Витязи в ребристых шлемах. А поле боя держится на танках

Собрав всех после учений возле центральной вышки, комдив перед строем объявил занятым в подготовке и проведении учений благодарность. Рота получила «хорошую» оценку.

Тем временем, колонна с включенными фарами, буравила темноту ночи, проглатывая километр, за километром. В шлемофоне щелкнуло, и знакомый голос командира полка пробасил:

– Попридержи, обойду тебя слева. Прием!

– Механик, тише, прими вправо, пропустим колонну, – скомандовал комбат.

Танки, вслед за командиром, прижались к самым соснам и снизили скорость. Вскоре, обдав Ткачева дымом выхлопных газов и облаком пыли, мимо, блестя в лунном свете отполированными траками, прошел танк командира полка. В командирском люке, боком сидел командир, в больших танковых очках, такой же пыльный, как и все танкисты. Поравнявшись с отдавшим честь Ткачевым, махнул рукой.

– Поехали!

Следом, выбрасывая струи черного дыма, высоко подкидывая острым носом, протарахтел гусеннчный БТР-50ПУ. За ним, плавно, на мягких колёсах, проплыл БТР-60 «Чайка», весь утыканный антеннами, с улыбающимся начальником связи полка в командирском люке.

Пристроившись за колёсным БТР, Ткачев прибавил скорость. Танки, вновь рванулись вперед!

– Командир, наверное, первым желает отметиться на пункте регулирования, – подумал комбат, – или, надоело глотать пыль в колонне второго батальона. Где там, Иван Иванович Вайнагин? Третьему батальону достаётся вся пыль, ходя дистанции между машинами и подразделениями увеличены, не успевает поднятый гусеницами и вентиляторами грунт опуститься на землю. Зато, дорога накатанная, не заблудишься, катись, не спеша, любуйся природой. Скоро рубеж развёртывания в батальонные колонны, разъедемся, но третий батальон, так и пойдет за первым, он по плану во втором эшелоне. Интересно, с кем пойдет КП полка, наверное, тоже за первым батальоном? На направлении главного удара, и ближе к Варшавской вышке.

Где-то рядом, справа, также пылит колонна соседнего танкового полка, будущие соседи в бою. Самоходно-артиллерийский полк, всего скорее, где-то впереди, на параллельном маршруте. Они должны занять огневые позиции заранее и обеспечить огнем прорыв обороны противника. Интересно будет ли реальная огневая подготовка? Наверное, в полном объеме нет. Разобьют всё мишенное оборудование, нам стрелять будет не по чему. Авиация, точно, будет работать реально и много, – Министр обороны любит авиацию.

Вот, и последний пункт регулирования, светятся красные фонарики регулировщиков и посредников. Остановили танк командира полка, что-то решают с посредником. Благо одно – посредники в этот раз не мешают, не путаются под ногами, видимо решили, что сами танкисты лучше разберутся. Двинулись дальше. Теперь нам машут, остановиться. Опять отметка на карте. Сколько машин в колонне? Танков тридцать один. Все!

Скрылись сзади в ночной мгле и пыли огоньки регулировщиков. Ночная темень начала редеть. Далеко на востоке, над горизонтом, появилась узенькая полоска светлеющего неба. Более четко проступили верхушки могучих елей по обеим сторонам дороги, стали видны танки колонны, всё ещё двигающиеся с зажженными фарами.

Самое тяжелое время для механиков, вторая половина ночи, – подумал Ткачев, почти сутки за рычагами, именно ближе к утру в сон клонит. Но, попробуй, кому-нибудь предложить подмену? Обидится за такое недоверие, многие ждут, не дождутся учений, чтобы, как они говорят, «погонять». У самого голова затяжелела, но командирские заботы не дадут забыться.

Он посмотрел на давно замолчавшего замполита. Крепко держась за люк заряжающего, и прижавшись ребристым лбом шлемофона к рукам, тот стойко переносил дёргание, удары, и дрожание движущейся машины.

Устал с непривычки, бедолага, – с неожиданным, лёгким злорадством, подумал комбат. Вспомнился приезд Владимира Дмитриевича, так изредка, Ткачев называл своего заместителя. По давно заведенному правилу офицеры батальона жили в одном доме, в одном подъезде. На одной площадке жил комбат и его заместители, выше этажом ротные. Как правило, дружили семьями, кто, кому приглянулся. Вместе отмечали праздники, приезд из отпуска, дни рождения, присвоение воинских званий. А иногда, жены сами, чувствуя усталость мужей, устраивали им маленькие праздники, так, без особого повода.

