Коллекционер закрытых книг

Не дождавшись от судмедика действий, Зотова подползла к Плешнеру и принялась его обыскивать. Григорий Варламович слабо сопротивлялся и придурковато хихикал. Розочка выронила из рук стакан и приложила салфетку со льдом к своему лбу, ошарашенно наблюдая за развивающимися событиями.

В дверь позвонили.

– Не успела… – с ужасом прошептала Елена Петровна.

– Что? – поинтересовался Плешнер.

– Пойду открою, – вздохнула Розочка и направилась к двери.

– Не открывайте! – зашипела Зотова. – Ни в коем случае! Я сама!

Елена Петровна вскочила на ноги, отодвинула сестру Плешнера с дороги, ломанулась к двери и прилипла к глазку. На лестничной клетке стоял хмурый мужик в синей спецовке со стремянкой в руках. Судя по всему, работник местного домоуправления. Отвлекающий маневр, подумала Зотова и пригорюнилась. Как только она откроет дверь, в квартиру ворвется вооруженная толпа. Следователь робко обернулась, глянув на судмедика, сочувственно вздохнула и отперла замок.

– Где она? – хмуро поинтересовался мужик.

– Тихо, – прошептала Елена Петровна и активно замигала глазом.

Мужик на секунду окаменел, а затем помрачнел еще больше.

– Нечего мне тут глазки строить. Говорите, в какое место вкрутить. Некогда мне.

– В какое место что сделать? – поинтересовалась Елена Петровна и залилась ярким румянцем.

В прихожую впорхнула Розочка.

– Наконец-то! – воскликнула она. – Неделю без света живем.

– Сами бы давно уже вкрутили, и всех делов, – проворчал мужик. – Гоняют по пустякам…

– Брат пытался, но его током шибануло, – залепетала Розочка. – А потом все остальные лампочки перегорели. – Сестра Плешнера ткнула пальцем в потолок прихожей.

– Так и надо было в заявке писать – замыкание. А то вызывают по пустякам! Лампочку они, видите ли, вкрутить не могут. Офонареть можно! – проворчал электрик, разложил стремянку, вскарабкался под потолок и принялся ковыряться в плафонах.

В душе Елены Петровны зародились сомнения в первоначальной версии разворота событий. Она выглянула на лестничную клетку и прислушалась. Внизу лаяла собака, за соседней дверью хныкал ребенок.

– Если пару сотенных поверх тарифа накинете, проводку заменю, – деловито сказал мужик в спецовке, и Елена Петровна очнулась.

– Григорий Варламович, где у вас телефон? – закричала она. – Я свой в унитазе утопила. Быстрее! Надо отменить ОМОН. Они сейчас приедут меня из заточения вызволять, и тогда чинить придется не только проводку, но и печень с почками.

– Какой ОМОН? О чем вы говорите? Вы себя хорошо чувствуете? – ошалел Плешнер.

Розочка не пошевелилась, стояла истуканом и смотрела на Елену Петровну с сочувствием.

– Да вон же труба, на зеркале в прихожей, – подал голос электрик, указав отверткой на стационарный телефон.

– Спасибо, – буркнула Елена Петровна, вцепилась в аппарат и набрала номер Венечки. Благо помнила цифры наизусть.

– Трофимов! – рявкнула она в трубку. – Ты где?

– А вы где? С вами все в порядке? – заорал опер. – Мы пока не определили ваше точное местоположение, но уже рядом.

– Где рядом? Со мной все в порядке, Веня! Отменяй все! Я сейчас приеду в следственный отдел.

– Мы тут, в квадрате поиска. Гаврюша тоже. Очень волнуется.

– Где тут? – ошарашенно спросила Зотова. Гаврюшей коллеги именовали начальника следственного управления.

– У здания бюро судебной экспертизы. Спутником не вышло ваше точное местоположение определить, сигнал слабый. Только квадрат приблизительно вычислили. Опрашиваем население. Гаврюшин водитель нам сказал, что из морга вы вышли с Грибом и отправились с ним во двор соседнего дома.

