Гоголь – загадочный алмаз России

И уже с этой минуты он взял в руки скальпель хирурга, анатомический нож под названием «смех», чтобы надрезать больную плоть общества, потому и потекли уже «сквозь зримый миру смех незримые слезы». Но это были не только слезы негодования – везде Гоголя выручают смех и юмор, они полны любви к жизни и стремления к идеалу.

Гоголь видел свое достоинство в том, что в нем соединились его собственное душевное обстоятельство и его собственная душевная история. Это дало ему моральное основание заявить («Переписка с друзьями):

«Никто из читателей моих не знал, что смеясь над моими героями, он смеялся надо мною».

Гоголь начинает отсюда движение к своему предназначению – божественному, человеческому, поэтическому – очертить пошлость пошлого человека, когда он, как беспощадный анатомик, по частям разнимает человека… и обдает души читателя тяжелой грустью, крепость которой разрушается смехом и юмором – полным, цельным, неразложимым и нерасчленимым.

Для Гоголя смех и юмор становятся проводником разумной (а не слепой) любви; за мрачным колоритом его картин ясно сквозит через смех сияние этого вечного гоголевского идеала – нравственное, благородное и чистое состояние любви.

Юмор Гоголя – это отношение его натуры к действительности, ее окружающей и ею отражаемой. При том в юморе страстном, гиперболическом. Историческая задача Гоголя была:

– сказать, что «дрянь и тряпка стал каждый человек»,

– выставить пошлость пошлого человека,

– уничтожить все фальшивое самообольщение,

– привести к полному христианскому сознанию

Этот юмор достигает крайних пределов своих в «Носе», произведении настолько оригинальном и причудливом, где все, от пальцев ноги до волоса на макушке, фантастично, нереально и вместе с тем все – в высшей степени художественная, поэтическая правда, где все просто, все понятно, все разложено на элементарные частицы бытия, где и толкования не нужно, потому что всякое толкование убило бы поэзию…

«Вот как это делалось, – писал Гоголь, – взявши дурное свойство мое, я преследовал его в другом звании и на другом поприще, старался изобразить его в виде смертельного врага, нанесшего мне самое чувствительное оскорбление, преследовал его злобою, насмешкою и всем, чем ни попало…»

Но именно с «Ревизора» гоголевский смех становится единственным честным героем (одновременно – и карающим). Он – то и выводит рельефную броскость смысла комедии: чем пустее и бесцветнее городничий, тем вольготнее ведет себя жрец лжи Хлестаков, тем и очевиднее комическая Немезида (карательница беззакония) с плетью, мечом и уздой над беззакониями города – даже эта адская сила бессильна перед невозмутимой, как болотная тина, совестью властью.

О побудительных причинах своего юмора Гоголь имел высказывание с величайшею искренностью и простотой («Переписка с друзьями» – письмо по поводу «Мертвых душ»):

«Не думай, однако же, после моей исповеди, чтобы я сам был такой же урод, каковы мои герои: нет, я не похож на них. Я люблю добро, я ищу его, я сгораю им, но я не люблю моих мерзостей и не держу их руку, как мои герои, я не люблю тех низостей моих, которые отделяют меня от добра. Я воюю с ними и буду воевать, и изгоню их, и мне в этом поможет бог… Я же от многих своих недостатков избавился тем, что передал их своим героям, их осмеял в них… Я оторвался уже от многого тем, что, лишивши картонного вида и рыцарской маски, под которою выезжает козырем всякая мерзость наша, поставил ее рядом с той гадостью, которая всем видна. Тебе объясняется также и то, почему не выставил я до сих пор читателю явлений утешительных и не избирал в мои герои добродетельных людей. Их в голове не выдумаешь. Пока не станешь сам хотя сколько – нибудь на них походить, пока не добудешь постоянством и не завоюешь силою в душу несколько добрых качеств – мертвечина будет все, что ни напишет перо твое, и как земля от неба, будет далека от правды. Выдумывать кошемаров я также не выдумывал: кошемары эти давили собственную мою душу: что было в душе, то из нее и вышло».

