Остальные. Часть 2

Следствие установило, что жертва умирала долго и мучительно и что с момента, когда инженеру был отрезан пенис, до его смерти прошло десять часов. Эксперты расшифровали, что лежащий на столе инженер просил программиста поскорее закончить его страдания. Выяснилось, что программист состоял в переписке с более чем двумястами мужчинами, отправил потенциальным жертвам огромное количество электронных сообщений, которое заняло бы в бумажном эквиваленте сто тысяч листов и весило бы двадцать тонн. По крайней мере четыре человека приезжало к нему в дом в маленьком городе. Они позволили завернуть себя в целлофан и пометить части свои тела как схему разделки туши, но в конце концов испугались, и он их отпустил.

Следователи сделали вывод, что он съел жертву для получения крайнего сексуального удовлетворения. Его обвинили в убийстве, поскольку статья за каннибализм в уголовном кодексе его страны отсутствовала. Перед судом его держали в одиночной камере в карантинном блоке. Час в день он прогуливался в тюремном дворике, остальное время проводил в камере. Рядом с его пишущей машинкой стояло тридцать папок его уголовного дела, которое он внимательно изучал. В тюрьме он приобрёл новых друзей. Его регулярно посещали знакомые с воли, но его старший брат, священник, к нему не приходил, и средний брат не приходил тоже. Когда начался суд и к нему было привлечено огромное внимание, он радовался как ребёнок.

На суде он сказал, что у него сохранилось яркое, положительное впечатление об инженере, что он постоянно представлял его лицо, и оно было полно дружеского участия к нему. Он сказал суду, что убил не по сексуальным мотивам, хотя и был гомосексуалистом. Он подтвердил, что сексуально возбудился в процессе приготовления пениса. Он сказал, что мотивом, который двигал им, было желание иметь младшего брата, которого у него никогда не было, кого-то, кто был бы частью него. Он сказал, что хотел только съесть мужчину, поэтому убийство было необходимой процедурой. «Это не было простым убийством; это было убийство из милосердия. Я не хотел убивать кого-либо и причинять боль», – сказал он. Он заявил, что был уверен, что его жертва уже умерла или была очень близка к смерти, когда он принес тело инженера на чердак и свалил его на стол. Он настаивал, что произошедшее было согласовано с инженером и произошло по его желанию. Он рассказал, что в стране живёт не менее семисот его единомышленников.

На процессе было заслушано тридцать пять свидетелей.

Психиатр, который обследовал программиста, заявил, что программист абсолютно здоров, но нуждается в лечении, потому что имеет проблемы эмоционального характера и неспособен на выражение тёплых и нежных чувств по отношению к другим.

Одна из друживших с ним женщин, сказала, что когда впервые его встретила, он был похож на ребёнка, и описала его как дружелюбного и чувствительного человека.

Его соседка, заявила, что он пытался завязать с ней отношения и хотел завести семью.

Коллеги по работе характеризовали его как полезного и жизнерадостного сотрудника. У него всегда была наготове улыбка и подбадривающее слово.

Один из свидетелей приехал из другой страны, чтобы рассказать, как хотел быть съеденным. Он откликнулся на приглашение и приехал в маленький город к программисту. Они поговорили, но посетитель запаниковал и вернулся обратно.

Мужчина, продававший своё тело в столице страны, рассказал: «Инженер предлагал отписать мне всё, что у него есть, если я соглашусь его кастрировать. Я, разумеется, не мог заставить себя сделать это, и сказал ему, что он очень больной человек. Но он определённо помешался на кастрации».

Отец инженера заявил суду, что его сын никогда не был замечен в стремлении к самоубийству до своего исчезновения, и сказал, что сын не выказывал и признака депрессии.

Последний любовник инженера также упомянул, что инженер был жизнерадостен и не выказывал признаков депрессии. «У него не было абсолютно никаких мыслей о самоубийстве, у него не было никакого кризиса или каких-либо больших проблем», – сказал он и добавил, что у них с инженером были планы, как провести летний отпуск.

Обвинение утверждало, что инженер страдал от психических нарушений и раздвоения личности, поэтому не был способен к рациональному суждению, и требовало пожизненного заключения. Адвокаты утверждали, что инженер не мог ждать, пока его съедят вживую, и поэтому его пришлось убить. Он настаивали на том, что убийство было совершено по просьбе жертвы, поэтому его следует расценивать как помощь самоубийству.

