вот и парковка – проходите.

В этот раз двери раскрылись сами по себе, возможно, сработали фотоэлементы.

На парковке всё было несколько иначе, чем я себе это представлял. Никаких машин – только длинные ряды больших ворот, как в гаражном кооперативе. Мимо нас в здание заходил человек в деловом костюме с сопровождавшим его ботом, а их серебристая с плоской крышей машина без водителя сама по себе плавно «парила» в сторону одного из таких ворот. Парила потому, что находилась на расстоянии полуметра от пола. Ворота разъехались, а машина заплыла внутрь и, кажется, даже куда-то спустилась вглубь, как будто в шахту лифта.

В это время к нам подлетело такси. Это было такое же бесколёсное транспортное средство, приплюснутый параллелепипед со сглаженными углами. Я был несколько разочарован, так как формы этих машин совершенно не укладывались в моё представление о красоте и аэродинамике. «За рулём», а точнее без руля на переднем сидении сидел бот-водитель. Обе двери в салон растворились, и можно было разглядеть, как его руки спокойно лежат на подлокотниках, а прямо перед ним никакой приборной доски – только торпеда, повторяющая изгиб его грудной клетки. «Беспроводные технологии», видимо.

Юрист-бот показал мне на заднее сидение, которое было очень глубоко расположено, позволяя вытянуть ноги пассажиру, а сам он сел на переднее и также оказался зажатым в тесном пространстве между сиденьем и торпедой.

Внутри я почувствовал себя королём – просторно, мягко, комфортно. На спинке переднего сидения демонстрировалась реклама данной службы. Они гордились тем, что все их водители – именно боты, а не роботы. Глядя вперёд на своих попутчиков, я подумал: «Вот оно, какое оказывается, это беспроводное будущее – на одного человека по два бота. Скоро они захватят власть – и им не нужно ничего для этого делать, просто записать наши голоса, пароли и поснимать с их помощью все наши бабки со счетов».

Когда мы тронулись с места, я спросил:

– Эй, как мне к тебе обращаться? Я не могу помнить все твои цифры.

– Зовите «два ноля». Так, по крайней мере, не спутаете с ботами-обслугой и с персональными ботами.

– Скажи, Дваноля, когда вы собираетесь захватить власть над людьми? Мне очень надо – я бы к тому времени себя заморозил ещё лет на 100.

– Надеетесь, что через 100 лет люди снова победят? – он как будто понял в чём юмор и стал мне подыгрывать – вот это, я понимаю, технология.

– Ты прав. Глупая идея – лучше сразу сдаться.

Оба бота несколько натянуто воспроизвели звуки, слегка напоминающие смех.

Пока мы с ботами вели непринуждённую светскую беседу, такси выехало… эмммм… вылетело из парковки на улицу, и первое, что я увидел – было ясное голубое небо над невысокими, – пять-десять этажей, вычурными домами. Никакой наружной рекламы не было, но стены домов пестрили динамичными импрессионистскими проекциями. Я и тут лоханулся со своим сном. Судя по датам на договоре, сейчас была середина апреля, но погода стояла такая, как в наше время в конце мая. Мы не ехали, а плыли по улице. Боты врубили концерт классической музыки, и я окончательно ощутил себя в раю. Звук был чистейшим, и акустика салона позволяла ощущать себя на живом концерте.

На страницу:
5 из 6