Волей судьбы, прибывший замполит, оказался соседом Ткачева. Говорливая, компанейская жена Владимира Дмитриевича, Лида, быстро нашла общий язык с Наташей Ткачевой. И, в первый же день, был организован легкий ужин, как говорят «с приездом».

Вещи были ещё не распакованы полностью, часть посуды ещё не обнаружена, но женщины, подключив жену заместителя комбата по технической части, неунывающую Марию Михайловну, самую старшую по возрасту, общими усилиями собрали на стол у кого, что было, – вскладчину.

За столом, как обычно, говорили о службе, о детях, вспоминали места и гарнизоны предыдущей службы. Мужчины, выходя покурить, травили анекдоты, вспоминали общих знакомых, строили планы.

После очередной рюмки, Владимир Дмитриевич посетовал, что мучается бессонницей, и, даже приняв снотворное, спит плохо. Зампотех, Иван Иванович, тогда, смеясь, заметил, что на новом месте службы, сон восстановится. И вот, наблюдая клюющего носом замполита, Ткачев вспомнил этот разговор. Он слегка толкнул Владимира Дмитриевича рукой. Когда тот повернулся, показал, – иди, мол, вниз, сложив руки под головой, – поспи. Замполит, с готовностью кивнул головой, и исчез в люке.

Танк, трясясь по неровностям дороги, кивая пушкой на бесконечных буграх танковой трассы, мчался вперед, увлекая за собой батальон.

Изнутри машины потянуло легким табачным дымком. Механик-водитель закурил, – подумал комбат, – вроде и не положено, с другой стороны, пусть покурит, иначе может задремать. Ткачев открыл командирскую сумку, подсвечивая фонариком, взглянул на карту. До границы полигона километров двадцать – двадцать пять, надо поднажать. Вспомнив про замполита, опустился вниз на своё сидение. В башне было темно, гудел двигатель, на кочках что-то звонко стучало, гремело и бухало в железном чреве машины. Привычно протянув руку, комбат включил свет. На полу вращающегося контактного устройства, среди ящиков с пистолетами и секретной документацией, согнувшись в три погибели, подложив под голову чей-то ОЗК, сладко похрапывал Владимир Дмитриевич.

– Вот бы жена увидела, – до чего мужика довели! Всё кругом грохочет, гремит, прыгает и трясётся, а, он спит! Спит, как ребенок, – никакой бессонницы! – вслух подумал Ткачев. – Да брат, это тебе не интеллигентные войска связи! Это, танковые войска!

В наушниках шлемофона щелкнуло и далёкий голос зампотеха, через шум и треск, грустно доложил:

– Узор – 1, я сороковой, девяносто девять, пятьсот тридцать девять, я сороковой, приём!

Ну вот, судя по номеру, учебная машина встала. Там механик водитель опытный, если поломка устранима своими силами, устранит.

Колесный БТР, ныряющий по буграм впереди, заморгал правым указателем поворотов, сидящий на броне начальник связи полка машет, – объезжай.

Ткачев объехал остановившийся танк командира полка, и оба бронетранспортёра. В наушниках голос командира полка пробасил:

– Обгоняй! Встану тебе в хвост!

Снова комбат впереди этой извивающейся, грохочущей и пылящей, бронированной змеи. Усталость берет своё, суточный марш дело утомительное. Трудно держать в голове все повороты и изгибы такой длинной трассы. Тем более, местность с предыдущих учений порядком изменилась. Слева какую-то насыпь насыпали, а на карте её нет. Не заблудиться бы! Опозоришься!

Ткачев спустился в башню, включил свет. Замполит, по-прежнему, спал среди железных ящиков, на грохочущем днище. Поднеся карту ближе к свету, комбат ещё раз внимательно изучил карту. Местность низменная, много мелких озёр и заболоченных участков. Наверное, и насыпь возвели, как дамбу. То ли защититься от воды, или наоборот, сделать водоём.

Наконец подошли к рубежу развёртывания в батальонные колонны. Обычная развилка лесных дорог, только крепко разбитая гусеницами танков и боевых машин пехоты. Уже достаточно расцвело, но в глубине соснового леса было по-прежнему жутковато темно. Как в сказке, подумалось Ткачеву, – направо пойдёшь, – коня потеряешь, налево, – жизнь! Слава богу, нам направо, по этой заросшей колее! Налево, по накатанной дороге Фомичу, он живучий, – выдержит! Комбат доложил установленным сигналом о прохождении рубежа. Командир полка, так же, ответил сигналом, – выполнять, поставленные задачу.

