Теория и история политических институтов

Осовременивая тысячелетний континуум эволюции государственности, Кревельд, как и его американские коллеги, допускает одно исключение: республиканский Рим, по его мнению, ближе подошел к тому, «чтобы быть “государством”, нежели остальные пре-современные политические образования» [Там же, с. 74]. Обращает внимание последовательное отнесение им имперских институтов к разряду догосударственных. Империи, возникшие в XVIII–XIX вв., даже официально носившие это наименование (Россия, Австро-Венгрия, Германский рейх, империя Наполеона и Британская империя), им попросту игнорируются.

Свои построения Кревельд завершает следующими пассажами: в Западной Европе, «где государство начало зарождаться около 1300 г. и где решающие изменения произошли между смертью Карла V в 1558 г. и заключением Вестфальского мира 90 лет спустя», небольшое число «абсолютных» монархов «сконцентрировали власть в своих руках». Одновременно «они начали строить обезличенную бюрократию». «Как только бюрократия укрепилась, в силу самой ее природы – состоящей в том, что правила, на которых она строилась, не могут быть произвольно нарушены без риска полного распада, что вскоре привела к тому, что она стала забирать власть из рук правителя в свои собственные, тем самым порождая государство в собственном смысле» [Кревельд, 2006, с. 509].

Допускаемая Кревельдом произвольная проекция некоторых элементов веберовской теории рациональной бюрократии на исторический процесс формирования государства в Западной Европе имеет два существенных изъяна. Во-первых, в своей конструкции он смешивает понятие «бюрократия» с понятием «правящий класс», игнорируя общеизвестную истину, что с момента возникновения цивилизации во все времена корпоративный характер был свойствен почти всем элитным группам с неизбежной тенденцией формирования «теневой», или закулисной, власти. «Правящий класс, – отмечает В. Парето в работе «Компендиум по общей социологии», – имеется всегда, даже при деспоте. При абсолютизме высшим носителем власти выступает только суверен; при так называемых демократических формах… только парламент, но за кулисами стоят те, кто играют важную роль в реальном управлении. Если порой они и склоняют голову перед прихотями суверенов и парламентами, то потом они вновь возвращаются к своей упорной нескончаемой работе, добиваясь более значительных результатов. В некоторых случаях суверены и парламенты даже не ведают о том, кто и что побудило их к действию. Еще меньше замечает это суверенный народ, который верит, что действует по собственной воле, но следует при этом по воле тех, кто руководит ими» [Парето, 2008, с. 373].

Во-вторых, феномен «рациональной бюрократии» возник раньше, чем это представляется Кревельду. Понять это можно, если преодолеть предубеждение против понятия «раннее государство»; тогда легко увидеть, какую роль в формировании западноевропейской бюрократии играли формы бюрократической государственности и управления, сложившиеся в Древнем Китае. «Несомненная правда то, – писал американский историк Х. Г. Крил в труде «Становление государственной власти в Китае», – что “современная бюрократия” – явление в некоторых отношениях уникальное, но система управления в Китае уже в давние времена весьма напоминала нашу нынешнюю… В I в. до н. э. в Китае… управление осуществлялось централизованной и профессиональной бюрократией, в которой были представлены все слои общества… Чиновников в Китае отбирали на должности и повышали по службе, как правило, на основе таких объективных критериев, как государственные экзамены и заслуги. На Западе первый письменный экзамен для претендентов на государственные должности официально состоялся в Берлине в 1693 г., а практика систематической ежегодной аттестации чиновников утвердилась в Британии лишь после Первой мировой войны» [Крил, 2001, с. 15]. Возникавшие в Древнем Китае, Египте, Индии и Месопотамии государства для своих эпох вполне отвечали принципу «состоятельности», вокруг которого в науке ведутся весьма напряженные споры.

Научная дискуссия о проблемах генезиса и эволюции государственности является существенным элементом инициированного древними греками и развивавшегося несколько тысячелетий процесса восприятия западным миром достижений цивилизаций ранних государств Древнего Востока, который в конце XIX в. сменился процессом обратного воздействия капиталистического Запада на отставшие в экономическом развитии страны этого региона. Современное государство, возникшее в результате синтеза многообразных традиций, сохраняет активную роль в мировом политическом процессе, несмотря на глобальные симптомы его трансформации в новые сложные иерархические управленческие структуры.

