Корабль призраков

…Нижняя палуба разительно отличалась от палуб пассажирских: здесь не было ковров и стены не были обшиты деревом. Зато дверь в машинное отделение была открыта. Мы добрались до нее, так никого и не встретив по пути.

– Пришли, – сказала Карпик, – помоги мне открыть, дверь очень тяжелая…

Вдвоем мы справились с металлическими заклинками и сразу же оказались в царстве грохочущих механизмов. Шум стоял такой сильный, что Карпик даже прикрыла уши. Немного привыкнув к грохоту, мы двинулись в глубь отделения. Карпик замечательно ориентировалась и здесь.

…Мы без труда нашли место падения старпома. И даже добросовестно исследовали его. И пока Карпик с упоением ползала на коленях, рассматривая пол на предмет возможных улик, я предавалась совершенно другим мыслям. Прошлой ночью в наполненном людьми машинном отделении я даже не сообразила, что главной уликой может являться само падение. Вернее, не падение даже, а траектория, которую описало тело падающего старпома. И то расстояние от трапов, на котором оно лежало.

Слишком далеко.

Для того чтобы упасть так, как упал Митько, необходимо было для начала разогнаться, оттолкнуться от пола и постараться прыгнуть как можно дальше. И если принять версию Антона и Альберта Венедиктовича о том, что старпом оступился, то становится непонятным, почему тело лежало так далеко от трапов и от стены машинного отделения.

А положение трупа свидетельствует об одном из двух: либо Митько действительно с силой оттолкнулся от площадки, и тогда это сильно смахивает на самоубийство, либо…

Либо Митько просто выбросили.

Странно, что никого не смутил этот факт. Странно, что его вообще оставили без внимания. Может быть, Карпик права, и все эти далеко не глупые, респектабельные господа бегут от криминала как черт от ладана? И не хотят замечать очевидных вещей. И это играет на руку убийце, – возможно, самому респектабельному из всех респектабельных господ.

– Посмотри, что я нашла, Ева! – Торжествующий голос Карпика вывел меня из задумчивости. – Это то, что нам нужно. Иди сюда.

Я подошла к девочке и опустилась на корточки рядом с ней. Карпик указала мне на пуговицу, валяющуюся на полу, возле маховика, который соединял один из двигателей с генератором. Нельзя сказать, что сообщение об этой находке как-то особенно взволновало меня: я начала рассматривать ее только для того, чтобы подыграть щенячьему энтузиазму Карпика. Но тут мне пришлось согласиться с Карпиком: пуговица действительно представляла собой довольно необычное зрелище. Во всяком случае, ничего подобного я раньше не видела. Она была сделана из немного сточенной и довольно крупной монеты, чуть больше двух сантиметров в диаметре.

Пять рейхсмарок 1938 года. С маленькой изящной свастикой в когтях орла и бульдожьим профилем Гинденбурга.

К монете было приварено ушко, что, собственно, и делало ее пуговицей. Теперь в ушке торчали нитки и микроскопический кусочек темной ткани. Очевидно, пуговицу оторвали. И не просто оторвали, а оторвали с мясом.

– Ты когда-нибудь такое видела? – прошептала Карпик.

– Нет.

– Ничего себе пуговичка, ею убить можно!

– Не преувеличивай, Карпик! Ею убить нельзя…

– Ну, все. Теперь он у нас в кармане. – Карпик крепко сжала пуговицу-монету в руке, она даже не могла скрыть своего ликования.

– Кто?

– Убийца!

Я поспешила остудить пыл не в меру ретивой девчонки:

– Ну, это совсем не факт.

– Как – не факт? – Карпик даже вспыхнула от негодования. – Все же очень просто! Они боролись, старший помощник выдрал пуговицу, перед тем как его сбросили с площадки. Ведь она же рядом с ним лежала, ты же не будешь этого отрицать…

Карпик шла тем же путем, каким шла и я сама, и от этого мне сделалось не по себе.

– Лежала… Она могла лежать здесь с незапамятных времен.

– Ага. С тысяча девятьсот тридцать восьмого года, – пошутила Карпик. – Это же не обычная пуговица… Или ты думаешь, что кто-то из матросов носит такие на кителе?

– Не знаю.

– Это очень заметная вещь, – продолжала страстно убеждать меня девочка. – Ты правда такую не видела?

– Нет, – снова честно сказала я.

– И я тоже. Хотя у папы много пиджаков. Он любит «Живанши» и «Армани». А ты?

