Тьма бывает и в полдень (сборник)

– Ну! – обратился во внимание Гаврилов.

– Кажется, я догадываюсь, где находится подполковник Королев! Моя дальняя родственница работает в акционерном обществе «Тюльпан». Глава его Геннадий Викторович Ивлев в субботу седьмого октября уехал отдыхать в пансионат «Лесной». Это километров двадцать отсюда. С ним отправились две девушки и кто-то из друзей, по описанию очень напоминающий Ивана Николаевича. Насколько мне известно, Ивлев и подполковник Королев…

– Сам знаю! – перебил подчиненного майор. – Как же я раньше не додумался! Молодец, капитан! Можешь идти!

Сволочь поганая! – оставшись один, прошипел Гаврилов. – С девочками развлекаешься неделю подряд, а я за тебя должен дерьмо расхлебывать! Хоть бы звякнул на работу, кретин! Маразматик! Урод кривоногий! Ничтожество пузатое!

Излив таким образом накопившееся в душе раздражение и выяснив номер пансионата «Лесной», майор судорожно ухватился за телефон, однако не добился никаких результатов. В трубке постоянно слышались короткие гудки.

– Сломана линия! – сообразил наконец Гаврилов. – Вот уж не везет так не везет! Придется отправить туда пару сотрудников, вытаскивать из объятий потаскух безмозглого загулявшего начальника!

Спустя пятнадцать минут капитан Прянихин вместе со старшим лейтенантом Кондратьевым получили надлежащие инструкции и двинулись в путь.

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

14 часов 35 минут

– Хватит разлеживаться, пес! – рявкнул в мозгу Черкасова Ки-ки. – Встать живо!

Алексей Романович послушно соскочил с кровати.

– Чего изволите, хозяин? – мысленно пролепетал он.

– Сюда направляются два мента, которых я очень… Впрочем, тебя это не касается! Они не должны ни попасть в пансионат, ни вернуться обратно. Убей их! Иди к реке! Захвати оба пистолета! Шевелись, скотина!

– Так точно, повелитель! – откликнулся Черкасов. – Уже бегу!

Тот же день.

Берег реки.

15 часов 45 минут

Прибыв к берегу реки, сотрудники Н-ского РОВД затормозили машину и удивленно уставились на сломанный мост.

– Н-да! Дела! – через некоторое время нарушил тишину капитан Прянихин. – Теперь ясно, почему он здесь застрял!

– Надо было позвонить, – возразил старший лейтенант Кондратьев, в глубине души недолюбливающий подполковника Королева. По причине невысокого служебного положения старшему лейтенанту от пожертвований Н-ской преступной группировки перепадали сущие крохи, да и то изредка. Приходилось Кондратьеву довольствоваться случайными взятками, но много ли поимеешь с дела о пьяной драке или семейной потасовке? Более сложных ввиду почти полного отсутствия мозгов ему не поручали.

– Линия сломана! – процедил сквозь зубы капитан Прянихин, который терпеть не мог, когда младшие по званию разевали рот, если их об этом не просили. Кроме того, он был кровно, вернее материально, заинтересован в как можно более удачном разрешении назревших неприятностей, а следовательно, и в скорейшем возвращении пропавшего начальника.

– Надо перебраться на ту сторону. – Произнеся эти слова, капитан погрузился в размышления. Кондратьев ничего не сказал, но скептически прищурился.

«Думай, думай, умник, – ехидничал про себя старший лейтенант, – хрен ты чего придумаешь! Поплывешь в октябре месяце через реку да еще в холодный день? Ха-ха-ха! Флаг тебе в руки! Мышцы сведет, да утонешь, голубчик! Кстати, оно бы и неплохо. Собаке собачья смерть! А то воображаешь о себе слишком много, гнида веснушчатая!»

К его величайшему удивлению, Прянихин нашел решение довольно быстро.

– Плот! – торжествующе изрек он, указывая рукой влево от себя.

