Стихотворения. 1880–1903

Поцелуй

Когда, Аньес, мою улыбкуК твоим устам я приближаю,Не убегай пугливой рыбкой,Что будет – я и сам не знаю.Я знаю радость приближенья,Веселье дум моих мятежных;Но в цепь соединю ль мгновенья?И губ твоих коснусь ли нежных?Взгляни, не бойся; взор мой ясен,А сердце трепетно и живо.Миг обещанья так прекрасен!Аньес… Не будь нетерпелива…И удаление, и тесностьРавны – в обоих есть тревожность.Аньес, люблю я неизвестность,Не исполнение, – возможность.Дрожат уста твои, не зная,Какой огонь я берегу им…Аньес… Аньес… и только краяКоснусь скользящим поцелуем…1903

Пьявки

Там, где заводь тихая, где молчит река,Липнут пьявки черные к корню тростника.В страшный час прозрения, на закате дней,Вижу пьявок, липнущих и к душе моей.Но душа усталая мертвенно тиха.Пьявки, пьявки черные жадного греха!1902

Мученица

Кровью и огнем меня покрыли,Будут жечь и резать, и колоть,Уголь алый к сердцу положили,И горит моя живая плоть.Если смерть – светло я умираю,Если гибель – я светло сгорю.И мучителей моих я – не прощаю,Но за муку – их благодарю.Ибо радость из-под муки рвется,И надеждой кажется мне кровь.Пусть она за эту радость льется,За Того, к кому моя любовь.1902

Часы стоят

Часы остановились. Движенья больше нет.Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.На скатерти холодной неубранный прибор,Как саван белый, складки свисают на ковер.И в лампе не мерцает блестящая дуга…Я слушаю молчанье, как слушают врага.Ничто не изменилось, ничто не отошло;Но вдруг отяжелело, само в себя вросло.Ничто не изменилось, с тех пор как умер звук.Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.И всё, чем мы за краткость, за легкость дорожим, –Вдруг сделалось бессмертным, и вечным – и чужим.Застыло, каменея, как тело мертвеца…Стремленье – но без воли. Конец – но без конца.И вечности безглазой беззвучен строй и лад.Остановилось время. Часы, часы стоят!1902

Алмаз

Д. В. Философову

Вечер был ясный, предвесенний, холодный,зеленая небесная высота – тиха.И был тот вечер – Господу неугодный,была годовщина нашего невольного греха.В этот вечер, будто стеклянный – звонкий,на воспоминание и боль мы осуждены.И глянул из-за угла месяц тонкийнам в глаза с нехорошей, с левой стороны.В этот вечер, в этот вечер веселый,смеялся месяц, узкий, как золотая нить.Люди вынесли гроб, белый, тяжелый,и на дроги с усилием старались положить.Мы думали о том, что есть у нас брат – Иуда,что предал он на грех, на кровь – не нас…Но не страшен нам вечер; мы ждем чуда,ибо сердце у нас острое, как алмаз.29. 3. 1902

Числа

Бездонного, предчувственного смыслаИ благодатной мудрости полны,Как имена вторые, – нам даныБожественные числа.И день, когда родимся, налагаетНа нас печать заветного числа;До смерти наши мысли и делаОно сопровождает.И между числами – меж именами –То близость, то сплетенье, то разлад.Мир чисел, мы, – как бы единый сад,С различными цветами.Земная связь людей порою рвется,Вот – кажется – и вовсе порвалась…Но указанье правды – чисел связьНавеки остается.В одеждах одинаковых нас трое.Как знак различия и общности, леглоНа ткани алой – белое число,Для каждого – родное.Наш первый – 2. Второй, с ним, повторяясь,Свое, для третьего, прибавил – 6.И вот, в обоих первых – третий есть,Из сложности рождаясь.Пусть нет узла – его в себе мы носим.Никто сплетенных чисел не рассек.А числа, нас связавшие навек, –2, 26 и 8.1903

13

Тринадцать, темное число!Предвестье зол, насмешка, мщенье,Измена, хитрость и паденье, –Ты в мир со Змеем приползло.И, чтоб везде разрушить чет, –Из всех союзов и слияний,Сплетений, смесей, сочетаний –Тринадцать Дьявол создает.Он любит числами играть.От века ненавидя вечность, –Позорит 8 – бесконечность, –Сливая с ним пустое 5.Иль, чтоб тринадцать сотворить, –Подвижен, радостен и зорок, –Покорной парою пятерокОн 3 дерзает осквернить.Порой, не брезгуя ничем,Число звериное хватаетИ с ним, с шестью, соединяетОн легкомысленное 7.И, добиваясь своего,К двум с десятью он не случайноВ святую ночь беседы тайнойЕще прибавил – одного.Твое, тринадцать, остриеТо откровенно, то обманно,Но непрестанно, неустанноПронзает наше бытие.И, волей Первого Творца,Тринадцать, ты – необходимо.Законом мира ты хранимо –Для мира грозного Конца.1903