***

Два состояния гоголевской натуры

Вот оно, двойственное состояние безмерно шедевральной натуры. С одной стороны, это натура, по признанию самого Гоголя, многосторонняя, способная отражать в себе действительность со всем бесконечным разнообразием ее явлений, и притом отражать ярко и целостно. Другой стороны – это натура в высшей степени страстная, а которую все отклонения от идеала действуют болезненно.

И двоякий путь предстоял Художнику в обращении с действительностью: или дать волю собственной страсти, а значит, болезненному негодованию или просто все списать, описать бесстрастно. Но не мог Гоголь по натуре своей идти вторым путем, не мог он холодно описывать, потому что сам на себе носил язвы, им изображаемые..

Такова была цельная и гармоничная художественная натура поэта; была до эпохи ее болезненного уклонения, болезненного разрушения – до эпохи того страшного переворота, который окончательно раздвоил полного и органически слитого Гоголя…

***

Детство

Рождение

Точная дата рождения писателя долгое время оставалась загадкой для его современников. Сначала говорилось, что Гоголь родился 19 марта 1809 года, затем 20 марта 1810 года. И только после его смерти из публикации метрики было установлено, что будущий писатель появился на свет 20 марта 1809 года, т.е. 1 апреля по новому стилю.

Происхождение фамилии Гоголь

Фамилия Гоголь – это украинская фамилия, она происходит от одноименного прозвища. Но слово «гоголь» имело различные значения. Чаще всего «гоголем» называли утку из породы нырков. «Птичьи» фамилии были распространены у славян. До введения на Руси христианства ребенку для отвода сглаза давали «некрасивое» имя, это могло стать и название животного, птицы, растения. Эта языческая традиция еще долго жила на Руси и с принятием христианства, ребенку помимо крестильного имени в семье могли дать прозвище.

Следующим значением слова «гоголь» стал ироничный, разговорный оборот «держаться франтом», «щеголять». В более широком смысле данное слово употребляли и к волоките – мужчине, увивающимся за женщинами. Было образовано даже прилагательное, принадлежащий гоголю (франту, щёголю) – гоголий, гоголиный. Не стоит также забывать ранее распространенное выражение «ходить гоголем», которое означало держаться напыщенно, важно, величаво. Поэтому прозвище Гоголь могли дать довольно заносчивому и спесивому человеку.

Данные качества могли лечь в основу фамилии Гоголь. Существует еще одно значение слова «гоголь», от которого могла образоваться фамилия Гоголь – «гоголем» называется мужской головной убор, а точнее зимняя меховая шапка в форме усеченного конуса, сделанная из каракуля, цигейки или же другого меха. Вполне возможно, что подобный головной убор относился к «из ряда вон выходящим», поэтому надевая его, мужчина становился априори «франтом», то есть «гоголем».

В «Толковом словаре живого великорусского языка» Даля также указано, что «гоголем» у казаков называли поплавок, шашку и балберку. Поплавок —приспособление для ловли рыбы, шашка – основное колющее оружие казаков. Балберка – это или же громотушка для пугания птиц в садах, сделанная из дощечек, которые постукивают друг об друга на ветру, или же сплетенная определенным образом самоловная снасть.

Исходя из многообразия вариантов происхождения и значения слова «гоголь» нельзя однозначно сказать, что именно означает фамилия Гоголь. Но в зависимости от того, в каком месте употребляется эта фамилия или же какой род деятельности был у первоносителя данной фамилии, можно предположить и значение данной конкретной фамилии семьи или же индивидуума. Самым известным представителем с фамилией Гоголь является русский писатель Николай Васильевич Гоголь, аристократ из старинного дворянского рода. Род Гоголь – Яновских был записан в III части родословной книги Полтавской губернии.

Дед писателя Афанасий (Опанас) Демьянович имел польские корни и носил польскую фамилию Яновских. Именно он и прибавил к своей фамилии вторую – Гоголь, что должно было подчеркнуть происхождение рода от известного в украинской истории полковника Остапа Гоголя. Впоследствии писатель полностью исключил из своего литературного творчества первую часть фамилии – Яновский – и подписывался Николай Гоголь.