– Я сейчас буду, – выдохнула Зотова, хлопнула трубку на рычаг и волком посмотрела на Плешнера. – У вас есть пять минут, чтобы придумать интеллигентную версию, как я оказалась у вас в гостях. Вы меня подставили своим приглашением на кофе.

– А у вас пять минут, чтобы придумать версию, откуда у меня появились фингал и разбитый нос, – не остался в долгу Григорий Варламович, накинул плащ и вышел за дверь в тапочках.

– Что уставился? Работай, а то упеку за вымогательство! До конца дней будешь лампочки на зоне вкручивать и выкручивать! – рявкнула Зотова на электрика, который пялился на нее во все глаза.

Елена Петровна сорвала пальто с вешалки, подхватила ботинки Плешнера и, кивнув Розочке, вылетела из квартиры за судмедиком. Нахал даже не удосужился помочь ей надеть пальто! Неудивительно, что он не женат. Выйдешь за такого замуж и придется потом всю жизнь тапки в зубах таскать.

Григорий Варламович ждал ее у лифта с видом оскорбленной добродетели. Зотова торжественно вручила ему ботинки и замерла. Мозг усиленно пытался придумать выход из идиотского положения. Не рассказывать же начальнику, что она избила лучшего судебного эксперта Москвы за то, что тот решил помочь ей снять пальто, а чуть позже вытащил с того света? Про корку, которая застряла в глотке следом за рыбьей костью, тоже рассказывать желания не было. А если коллеги узнают, что она мобилу в туалете Плешнера утопила, до пенсии придется насмешки терпеть. И вообще, как объяснить, с какой такой радости она оказалась у нового судмедика в гостях? Настроение у Елены Петровны, несмотря на недавнее возвращение в наш мир, светлым назвать было нельзя.

Плешнер наконец зашнуровал свои чеботы и, запихнув тапки в карманы, уставился на нее вопросительно.

– Слушайте, милейшая Елена Петровна, у меня к вам деловое предложение. Может быть, нам не рассказывать никому, что вы мне дали в глаз и чуть не сломали нос? Боюсь, пересудов потом не избежать. Давайте сделаем вид, что я сам упал.

– Гениально! – обрадовалась Зотова и хлопнула судебного медика по спине, отчего тот влепился в свое зеркальное отражение в кабине. – Травмы на лицевой части головы гражданина Плешнера свидетельствуют о том, что он упал с лестницы и посчитал носом ступени нескольких пролетов, – шутливо добавила Елена Петровна.

– Может, лучше ткнулся лицом в сугроб? Сейчас снег с коростой после оттепели, сугробы плотные, скользко. Поскользнулся – упал, очнулся – гипс, – хихикнул Григорий Варламович.

– Я не судебный эксперт, вам виднее, – рассмеялась Зотова. И подумала, глядя на его распухший нос: «А все-таки он симпатичный».

Плешнер тоже повеселел, и на улицу они вышли в приподнятом настроении.

– Осталось придумать, как я оказалась у вас в гостях.

– Проще простого! Вы встретили меня у морга, чтобы выяснить результат экспертизы. Я вам сообщил, что забыл экспертное заключение дома и сейчас его принесу. Вы вызвались меня сопроводить, так как торопились. Мы пошли, я поскользнулся, упал. Вы меня транспортировали домой, оказали первую медицинскую помощь. А потом…

– Потом в благодарность ваша сестра накормила меня обедом. Время было как раз обеденное.

– И вы случайно… – Плешнер умолк на полуслове, заметив у здания бюро судебной экспертизы толпу во главе с начальником следственного управления.