Поглядев туда, Кондратьев несказанно удивился. На земле и вправду валялся плот, изготовленный неизвестно кем, неизвестно когда и непонятно зачем. Сооружение казалось на вид довольно надежным. Более того, при нем имелись два весла. Капитан расплылся в довольной улыбке, а старший лейтенант скрипнул зубами с досады.

– Вот и решение проблемы! – добавил Прянихин. – Приступаем немедленно! Нельзя терять ни секунды!..

Тот же день.

Противоположный берег реки.

16 часов

Черкасов давно ждал этого момента. Лежа в кустах в засаде, он порядком продрог. Отсыревшая одежда противно липла к телу, однако спросить хозяина, скоро ли явятся существа, Алексей Романович не решался. Но наконец свершилось! Существа в серых мундирах, неуклюже раскорячившись на зыбком плоту, гребли по направлению к нему. В далеком прошлом Черкасов увлекался стрельбой, регулярно ходил в тир и теперь не боялся промахнуться. Плот приблизился на достаточное расстояние. Глава фирмы «Олимп» тщательно прицелился.

«Бах» – первая из мишеней, схватившись за сердце, свалилась в воду.

«Бах» – вторая с раздробленной головой отправилась следом.

Задание хозяина выполнено! Ура! Донельзя довольный Черкасов спрятал за пазуху «ТТ» («макаров», как оружие ближнего боя, он на сей раз не использовал) и с чувством выполненного долга зашагал обратно…

Тот же день.

Пансионат «Лесной».

22 часа 10 минут

– Я хочу летать! В синей вышине, на свободе! Почему вы меня не отпускаете? Грязные скоты! Тьфу на вас! – истерично выкрикивала Наташа, обращаясь к Леонтьеву и повару. Девушка сидела на кровати, связанная по рукам и ногам скрученными жгутом простынями. Глеб смотрел на нее со страхом и жалостью. Наташа сошла с ума три часа назад. До того времени она пребывала в заторможенном состоянии. На вопросы почти не отвечала. В лучшем случае «да», «нет». Потом с Наташей начало твориться нечто невообразимое. Девушка поднялась со своего места, подошла к окну, взяла стул и с размаху ударила им в стекло.

– Ты совсем сдурела?! – воскликнул пораженный Глеб.

– Я улечу далеко-далеко, – спокойно ответила Наташа, нанося новый удар.

«Рехнулась», – сообразил Леонтьев, преодолел прыжком разделявшее их расстояние и ухватил девушку за плечи. Отбросив его руки, Наташа резко обернулась. В глазах вспыхнула лютая ненависть.

– Сво-о-олочь! Ты с ними заодно! – прошипела она, попытавшись вцепиться Глебу ногтями в глаза. С трудом увернувшись, он хотел успокоить Наташу, да не тут-то было. Девушка превратилась в разъяренную фурию: волосы растрепались, на губах пузырилась пена, скрюченные пальцы напоминали когти хищной птицы.

– Сдохни, сдохни, предатель! – визжала она, с неожиданной в столь хрупком теле силой молотя Леонтьева кулаками.

– Прекрати, идиотка! – не выдержал Глеб, отвесив ей оглушительную пощечину. Бледное лицо исказилось гримасой ненависти, в руке непонятно откуда появилась опасная бритва, которой при жизни пользовался Осипов. Дело стало принимать опасный оборот, но тут в комнате появился повар. Он как раз проходил мимо и, заслышав шум драки, поспешил на помощь. Вдвоем с Леонтьевым они обезоружили Наташу, связали простынями и усадили на кровать. С тех пор девушка непрерывно стонала, скрипела зубами и требовала отпустить ее в «синюю вышину»…

– Я хочу летать! – повторила Наташа, делая безуспешную попытку освободиться. Повар тяжело вздохнул.

– Час от часу не легче! – хрипло сказал он. – Ну что теперь с ней делать?

Леонтьев пожал плечами.

– В пансионате осталось не более пяти постояльцев, – продолжал повар. – Позапирались у себя в номерах, носу никуда не высовывают! Один молодой парень тоже рехнулся. Время от времени лает по-собачьи, воет и крушит мебель.