Место рождения

Гоголь родился в крае, овеянном легендами. Рядом с Васильевкой, где было имение его родителей, находилась известная ныне всему миру Диканька – родовое имение знаменитого на Украине семейства Кочубеев. Родоначальник семейства – тот самый Кочубей, который пытался известить Петра I о готовящейся измене Мазепы и поплатился за это мученической смертью.

В церкви, находящейся в Диканьке, во времена Николая Васильевича можно было увидеть сорочку с выцветшими пятнами крови – в ней, по преданию, был казнён Кочубей. Среди же огромных диканьковских дубов гостям показывали так называемый «мазепинский дуб», возле которого, по преданию, гетман – отступник назначал свидания Матрёне, своей любовнице, дочери Кочубея.

История их любви и измены украинского гетмана была воссоздана в поэме А. С. Пушкина «Полтава». Здесь же находим и упоминание Диканьки. Один из сподвижников Мазепы говорит заключённому в темницу Кочубею:

«Мы знаем: не единый кладТобой в Диканьке укрываем.Свершиться казнь твоя должна;Твоё имение сполнаВ казну поступит войсковую —Таков закон. Я указуюТебе последний долг: открой,Где клады, скрытые тобой?

Кочубей не «открыл» своим палачам тайну этих кладов, которые, может быть, навсегда остались схороненными в диканьковской земле…

Ко времени пребывания юного Гоголя на родной Полтавщине поэма Пушкина, правда, ещё не была написана. Но можно представить себе, с каким волнением, с каким радостным чувством узнавания знакомого читал впоследствии Гоголь «Полтаву»…

Вероятно, всё это вспомнилось Гоголю, когда он позднее писал свою первую прозаическую книгу. Повести, составившие её, якобы рассказаны и услышаны «близ Диканьки». Именно здесь проживает мнимый издатель «Вечеров» «пасичник* Рудый Панько, который в простоте душевной пригласил всех своих читателей к себе в гости: «Как будете, господа, ехать ко мне, то прямёхонько берите путь на столбовой дороге на Диканьку. Я нарочно и выставил её на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора. Про Диканьку же, думаю, вы наслышались вдоволь».

Потомки Пушкина породнились с семьей Гоголя

В мае 1831 года исполнилось заветное желание Николая Васильевича Гоголя (1809—1852) – на вечере у Н. А. Плетнева, в Петербурге, его познакомили с А. С. Пушкиным. Они часто встречались: в то лето Пушкин жил в Царском Селе, Гоголь – в Павловске. Знакомство вскоре переросло в сердечную дружбу.

Пушкин сыграл решающую роль в творческой судьбе Гоголя, в становлении его как литератора. Он был первым судьей многих гоголевских произведений еще до появления их в печати. Он подсказал молодому писателю темы и сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ» (В 1833 году Пушкин, собирая материалы по истории пугачевского восстания, был принят губернатором одной из губерний за тайного чиновника из Москвы. Именно об этом случае Пушкин поведал Гоголю.)…

Гоголь назвал стих Пушкина – густой как смола

Когда в январе 1836 года Пушкин начал издавать «Современник», он не замедлил привлечь к сотрудничеству в журнале и Гоголя. На страницах «Современника» увидели свет некоторые литературные труды Николая Васильевича.

До 1837 года, то есть до смерти Пушкина, все, что Гоголь написал, было сделано под влиянием поэта и по его подсказке (слова самого Гоголя)

Творческая дружба Пушкина и Гоголя, которую питала общая забота великих писателей о судьбе отечества, о дальнейшем развитии российской словесности, — поистине счастливейшая страница в истории русской литературы.

Гоголь и Пушкин: «Зло творит мир»

Гоголь: Записки сумасшедшего» – заключительный вопля героя

– Боже! Что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня? Что хотят они от меня, бедного?… Я не в силах, я не могу вынести всех мук их… Спасите меня, возьмите меня, дайте мне тройку быстрых, как вихор, коней! … Вон небо клубится передо мною; … с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. … Матушка, спаси твоего бедного сына! … ему нет места на свете! его гонят!