Елена Петровна вжала голову в плечи – выражение лица начальника не предвещало ничего хорошего. Собственно, вид у полковника юстиции Гаврилова всегда был угрожающим. Возможно, на самом деле он являлся человеком вовсе не злым и видимость опасности создавали выступающие надбровные дуги, маленькие глазки и квадратная челюсть, но проверять внутреннее устройство души полковника никто из сотрудников не решался. Добрел Гаврилов только, когда разговаривал по телефону с супругой Марией Константиновной, дамой хрупкой, но серьезной во всех отношениях. Однако таким свирепым Елена Петровна не видела начальника никогда. Гаврилов походил сейчас на Ивана Грозного с известной картины на криминальный сюжет.

Увидев подчиненных, полковник зашагал им навстречу.

– Леночка Петровна, какое счастье, что с вами все в порядке! – громыхнул он на весь микрорайон, улыбнулся и сгреб следователя по особо важным делам в объятия.

Зотова ткнулась в начальственный китель носом, лишившись дара речи. Леночкой Петровной ее называли почти все сотрудники следственного отдела, но Гаврилов – никогда в жизни. Все больше по фамилии. Кроме того, впервые на его каменной физиономии появилась улыбка. Может, весь сегодняшний кошмар всего лишь сон? Или она все-таки умерла?

Начальник выпустил ошарашенную Зотову из объятий, направился к Плешнеру и торжественно пожал ему руку, а Елену Петровну взяли в плотное кольцо коллеги. Голова следователя закружилась от теплых слов и дружеских объятий.

– Да погодите вы напирать! Дайте человеку отдышаться. Такой стресс пережила! – отогнал от нее всех Гаврилов и снова улыбнулся.

Елена Петровна кисло улыбнулась в ответ. На душе стало совсем гадко от неловкости – ведь ее коллеги думают, что она побывала в заложницах. Плешнер тоже явно мучился совестью.

– Сейчас я все объясню, – набравшись смелости, заговорил Григорий Варламович. Набрал в легкие побольше воздуха и выпалил: – Дело в том, что я забыл дома экспертное заключение…

– Знаем, знаем! – перебил Гаврилов. – У Трофимова номер определился на сотовом. Он по нему перезвонил и нарвался на сестрицу вашу. Роза Варламовна была очень любезна и все нам подробно разъяснила. Вы молодец! – сказал полковник. – Да, не перевелись еще мужики на Руси. Ничего, найдем преступников и накажем по всей строгости закона, обещаю. Ишь, что удумали: средь бела дня в подъездах на сотрудников следственных органов нападать с ножами и удавками! – Гаврилов хлопнул Плешнера по плечу и обернулся к Елене Петровне: – Как ваше горло? Сильно вас придушили? Врача, может, вызвать?

– Все в порядке, – практически теряя сознание, просипела Зотова, которая врать не любила. Очень не любила. Они с экспертом, конечно, не собирались правду выдавать, но их ложь выглядела невинной по сравнению с высокохудожественным вымыслом Розочки. Ну вот кто сестрицу за язык тянул? Что теперь будет, если все выплывет наружу? Гаврилов просто вышибет обоих с работы с волчьим билетом. Может, пока не поздно, рассказать всю правду, как Чацкий?

– Не умеете вы врать, Елена Петровна! – осуждающе сказал начальник, словно прочитав ее мысли. Зотова побледнела. – Езжайте-ка домой, незаменимая вы наша. Выглядите неважно – бледная, круги под глазами. Отдыхайте. Василий отвезет. – Гаврилов махнул своему водителю, жестом приказав, чтобы тот отвез Елену Петровну. – Вот и ладненько. А с результатами экспертизы мы завтра с утречка разберемся.

– Спасибо. Для сведения: экспертиза показала, что Полярную убили. Завтра с утра о результатах предварительного расследования я по форме доложу, – крякнула Елена Петровна и торопливо засеменила к машине. Общение с начальником хотелось поскорее прекратить.

Гаврилов явно ничего подобного не ожидал и понесся следом.

– Как убили?! Погодите, а у вас уже предварительная версия есть?

– Нет. Я только что с того света вернулась, там думать было некогда, – буркнула Зотова.