Может, из тех, которые отправились лесом, хоть кому-то удалось добраться благополучно!

– Нет, не думаю! – ответил Глеб. – Тогда бы сейчас здесь было полно милиции.

– Да-а, это вы верно подметили!.. Когда вы последний раз ели? – вдруг спросил повар.

– Что-о? – удивился Леонтьев.

– Необходимо подкрепить свои силы, даже если нет аппетита…

– Вообще-то верно, – согласился Глеб. – А она?

– Никуда не денется! Жгуты девушке не разорвать. Дверь же мы запрем, на всякий случай!

– Хорошая идея, – немного поразмыслив, согласился Леонтьев. – Идем на кухню…

* * *

Оставшись в одиночестве, Наташа не теряла даром времени. План освобождения созрел давно, однако в присутствии грязных скотов-надсмотрщиков привести его в исполнение было невозможно. Теперь другое дело. На губах девушки появилась радостная улыбка. Скоро, очень скоро она расправит крылья и улетит в бездонную голубую даль! «Хорошо, что я с детства увлекалась гимнастикой!» – мелькнуло в затуманенном безумием мозгу. Наташа легла на спину, подтянула колени к подбородку и легко просунула ноги через связанные за спиной руки. Дальше в ход пошли зубы. Через пять минут девушка поднялась с кровати, с наслаждением разминая затекшие члены. Синее небо неудержимо манило к себе. Она взобралась на подоконник. В лицо ударила струя свежего воздуха.

– Я птица! Я лечу! – в восторге закричала Наташа, прыгая вниз. До земли было недалеко (номер Леонтьева располагался на втором этаже), но по несчастливой случайности при падении она с размаху ударилась виском об острый угол валявшегося под окном кирпича. Смерть наступила почти мгновенно.

Глава 8

Пятница, 13 октября 1995 г.

Пансионат «Лесной».

Последний день полнолуния.

3 часа ночи

– Дом смерти, населенный покойниками, овеянный ужасом! Тени умерших бродят здесь, злобные демоны готовят гибель всем оставшимся в живых, – монотонно бормотал Глеб, уставившись пустыми глазами в угол комнаты.

Разбитое окно с грехом пополам заткнули подушками, но все равно в воздухе ощущался пронизывающий до костей холод октябрьской ночи. Повар устало сидел на кровати, курил сигарету и с опаской поглядывал в сторону своего нового знакомого. Мертвенно-бледное, застывшее словно маска лицо Леонтьева внушало ему непроизвольный страх.

– Воздух насквозь пропитан тлением, всюду пахнет могилой, даже скрип половиц под ногами напоминает треск рассохшихся костей, – продолжал между тем Глеб.

– Заткнись! – не выдержав, рявкнул повар. – Ты здоровый мужик, а причитаешь, как истеричная бабешка! Возьми себя в руки!

– Что? – встрепенулся Леонтьев и недоуменно повел глазами, будто просыпаясь ото сна. – Ты о чем?

– О том, что ты начинаешь сходить с ума! Опомнись! Вернись на землю!

– Действительно! – немного помолчав, сказал Глеб. – Ты абсолютно прав! У меня и впрямь едва не поехала крыша. Страшны не сами по себе убийства, в Чечне я вдоволь на них насмотрелся, а загадочность происходящего, невозможность вычислить маньяка и полное отсутствие связи с остальным миром. Пропади все пропадом! Нужно немедленно уходить отсюда. Непрестанное ожидание смерти гораздо хуже ее самой!

– Гм, – повар в раздумье потер ладонью лоб, – уходить, конечно, надо, но… но… – Внезапно его осенило: – Но не через лес! Маньяк ждет нас там и перестреляет словно куропаток. Вода в реке холодна, однако…

– Господи! Почему я раньше не додумался! – встрепенулся Леонтьев. – Река широка, вода холодна, может мышцы судорогой свести, но попробовать стоит! Даст Бог, переплывем!