Аксентий Иванович Поприщин, чиновник «без достатков», является «мучеником» своего честолюбия и, одновременно, жертвой общественной системы, где человек теряет свою личность и имеет вес за должность, звание, деньги. Он любит прелестную Софи, но девушка его презирает и «папа хочет непременно видеть ее или за генералом, или за камер – юнкером, или за военным полковником».

Cын бедного чиновника, «ничтожный разночинец», Аркадий напрасно думает быть «царем среди людей» за свое божественное дарование, он просто «раб». На пределе сумасшествия Аркадий, как Поприщин, вопиет

Чего же хотят они от меня? … Они терзали меня, когда я хотел стать между ними самобытно, они терзают и теперь, когда я отказываюсь от самого себя! Они не дают мне местечка и в своем мире!

Восклицает, на самом деле, Антиох: «Что же вокруг меня? Куклы с завялыми цветами жизни, с цепями связей и приличий!». И Аркадий утверждает:

«Наш век кажется веком бессильных страстей внутри, без резких отличий извне. Он весь одет однообразно, причесан, подвязан, ходит и говорит однообразно. Все воины наши в мундирах, чиновники в вицмундирах, нечиновники в темных фраках. …Мы отличны от стариков наших тем, что душа нынешнего человека потеряла самодовольство… Наше поколение, как Наполеон, стоит сложив руки или нюхает табак, пока страшная битва… гремит в душе его»

Пушкин рисует образ «сумасшедшего чиновника» в знаменитой поэме «Медный всадник» (1833—1834 гг.). Молодой Евгений представлен поэтом «в волненьи» разных мыслей:

О чем же думал он? О том,Что был он беден, что трудомОн должен был себе доставитьИ независимость и честь;Что мог бы Бог ему прибавитьУма и денег. Что ведь естьТакие праздные счастливцы,Ума недальнего ленивцы,Которым жизнь куда легка!Что служит он всего два года;…Женится? Ну… за чем же нет?Оно и тяжело, конечно,Но что ж, он молод и здоров,Трудиться день и ночь готов;Он кое – как себе устроитПриют смиренный и простойИ в нем Парашу успокоит.«Пройдет, быть может, год другой —Местечку получу – ПарашеПрепоручу хозяйство нашеИ воспитание ребят…И станем жить – и так до гроба,Рука с рукой пойдем мы оба,И внуки нас похоронят…»

Надежды, мечты героя не осуществятся: Парашу похоронит Нева при наводнении Петербурга. Отчаянный Евгений бежит, ходит, бродит по столице «стремглав, не помня ничего, изнемогая от мучений», его «терзает» какой – то сон; в тревоге, в бреде он убеждается, что смерть любимой причинил тот царь, «чьей волей роковой / под морем город основался», итак грозит, бросает вызов «кумиру» Петра I – ого.

«Вдруг «безумный бедный»Бежать пустился. ПоказалосьЕму, что грозного царя,Мгновенно гневом возгоря,Лицо тихонько обращалось……Бежит и слышит за собой —как будто грома грохотанье —Тяжело – звонкое скаканье…за ним несется Всадник Медный.

Наконец труп несчастного, сумасшедшего Евгения «похоронят ради Бога».

Пушкинский Евгений – обыкновенный человек, уничтоженный злосчастной властью; в творчестве поэта оживленная статуя – символ пагубного самодержавия, которое обессмертит самого себя посредством памятников и колон.

По счастливому же стечению обстоятельств Пушкин и Гоголь через полвека (уже после их смерти) породнились семьями – в конце лета 1881 года девятнадцатилетняя внучка поэта Мария Пушкина стала женой племянника Гоголя Н. В. Быкова.

Еще мальчиком отец Николая Васильевича ездил в храм в Харьковской губернии, где был чудесный образ Божьей матери. Однажды он увидел во сне Царицу Небесную, которая указала на дитя, сидевшее на полу у Ее ног: «…Вот твоя жена».

Вскоре он случайно, побывав в гостях у соседей, увидел их семимесячную дочь с и узнал в ней черты того ребенка, которого видел во сне. На протяжении тринадцати лет отец Гоголя, Василий Афанасьевич, продолжал следить за своей избранницей, посланной ему с небес. После того, как видение повторилось, он попросил руки девушки. Через год молодые поженились.