– Давайте в таком случае созвонимся вечером? – не остывал полковник. – Я вам сам позвоню на домашний. А завтра выдам новый мобильник. Надеюсь, симку грабители не попортили?

– Думаю, что нет, – щедро улыбнулась Зотова, содрогнувшись в душе.

Так, так… Гаврилов думает, что телефон накрылся по вине преступников. Но как же она вытащит симку из телефона, который утонул в унитазе Плешнера? Может, снарядить Григория в поход за новой трубкой? Или довольно с него приключений? С Гавриловым все ясно: начальник решил изобразить благородного рыцаря, но, вероятно, не ожидал, что Елена Петровна так охотно воспримет его предложение. Привык, понимаешь, что она лошадь ездовая и в любом состоянии пашет. Все-таки сволочь. Дудки! Она поедет домой, и баста.

Опер Трофимов, который топтался в стороне, тоже оторопел от неожиданности. За майором юстиции Еленой Петровной Зотовой давно закрепилась слава трудоголика-шизофреника, и ее добровольная капитуляция в самый разгар трудового дня вызвала у коллеги шок. Разве могло прийти кому-нибудь из сослуживцев в голову, что Зотова бежала не от работы, а от собственной лжи? Любая ложь, помимо душевных терзаний, тянет за собой целый клубок нестыковок. Она это знала по опыту. На мелких нестыковках в показаниях следователь и ловила подозреваемых, раскрывала самые запутанные дела. А теперь вот попала в собственную же ловушку. Странно, что пока никто не вывел ее на чистую воду.

Не успела она сесть в служебную машину, рядом нарисовался Трофимов. В глазах его стоял немой вопрос.

– Да, Вень, убийство. И чую, это дело пахнет керосином. По словам Григория Варламовича, на теле нет следов насильственных повреждений. В крови алкоголя и наркотиков не обнаружено. Выходит, на Воробьевы горы Полярная приехала без принуждения, по собственной воле. Тут два варианта: либо она была не одна, ее туда привез убийца, либо убийца ей назначил там встречу и ждал, когда она прибудет.

– А может, просто убийца знал от третьего лица, что Полярная приедет ночью на Воробьевы горы? – предположил Трофимов.

– Тоже вариант, – кивнула Зотова. – Но если Полярная поехала одна, то за каким хреном оставила свою машину у киностудии? У меня первоначально мелькнула мысль, что она просто была в подпитии – в тот вечер съемочная группа и актерский состав отмечали выпуск юбилейной серии. Но мое предположение опровергла экспертиза.

– Полярная могла смыться без машины, чтобы папарацци или поклонники следом не увязались. Вероятно, ей было важно сохранить инкогнито в тот вечер.

– Это наводит на мысль, что актриса договорилась о встрече с человеком, которого не хотела засветить. В день убийства было довольно слякотно, однако обувь Полярной чистая, словно она перед полетом с моста вытерла ножки о половик – нет налипшей грязи на подошвах, соляных разводов. Метро в тот час уже было закрыто. Значит, Полярная подъехала к Воробьевым горам на автомобиле, прямо к месту, и сразу отправилась на пешеходный мост. Как она туда добралась? Взяла такси, частника или приехала вместе с убийцей? В общем, займись этим вплотную. Проверь всех, с кем Полярная общалась по телефону за последние несколько дней. Пробей близкие контакты. Еще раз побеседуй с коллегами. Кто-то мог слышать ее последний телефонный разговор, но не придать ему значения.

– Да в киношном кругу вообще только сплетням значение придают! К тому же в тот вечер все реально перепились, никто ни черта не помнит. – Трофимов скривился. – Я полдня там проторчал и ничего полезного не выяснил, кроме того, что Полярная на самом деле бездарная сволочь и на роль ее взяли исключительно из-за протекции влиятельного любовника.

– Ну вот, а ты говоришь, ничего не выяснил, – улыбнулась Зотова. – Кто таков?

– Не поверите! – хмыкнул Трофимов. – Депутат Государственной думы Эдуард Каверин.