Через несколько минут они вышли из пансионата и двинулись в сторону реки. Было тихо. В темном небе ослепительно сияла полная луна. Ее белесый зловещий свет придавал окружающим предметам странные очертания. Ветви склонившихся над дорогой деревьев отбрасывали на землю причудливые, кривляющиеся тени. Легкий ветерок, шелестящий опавшей листвой, казалось, шептал неразборчивые угрозы. Промозглый воздух студил тела людей, воровато забирался под одежду. Растрепанные нервы напряглись до предела, и Леонтьев с поваром резко оборачивались при малейшем шорохе, с решимостью отчаяния готовясь дорого продать свою жизнь. Однако ничего не случилось. Перед ними наконец появилась река и уродливые остатки сломанного моста.

– Передохнем? – предложил Леонтьев.

– Нет! – решительно возразил повар. – Нельзя терять ни секунды. Поплыли!

Мокрая ледяная глубина настойчиво тянула вниз. Закоченевшие мышцы слушались неохотно. Перехватывало дыхание. Невидимый обруч неумолимо стягивал грудь. Время остановилось. Леонтьеву казалось, будто не было в его жизни ничего: детства, школы, друзей, армии, войны – будь она неладна! Только слепящий свет полной луны, холод, непослушное тело, тихий плеск воды и приближающаяся смерть. Повар испытывал похожие чувства.

– Господи! – внезапно воскликнул Глеб, ощутив под ногами твердое дно. Неужели? Трясясь от холода, они выбрались на берег.

«Фьють-фьють-фьють», – злобно засвистели над головами пули. Судя по всему, стреляли с противоположного берега.

– Маньяк нас заметил! – крикнул Леонтьев, и оба, пригибаясь, бросились к ближайшим кустам.

* * *

– Мудак! Дегенерат! Говно! Подлый раб! Нельзя от тебя и на минуту отлучиться! – гремел в голове страшный, полный лютой ненависти голос. Черкасов горько плакал и против воли изо всех сил лупил себя кулаками по лицу. Затем начал биться головой о дерево.

– Проспал, скотина! Упустил двоих! – продолжал бушевать хозяин. Черкасов механически поднес к виску «макаров» покойного подполковника Королева.

– С этим пока успеется! – более спокойно сказал Ки-ки. – Возвращайся в пансионат и прикончи остальных, засранец!

До самого утра Алексей Романович трудился не покладая рук: взламывал двери номеров, если не получалось – проникал через окна и жестоко убивал оставшихся в живых отдыхающих. Лишь для одного, того, который накануне сошел с ума, Ки-ки разрешил сделать исключение.

– Этот нам не опасен, – злобно хихикнул он, – даже совсем наоборот!

К утру в пансионате «Лесной», кроме Черкасова и несчастного психа, не осталось ни одного живого человека. Однако, несмотря на удачное завершение операции «Очистка», как мысленно называл серию убийств глава фирмы «Олимп», хозяин по-прежнему был недоволен.

– Нерадивый раб! Грязное животное! Скотина! – с ненавистью рычал он. – Ничего вы, проклятые людишки, не умеете сделать как следует! Гни-и-и-да! Тех двоих убежавших я готовил на десерт! Сегодня самый лучший день! Пятница! Тринадцатое число! Ну ладно, ты мне скоро за все заплатишь! Чего расселся, пес?! Встать! За работу! Праздник скоро закончится, так пусть финал его произведет впечатление!..

Тот же день.

Н-ск.

4 часа 30 минут утра

В эту ночь майор Гаврилов никак не мог уснуть, несмотря на лошадиную дозу мощного снотворного. Сперва он, правда, задремал, но вскоре со стоном открыл глаза, разбуженный страшным, омерзительным сном, содержание которого тут же забылось. Стараясь не шуметь, майор босиком прошел на кухню, закурил сигарету. Мысли вернулись к пропавшему шефу. Вчера, к концу рабочего дня, узнав об исчезновении капитана Прянихина и старшего лейтенанта Кондратьева, Гаврилов не особенно обеспокоился. Зная характер подполковника Королева, склонного в подпитии к демократизму, майор предположил, что загулявший шеф силком задержал у себя подчиненных, требуя присоединиться к веселью. «Ничего, – подумал тогда майор. – В конечном счете Николаич упьется, ребята погрузят его в машину и доставят домой».