В своём последнем слове программист выразил сожаление по поводу случившегося и извинился. Он утверждал, что его вела навязчивая идея, которая возникла в раннем детстве. Он мечтал о друге или младшем брате, который никогда его не покинет. Поедание плоти стало казаться ему решением проблемы приобщения к личности другого человека. Когда он ел инженера, исполнялась мечта всей его жизни, но теперь у него больше нет потребности держать в себе кого-то другого.

Его приговорили к тюремному заключению сроком на восемь с половиной лет за непреднамеренное убийство. Одетый в серый костюм и рубашку, он никак не отреагировал, когда вердикт был зачитан.

Вопросы и задания к тексту

1. Почему программист съел двадцать килограммов инженера?

2. Почему инженер хотел, чтобы его кастрировали и съели?

3. Почему программиста осудили за непреднамеренное убийство?

4. Почему другие мужчины, побывавшие в доме программиста, остались в живых?

5. Боялся ли инженер смерти?

7

Он родился в ноябре, в городе, где разместили его отца для прохождения армейской службы, и прожил там первые пять лет своей жизни. Потом семья переселилась в другое место: отец был вынужден выйти в отставку по причине сердечного заболевания, и в его отставное сердце вживили электростимулятор. У него было три младших брата и один очень близкий ему старший, который однажды отбыл наказание за убийство в пятнадцатилетнем возрасте одноклассника.

Он учился в технической средней школе, был хорошим учеником и три года носил на своей куртке буквы теннисной команды. Его воспитывали как свидетеля бога. Тринадцать лет своей жизни он потратил, стуча в людские двери. Он догонял своих одноклассников в школьном холле, подходил к незнакомцам, стараясь убедить их, что его вера и образ мышления – единственно верная религия и что если они не веруют, они обречены. Он ходил с уверенностью в том, что обладает секретом, которого нет у других, и потому будет жить в раю, а они – одноклассники и другие, незнакомые люди – будут уничтожены.

После окончания школы ему предложили стипендию в местном колледже, но он выбрал работу по своему призванию. Несколько лет работал простым рабочим-мебельщиком и столяром-краснодеревщиком. Позже стал управляющим предприятия быстрого питания. Ему не было и двадцати двух лет, когда он уже владел и управлял своим собственным рестораном.

В марте он был арестован вместе со своим старшим братом за ограбление универмага и убийство его работника. О нём говорили, что он хороший ученик и усердный работник, который попал под контроль и влияние буйного старшего брата.

В суде его защищали назначенные государством адвокаты. Они очень мало сделали для того, чтоб его защитить, поверхностно узнали о его воспитании и окружении, не смогли раздобыть информации относительно его религиозной принадлежности к свидетелям бога, и не раскрыли других смягчающих его вину факторов, которые должны были быть представлены на рассмотрение присяжных. Его приговорили к смертной казни. Первая апелляция была отклонена, а назначенные защитники оставили его дело, когда приговор был подтверждён на уровне региона. Через два года после налёта на универмаг его поместили в камеру смертника.

С тех пор ему назначали три даты казни. В последний раз это было в год, когда казнили его брата, через десять лет после преступления. Он ждал смерти пять дней, но исполнение приговора снова отсрочили. Казнь брата разбудила в нём много эмоций. Некоторые из них он так и не смог понять и не смог с ними примириться. Брат был для него особым человеком и выделялся из большинства сидевших в тюрьме, потому что отказался добровольно пойти в камеру ожидания смерти: сказал, что не хочет идти к своей смерти, и не пошёл. Старший брат хотел, чтобы власти знали: отнимать жизнь человека против его воли – это убийство, и не имеет значения, если это стараются узаконить. Этого акта неповиновения никто не заметил.