– Изделия Трехгорной мануфактуры. Идем. Поднимемся по лестнице наверх. Думаю, что все, что мы могли обнаружить здесь, мы уже обнаружили…

Непрерывный подъем по крутым трапам был немного тяжеловат для Карпика, и мы остановились на одной из площадок, чтобы передохнуть. Я закурила неизменный «Житан Блондз», а Карпик, прижавшись лицом к решетке ограждения, долго смотрела вниз. А потом повернулась ко мне:

– Это хорошие сигареты?

– Это любимые сигареты.

– А какая разница?

– Никакой. Любимые – всегда хорошие. Это не только к сигаретам относится.

– Дай мне затянуться, – неожиданно попросила Карпик.

– Еще чего! Не хватало, чтобы я приучила ребенка курить. Можешь стрелять сигареты у своего папочки, если хочешь…

– Он не курит.

– Видишь, какой положительный человек. Должен служить тебе живым примером.

Так, легко пикируясь, мы добрались до площадки, с которой упал Митько. Или с которой его сбросили. Лампа аварийного освещения уже была поставлена, и в ее свете мы принялись за поиски деталей, более весомых, чем немецкая пуговица-монета. Но здесь нас поджидало разочарование: ничего, заслуживающего внимания, мы так и не нашли. Это несколько обескуражило Карпика, которая ожидала от пролета весь джентльменский набор улик: луж крови, кастетов, стилетов, стреляных гильз и визитную карточку убийцы для полноты картины. Но поле гипотетической битвы оказалось абсолютно стерильным.

Карпик позволила мне выкурить еще одну сигарету и, пока я с наслаждением выпускала дым, принялась размышлять вслух:

– Главное у нас уже есть. Пуговица.

– Ценное приобретение. И что ты думаешь с ней делать?

– Сначала нужно выяснить, от чего она была оторвана.

– Интересно, каким образом?

– Будем следить за каждым. Кто во что одевается… Хорошенько ко всем присмотримся. Наверняка у него нет больше запасной… И пришить ее он не сможет.

Я улыбнулась и приподняла Карпику подбородок:

– Это спорный тезис.

– Почему?

– По разным причинам. Во-первых, я уже говорила тебе, – совсем не факт, что эта пуговица оказалась здесь вчера ночью. Во-вторых, если это действительно пуговица с пиджака убийцы – на минуту предположим такой вариант, – то нет никаких гарантий, что убийца уже не обнаружил потерю. Он мог спуститься сюда и попытаться найти ее…

– Но ведь нашли-то ее мы!

– Да. Следовательно, ее он не нашел. И потому спрячет пиджак куда подальше, наверняка этот пиджак у него не единственный. И спокойненько проходит все путешествие в другой одежде. Лично я бы поступила на его месте именно так. К сожалению, мы совершенно не были готовы к такому развитию событий.

– Ты имеешь в виду убийство, Ева?

Я помялась, а потом все-таки сказала:

– Да. Вряд ли преступник, для того чтобы убить кого-то, специально переодевался именно в этот пиджак. Следовательно, он носил его раньше, он носил его вчера. И мы могли его уже видеть. Мы просто не обратили внимания на эти пуговицы… Мы и не могли обратить на них никакого внимания. Так ведь, девочка?

– Да, – вздохнув, призналась Карпик. – Если бы я знала!.. За нашим столиком ни у кого нет такого пиджака. И этот твой гнусный Вадик был в джемпере…

И я услышала нотки сожаления в голосе Карпика: о, как бы она была счастлива, если бы оказалось, что кровожадным преступником был мой оператор. Или «эта сука Клио, фак ю». Тогда бы Карпик торжествовала, тогда ее глухая неприязнь к ним была бы полностью оправданна. Мне даже на секунду показалось, что Карпик и затеяла это сюрреалистическое расследование только для того, чтобы вывести этих двоих типов на чистую воду.

– Да. Вадик был в джемпере, а твой отец в пиджаке.

– Это совсем другой пиджак! – Карпик вспыхнула и даже сжала кулачки от негодования.

– Я знаю, – успокоила я девочку. – О нашем столике я знаю все. Но что ты скажешь относительно оставшихся четырех?

– Стол капитана отпадает. Они все были в своей форме, ты же помнишь. Они вообще все время ходят в форме. Или голые по пояс, – вспомнив моториста, Карпик совсем по-женски жеманно хихикнула. – Значит, остаются еще три стола.

– Да, – поддержала я дедуктивные экзерсисы Карпика, – за вычетом двух женщин остаются девять мужчин. И, по-моему, они все были в пиджаках. Или в свитерах? Или в купальных костюмах? Или в скафандрах? Я ни черта не помню.