Однако, позвонив около двенадцати ночи на квартиру Королева, он застал там лишь близкую к истерике жену.

«Пьяная скотина!» – мысленно охарактеризовал начальника Гаврилов, вешая трубку на рычаг. Но теперь, возможно под влиянием забытого сна, он понял – случилась беда! Майор нервно скомкал окурок в пепельнице. За окном, освещенная полной луной, висела молчаливая ночь, готовая вскоре уступить место серенькому осеннему утру. Из не вполне исправного крана мерно капала в раковину вода. В углах шуршали тараканы. Семья Гавриловых боролась с ними давно, применяя самые современные и, по заверениям рекламы, на редкость эффективные средства, однако насекомые не сдавались. Некоторые, конечно, подыхали, зато остальные делались с каждым днем все наглее. Если раньше, лишь стоило включить свет, тараканы стремительно разбегались в разные стороны, то теперь важно разгуливали по кухне средь бела дня или, внезапно свалившись с потолка на голову, норовили забраться под одежду.

– Мерзкие твари! – обругал насекомых майор.

Он выкурил еще пару сигарет и, осознав, что заснуть больше не удастся, поставил на плиту чайник. Ровно в половине шестого зазвонил телефон.

– Товарищ майор! ЧП! Срочно приезжайте! – зачастил в трубке взволнованный голос дежурного…

* * *

С грехом пополам добравшись до шоссе, Леонтьев с поваром на удивление быстро для столь позднего часа поймали машину, доставившую их в город Н-ск, прямо к местному отделению милиции.

Хмурый, заспанный дежурный поглядел на мокрых, трясущихся посетителей, как солдат на вошь, и сморщился, будто его заставили съесть полкило горчицы, однако, узнав, в чем дело, подпрыгнул словно ошпаренный и поспешно ухватился за телефон. Через пятнадцать минут в отделении появился взволнованный майор Гаврилов. Леонтьев с поваром, переодевшиеся к тому времени в старое, но сухое милицейское обмундирование, изложили ему вкратце суть дела. Пока они отогревались горячим чаем, майор, не теряя даром времени, обзвонил оперативников и даже ухитрился выпросить у гаишников вертолет. Как известно читателю, Гаврилов не отличался высокими моральными устоями, искренне любил взятки, но ввиду таких из ряда вон выходящих обстоятельств не мог оставаться безучастным. В экстремальных условиях в нем неожиданно пробуждался талант незаурядного организатора. Возможно, в другое время и в другом обществе он стал бы… Впрочем, ладно, почти все мы тоже того… Итак, в рекордно короткие сроки подготовка к операции была завершена, и загруженный оперативниками вертолет взмыл в небо…

Эпилог

Пансионат «Лесной» пылал. Черкасов, максимально использовав оставшееся в его распоряжении время, старательно обрызгал внутренность здания бензином, слитым из припаркованных во дворе автомобилей, а также найденной в подвале соляркой. Теперь он стоял на крыше, безучастно глядя на толпящихся внизу милиционеров. Шею его плотно обхватывала веревочная петля. Другой конец длинной веревки был надежно привязан к трубе.

– Сдавайся! Не делай глупостей! – кричали наперебой оперативники, но Алексей Романович не слышал их. Черкасов с нетерпением ожидал хозяина, и наконец он появился. Им оказался тот самый кривобокий, горбатый карлик с желтыми клыками, когда-то здорово напугавший Алексея Романовича. Однако теперь Черкасова не волновал внешний вид хозяина. Хозяин есть хозяин.

– Иди ко мне! – прошипел карлик, раскрывая объятия, и Алексей Романович не раздумывая прыгнул вниз.

