Хищник. Если его можно ранить (сборник)

Вагути приготовилась к выстрелу, но вдруг бок пронзила страшная, невыносимая боль. Вагути упала вниз…

Услышав удар, почувствовав, как вздрогнула земля, Слоун выхватил револьвер.

Ничего. Никаких лучей смерти.

Выходит, только один?

Он замер, направив ствол на место падения невидимой твари.

Вагути не могла дышать: от удара о землю перехватило дух. Из ран в груди и спине струилась кровь. Ребра были сломаны, внутренности повреждены, но она еще жила.

С огромным трудом ей удалось подняться.

Поврежденное при падении маскировочное устройство отказало. Теперь стрелок мог ее видеть. Примерно представив себе, где он, она выстрелила – понизу, ведь он наверняка залег…

Земля в полуметре слева от Слоуна вздыбилась, заряд энергии пропахал в почве глубокую двухметровую борозду.

Слоуна осыпало комьями земли, в лицо дохнуло жаром.

Он поднял револьвер, прицелился в центр огромной фигуры и выстрелил.

Шестьдесят метров – не такая уж сложная дистанция для этого оружия.

Хищник упал.

Новых зарядов энергии не последовало.

Значит, один. Будь их больше – другие бы выстрелили.

Он поднялся на ноги.

– Ты достал его? – спросила Мэри за спиной.

– Да.

За Мэри стоял Мак.

– Думаешь, он не один?

– Один, иначе я был бы мертв.

Втроем они подошли к умирающему или мертвому инопланетянину, распростертому на ковре из пожелтевшей хвои.

Этот оказался не так велик, как другие. Подросток? Нет, самка!

Охотница подняла взгляд на Слоуна, сказала что-то на незнакомом, совершенно чужом языке, засмеялась – по крайней мере, звук был очень похож на смех, – закашлялась и умерла.

– Ничего себе! – выдохнул Мак. – Ты только глянь! В жизни подобного не видел!

И тут Слоун почуял неладное. Какая-то штука – часы? – на запястье охотницы… На ней заморгал огонек!

«О, дьявол!»

– В машину – быстро, быстро! – сказал Слоун.

– Что?

– У нее какое-то устройство самоликвидации! Вскоре взорвется и разнесет все вокруг. Уходим!

Все трое побежали к машине.

Они успели отъехать на полмили. Бомба взорвалась, и взрывная волна швырнула машину к обочине, точно рука невидимого исполина.

Мгновение спустя все поняли, что живы. Мак нервно рассмеялся.

– Поверить не могу. Просто поверить не могу, что сам все это видел.

Слоун оглянулся на Мэри. Та улыбнулась, и он вновь повернулся к помощнику шерифа.

– Еще пара раз – и поверить будет легче, – сказал он.

Уэстон Окс. Пусть кровью полит путь домой

Центральная Мексика, 1916 г.

Холодный свет месяца заливал долину, превращая мир в жутковатое царство призраков. Света было достаточно, чтобы скакать вперед, пока кони не начали спотыкаться. Желтовато-серая, табачного цвета земля покрылась темными бугорками – поди разбери, где креозотовый или мескитовый куст, а где человек, устроившиеся на ночлег. Лейтенант Провиденс Поуп осторожно шел среди спящих солдат. Все кости отчаянно ныли после четырнадцати часов в седле. Стоило остановиться – и все уснули там, где попадали с ног. Все, кроме него и Сандерсона. Они не могли лечь спать, не убедившись, что люди устроены как полагается, и не выставив часовых. А после Сандерсону еще вздумалось собраться на совет и развернуть карты. Проклятые карты… Как будто карта может рассказать обо всем на свете!

– Ни одна карта не скажет того, чего земля говорить не желает, – постоянно твердил Небраска Джон.