– Я тоже, – вздохнула Карпик.

– Плохие мы с тобой следователи, – подвела итог я. – Может быть, закроем дело? Ты как думаешь?

– После того, что мы нашли? – Карпик даже задохнулась от возмущения. – И не подумаю! И тебе не позволю. Если хочешь знать, то точно, кто здесь ни при чем, – это Муха.

– Это я уже слышала.

– Нет. Он все время ходит в рубашках апаш и жилетках. Он уже три раза их менял! А ты говоришь, что я ненаблюдательная!

Теперь и я вспомнила, что наш очаровательный, похожий на породистое животное, «голубой» действительно появляется к завтраку, обеду, ужину (обязательным для всех) и ночному чаю (посещаемому по желанию) в самых разнообразных жилетках: кожаной, гобеленовой, вызывающе кислотной, классически черной. Очевидно, они призваны как-то подчеркнуть его настроение или служат сигналом к началу брачных игр. А то, что юный жиголо Муха собирается окучивать не только своего компьютерного божка, видно невооруженным глазом. Пару раз он (якобы случайно!) касался руки универсального красавчика-стюарда Романа и мешковатой задницы рулевого Хейно. Если так будет продолжаться и дальше, то в перспективе мы сможем стать свидетелями шекспировских страстей и битвы маралов за обладание парнокопытной самочкой Мухамеджаном. Странно, что глубоко порочный Муха так нравится Карпику. Хотя и этому можно найти объяснение: Карпик подсознательно чувствует, что Муха никогда не будет акцентировать внимание на ее женских недостатках. И только потому, что, с точки зрения женщины, и сам достаточно уязвим. Так что, да здравствует союз дурнушек и «голубых» – добрых друзей, которые в трудный момент всегда поддержат друг друга.

– Молодец! – поощрила я Карпика. – Но все равно остается очень много народу. Мы просто устанем всех подозревать.

– А, по-моему, это просто здорово.

– Но подозрения еще никого не приблизили к истине. Думаю, что если мы зациклимся на пуговице, то ни к чему не придем.

– Почему? – Карпик не хотела сдаваться. – Я согласна, что убийца может спрятать пиджак. Может никогда его не надеть. Тогда мы просто обыщем все каюты.

– Интересно, каким образом?

– Очень просто. Кто-то берет на себя пассажира каюты, уводит его куда-нибудь… А другой в это время осматривает вещи.

– Интересно, как это сделать технически, душа моя? Ведь не все живут по одному. И потом, как мы попадем в каюты? Ведь ключи от них разные. Не красть же их за завтраком, правда?

Карпик сосредоточенно молчала.

– Или ты собираешься выбивать филенки в каждой двери?

Сведения о филенках, расположенных в нижней части каждой каюты, я подцепила из той же лекции второго помощника Суздалева: филенки легко выбивались в случае экстренной необходимости попасть в каюту.

– Нет, – Карпик покачала головой. – Тогда нас сразу раскусят. Будет большой скандал.

– Именно.

– Есть другой способ. Мне Макс сказал.

Опять Макс! Пожалуй, в скором времени я начну разделять опасения Сокольникова относительно этого Макса: за два дня нашего пребывания на судне он основательно обработал Карпика. Кто бы он ни был, но он сотворил мир «Эскалибура» – специально для несчастной хромоножки. И все же я решила не акцентировать свое внимание на Максе.

– Интересно, какой? – Я попыталась вложить в свой вопрос как можно больше беспечности.

– Замечательный. Ты же знаешь, что на корабле есть боцман.

– Догадываюсь. – Я не только догадывалась, я даже видела этого боцмана пару раз. Это был ничем не примечательный мужчина средних лет: никакой боцманской дудки и пышных бакенбардов а-ля император Александр III.

– Так вот, у каждого боцмана на каждом корабле обязательно есть универсальный ключ от всех кают. Здорово, да! У нашего боцмана тоже есть такой ключ, и он подходит ко всем дверям.

– И ты собираешься попросить у него этот ключ?

– Нет, – просто сказала Карпик. – Я собираюсь его украсть.

– О чем ты говоришь?! Я тебе запрещаю, слышишь! Только этого не хватало! Так мы можем прийти невесть к чему. Я запрещаю.

– Тогда красть придется тебе. Иначе мы никогда ничего не узнаем.

– Я не буду этого делать. И тебе не позволю.

– В воспитательных целях?

– И в воспитательных целях тоже.