Мария Ивановна – так звали жену Василия Афанасьевича – происходила из богатого помещичьего рода Косяровских.

Ко времени замужества ей едва исполнилось четырнадцать лет. «Она ещё не успела испытать, что такое любовь, – она была занята ещё куклами, но по приказанию или по совету тётки должна была повиноваться…»

Несмотря на насильственный выбор жениха, брак оказался счастливым. Марья Ивановна, мягкая и добрая по натуре, привязалась к мужу. Василий Афанасьевич относился к ней с трогательной ласковостью, звал Белянкою – за белый, необычайно нежный цвет кожи.

В 1840 году, когда Гоголь был уже прославленным писателем, её впервые увидел С. Т. Аксаков и так передал свои впечатления: «Взглянув на Марью Ивановну… и поговорив с ней несколько минут от души, можно было понять, что у такой женщины мог родиться такой сын. Это было доброе, нежное, любящее существо, полное эстетического чувства, с лёгким оттенком самого кроткого юмора. Она была так моложава, так хороша собой, что её решительно можно было назвать только старшею сестрою Гоголя».

Детство: «террор загробной жизни»

Сочинять Гоголь начал тоже очень рано, но ничего из написанного им в детстве не сохранилось.

По преданию, в Васильевку приехал писатель Капнист, чьё имение находилось по соседству, и попросил мальчика прочитать стихи. Стеснительный и скрытный, тот долго не соглашался. Но потом прочёл. Когда мальчик ушёл, взволнованный Капнист объявил родителям: «Из него будет большой талант, дай ему только судьба в руководители учителя – христианина!»

Что касается «учителя – христианина», то эту роль взяла на себя мать Гоголя, женщина глубоко религиозная. Однако её уроки имели на мальчика своеобразное влияние, несколько иное, чем предполагала Марья Ивановна.

«…Я ходил в церковь потому, что мне приказывали или носили меня, – признавался Николай Васильевич матери, – но стоя в ней, я ничего не видел, кроме риз, попа и противного ревения дьячков. Я крестился, потому что видел, что все крестятся».

Но один случай произвёл на мальчика особенное впечатление. «Я просил вас рассказать мне о Страшном суде, и вы мне, ребёнку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю чувствительность».

А на деревянных воротах церквушки какой – то художник разрисовал в мрачных красках картины Ада: кипящие котлы, языки огненного пламени под ними, а в них – корчащиеся плоти грешников, и рядом – черти, вилами запихивающие тела прокаженных в кипящую воду (или смолу – по библейским сюжетам). Эмоциональный катализатор от увиденного всю жизнь пропитывал тонкую душевную ткань Гоголя нервическими импульсами.

Другими словами, Гоголь оставался холоден к формальному отправлению обряда; порою церковные церемонии вызывали в нём даже неприязненное чувство. Но зато беседы с матерью и картина Ада усилили нравственное начало Гоголя ответственностью за свои поступки. Запали ему в души и стали первым импульсом провиденческого сознания слова пророка Иакова: «Плод правды в мире сеется у тех, которые хранят мир». Что для юного Гоголя стало плодоносящим семенем его нравственного сердца: там, где нет мира, нет и правды («Мир имейте между собой» – Иисус).

Именно в этом свете воспринимал он пророчество о Страшном суде, о воздаянии каждому за его добрые и порочные дела, о неминуемом наказании грешников. Эти исторические предания и библейские сюжеты служили источником сильных впечатлений мальчика. С юных лет Гоголь жил постоянно под «террором загробного воздаяния» и впоследствии писал: «Задумываться о будущем я начал рано»

Путеводной звездой взращивания морального сознания художника, которую он хранил в своей душе всю жизнь, стал призыв Спасителя: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». И эту любовь Гоголь пронес в каждой клеточке своего личного бытия, воспринимая ее «…делом и истиной» ((Христос).