– Господи! – прошептал один из оперативников, с ужасом глядя на страшное, искаженное лицо повешенного.

Прежде чем люди успели опомниться и войти внутрь дома в надежде отыскать там хоть кого-нибудь живого, с грохотом обрушилась крыша…

* * *

«Есть лукавый,[16] который ходит согнувшись, в унынии, но внутри он полон коварства. Он поник лицом и притворяется глухим, но он предварит тебя там, где и не думаешь».

(Сир. 19, 23–24)

Илдья Деревянко

Инфернальная реальность

Пролог

Безногий тридцатидвухлетний инвалид бессильно плакал, уткнувшись лицом в ладони. Он неловко примостился на высоком деревянном стуле за уставленным пустыми бутылками и тарелками со скромной закуской столом.

– Оленьку убили, убили! – сквозь слезы выдавливал он. – Сестра не могла покончить с собой! Ее довели! Вынудили!

– Ты уверен, Саша? – с сомнением в голосе спросил сидевший напротив крепкий голубоглазый двадцатичетырехлетний парень с коротко подстриженными темными волосами и абсолютно седыми висками.

– Да, Володя, да! На теле было множество ссадин, синяков, кровоподтеков!

– Как же объяснили их происхождение врачи?

– Да никак! – Инвалид длинно выругался. – Набрехали, будто она сама себя изувечила! В припадке! Сучары поганые! И ни хрена не докажешь. Кругом сплошная мразь! Давить их надо, как чеченов!

– Чеченов нам тоже добить не дали! – грустно усмехнулся голубоглазый. – А ведь немного оставалось!

Безногого звали Александр Свиридов, а голубоглазого – Владимир Ермолов. Оба они в недалеком прошлом служили в спецназе ГРУ и полтора года провоевали в Чечне. Ермолов будучи сержантом срочной службы, а капитан Свиридов в качестве командира разведроты. В феврале 1996 года Свиридов спас Ермолову жизнь, вытащив его, оглушенного взрывной волной, из-под огня, а спустя несколько месяцев, как раз в день подписания Лебедем предательского Хасавюртовского соглашения, сам едва не погиб, подорвавшись на чеченской мине. Врачи сумели спасти капитану жизнь, однако ноги пришлось ампутировать выше колен. Речь шла о младшей сестре Свиридова, положенной на обследование в психоневрологический диспансер № 3. Попав в дорожно-транспортное происшествие, Ольга получила серьезную травму головы. Через месяц после выписки из больницы у девушки начались страшные головные боли, провалы в памяти… Иногда возникали галлюцинации. Родственники сочли за лучшее прибегнуть к услугам психиатров, истратив последние сбережения на оплату лечения и отдельную палату. А неделю назад им сообщили – Ольга покончила с собой, повесившись на батарее парового отопления.

С тех пор Александр запил по-черному и в настоящий момент выглядел ужасно! Опухшее, сизое лицо, безумный взгляд, трясущиеся руки…

Владимир с жалостью смотрел на бывшего командира. Он помнил капитана совсем иным: мужественным, волевым, энергичным человеком…

– Тебе нужны деньги? – попытался сменить тему разговора Ермолов. – Если что – не стесняйся! У меня имеется пара штук баксов в заначке…

– Перестань! – отмахнулся Свиридов. – Ребята, дай Бог им здоровья, устроили на канцелярскую работу в Министерство обороны… С голоду не помру.

Искалеченный капитан наполнил стакан до краев водкой и не поморщившись выпил словно воду.

– Эх, найти бы сволочь, сгубившую сестренку! – тяжело вздохнул он.

– Знаешь, Саша, – вдруг встрепенулся Ермолов, – у меня появилась идея! Я, как ты знаешь, учусь на втором курсе медицинского института и могу попытаться устроиться санитаром в тот дурдом. На подработку якобы. Там на месте и разберусь в ситуации. Если Ольгу действительно довели до самоубийства, я вычислю виновников.

Взгляд Свиридова прояснился.