1.3. Динамика правовых систем и генезис правового государства

Классические определения права отводят центральное значение государственной санкции. Во многом благодаря появлению в XIX в. юридической антропологии был отвергнут постулат, согласно которому существует строгая идентификация права с государством. «Определять право через наказание означает то же самое, что определять здоровье через болезнь» [Рулан, 2000, с. 10]. Было подвергнуто сомнению и господство парадигмы линейного эволюционизма, согласно которому все общества в своем развитии проходят одинаковые стадии. Долгое время наука не уделяла внимания праву в «безгосударственных» обществах, поскольку считалось, что такие сообщества неспособны к восприятию правовых ценностей. Утвердилась идея о том, что между современными и традиционными обществами существует слишком большое различие, но юридическая антропология всегда призывала западных ученых-правоведов освободиться от этноцентризма теории и подходить к определению основных юридических понятий не догматично. История европейского права представляет собой историю эволюции обычного права традиционного общества к позитивному праву современного общества. Обычное право есть способ поддержания правопорядка без какого-либо участия государственного администрирования, где нормы имеют религиозно-этический характер.

После длительного периода существования обществ с родовым строем и примитивными правовыми нормами почти одновременно в различных регионах мира возникли более развитые правовые системы. Можно говорить о влиянии египетского и ближневосточного права на формирование европейского, хотя достаточных доказательств заимствования нет. С возникновением центральной государственной власти начался переход от примитивного объективизма к объективизму более высокоразвитому. Однако способность к абстрактному размышлению и систематизации правового порядка у этих культур отсутствовала. Правоведение возникло только в Риме и способствовало созданию высокоразвитой правовой культуры.

Римское право. История римского права античного периода насчитывает около тысячи лет. В период между появлением на ранней стадии Римской республики Законов двенадцати таблиц (451–450 гг. до н. э.) и кодексом Юстиниана (529–534 гг. н. э.) создавалась правовая система, повлиявшая на дальнейшее развитие европейского права [Покровский, 1998]. В обществах периода родового строя право носило казуистический характер, где спорные вопросы решались на основе разбора причин возникновения конфликта и выплаты штрафа. Такую систему иногда называют процессуальной, или обвинительной. В системе обвинения человек мог предъявить требования в судебном порядке лишь в том случае, если действующие правовые нормы содержат именно такую (точно описывающую данную конфликтную ситуацию) формулировку. Если в рамках правовых норм нет соответствующего описания деяния или конфликта, то суд оставляет такие дела без рассмотрения. Это главное отличие правовой системы от системы обвинения. Изначально в римском цивильном праве система обвинения была очень жесткой, поскольку стороны в судебном процессе были связаны необходимостью использовать ритуальные формулы процесса, предписанные законом. Малейшая неточность при воспроизведении формулы могла привести к проигрышу процесса.

Важным источником правообразования явились эдикты магистратов, в особенности преторов и курульных эдилов. При вступлении в должность каждый претор был обязан издать эдикт, который оглашался на собрании Римского форума. Эдикты представляли собой программу, на основании которой должностное лицо будет осуществлять свою деятельность в течение года (именно столько длились полномочия претора). Некоторые пункты эдиктов повторялись многократно в программах разных преторов и становились устойчивыми нормами. Изменение общественных отношений, в частности усилившаяся торговля с другими италийскими и неиталийскими общинами, потребовало корректировки цивильного права (juscivile). Посредством своих эдиктов преторы и другие магистраты сообщали нормам более прогрессивный характер, отвечавший требованию исторического этапа. Эдикты преторов дополняли и исправляли цивильное право. Общей для всех правовой нормой было и jusnaturale (естественное право).

Еще одним источником права была деятельность юристов, которые оказывали огромное влияние на судей и состояние правовой системы даже в период монархии. Римские юристы создавали правовые нормы, опираясь на практику, разрешая спорные вопросы, с которыми к ним приходили люди. Наиболее известными юристами республиканского периода являлись: Секст Элий Пэт Кат, Марк Манилий, Юний Брут, Публий Муций Сцевола, Аквиллий Галл, Марк Туллий Цицерон. Знаменитыми юристами начала классического периода были Лебон и Капитон. В классический период большое влияние на становление права оказывали Гай, Папиниан, Ульпиан, Юлиан, Павел.