Огромный сержант говорил сущую правду. Поуп пытался убедить в этом Сандерсона, но тот и слушать не стал. Оба они, хоть и с разницей в четыре года, закончили один и тот же курс обучения, в Вест-Пойнте в обоих, класс за классом, вбивали уроки Гражданской войны. Но здесь в битве сошлись не регулярные армии. Здесь был не Геттисберг и не первое или второе сражение при Булл-Ран[8]. Хроники всех этих битв и Поуп и Сандерсон могли бы пересказать наизусть чуть ли не поминутно, изобразить их в «песочнице» и одним духом отбарабанить все ошибки с обеих сторон. Но нет, здесь все было больше похоже на свары индейских племен: одни гонятся за другими, пока те не развернутся, не примут бой и вновь не обратятся в бегство.

Едва приняв роту Б прославленных Солдат Буффало[9], гонявшихся за команчами и апачами вдоль границы, он понял: придется осваивать новую тактику. И обратился к ветеранам Солдат Буффало – вроде сержант-майора Небраски Джона, воевавшего в черной кавалерии вот уже двадцать лет, или старика Фиц-Ли, заслужившего медаль за храбрость в битве при Сан-Хуан-Хилл[10], еще в кубинскую кампанию. Каждый из этих людей знал о военных действиях много больше, чем все отставные полковники и майоры, преподававшие в Вест-Пойнте, вместе взятые. И вот, на тебе – люди, утомленные маршем, расположились на отдых в долине, со всех сторон окруженной возвышенностями, выбранной не кем-то, а Сандерсоном, которому она, видите ли, показалась местом, где можно «расположиться на отдых скрытно». Будь проклят этот Сандерсон! Этот умник с Восточного побережья доведет их всех до могилы…

– Лейтенант Поуп, сэр, – раздался грубый голос справа, – кофейку не желаете?

В импровизированном очаге из камней и земли, укрывавшем от посторонних глаз красноватые отсветы, тлели угли. Рядом с костерком сидели два солдата – оба в синих кавалерийских мундирах с желтыми кантами. Темно-синие кители с медными пуговицами – лакомым трофеем для индейцев, светло-синие штаны, стоптанные, порыжевшие кавалерийские сапоги на ногах. Пояса с флягами и патронами для карабинов Крага-Йоргенсена образца 1896 года, лежащих рядом. Мягкие фетровые шляпы – не стетсоны, как у Поупа и Сандерсона.

Поуп подошел к ним, присел рядом и протянул пыльную жестяную кружку, которую носил на поясе как раз для подобных случаев.

– Не откажусь. Спасибо.

Он взглянул на обоих, но имен вспомнить не смог.

– Я – рядовой Пайл, а вот он – рядовой Стив, – сказал тот, что предложил ему кофе.

– Стив? Это твоя фамилия? – спросил Поуп, взглянув в лицо чернокожего.

– Отца звали Стив. Мама хотела, чтобы о нем осталась память, вот я и получаюсь Стив Стив.

– Откуда ты? – спросил Поуп.

– Из Билокси, са-ар.

– Это твоя первая операция, рядовой?

– Так точно, са-ар, – ответил солдат, опустив голову и уткнув взгляд в землю.

Подобных манер Поуп успел насмотреться досыта. Пятьдесят лет, как отменили рабство, – а черные до сих пор робеют перед белыми. Поуп знал, что на свете есть места, где до сих пор все остается как в старые времена, но никогда не бывал там. Он родился и вырос в долине Гудзона, а затем был зачислен в Вест-Пойнт, Военную академию США, и общение с черными соучениками изменило его взгляды на положение черных и белых американцев. А назначение в прославленный на весь мир «черный» кавалерийский полк сформировало эти взгляды окончательно.

– Послушай-ка, рядовой. Ты – солдат гордого знаменитого полка. Выше голову! Никаких мне тут поклонов да расшаркиваний!

– Я ему говорил, эль-ти Поуп, да он не слушает. А я же так и сказал: Солдаты Буффало – самый славный полк на всем Западе.