– Дела… – покачала головой Зотова. – Думаешь, наговаривают?

– Шут их знает. Полярная была красивой женщиной, но карьера у нее не складывалась до роли в сериале «Сплетни». Одна роль второго плана в фильме с претензией на высокое искусство. «Крымские каникулы». Не слышали?

– Что-то знакомое, – отозвалась Елена Петровна.

– Угу, – гоготнул Трофимов, – небось «Римские каникулы» вспомнили. Потом актриса снималась в эпизодах в низкопробных «мыльных операх». Подрабатывала в кабаках – пела под чужую фонограмму. Догадываетесь, под чью? В общем, еще до съемок сериала «Сплетни» Полярная вовсю эксплуатировала свое сходство со звездной певицей.

– В кабаках, говоришь, подрабатывала? – задумчиво сказала Зотова. – Как-то мне слабо верится, чтобы Каверин позволил любовнице развлекать пьяную ресторанную публику. Кстати, пресса про него пишет, что он отличный семьянин. И свою предвыборную кампанию депутат строит на том, что семья – наше будущее. Несколько детских домов под личную опеку взял. Фонд какой-то благотворительный организовал. Короче, сомнения меня гложут. Эдуард Каверин с виду приличный мужчина с пионерским взором.

– Хм… – Трофимов сотворил такую физиономию, словно Елена Петровна произнесла несусветную чушь. Потом Венечка открыл рот, наверное, собираясь прочитать лекцию о пиартехнологиях и имиджмейкерстве, но Зотова его опередила.

– В любом случае к Эдуарду Каверину не подступиться. Так что давай его пока задвинем на задний план. Ох, не люблю я политиков! А с родителями актрисы пообщался?

– Родители в Сургуте, – доложил Трофимов. – Из близких родственников в Москве двоюродная сестра, но от нее толку мало. Говорит, не общались, про гибель Полярной узнала из телерепортажа. И вроде бы совсем не расстроилась. Спокойная, как удав. К слову, я нашел близкую подругу Полярной, она, похоже, знает гораздо больше, чем сестра. Но мы беседовали только по телефону. Она сейчас в Сургуте: как узнала о смерти подруги, метнулась к ее родителям, чтобы утешить. Завтра все вместе должны прилететь в Москву.

– Вот и хорошо. Завтра с ними пообщаемся. Все, Вень. Поеду я домой.

Трофимов кивнул и наконец оставил ее в покое. Зотова с облегчением плюхнулась на заднее сиденье «Волги» и закрыла глаза. Но тут же услышала настойчивый стук в окно.

– Елена Петровна, я должен вам кое-что сказать, – сконфуженно сообщил Плешнер, снял с головы кепку и начал мять ее в руках, как нашкодивший юнец.

– Что еще не так? – вздохнула следователь, с неохотой выбираясь из теплого салона машины. Она уже вообразила себя со стаканом теплого молока, в любимых тапках и перед телевизором с Федором в обнимку. В конце концов, в ее воскрешении кот сыграл не последнюю роль.

Плешнер продолжал издеваться над своей чудовищной кепкой и молчать. Выглядел он совершенно потерянным и несчастным.

– Если вы по поводу Розочки и ее бурной фантазии, то…

– Нет, – прервал ее судмедик. – Надо было сразу сказать, еще на месте преступления. Я, правда, не уверен, поможет ли вам эта информация… Вернее, уверен не совсем…

– Григорий Варламович, ну говорите уже, а я сама решу! – взмолилась Зотова.

– Во время осмотра трупа Полярной мы обнаружили на шее потерпевшей холщовый мешочек на шнурке, с вышитыми инициалами «МК» и с непонятным содержимым. Предположительно – с золой.

– Экспертиза ведь еще не готова, – сказала Зотова.