В императорский период возникла необходимость в кодификации нормативного материала. Первая официальная кодификация произошла при Феодосии в первой половине V в. После разделения Римской империи на две части в V в. римское право продолжало оказывать значительное влияние на правовые системы Вестготского, Остготского и Бургундского королевств. Наиболее значимой была кодификация, проведенная при Юстиниане в первой половине VI в. Императорские законы и сочинения классиков были собраны и приведены в соответствие с потребностями эпохи.

Влияние римского права было значительным и в период образования на бывших территориях Западного Рима германских государств. На момент освоения римских территорий германское право представляло собой право родового общества. Поэтому в текстах германских законов, помимо влияния римского права, отчетливо прослеживаются особенности германского материального права. Определяющей особенностью рассматриваемого периода является отсутствие тотальности политической власти по сравнению как с предшествовавшим периодом господства Рима, так и с периодом последующим, а именно с усилением роли государства в период позднего Средневековья. Имеются исторические свидетельства, повествующие о князьях, которые правили тиранически, но подобное правление было совсем иного рода, нежели политические амбиции правителей Нового времени.

В отсутствие объединяющей политической власти складывается новая форма социальных отношений, называемая феодальным строем. Земли феодалов и их вассалов были независимыми от влияния королевской власти. Фактически землевладельцы-феодалы были и военноначальниками для своих вассалов, управляли административным аппаратом в границах своего лена и вершили суд над подданными в своих владениях. Так появилось феодальное ленное право. От государственных центральных органов могли исходить лишь некоторые специальные правовые предписания, касающиеся особо важных дел. Помимо римского права и феодального ленного в Средние века существовало право каноническое, которое сильно влияло на общественную жизнь европейских стран. Большое значение уделялось развитию римского права завещания в соответствии с церковными интересами.

В рассматриваемый период сосуществовали феодальное ленное право и каноническое, выражавшие потребности двух социальных систем. Юридическая техника римского права использовалась в обеих правовых системах в соответствии с насущными потребностями социальных групп, формировавших правовые нормы. Сложность законотворчества в Средние века не исчерпывается описанными выше формами права. Широкое распространение получило городское право, уровень развития которого зависел от уровня социально-экономического развития конкретного города. Крупные торговые города разрешали маленьким городам пользоваться их законами (город Любек имел около 100 городов, использовавших его право; Марбург распространял свое правовое влияние на многие города Средней Германии). Правовые нормы различались в зависимости от местности применения нормы или социальной группы, которая эти нормы практиковала.

В эпоху Возрождения такая форма правосознания перестала быть определяющей. Философия Декарта, Спинозы, рефлексии в области естественного права способствовали развитию этого процесса. В этот период начинает складываться пенитенциарная система. Например, в Англии этот процесс начинается в XII в. как следствие централизаторской политики Генриха II и проведенной им судебной реформы. Впервые были учреждены центральные официальные суды, действовавшие под властью короля. Ранее суд вершился на основании местных обычаев под председательством шерифов и вице-графов. В XII в. появляются тюрьмы, которые становятся важнейшим институтом пенитенциарной системы в средневековой Англии.

Философия Просвещения и рационалистическая теория естественного права вызвали революционные изменения в развитии права. Философы и ученые настаивали на отделении религии от гражданского порядка и права, которое должно быть основано на постигнутой лишь разумом справедливости. Впоследствии рационалистическое учение об естественном праве стало ключевым для трансформации общественных институтов. Решающее значение имели работы Христиана Томазия, философа и юриста, создавшего «секуляризованное» учение о естественном праве. На протяжении XVI–XVII вв. королевская власть одержала победу над феодальной системой общественных отношений, но под влиянием идей Просвещения она теряла свое могущество. Достаточно вспомнить трактат Монтескье «О духе законов» 1748 г., где обосновывается необходимость установления конституционной монархии.

В XVIII в. начинается так называемая эпоха кодификаций. Философские идеалы Просвещения стали источником твердой веры в возможность создания совершенного законодательства с помощью рационального метода и на основании анализа естественного права. Основы новой теории просвещенной монархии разработал правовед и философ Х. Вольф. Эти законы не основаны на представлении о единстве правового субъекта. Напротив, текст закона предусматривает существование различных групп правовых субъектов и предписывает им соответствующий набор прав. Кодификации этого периода традиционно выделяли три группы субъектов права: знатные, буржуа и крестьяне. Отсутствие положения о единстве субъекта права согласовывалось с характерным способом рецепции идей просвещения. Идея осуществления народного благоденствия требовала установления грандиозной системы регламентирования.