– Вот что я тебе скажу, рядовой Стив. Черный Джек, генерал Першинг[11], говорит: чтобы видеть врага, солдат должен смотреть вперед. Ты же не увидишь врага, уставившись в землю, так?

– Так, са-ар, – ответил рядовой Стив, не отрывая глаз от земли. Впрочем, он тут же опомнился, по его губам скользнула мимолетная улыбка, и он в первый раз поднял взгляд на Поупа. – То есть так точно, са-ар!

Поуп хлопнул его по спине.

– Вот и молодец.

Поднявшись, он вынул из кармана часы, взглянул на циферблат и покачал головой.

– Нужно еще зайти кое к кому насчет этих карт, – проворчал он.

Выплеснув недопитый кофе, Поуп пристегнул кружку к поясу и направился к офицерской палатке, обдумывая на ходу последний аргумент, при помощи которого собирался убедить капитана Сандерсона прислушаться к нему. Вдруг он заметил краем глаза какое-то движение справа. Вначале Поуп решил, что это человек, но, повернувшись, не увидел никого. Однако один из кустов на его глазах дрогнул, а за ним и другой, а затем составленные в пирамиду винтовки сами собой упали на землю. Никого. Ни единого дуновения ветра. Однако все выглядело так, будто там прошел человек.

Громко закричав, лейтенант сорвал с пояса пистолет и бросился к упавшим винтовкам.

Люди повскакали с мест, схватились за оружие, заозирались вокруг. Все поднялись по тревоге и целый час обыскивали лагерь, но никого не нашли. Однако Поуп приказал удвоить караулы – на всякий случай.

– Увидели привидение, Поуп? – пренебрежительно усмехнулся капитан Сандерсон, когда со всем было покончено. Он был командиром роты А и всего разведотряда – примадонной и сущей конской задницей.

Но Поуп увидел то, что увидел. Просто не знал, что это значило.

– Береженого бог бережет, – пробормотал он, присаживаясь и глядя, как Сандерсон забавляется со своими картами.

Они уже десять дней участвовали в том, что осталось от Мексиканской экспедиции – генерал «Черный Джек» Першинг повел в Мексику больше десяти тысяч человек, чтобы рассчитаться с Панчо Вильей[12] за нападения на суверенные земли Соединенных Штатов. Дело не заладилось с самого начала. Панчо Вилья оказался прямо-таки призраком. Затем, после битвы у Карризала, к генералу прибыл гонец с сообщением, что его вместе с армией отзывают назад. Мало того, что мексиканскому правительству вовсе не понравилась мысль о десяти тысячах американских солдат, в погоне за Панчо Вильей углубившихся в территорию Мексики на пять сотен километров; президенту Вильсону требовалось, чтобы Десятый Кавалерийский полк шел на восток, грузился на корабли и отправлялся на войну в Европу.

Поуп хорошо помнил этот момент. Он как раз был в генеральской палатке и в полной мере почувствовал всю силу генеральского гнева. В тот миг он сделал то же, что и рядовой Стив – поспешил спрятать взгляд, да поближе к земле. Слова генерала были обращены к самому президенту Вудро Вильсону, и никто из присутствовавших ни за что не осмелился бы пересказать их другому или хотя бы произнести вслух – из опасений оказаться перед шеренгой из семи солдат с винтовками.

– По данным разведки Вилья движется на запад, – начал Сандерсон, указывая на карту. – Судя по всему, пошел к Гуанаджуато.

Услышав это «дж» на месте испанского «J», Поуп вздохнул.

– Никаких свидетельств тому, что Вилья находится где-либо возле Гуанахуато, – ответил он, произнеся испанское «J» верно, как «х», – нет. Знаю, знаю, данные разведки, но ведь ваши разведчики, как и… как и…

– Говорите, лейтенант, не стесняйтесь, – покровительственно, с вирджинским растягиванием слов сказал Сандерсон. – Мы оба знаем, что до этой экспедиции я успел повоевать.