– Неважно, там зола… – тихо сказал Плешнер. – Видите ли, три месяца назад я проводил осмотр трупа одной молодой женщины. Смерть аналогичная – падение с большой высоты. С той лишь разницей, что дама вывалилась из окна подъезда дома, где проживала. На шее убитой был такой же холщовый мешочек с золой.

– Убитой?

– Что? – Григорий Варламович вздрогнул и посмотрел на Зотову, как затравленный зверек.

– Вы сказали «убитой».

– Вам послышалось, девушка покончила с собой, – торопливо поправился судмедэксперт. Лицо Григория Варламовича при этом сделалось таким несчастным и сконфуженным, словно он проглотил лягушку без кулинарной обработки.

«Что-то тут не так», – подумала Зотова, но вслух спросила:

– Как звали потерпевшую, помните?

– Сколкова Светлана Валентиновна, – выпалил судмедик без запинки. И добавил дату рождения.

– Три месяца прошло, а вы имя с фамилией и год рождения наизусть помните, – задумчиво сказала Зотова.

– Не понимаю, к чему вы клоните? У меня прекрасная память! – хмуро заявил Плешнер.

– Послушайте, уважаемый Григорий Варламович, раз решили колоться, колитесь до конца! – разозлилась Зотова. – И мое время сэкономите, и на душе легче станет. Думаете, я поверила, что вы престижную работу сменили, чтобы ходить к сестре на обед? То дело как-то связано с вашим уходом? На вас давили серьезные люди? Вынудили скрыть факт убийства? Кто такая та погибшая девушка? Почему ее труп был доставлен в главное управление?

Плешнер на мгновение окаменел в неловкой позе, словно был участником детской игры «Море волнуется…»

– Вы ерунду говорите, – залепетал наконец эксперт. – Она никто, обычная девушка. Просто примите к сведению, что на ее груди висел аналогичный холщовый мешочек с инициалами, несчастная упала с большой высоты и разбилась насмерть. Следователь не обнаружил криминальной составляющей, пришел к выводу, что имело место самоубийство, и отказал в возбуждении уголовного дела. Экспертиза его выводы подтвердила. Все! Надеюсь, информация вам поможет в расследовании смерти Евгении Полярной, – буркнул Плешнер и рысью помчался в сторону бюро.

Но Елена Петровна уже закусила удила. Она села в машину, проводив хмурым взглядом удаляющуюся фигуру Плешнера, и скомандовала водителю, молодому парню с задорным чубчиком и конопатым носом:

– Вась, поехали в следственное управление.

Василий кивнул и нажал на газ. Но тут же радостно доложил, глядя в зеркало заднего вида:

– За нами «хвост».

– Журналисты, – отмахнулась Елена Петровна.

– Борзописцы на дорогих «мерсах» не катаются, – возразил шофер.

Однако Зотова на замечание не отреагировала, закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. Проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Открыв глаза, увидела улыбающееся конопатое лицо Василия, а за окном – подъезд своего дома.

– Вась, у тебя что, со слухом проблемы? – с раздражением произнесла она. – Куда ты меня привез? Я же сказала – на работу!

– А я вам не подчиняюсь, – нахально возразил Василий. – Начальник велел – домой. Вот и идите домой, не выпендривайтесь.

– Нахал! – буркнула Зотова и хлопнула дверцей. На возражения сил не осталось, пришлось подчиниться полковнику и его наглому водителю.

В конце концов, не так уж и плохо оказаться дома после клинической смерти. Горло драло нещадно, болели ребра, а тело сотрясал озноб. Видно, наступил отходняк. Сколько, интересно, она пробыла на том свете? Надо будет завтра расспросить Плешнера. Какая неприятность, что эксперт видел ее пломбы. Сейчас бы не помешал горячий чай с коньяком. Жаль, у нее нет ни коньяка, ни чая – сегодня с утра распечатанную пачку на работу прихватила. И кофе у нее тоже нет. Одно радует: есть не хочется. И вряд ли захочется в ближайшее время. Может, получится пару кило сбросить, а если повезет, и пять? Так оптимистично размышляла Елена Петровна, карабкаясь на свой этаж и машинально читая похабные надписи на стенах. Зря она все-таки не вышла замуж за Варламова… Хоть бы переехала из этого хрущевского гадюшника…

Зотова почти доплелась до своей квартиры, когда услышала позади тихие торопливые шаги. В голове мелькнула фраза Василия про слежку, сердце глухо стукнулось о ребра. Следователь резко обернулась.