Вопрос отношения власти, закона и индивида имеет свою предысторию еще в античной и средневековой философии. В античной философии главенство разума и закона рассматривалось как необходимая основа справедливого политического устройства. В средневековой философии и практике политической жизни власть понималась как часть трансцендентного и служащего ее основанием порядка. На смену средневековым представлениям приходит идея суверенитета как абсолютной власти короля. Воодушевленные идеями Руссо, французские революционеры утвердили в Декларации прав человека и гражданина новое понятие суверена: суверенитет принадлежит более не просвещенному монарху, но коллективному телу нации. Взгляд философов революционного периода на природу суверенитета был весьма оптимистичным. Согласно их воззрениям, суверенитет, будучи воплощенным в теле нации, не является угрозой, напротив, только так могут быть гарантированы индивидуальные права и предотвращена возможная деградация политических институтов. Практика революционного процесса быстро актуализировала проблему трансформации республиканских институтов в направлении установления деспотического режима.

Опыт революции был не единственным способом разрешения проблемы отношения власти и права. Политические и социальные институты Англии служили источником вдохновения для философов и правоведов Западной Европы. Тип конституционной монархии Англии представлял собой умеренный вариант идеала Просвещения. Индивидуальная свобода, которая понимается как удовлетворение частных интересов в рамках рациональных отношений собственности и контракта, является естественной основой порядка, существующего независимо от вмешательства суверена, легитимность власти которого основана на функциональной связи с обществом. Подобное решение было обосновано в работах Дж. Локка, Д. Юма, Ф. Хатчесона, А. Смита и У. Блэкстона. В отличие от французских просветителей работы этих философов не включали элементов утопии, а были результатом исследования и обобщения предшествующего развития истории Англии.

Еще одной «моделью» можно считать опыт практического и теоретического создания правового государства в Северной Америке. Теоретические постулаты идеологов Американской революции являются развитием английской философии общего права. После этих событий предыстория понятия «правовое государство» заканчивается.

В новоевропейской политической философии можно выделить две основные традиции анализа феномена правового государства: концепция «господства права» (rule of law), разрабатываемая в англо-американской либеральной философии, и концепция правового государства, доминирующая в юридической науке континентальной Европы, основанная на рационалистической этике И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Само выражение «правовое государство» (Rechts staat) является немецким, в английском языке ему соответствует понятие «господство права» (rule of law). Термин «правовое государство» начинает использоваться в начале XIX в. сначала в Германии (благодаря трудам К. Т. Волькера, Р. Моля), а потом повсеместно получает широкое распространение.

Концепция «господства права» разрабатывалась в рамках либеральной традиции и была выражением специфических политических и культурно-исторических условий исторического развития Англии. Рационалистическая доктрина естественного права не получила распространения в англо-американской правовой мысли. Англо-американское общее право имеет ряд существенных отличий от континентального права. Общее право не знало влияния римского права и кодификационных техник. В Средние века обычное право Англии было дополнено системой права справедливости и развивалось, не будучи дополненным законодательством.

В отличие от немецкого государства как источника законности в либеральной традиции сформировался идеал приоритета частных прав и ограниченного государства. Единственным теоретиком рационалистической концепции естественного права в Англии был И. Бентам. В Англии его теория не была принята, в то время как республиканская Франция присвоила ему звание почетного гражданина. Бентам выступал за рациональную кодификацию, подвергая резкой критике бессистемность английского общего права. Идеалы рационалистической механицистской философии не имели успеха среди интеллектуальной элиты Англии. Хорошо иллюстрирует этот факт то, что работа английского юриста XVIII в. У. Блэкстона «Комментарии к законам Англии» (1765–1768 гг.) направлена против теории Х. Вольфа. Характеризуя правовую систему Англии, Блэкстон пишет, что основной частью общего права является обычай, а судебные решения являются свидетельством существования и действенности обычая. Система прецедентного права означает, что при рассмотрении дела судьи должны обращаться к решениям, принятым ранее. Только так правосудие может быть единообразным и стабильным.

Основы современного понимания концепции «господства права» заложил английский правовед А. В. Дайси. Господство права есть особая характеристика английской конституции. В работе «Основы государственного права в Англии. Введение в изучение английской Конституции» Дайси выделяет три значения термина «господство права». Во-первых, этот термин означает отсутствие правительственного произвола: «Этим термином мы выражаем прежде всего ту мысль, что никто не может быть наказан и поплатиться лично или своим состоянием иначе, как за определенное нарушение закона, доказанное обычным законным способом перед обыкновенными судами страны» [Дайси, 1905, с. 209]. В континентальных странах, не унаследовавших английских традиций, наблюдается произвол исполнительной власти. После своего посещения Англии Вольтер говорил, что это – страна, где подчиняются законам, а не капризам.