– Я не об этом, сэр, – с досадой ответил Поуп. – Просто я знаю, что такое гоняться за команчами. У них особая манера двигаться по бездорожью. Не могу точно сказать, почему, но богом клянусь, сэр: мы гонимся не за Вильей, а за индейцами.

– А разведчики из мотоциклетного отделения? Их данные ничего не стоят?

В Мексиканской экспедиции армия США впервые использовала в боевых действиях мотоциклы – в основном для разведки и доставки сообщений. Двух мотоциклистов Першинг выделил их отряду.

– Я удивлен, что им вообще удалось увидеть хоть кого-то – учитывая, как грохочут их машины. Команчи услышат их за милю. И, признаем честно: опыт преследования команчей у них нулевой.

– Совсем как у меня.

– Этого я не говорил, сэр.

– Прекрасно, Поуп. Ваши аргументы я слышу уже десять дней. Позвольте спросить, как бы поступили вы, если бы командовали отрядом?

– Разделил бы наши силы надвое. Ваши люди знают о преследовании индейцев больше, чем пятьдесят выпускников Вест-Пойнта. В этом я убедился на собственном опыте, как только принял роту, – Поуп ткнул пальцем в карту. – В настоящий момент я вижу следующую проблему. Мы все собраны в кучу в этой долине. Будь я команчем – укрылся бы вот здесь и…

Полог палатки распахнулся, и внутрь заглянул Небраска Джон. Его жесткие волосы были острижены под «ирокез». Правую сторону головы сплошь покрывали страшные шрамы – когда-то с него едва не сняли скальп.

– Почему ты мешаешь нам, парень? – нахмурился Сандерсон.

Оставив замечание без ответа, Небраска Джон устремил взгляд на Поупа.

– У нас проблема, са-ар. Часовые с западной и южной стороны исчезли.

– Что значит «исчезли»? – спросил Сандерсон.

– То самое и значит, са-ар. Исчезли.

– Ребята знают? – спросил Поуп.

– Так точно, са-ар. Все оповещены. И готовы.

Сандерсон схватил Поупа за плечо.

– О чем это вы? Я не слышал сигнала тревоги!

– Здесь индейские земли, сэр. В таких случаях мы не поднимаем тревоги. То, что я сделал сегодня, – совсем другое дело. Я думал, кто-то проник в лагерь. И, вполне возможно, так оно и было. Ваши люди знают, что делать. Команчи намерены застать нас врасплох, но у них ничего не выйдет, – Поуп поднялся. – Своим людям нужно доверять.

С этими словами он вышел из палатки и направился прямо в центр расположения своей роты. Его взгляд был устремлен под ноги, однако он видел множество теней – темных пятен на склонах окрестных холмов.

– Готовь людей к бою, – шепнул он, опускаясь на землю рядом с Небраской Джоном.

Небраска Джон громко ухнул филином. Звук эхом раскатился над долиной, и, подчиняясь команде, Солдаты Буффало рот А и Б медленно перевернулись на живот и прицелились в темноту. Этот маневр они разучили давно и очень эффективно применили в прошлом году, отражая нападение команчей к югу от Агуа-Приеты.

– Огонь, – шепнул Поуп.

Небраска Джон заухал по-совиному, и сто винтовок выстрелили разом – понизу, в каком-то футе от земли. Ночь огласилась криками воинов-команчей, кравшихся к лагерю и внезапно угодивших под залп.

– Огонь! – крикнул Поуп, выхватывая пистолет. – Беглым!

Следующий залп накрыл команчей, поднявшихся, чтобы бежать. Выстрелы загремели с обеих сторон, воздух наполнился черным пороховым дымом, и разглядеть что-либо в неярком свете луны стало еще труднее.