С помощью друзей и сторонников поступили деньги на счёт фонда его жизни, и был нанят защитник для повторной апелляции. Новому адвокату было трудно работать, во многом из-за того, что прежние, назначенные судом защитники недостаточно хорошо делали свою работу. Тем не менее, адвокат подал прошение о назначении нового судебного слушания, чтобы представить доказательства его принадлежности к свидетелям бога, о чём должны были знать присяжные. Его случай был, в частности, упомянут в книге «Свидетели бога и проблема душевных заболеваний». Автор книги много лет переписывался с ним, хорошо знал его случай и дал согласие дать показания в качестве свидетеля защиты. Было также собрано более двенадцати тысяч подписей под петициями, просящими замены его приговора на жизнь. Прошение адвоката было отклонено. Его последней надеждой было прошение о помиловании, которое должен был рассмотреть губернатор и комиссия по помилованиям и досрочным освобождениям.

В его маленькой камере, похожей на пещеру, была кровать, полка, доска, укреплённая в стене вместо стола, узенькое окно в виде щели, унитаз, умывальник, дверь и окно в двери. Внутрь проникало очень мало света. В щель дверного окна было видно только тюремный отсек. Дни большинство узников проводило отдыхая и ожидая встреч с врачом или родными. Ночью, во время ежечасных обходов, охрана светила внутрь точно направленным светом фонарей в лица заключённых. Некоторые охранники громко стучали в дверь, кричали и светили в глаза, пока не замечали движения.

Через тринадцать лет после убийства его вместе с другими заключёнными перевели из одной тюрьмы в другую во избежание побегов. Вечерние приготовления к переезду начались с того, что офицер пришёл с пустыми мешками, дал каждому заключённому по два и сказал, что у них есть два часа на сборы. Вместить в два мешка многолетние пожитки было невозможно, и многие вещи – книги и другие предметы – пришлось оставить.

На следующее утро заключённым надели наручники и под конвоем вывели из камер во двор, где стояли три автобуса. Они прошли конвейер офицеров, которые раздели заключённых донага и обыскали. Потом их переодели в костюмы без рукавов и тканевые тапки. Тапки слетели, ему пришлось идти босиком. Его повели к другой группе офицеров, которые надели на него наручники, затем посадили на землю и надели кандалы, которые его согнули. Гусиным шагом он дошёл до автобуса, видя перед собой только несколько ног, потому что не мог выпрямиться. У двери он понял, что должен подпрыгнуть, чтобы сделать первый шаг на ступеньку. Офицер помогал только тем, кто был очень стар и не так проворен, как остальные. Он пробрался в заднюю часть автобуса со смешанным чувством страха, раздражения, тревоги и почти истерического веселья.

После того, как все три автобуса заполнились, они тронулись в путь, сопровождаемые представителями департамента общественной безопасности, полицией, официальными лицами, прессой и вертолётом. Дороги перекрыли. Путешествие заняло около сорока минут. Пейзаж за окном слился в неразличимое пятно. Он заметил только большое озеро, мимо которого они проезжали, и молился про себя, чтобы шофер не оказался камикадзе и не направил машину в воду.

Прибыв на место, автобусы въехали во внутренний двор. Под жестяным тентом был сооружён пункт регистрации заключённых. После того, как они высадились из автобуса, с них сняли кандалы, и он смог наконец стоять. Не снимая со смертников наручники, их снова раздели. Костюмы сняли, потому что они принадлежали первой тюрьме и должны были быть возвращены. Им выдали широкие трусы и носки. После сверки имён узников быстро отконвоировали в новые камеры.

Дверь захлопнулась. Ему хватило пары секунд, чтобы окинуть взглядом маленькое помещение. Она содержала койку с полкой под ней, письменный стол с ещё одной полкой над ним и санитарный узел. Маленькая прорезь окна пропускала только один луч солнечного света, который он мог время от времени видеть. Офицер вывел его из оцепенения, приказав повернуться, сесть на корточки и просунуть руки в наручниках в поперечную дверную щель. Наручники сняли. Он сидел в мешковатых трусах и носках, ожидая, что кто-нибудь даст ему что-нибудь из одежды, но никто не шёл. Был тихо.

С того дня больше ничего не изменилось. Заключённые были замкнуты в своих камерах двадцать три часа в сутки. Они имели возможность выйти в рекреацию только на один час, но большинство даже не стремилось к этому, потому что можно было выходить только по одному и только в особое помещение без крыши, где можно было увидеть небо. Каждый раз, когда он покидал камеру, ему нужно было повернуться, сесть на корточки и вставить запястья в поперечную щель для снятия наручников.