Во-вторых, «говоря о “господстве права” как о характерной особенности нашей страны, мы выражаем не только то, что у нас нет никого, кто был бы выше закона, но и нечто совершенно иное – именно, что у нас всякий человек, каково бы ни было его звание и положение, подчиняется обыкновенным законам государства и подлежит юрисдикции обыкновенных судов» [Там же, с. 216]. Всякое лицо – от министра до сборщика податей – подлежит ответственности за проступок, как и всякий гражданин.

В-третьих, значение термина «господство права» предполагает, что «общие принципы конституции, как, например, право свободы личности или право публичных собраний (митингов) являются у нас результатом судебных решений, определяющих права частных лиц, представляемых на решение судов; между тем по многим из иностранных конституций обеспечение прав частных лиц (каково бы оно ни было) зависит, как кажется, от общих принципов конституции» [Там же, с. 219].

В странах общего права гарантией соблюдения принципов верховенства права является деятельность судов. Право парламента по установлению общих норм ограничивается правом суда определить значение и верное применение нормы. Суды ограничены следующими требованиями: равенство и применимость к неопределенному кругу лиц.

В XX в. концепции «господства права» разрабатывали О. Диксон, Л. Фуллер, Р. Дворкин, Дж. Холл, Дж. Финнис, Дж. Ролз, Т. Аллан, Дж. Маршалл и др. В странах общего права взгляд на содержание конституционного права ограничивается не только рассмотрением конституционных норм и конституционных принципов, которые обеспечены санкцией. Конституционное право состоит прежде всего из обычаев, принципов и норм, которые относятся к сфере нравственного принуждения.

Подобного понимания основ конституционного строя придерживаются суды Великобритании, где «конституция не учреждена, но выросла». Дж. Ст. Милль считал, что политические учреждения являются произведениями людей и полностью обязаны их воле. Принципы традиции верховенства права в странах общего права позволяют говорить о том, что в ней не имеет места позитивистский подход, который отрицает связь права и морали. В англо-американской либеральной традиции эта связь осознается как фундаментальная для права вообще.

В странах континентальной Европы основы теории правового государства были заложены в рационалистической моральной философии И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Важнейшим следствием гносеологии и этики Канта стало то, что в основу правовой теории было положено учение о морали и долге. В работе «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» Кант писал, что целью человечества является достижение всеобщего правового гражданского общества. Положительное право (источником которого является воля законодателя, а основанием – принуждение) должно соответствовать естественному праву [Кант, 1965].

Правовым является государство, в котором соблюдаются естественные права и не пренебрегают свободой, равенством и независимостью отдельных индивидов. Организация государственной власти должна строиться на принципе разделения властей, а лучшая форма государства – республика, поскольку в ней сочетаются закон, свобода и принуждение. «Проблема создания государства, – отмечает Кант в сочинении «К вечному миру», – разрешима, как бы шокирующе это ни звучало, даже для дьяволов (если только они обладают рассудком). Она состоит в следующем: так расположить некое число разумных существ, которые в совокупности нуждаются для поддержания жизни в общих законах, но каждое из которых втайне хочет уклониться от них; так организовать их устройство, чтобы, несмотря на столкновение их личных устремлений, последние настолько парализовали друг друга, чтобы в публичном поведении людей результат был таким, как если бы они не имели подобных злых устремлении» [Кант, 2006, с. 458].

Принудительное подчинение закону посредством санкции способно создать правовое по форме государство. «Законодательство, которое делает поступок долгом, – утверждал Кант, – является этическим; законодательство, которое допускает иной мотив – юридическое. Мотив, отличный от идеи долга, заимствуется от патологических определяющих оснований произвола склонностей и антипатий, а среди них – от определяющих оснований последнего рода, потому что законодательство должно принуждать, а не быть привлекательной приманкой» [Там же, с. 126]. В отношениях между государствами правовому по форме общению способствует сила денег. Дух торговли рано или поздно овладевает всеми государствами, желание этот интерес реализовать вынуждает государства к установлению доброжелательных отношений.