Детство: два страха

С детства Гоголь вселил в себя страх – страх тишины и страх одиночества. Эти перманентные свойства личности отчасти выступили латентным детонатором его броской контрастной личности и алогичного (по меркам того времени) сочинительства.

Однажды, оставшись в доме один без родителей, Гоголь, чтобы заполнить скорбную для него тишину, обратил случайно взгляд на Данте, затерянного на полке большой библиотеки отца. Он читал «Божественную комедию» до утра, ночь осветилась для него потоком лучезарных строф великого итальянца. Когда рассеялись последние сумерки, он уже был влюблен в Италию и у него проявилось отчетливое видение: создать произведение о всех трех кругах России, симметричного поэме Алигьери – с восхождением от плохого к хорошему, от зла к добру, а порок очистить добродетельностью. Отсюда и неуемная тяга к Италию и весь драматический путь к «Мертвым душам»

Начало русского Таинственного Карло

Гоголя назвали Николаем в честь Святителя Николая, перед чудотворной иконой которого его мать, Мария Ивановна Гоголь, 14 лет отроду дала обет верности отцу Гоголя, вдвое старшего ее. Отец умрет внезапно, когда Гоголю исполнилось шесть лет, а мать переживет и смерть мужа, и трагическую кончину сына.

От матери Николай Васильевич унаследовал тонкую душевную организацию, склонность к богобоязненной религиозности и интерес к предчувствию.

Отцу же его была присуща мнительность. Неудивительно, что Гоголя с детства увлекали тайны, вещие сны, роковые приметы, что позже проявилось на страницах его произведений.

Родители Гоголя считались помещиками средней руки и имели 1000 десятин земли и 400 душ крепостных крестьян.

Когда Гоголь учился в Полтавском училище, скоропостижно скончался его младший брат Иван, слабый здоровьем. Для Николая это потрясение было настолько сильным, что его пришлось забрать из училища и отправить в Нежинскую гимназию.

В гимназии Гоголь, по словам товарищей, неустанно шутил, разыгрывал друзей, подмечая их смешные черты, совершал проделки, за которые его наказывали. При этом он оставался скрытным – о своей жизни никому не рассказывал, за что получил прозвище Таинственный Карло: так звали одного из героев романа Вальтера Скотта «Черный карлик».

Первая сожженная книга

В гимназии Гоголь мечтает о широкой общественной деятельности, которая позволила бы ему совершить нечто великое «для общего блага, для России». С этими широкими и смутными планами, и откровенной жаждой стать богатым, заработать много денег он приехал в Петербург и испытал первое тяжелое разочарование.

Гоголь публикует свое первое произведение – поэму в духе немецкой романтической школы «Ганс Кюхельгартен». Псевдоним В. Алов спас имя Гоголя от обрушившейся критики, но сам автор так тяжело воспринял провал, что скупил в магазинах все нераспроданные экземпляры книги и сжег их. Писатель до конца своей жизни так никому и не признался, что Алов – это его псевдоним.

Позднее Гоголь получил службу в одном из департаментов министерства внутренних дел. «Переписывая глупости господ – столоначальников», молодой канцелярист внимательно присматривался к жизни и быту своих коллег чиновников. Эти наблюдения пригодятся ему потом для создания знаменитых повестей «Нос», «Записки сумасшедшего» и «Шинель».

«Принесть добро человечеству»

«Вечера на хуторе близ Диканьки», или детские воспоминания

Именно этот ранний сборник повестей (Гоголю тогда было чуть больше двадцати) принес ему литературную известность.

Считается он одним из лучших произведений художника; вдохновение создать это произведение у Гоголя возникло после знакомства с Жуковским и Пушкиным (1829).

Обе части «Вечеров» были изданы под псевдонимом пасечника Рудого Панька.

При всей полноте и искренности чувств гоголевских персонажей мир, в котором они живут, трагически конфликтен: происходит расторжение природных и родственных связей, в естественный порядок вещей вторгаются таинственные ирреальные силы (фантастическое опирается главным образом на народную демонологию). Уже в «Вечерах…» проявилось необыкновенное искусство Гоголя создавать цельный, законченный и живущий по собственным законам художественный космос.