Мережи

Мы долго думали, что сетиСплетает Дьявол с простотой,Чтоб нас поймать, как ловят детиВ силки беспечных птиц, весной.Но нет. Опутывать сетями –Ему не нужно никого.Он тянет сети – между нами,В весельи сердца своего.Сквозь эту мглу, сквозь эту сетку,Друг друга видим мы едва.Чуть слышен голос через клетку,Обезображены слова.Шалун во образе змеиномПути друг к другу нам пресек.И в одиночестве звериномЖивет отныне человек.1902

Нагие мысли

Темные мысли – серые птицы…Мысль одинокая нас не живит:Смех ли ребенка, луч ли денницы,Струн ли дрожание – сердце молчит.Не оясняют, но отдаляютМысли немые желанный ответ.Ожесточают и угашаютНашей природы божественный свет.Тяжкие мысли – мысли сухие,Мысли без воли – нецарственный путь.Знаю свои и чужие грехи я,Знаю, где можно от них отдохнуть.Мы соберемся в скорби священной,В дыме курений, при пламени свеч,Чтобы смиренно и дерзновенноВ новую плоть наши мысли облечь.Мы соберемся, чтобы хотеньемВ силу бессилие преобразить,Веру – со знанием, мысль – с откровеньем,Разум – с любовию соединить.1902

О вере

А. К.

Великий грех желать возвратаНеясной веры детских дней.Нам не страшна ее утрата,Не жаль пройденных ступеней.Мечтать ли нам о повтореньях?Иной мы жаждем высоты.Для нас – в слияньях и сплетеньяхЕсть откровенья простоты.Отдайся новым созерцаньям,О том, что было, – не грусти,И к вере истинной – со знаньем –Ищи бесстрашного пути.1902

Божья тварь

За Дьявола Тебя молю,Господь! И он – Твое созданье,Я Дьявола за то люблю,Что вижу в нем – мое страданье.Борясь и мучаясь, он сетьСвою заботливо сплетает…И не могу я не жалетьТого, кто, как и я, – страдает.Когда восстанет наша плотьВ Твоем суде, для воздаянья,О, отпусти ему, Господь,Его безумство – за страданье.1902

Костер

Живые взоры я встречаю…Огня, огня! Костер готов.Я к ближним руки простираю,Я жду движенья, знака, слов…С какою радостною мукойВ очах людей ловлю я свет!Но говорю… и дышит скукойИх утомительный ответ.Я отступаю, безоружный,И длю я праздный разговор,И лью я воду на ненужный,На мой безогненный костер.О, как понять, что это значит?Кого осудим – их? меня?Душа обманутая плачет…Костер готов – и нет огня.1902

Страны уныния

Минуты уныния…Минуты забвения…И мнится – в пустыне я…Сгибаю колени я,Молюсь – но не молитсяДуша несогретая,Стучу – не отворится,Зову – без ответа я…Душа словно тиноюОкутана вязкою,И страх, со змеиноюКолючею ласкою,Мне в сердце впивается,И проклят отныне я…Но нет дерзновения.Кольцо замыкается…О, страны забвения!О, страны уныния!1902

Противоречия

Тихие окна, черные…Дождик идет шепотом…Мысли мои – непокорные.Сердце полно – ропотом.Падают капли жаркиеРобко, с мирным лепетом.Мысли – такие яркие…Сердце полно – трепетом.Травы шепчутся сонные…Нежной веет скукою…Мысли мои – возмущенные,Сердце горит – мукою…И молчанье вечернее,Сонное, отрадное,Ранит еще безмернееСердце мое жадное…1903

Луна и туман

Озеро дышит теплым туманом.Он мутен и нежен, как сладкий обман.Борется небо с земным обманом:Луна, весь до дна, прорезает туман.Я, как и люди, дышу туманом.Мне близок, мне сладок уютный обман.Только душа не живет обманом:Она, как луна, проницает туман.1902

Ничего

Время срезает цветы и травыУ самого корня блестящей косой:Лютик влюбленности, астру славы…Но корни все целы – там, под землей.Жизнь и мой разум, огненно-ясный!Вы двое – ко мне беспощадней всего:С корнем вы рвете то, что прекрасно,В душе после вас – ничего, ничего!1903

Опустошение

В моей душе, на миг опустошенной,На миг встают безгласные виденья.Качают головами сонно, сонно,И пропадают робкие виденья.Во тьме идет неслышно дождь упрямый,Безмолвный мимо пролетает ветер.Задев крылами, сотрясает рамыИ вдаль летит без звука черный ветер.Что холодит меня во мне так странно?Я, слушая, не слышу бьенья сердца.Как будто льда обломок острогранныйВ меня вложили тайно вместо сердца.Я сплю, успенью моему покорный,Но чаю воскресенья вечной правды.Неси мою одежду, ветер черный,Туда, наверх, к престолу нашей Правды!1902