– В таком случае ты опоздала. Прошлой зимой, когда я еще училась в Англии, мы ездили на экскурсию, из Брайтона в Лондон… Ну, сама знаешь, всякие там Тауэры, Вестминстерские аббатства, Биг Бэны, музей мадам Тюссо… Ну и так далее. Так вот, я там стибрила три компакт-диска в магазине. И браслет с колокольчиками. И джинсовую рубашку.

Я смотрела на Карпика, широко раскрыв глаза: кто бы мог подумать, что эта некрасивая крошка, бесспорная кандидатка в Христовы невесты, занимается такими делами?! А может быть, именно поэтому она ими и занимается?..

В голосе Карпика мне послышался вызов, – давай, Ева, читай мне проповеди о том, как нехорошо обворовывать магазины. Начинай, а я послушаю.

Ничего не выйдет, Карпик. Я и не подумаю возмущаться.

– Ну и как, удачно? – только и спросила я.

– Не совсем.

– Что значит – «не совсем»?

– Погорела на джинсовой рубашке.

– Та-ак… И что было дальше?

– Папочка заплатил крупный штраф, и все замяли. Я же несовершеннолетняя.

– Послушай меня, девочка. Никакого ключа у боцмана ты воровать не будешь.

– Это почему же?

– Ключ свистну я сама.

– Почему ты?

– Потому что ты уже один раз попалась, и я не могу доверить тебе такую ответственную операцию.

– Вот здорово! – захлопала в ладоши Карпик. – Ева, я тебя обожаю! Дай мне слово, что мы никогда не расстанемся.

– В ближайшие две недели – точно, – осторожно сказала я. – Нужно идти, иначе мы опоздаем на обед, и это будет выглядеть подозрительно.

Мы снова спустились вниз, в машинное отделение, чтобы выйти тем же путем, которым пришли. Карпик снова потянула меня на место падения Митько. И тут произошла совершенно неожиданная вещь.

Мы оказались не единственными, кто живо интересовался машинным отделением. По полу, в точности повторяя то, что делала Карпик еще полчаса назад, ползал человек. Карпик ткнула меня кулаком в бок, и я вздрогнула. Карпик же бросила быстрый взгляд на согбенную фигуру неизвестного посетителя и приложила палец к губам: ага, что я тебе говорила, на ловца и зверь бежит. Несколько минут мы наблюдали, как мужчина, лица которого пока не было видно, что-то искал, методично обшаривая пол сантиметр за сантиметром. Спина его настороженно подрагивала. Наконец Карпик не выдержала.

– Добрый день, – прощебетала она, сама кротость, бессменная героиня всех святочных открыток сразу.

Человек вздрогнул так, как будто его застали на месте преступления. Хотя, кой черт – «как будто»? Мы и застали его на месте преступления. Ему хватило двух секунд, чтобы оценить ситуацию и обернуться к нам с заранее заготовленной милой улыбкой на лице.

Это был губернатор Николай Иванович Распопов.

– Добрый день, – снова повторила Карпик, очень воспитанный ребенок.

– Здравствуйте, девочки, – он поднялся и отряхнул брюки.

– Надо же такому случиться, вчера здесь обручальное кольцо потерял. Говорят, это плохой знак. Вы ведь тоже здесь были, – обратился он ко мне, – ужасная история… И я еще кольцо потерять умудрился… Спохватился только сегодня утром, всю каюту перерыл, – нет его. Я и подумал, может быть, здесь оно.

– Нашли? – спросила Карпик, а я вдруг страшно испугалась, что она может предъявить ему пуговицу и спросить в своей обычной бесшабашной манере: «Вы случайно не это потеряли?» И если окажется, что пуговица как-то связана с убийцей… А убийца стоит перед нами… У меня даже подогнулись колени. Но Карпик оказалась умницей.

– Нашли, что искали? – снова переспросила она.

– Представь себе, деточка! – Теперь он позволил себе торжествующе улыбнуться и показал нам кольцо, которое держал в руках. – Рядом с этой махиной упало, или как это называется…

– Дизель-генератор, – подсказала осведомленная Карпик.

– Смышленая девочка… Слава богу, что нашел… У меня молодая жена, очень ревнивая, я только два месяца как женился… Она бы меня не поняла. Это кольцо сделано на заказ… Три бриллианта, видите? – Губернатор водрузил кольцо себе на палец и перевел дух.

– Очень дорогое, да? – Карпик проявила живейшую заинтересованность в кольце.

– В общем, недешевое. Но не это главное. Это подарок на свадьбу, я бы ей ни за что не объяснил…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Герман Мелвилл (1819–1991) – американский писатель (здесь и далее прим. авт.).