Вдруг Поуп увидел фигуру, устремившуюся к знамени роты Б. Этот команч, самый странный из всех, которых ему доводилось видеть, возник, словно из ниоткуда. На нем была какая-то странная броня, но еще более странными оказались его волосы. Команч потянулся к знамени. Поуп поднял пистолет, прицелился вдоль восьмидюймового ствола и выстрелил индейскому воину в спину.

Воин резко развернулся, так, что его толстые косы взметнулись в воздух, будто бичи, и вскинул странный пистолет.

Поуп выстрелил снова и попал воину в грудь. Тот покачнулся, отступил на шаг, выстрелил в ответ, и…

Поуп не поверил собственным глазам. Пуля врага развернулась в воздухе, превратившись в сеть!

Лейтенант упал вправо. Сеть, слегка зацепив плечо, пролетела над ним, накрыв с головой рядового Стива. И тут Поуп с ужасом увидел, что сеть затягивается сама собой – ее нити впились в кожу жертвы так, что кровь брызнула. Но глазеть по сторонам времени не было: лейтенант вновь развернулся к странному воину и выпустил в него оставшиеся четыре пули. Поначалу ему показалось, что пули врага не берут, но воин тут же зашатался… и замерцал в воздухе, то появляясь, то исчезая.

Поуп вскочил на ноги, но прежде, чем он успел сделать хоть шаг, мимо пронесся Небраска Джон. С разбегу врезавшись в странного воина, он поднял с земли огромный камень и обеими руками обрушил его на голову противника – раз и другой.

Поуп огляделся. Солдаты вокруг – кто лежа, кто с колена – стреляли по движущимся теням. Ругаясь при виде потерь среди своих, он твердой рукой зарядил пистолет и на мгновение вспомнил собственный ужас в первом бою с индейцами. Эти воспоминания заставили взглянуть в сторону роты А. Люди Сандерсона обступили капитана – плотным строем, будто когорта римских легионеров. Да, впечатляющая огневая мощь… но и мишень – просто загляденье. И тут Поуп понял, в чем дело. Сандерсон приказал своим встать вокруг него – живым щитом! Ах, мать твою…

Трое из людей Сандерсона упали. За ними – еще трое. А еще одного – будто бы подняло в воздух и с силой швырнуло оземь. Нелепо взмахнув руками, солдат скорчился на земле и затих.

Один из мотоциклов взорвался, озарив все вокруг яркой вспышкой. Кто-то открыл огонь из единственного в отряде десятиствольного пулемета Гатлинга образца 1895 года.

Пронзительно завизжали лошади.

Поуп подполз к Небраске Джону и впервые сумел разглядеть странного команча вблизи.

Небраска Джон поднял на лейтенанта круглые от изумления глаза.

– Что же это за команч такой, са-ар?

– В жизни подобных не видел.

Команч был облачен во что-то вроде доспехов – с виду металл, но гораздо мягче на ощупь. Лицо его было скрыто под какой-то маской. Нет, не команч. По всему видно – из совершенно других индейцев.

Поуп подобрал с земли пистолет странного воина. Вопреки ожиданиям, пистолет оказался поразительно легким.

Внезапно еще один из команчей, прорвавшись сквозь строй солдат, устремился к ним.

Поуп поднял трофейный пистолет и выстрелил. Сеть, развернувшись в воздухе, накрыла голову команча, сбила его с ног и прижала к земле.

Странный воин встрепенулся.

– М-ди мар-кт, – донеслись из-под маски незнакомые, чужие слова. – М-ди мар-кт.

– Вроде не по-команчски, – заметил Небраска Джон.

– Потому что это не команч, – сказал Поуп, поднявшись во весь рост с пистолетами в обеих руках. – Я не знаю, кто это.

Невдалеке словно из воздуха возник еще один странный воин. Этот был выше ростом и держал в руках длинное копье с хищно зазубренным наконечником. Двигался он с невероятной быстротой. Уворачиваясь от пуль, он принялся выкашивать солдат роты Б, будто фермер – траву. Поуп понял, что этот воин пробивается к нему, и почувствовал мимолетный страх, видя, как легко враг режет его людей.