Первый танковый батальон двинулся по своему маршруту. Вскоре лес поредел, дорога бежала по песчаной опушке леса. Справа, в утреннем тумане, простирался, поросший высокой травой луг, дальний край которого, терялся в предрассветных сумерках. Слева, за редкими соснами, угадывался песчаный взгорок, с большими деревьями наверху. Дорога, постепенно спускалась вниз, в широкую низину, покрытую белым, клубящимся туманом.

Внезапно, из поредевшей пелены, слева обозначилась свеженасыпанная дамба. Перед ней, достаточно глубокая, наполненная до половины водой, широкая траншея, с отвесными стенками. Дорога была перегорожена забором из сосновых жердей, на которой красовался знак «Проезд запрещен».

Ну, немцы, понарыли! Но даже в лесу всё сделали по правилам, и знака не пожалели! Вправо, в туман, уходила заросшая, слегка прикатанная колея. Центра низины не было видно в плотном тумане, и сереющей темноте. На противоположной стороне, из тумана вроде бы вновь выходила, заросшая травой, лента колеи и пряталась в лесу.

Остановившись, Ткачев внимательно изучил карту. Развилка, как развилка! Таких в каждом лесу сотни. За свежей дамбой должно быть поросшее травой озеро, с болотистыми берегами вокруг. От него насыпью и отгородились. На бугорке деревня, которую, как рассветёт, отсюда будет видно. Правая дорога проходит по низинке, и километра через два, вновь соединяется с левой, перегороженной. Нечего время терять! Надо ехать!

– Механик, направо, вперед!

Танк рванулся с места и углубился в клубящийся туман. Над землёй туман был ещё плотнее, механик-водитель, практически, ничего не видел перед собой, включил фару, и тут же выключил. Ткачев, тоже, пытался ему помочь, включив командирский прожектор, опустив его до упора вниз. Но мощный луч света не смог пробить плотную стену тумана, освещаемое прожектором белое покрывало становилось непроницаемым. Пришлось отказаться от этой затеи. С высоты танка комбат видел направление движения и подбадривал механика:

– Давай, чуть-чуть левее! Обороты! Не бойся, там дорога!

Механик послушно прибавил скорость, и перешел на третью передачу. Ткачев оглянулся, танки первой роты, спустившись с бугра, следом за ним ушли в туман. Мелькнув треугольным флажком на антенне, растаял в белой пелене танк командира второй роты. Кое-где над туманом, как длинноногие великаны, плыли фигуры командиров танков и качались штыри пятиметровых антенн.

– Как бы не столкнулись в тумане, не дай бог, кто-то встанет! – вслух подумал комбат.

– Вы мне говорите? Не расслышал, повторите! – внезапно, по внутренней связи послышался голос замполита.

Через мгновение, его ребристый шлем появился в люке заряжающего, следом выглядывало заспанное лицо Джахадзе. Сев на край люка, и осмотревшись по сторонам, Владимир Дмитриевич восхищенно промолвил:

– Красота-то, какая! Как по воде плывем! И очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря!

– Насчет чешуи, Владимир Дмитриевич, загнул! Вижу одни танковые комбинезоны, – не разделяя его восторга, ответил комбат, – и только тридцать штук. Одна учебная машина, из третьей роты встала, зампотех доложил.

Танк комбата, между тем, почти преодолел низину. Ткачев, уже, просматривал колею, выходящую из тумана, и убегавшую, по песчаному взгорку, в лес. Неожиданно машина резко замедлила ход, преодолевая невидимое сопротивление, механик переключился на низшую передачу, двигатель взвыл, но танк продолжал замедлять ход. Последовало молниеносное переключение на первую, мотор выл на высоких оборотах. Танк уже не ехал, а полз, с трудом преодолевая метр, за метром. Наконец, провалившись носом куда то вниз, почти заглох, но механик, вовремя выжал главный, и выключил скорость.

– Товарищ старший лейтенант, мы, куда-то врюхались, грязи до волноотбойной доски, – доложил механик.

Он включил заднюю скорость, и попытался дернуть машину назад, но танк стоял, как вкопанный.

– Стой, стой! Столкнемся с Корневым!

Танк командира первой роты старшего лейтенанта Корнева, пытался объехать остановившегося комбата но, поравнявшись, тоже нырнул носом и заглох. Следом, двигаясь колея в колею, села машина командира первого взвода. Судя по фигурам командиров танков, возвышающихся над пеленою тумана, уходя от столкновения с внезапно остановившимися передними машинами, танки разбрелись по болотистой низине, и застревали один, за другим. Некоторые, пытались двигаться задом, или разворачиваться, и тоже, начинали буксовать.