– Ради Христа, Володя! – взмолился он. – Найди мне эту падаль! Поклянись, что найдешь!

– Клянусь! – твердо сказал Ермолов.

Глава 1

– Послушай, Максим! – Отец снял пенсне и со смущенным видом принялся протирать его носовым платком. – Вот ты сам говоришь, что кое-кто свихнулся над этими проблемами. А ты знаешь, что есть еще такое религиозное помешательство. Может быть, на тебя слишком подействовали эти твои книги про нечистую силу… Если хочешь – у меня есть один знакомый психиатр.

Доктор социальных наук презрительно фыркнул:

– Если к кому применительна поговорка «Врачу, исцелися сам», то в первую очередь это относится к психиатрам. Ведь многие психиатры становятся психиатрами, чтобы быть поближе к собственной среде… Ты лучше пошли этого психиатра ко мне. Я скорее найду у него что-нибудь такое, ненормальное.

Григорий Климов. Князь мира сего

– К вам посетитель, Зиновий Михайлович, – почтительно доложила дежурная медсестра. – Говорит, срочное личное дело!

– Пусть катится к чертовой матери! Не видишь, дура?! Занят я! – не удосужившись обернуться, утробно гавкнул заместитель главного врача по лечебной части психиатрической больницы № 3 г. Н-ск[17] кандидат медицинских наук Кудряшкин – темноволосый бородатый обрюзгший мужчина лет сорока пяти с наглыми маслянистыми глазами навыкате. Поведение Зиновия Михайловича объяснялось не только природным хамством. Два часа назад с треском провалилась блестяще задуманная комбинация, проводимая совместно с начальником местного ОВД полковником Бодряковым Василием Сидоровичем и сулившая Кудряшкину солидные финансовые дивиденды. «Стражи порядка» под чутким руководством вышеозначенного Василия Сидоровича усердно стряпали уголовное дело с целым «букетом» статей (вымогательство, разбой, незаконное хранение огнестрельного оружия и т. д. и т. п.) на некоего гражданина Рудакова Вадима Игоревича, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения. Серьезных доказательств у них не было (отсутствовали даже отпечатки пальцев на изъятом без участия понятых пистолете), колоться Рудаков не собирался, а адвокат его (в прошлом сотрудник Генеральной прокуратуры СССР), в совершенстве знавший законы, отличался бульдожьей хваткой и свирепым характером. Задействовав старые связи плюс собственный богатый опыт «прессования ментов», он уже «скушал», не поперхнувшись, одного за другим двух следователей; запугал до полусмерти районного прокурора и в настоящий момент примеривался сожрать начальника оперативно-следственной части, а затем, возможно, самого полковника. Благо зацепок хватало с избытком. Милиция Петровского района погрязла в коррупции. А зловредный адвокатишка умел собирать компромат. В результате изменить меру пресечения Рудакову с подписки о невыезде на арест ну никак не получалось, хотя очень хотелось! Более того, у Бодрякова имелись веские основания полагать, что запихнуть Вадима за решетку по-любому не удастся. Либо адвокат развалит дело до суда, либо суд оправдает обвиняемого ввиду отсутствия состава преступления или за недостаточностью улик. Между тем дело Рудакова было не простое, а «заказное». Кое-кому он давно стоял поперек горла. Пытались убить – не получилось, а повторно рисковать не стали. Слишком сильно засветились по первому. Решили поступить иначе, использовав в качестве орудия расправы хитровывернутые внутренние органы Российской Федерации, в насмешку названные «правоохранительными». Короче, вручили полковнику Бодрякову «задаток» да строго-настрого наказали: «В лепешку расшибись, но упрячь гада подальше. В противном случае возникнет множество осложнений, в том числе у тебя». Ссориться с этими «кое-кем» Василию Сидоровичу ни в коем разе не хотелось, и он, убедившись в бесплодности собственной воузилищной[18] деятельности, посулил своему давнему знакомцу Кудряшкину «долю малую», если тот сумеет запереть Вадима в дурдом.