Поуп отступил на несколько шагов, присел над поверженным воином, убрал свой пистолет в кобуру, а оружие странного воина приставил к его голове.

– Небраска, за спину, – приказал он.

Срубив еще троих солдат, новый индеец остановился. Зазубренное острие копья блеснуло в нескольких дюймах от лица Поупа.

– Брось оружие, или я убью его, – сказал Поуп. Он не знал, поймет ли его враг, но от души надеялся на это.

– Брось оружие, или я убью его, – в свою очередь сказал воин.

Услышав собственные слова, Поуп озадаченно моргнул.

– Кто ты? – спросил он.

– Кто ты? – повторил воин его собственным голосом.

Этот воин был выше того, что лежал на земле. На его груди, на темной цепочке, висел обломок медвежьего когтя. Его темные доспехи тут же напомнили Поупу картинки с рыцарями времен Крестовых походов, но эта броня явно была устроена так, чтобы не стеснять движений. Его лицо было скрыто под маской – такой же, как на том, кого Поуп держал на прицеле.

Между тем стрельба вокруг почти стихла.

– Эль-ти Поуп, это – сам дьявол? – прошептал Небраска Джон.

Взглянув на собственную руку, прижимавшую поверженного воина к земле, Поуп отрицательно покачал головой.

– Нет. Его можно ранить.

Рука была выпачкана люминесцентной едко-зеленой жидкостью. Что, если дьявола все же можно ранить, и кровь у него именно такова?

– Я не шучу, – сказал Поуп воину, стоявшему перед ним. – Кто вы такие и зачем пришли?

Воин слегка повернул голову, будто увидев невдалеке что-то новое, и сказал с незнакомым акцентом:

– Мы – яутжа. Я-ут-жа. Мы бьемся вместе с команчами.

Слова звучали странно, неестественно.

– Команчи – наши враги, – ровно сказал Поуп. – Значит ли это, что и вы наши враги?

Яутжа вновь слегка повернул голову, будто прислушиваясь.

– Ууман к-в вар ууман, – сказал он и тут же перевел на английский: – Люди охотятся на людей.

Под его маской что-то защелкало.

Поуп обдумал его замечание.

– Мы охотимся на них, потому что они охотятся на нас, – сказал он. – Охотимся затем, чтобы они не охотились на нас.

Яутжа опустил копье и крутанул им в воздухе, повернув острие к земле.

За спиной яутжа раздались крики.

Поуп опустил пистолет. За спиной яутжа стояли несколько его людей с оружием наготове. И тут ему в голову пришла безумная идея, но действовать следовало, не мешкая ни секунды. Он встал и поднял раненого яутжа на ноги.

– Вот. Забирай его. Я не знаю, как его лечить.

Яутжа на миг задумался, шагнул вперед и взвалил маленького яутжа на плечо. Спина раненого мерцала люминесцентными кляксами зеленой крови. Встав во весь рост, Поуп отметил, что раненый яутжа выше его на целую голову.

– Лейтенант Поуп, что у вас тут? – раздался невдалеке голос Сандерсона.

– Иди. Быстро, – сказал Поуп, кивнув влево. – Не трогайте этих двоих! – во весь голос крикнул он своим. – Я приказываю пропустить их!

Яутжа, подхватив на руки маленького воина, двинулся прочь.

– Лейтенант Поуп, что вы делаете?

– Я разрешил им забрать раненого.

– Что? Неслыханно! Отменяю приказ лейтенанта! Беглый огонь!

– Не стрелять! – крикнул Поуп.

Солдаты неуверенно перевели взгляд с Сандерсона на Поупа, но подчинились тому белому офицеру, которого знали дольше.

– Ну, с меня довольно, – раздраженно сказал Сандерсон.

Выхватив пистолет, он выстрелил в спину уходящего яутжа.