– Я Узор, всем стой! Стой! Стой! – запоздало скомандовал Ткачёв.

Он спрыгнул на землю. Машина увязла в мягком грунте по самые опорные катки, гусеницы покрылись толстым слоем чернозёма, вперемешку с травой.

– На брюхо сели! – выругался комбат подошедшему замполиту.

– А, я думал, танк вообще не может застрять, его нельзя засадить? – удивился замполит.

– Видишь, ничего невозможного нет! – зло ответил Ткачев и пошёл сквозь туман вперед, осматривая местность. Оказалось, по низине, после недавно прошедших дождей протекал, пересыхающий в жаркое время, ручей. Сейчас, когда путь ему преградила дамба, вода наполнила до половины вырытую траншею и напитала влагой болотистые берега.

– Вот, тебе и очутятся на бреге! – неожиданно вспомнились возвышенные слова замполита, – не в чешуе, и не в серебре. А, в грязи по самое, «не хочу»! Если вообще вылезем.

В горячке, экипажи пытались, с помощью бревен для самовытаскивания, и стоящих на сухом машин, вытащить замыкающие танки второй роты. Но в результате, засадили ещё два танка. Самостоятельно на сухой островок у дамбы, смогли выбраться лишь три машины. Как спасшиеся моряки, они столпились на твердом грунте, не решаясь преодолеть несколько метров размокшей земли.

Ткачёв, стоя на возвышенности, распорядился командирам этих машин переезжать по одному, не по колее, выполняя его команды. Танки успешно перебрались на «большую землю». Топкая почва пружинила под ногами, стоило гусеницам содрать слой дерна и танк, начинал, тут же, даже не двигаясь, оседать в болото. К счастью, оказавшееся неглубоким. Машины садились на днище и дальше не проваливались.

– Зарезал! Без ножа зарезал! – кипятился, приехавший, командир полка, обильно пересыпая свою речь ядрёными выражениями. – Не вижу, не еду! Главное правило танкистов, этому ещё в начальных классах танкового училища учат! Не знаешь дорогу, проверь! Ножками, мать твою! Ножками, как в пехоте, чёрт тебя возьми! Ну, куда там! Мы же главная ударная сила! Орлы! Не с руки, нам сапоги грязью марать! Механик, вперед! Вот и вляпались в дерьмо, по самые уши! Так опозориться!

Ткачёв стоял молча, глядя на плывущие под тихим ветерком белые космы тумана.

Командир, не в состоянии погасить гнев, подошёл к нему вплотную, с трудом сдерживая себя, негромко продолжил:

– В военное время, шлепнули бы нас с тобой ребята особисты, вон, на том бугорке! За не выход на рубеж атаки! Лежали бы сейчас, ногами в конвульсиях дрыгали! Даже к Варшавской вышке не повезли бы! Тут, в этом дерме и закопали б!

Немного успокоившись, закурил:

– Что молчишь? Натворил дел и помалкиваешь! Дойдет до Министра обороны, полетят должности и погоны! Сколько верст так хорошо пройти, и на тебе, опоноситься в какой-то луже! – наконец, устав от разноса закончил. – Береги людей! Когда тросами и лебедками танки потащат на сухое, смотри, чтобы рядом никого не было. Не дай бог трос лопнет и сыграет! Пришлю тебе тягачи, – жди! До моей команды, как выползешь из болота, с места не трогаться. Понял?

Повернувшись, и отойдя несколько шагов, вспомнил:

– Сам остаёшься здесь с зампотехом. Начальника штаба батальона, командира третьей роты и командиров, не застрявших танков, к моей машине, бегом!

Ткачёву неожиданно вспомнился командир батальона заблудившийся, пришедший в чужой парк, стоящий под проливным дождём, перед комдивом, с мокрой картой в руке.

Машины третьего батальона, куцая колонна КП полка и остатки первого батальона, сгрудились перед траншеей, как доисторические животные пришедшие на водопой. Танковый мостоукладчик, из средств усиления первого батальона, уже заканчивал установку колейного моста через злополучный ров.

– Ну, что Иван Иванович, – обратился командир полка к Вайнагину, – придется вам заменить первый батальон, другого выхода нет. Пойдемте, посмотрим что и как, там, на том берегу!

Они перешли по уложенному мосту через траншею, поднялись на дамбу.

– Узкая, товарищ подполковник, придется каждый танк, как на железнодорожную платформу командирам загонять, и вести за собой.