– Григорий Варламович? Что вы тут делаете?

– Да вот… мимо проходил… – пролепетал Плешнер, сглотнул и достал из кармана бутылку коньяка. – Думаю, вам не помешает.

– А где конфеты? – сурово спросила Зотова.

Судмедэксперт виновато пожал плечами и вытащил из другого кармана лимон и шоколадку «Аленушка».

– Входите тогда, раз мимо шли. Так и быть, познакомлю вас с Федором, – вздохнула Елена Петровна и с неохотой отперла дверь.

По правде говоря, Зотова сказала про Федора, чтобы напугать Плешнера. Вдруг ему неловко станет, и он пойдет мимо. Но Григорий Варламович не испугался.

– Ну и где ваш кот? Я для него колбаску принес, – сообщил деловито Григорий Варламович, вытащил из кармана завернутую в газету колбасу и поболтал ломтиком в воздухе.

– Оригинально. Откуда вы узнали, что у меня кот?

Плешнер презрительно фыркнул.

– Тоже мне, тайна мадридского двора. У вас вся одежда в шерстинках.

– Есть у меня в доме нечего, – перевела тему Зотова.

– Зато есть что пить, – заявил гость, стянув ботинки и осматриваясь.

В прихожую вышел Федор, элегантно выхватил из рук Плешнера колбасу и удалился с добычей в комнату. Елена Петровна проводила судмедика в противоположную сторону, на кухню, усадила на табуретку, достала рюмки и поставила на стол.

– Уютненько у вас, – сказал Григорий Варламович, разлил коньяк и разломил шоколадку.

Елена Петровна порезала лимон и плюхнулась на уголок, уставившись на эксперта вопросительно. Плешнер развел руками, хлопнул рюмку коньяка, виновато глянул на Зотову. Та тоже выпила и закашлялась, вытерла выступившие слезы рукавом и посмотрела на судмедика, как мать на нерадивого младенца.

– Рассказывайте, Григорий.

– А собственно, нечего рассказывать. Вы сами обо всем догадались уже. Когда погибла та девушка, на меня стали оказывать давление. Предложили денег, я отказался. Тогда мне стали угрожать, что убьют сестру. Выкинут из окна и тело пришлют мне на вскрытие. Я не поверил. Но Розочка вдруг звонит мне и говорит, что пришел какой-то человек и меня дожидается. И тут я слышу, как мужской голос просит сестру окно открыть…

– Тогда вы сделали то, о чем вас просили. Липовое экспертное заключение? – спросила Зотова, с жалостью глядя на Григория.

– Не угадали, уважаемая Елена Петровна. Не скрою, готов был на все, но заключение я не успел переписать – загремел с сердечным приступом в больницу. Навестили меня тут же, пожелали скорейшего выздоровления. Потом выяснилось, что в итоге экспертное заключение написал другой специалист. Осуждать его не смею, сам грешен. Ведь если бы не сердце, то сделал бы все, что мне говорили. Однако вернуться обратно не смог. Тошно мне там стало. Выписался из больницы, оформил перевод сюда, к сестре поближе. Розочка совсем к жизни не приспособлена. Замуж рано вышла за человека вдвое старше себя. Может, слышали про архитектора Невского? Уважаемый человек был и Розочку любил безмерно. Пальцем не давал ей пошевелить, заботился, как о дочери. Год назад его не стало. Дурацкая смерть – поехал на стройку, чтобы лично проконтролировать процесс, и ему на голову бетонная плита упала. Теперь ответственность за сестру целиком и полностью на мне.