Огромный воин остановился, оглянулся – и в грудь Сандерсона, свистнув в воздухе, вонзился металлический диск размером с блюдце.

Сандерсон ахнул, выронил пистолет и неуклюже упал на колени, кашляя кровью.

Поуп бросился к нему.

Металлический диск ушел в грудь Сандерсона до половины. Коснувшись его, Поуп почувствовал, как металл завибрировал – и в ужасе раскрыл рот. Диск дрогнул, высвободился из тела Сандерсона и полетел обратно к яутжа, а тот, неуловимым движением поймав диск, вдруг исчез – исчез, будто его и не бывало, вместе с раненым.

Солдаты Буффало зашептались. Послышалась изумленная ругань; несколько человек, упав на колени, горячо зашептали молитвы. Остальные замерли, не в силах сдвинуться с места, устремив изумленные взгляды туда, где только что стоял яутжа.

Сандерсон захрипел, ничком рухнул на землю и испустил дух.

Остаток ночи ушел у Поупа на то, чтобы, разбив людей на пятерки, собрать мертвых и очистить поле боя. Для помощи раненым развернули сортировочный пост и выставили удвоенные караулы. Поуп был уверен, что против команчей они выстоят, но очень сомневался, что у караульных есть хоть какие-то шансы против яутжа – особенно против того, большого, с копьем. Время присесть и подумать появилось лишь перед самым рассветом. Рядовой Пайл очень кстати принес лейтенанту кофе и сообщил, что рядовой Стив не выжил, но это Поуп к тому времени уже знал. В ту ночь полегло очень много хороших солдат – он успел ознакомиться со списком, составленным Небраской Джоном. Из ста человек, вошедших в долину накануне, в живых осталось шестьдесят пять, а невредимых из них – тридцать девять. Поуп подозревал, что половина погибших убита яутжа.

Рядом грузно опустился на землю Небраска Джон.

– Будем возвращаться, са-ар?

– Да, план такой, – кивнул Поуп. – Хватит с нас потерь.

– А из-за чего все началось? Кто ж они такие?

– Он назвал себя «яутжа». Кто они и откуда, мне неизвестно.

– Ребята зовут их демонами. Могут ли они вправду быть демонами, как вы полагаете, са-ар?

Поуп глотнул кофе – только он и помогал не заснуть. От усталости все тело будто налилось свинцом.

– Небраска Джон, я не знаю, что такое демон. Могут ли они быть демонами? Возможно, но я так не думаю. Не похоже на то.

– У него кровь зеленая, са-ар, – приглушенным голосом сказал Небраска Джон.

– Главное – его можно ранить, – ответил Поуп.

Тут усталость взяла верх, и Поуп провалился в темноту.

Проснулся он оттого, что капрал Моутс тряс его за плечо.

Поуп заморгал от яркого дневного света. Солнце поднялось высоко, утро подходило к концу. Во сне ему снилась девушка, за которой он когда-то ухаживал, его землячка из богатой семьи. У нее были роскошные светлые волосы, а следом за ней тянулся аромат сирени и апельсинов… Лейтенант сел и огляделся, выбрасывая из головы последние крохи приятных сновидений.

– Са-ар, сержант-майор велел разбудить вас.

Поуп протер глаза, будто и в самом деле мог стереть с лица усталость, поднялся на ноги и заправил рубашку в штаны.

Капрал Моутс служил в роте уже десять лет и был опытным солдатом. Через его левую щеку тянулся рваный шрам. Желтоватая кожа вокруг шрама собралась в складки, отчего могло показаться, что Моутс постоянно улыбается, но Поуп знал: это не так. На родине, в Кентукки, всю семью Моутса вырезал Клан, и он отправился на запад, строить новую жизнь. Небраска Джон говорил, что Моутс каждую ночь смотрит в небеса, и о чем он при этом думает, ни для кого, кто знал его, не было секретом.