– Смотрите какая дамба длинная. Что на том конце? Может, обрыв, может, болото? Нужно посмотреть, бережёного, бог бережет! Уже наломали дров, полководцы! – вместо ответа, сказал Паньковский.

– Загоним танки на дамбу, а там тупик. Тогда ни взад, ни вперед. Надо посмотреть!

Быстрым шагом, разговаривая, офицеры пошли по дамбе. Она оказалась достаточно длинной, так, что, дойдя до конца, запыхались.

– Длинная какая, – пытаясь отдышаться, и вытираясь платком, наконец промолвил командир полка.

– Канава тянется ещё дальше, вон до того озера. Но воды здесь в ней нет, наверное, не набралась, – поддержал Иван Иванович. – Когда успели выкопать?

Возможный съезд, оказался сносным, мостоукладчику есть, где развернуться. Торопливо направились назад к колонне.

– Эх! Сейчас бы танковый бульдозер, зарыли яму, и всё. Извинились бы потом перед камрадами, посетовал Вайнагин.

– Ничего, у вас тоже мостоукладчик есть?

– Есть, но не чешский, а наш сарай.

– Вот его пускайте впереди колонны. Пройдет по дамбе, съедет. Бросит мост, и потихоньку переползем. Но, надо торопиться, времени нет!

– Не буду ещё раз вас собирать. Приступайте действовать по задачам первого батальона. Наступаете на Варшавскую вышку. Этап боевой стрельбы, ваш. Район выгрузки боекомплекта и получения боеприпасов на стрельбу вот, здесь, – доставая карту, поставил задачу командир полка.

– Иван Иванович, очень прошу, – переходя на «ты» попросил командир, – проследи, чтобы тактические номера на башнях были закрыты. Надеюсь на твой опыт. В оставшееся время подготовь батальон. Окажу любую помощь. Остатки первого батальона будут действовать, как второй эшелон, пылить в колонне на заднем плане. Постреляют на контратаке. Всё! Действуй!

– Товарищ подполковник, мне бы три колесных машины под личный состав подослать в район получения боеприпасов. Будет возможность, хочу командиров и механиков провезти по рубежам, до перехода через шоссе. Боюсь, не стали бы блудить по этим переходам, перед самой Варшавской вышкой.

– Будет! – коротко пообещал командир.

У танков, командира ждал командир третьей роты и командиры машин первого батальона.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал начальник штаба первого батальона старший лейтенант Митриев.

– Вольно! – привычно козырнул подполковник Паньковский. – Перед вами стоит сложная задача. Тринадцатью танками отразить контратаку противника, поразить мишени, предназначенные на батальон. – Товарищ старший лейтенант, – обратился он к Митриеву, – район получения боеприпасов я вам сейчас уточню. Обращаю внимание всех на соблюдение мер безопасности, особенно в ходе стрельбы. Берегите своих заряжающих!

А сейчас, танки убрать вправо с дороги, пропустить третий батальон!

Прозвучали команды, загудели заведенные двигатели. Первым, осторожно, словно нащупывая колею, на мост, повинуясь командам командира машины, вполз танковый мостоукладчик. Раскачиваясь сложенным мостом, успешно перебрался на другую сторону. Резко прибавив обороты, круто поднялся на насыпь, развернулся, и плавно поплыл по дамбе, выполняя команды, вышедшего вперед Вайнагина. Следом, за своими командирами, как за поводырями, осторожно пошли танки третьего батальона. Съехав с дамбы, впереди идущий мостоукладчик, перекинул мост через злополучную канаву. Первым, как бы пробуя прочность сооружения, перебралась гусеничная база мостоукладчика. Затем, пошли танки. Лихо преодолели возникшие препятствия, танк командира полка, и два БТР штаба. Не задерживаясь, ушла третья рота, вместе с начальником штаба батальона и танками второй роты. Прикрывающие танкистов «Шилки» зенитчиков двинулись за колоннами. Мостоукладчики, разложив мосты, остались ждать первый батальон.

Стало тихо, был слышен шум двигателей уходящей колонны и гудение высоко летящего самолета.

– Экипажам разрешаю спать, не сходя с машин. Командирам рот, выставить охранение. – распорядился Ткачев.

Комбат лег с края, на разостланный по трансмиссии брезент. Сон не шёл. Тесно прижавшись, друг к другу, укрывшись половиной брезента, рядом спал экипаж. Механик уснул сразу, только стоило прилечь. Джахадзе долго курил, бродя вокруг танка, и «цокая» языком, но потом тоже прилег, немного повозился и уснул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.