Богиня

Что мне делать с тайной лунной?С тайной неба бледно-синей,С этой музыкой бесструнной,Со сверкающей пустыней?Я гляжу в нее – мне мало,Я люблю – мне не довольно…Лунный луч язвит, как жало, –Остро, холодно и больно.Я в лучах блестяще-властныхУмираю от бессилья…Ах, когда б из нитей ясныхМог соткать я крылья, крылья!О, Астарта! Я прославлюВласть твою без лицемерья,Дай мне крылья! Я расправлюИх сияющие перья,В сине-пламенное мореКинусь в жадном изумленьи,Задохнусь в его просторе,Утону в его забвеньи…1902

Нет

Нет! Сердце к радости лишь вечно приближалось,Ее порога не желая преступать,Чтоб неизведанное в радости осталось,Чтобы всегда равно могла она пленять.Нет! Даже этою любимою дорогойВ нас сердце вещее теперь утомлено.О неизведанном мы знаем слишком много…Оно изведано другими… всё равно!Нет! Больше не мила нам и сама надежда.С ней жизнь становится пустынна и легка.Предчувствие любви… О, старая одежда!Опять мятежность, безнадежность – и тоска!Нет! Нынче всё прошло. Мы не покорны счастью.В бездумьи мудрости мы «нет» твердим всегда,И будет нам дано сказать с последней властьюСвое невинное – неслыханное «да!»1903

Сообщники

В. Брюсову

Ты думаешь, Голгофа миновала,При Понтии Пилате пробил час,И жизнь уже с тех пор не повторялаТого, что быть могло – единый раз?Иль ты забыл? Недавно мы с тобоюПо площади бежали второпях,К судилищу, где двое пред толпоюСтояли на высоких ступенях.И спрашивал один, и сомневался,Другой молчал, – как и в былые дни.Ты всё вперед, к ступеням порывался…Кричали мы: распни Его, распни!Шел в гору Он – ты помнишь? – без сандалий…И ждал Его народ из ближних мест.С Молчавшего мы там одежды снялиИ на веревках подняли на крест.Ты, помню, был на лестнице, направо…К ладони узкой я приставил гвоздь.Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, –И вникло острие, не тронув кость.Мы о хитоне спорили с тобою,В сторонке сидя, у костра, вдвоем…Не на тебя ль попала кровь с водою,Когда ударил я Его копьем?И не с тобою ли у двери гробаМы тело сторожили по ночам?……………Вчера, и завтра, и до века, оба –Мы повторяем казнь – Ему и нам.1902

Баллада («Мостки есть в саду…»)

П. С. Соловьевой

Мостки есть в саду, на пруду, в камышах.Там, под вечер, как-то, гуляя,Я видел русалку. Сидит на мостках, –Вся нежная, робкая, злая.Я ближе подкрался. Но хрустнул сучок –Она обернулась несмело,В комочек вся съежилась, сжалась, – прыжок –И пеной растаяла белой.Хожу на мостки я к ней каждую ночь.Русалка со мною смелее:Молчит – но сидит, не кидается прочь,Сидит, на тумане белея.Привык я с ней, белой, молчать напролетВсе долгие, бледные ночи.Глядеть в тишину холодеющих водИ в яркие, робкие очи.И радость меж нею и мной родилась,Безмерна, светла, как бездонность;Со сладко-горячею грустью сплелась,И стало ей имя – влюбленность.Я – зверь для русалки, я с тленьем в крови.И мне она кажется зверем…Тем жгучей влюбленность: мы силу любвиОдной невозможностью мерим.О, слишком – увы – много плоти на мне!На ней – может быть – слишком мало…И вот, мы горим в непонятном огнеЛюбви, никогда не бывалой.Порой, над водой, чуть шуршат камыши,Лепечут о счастье страданья…И пламенно-чисты в полночной тиши, –Таинственно-чисты, – свиданья.Я радость мою не отдам никому;Мы – вечно друг другу желанны,И вечно любить нам дано, – потому,Что здесь мы, любя, – неслиянны!1903

Зеленое, желтое и голубое

Я горестно измучен.Я слаб и безответен.О, мир так разнозвучен!Так грубо разносветен!На спрошенное тайно –Обидные ответы…Всё смешано – случайно,Слова, цвета и светы.Лампада мне понятна,Зеленая лампада.Но лампы желтой пятнаЕе лучам – преграда.И, голубея, окнаВ рассветном льду застыли…Сплелись лучи – в волокнаНеясно-бурой пыли.И люди, зло и разно,Сливаются, как пятна:Безумно-безобразноИ грубо-непонятно.1903

Пауки

Я в тесной келье – в этом мире.И келья тесная низка.А в четырех углах – четыреНеутомимых паука.Они ловки, жирны и грязны.И всё плетут, плетут, плетут…И страшен их однообразныйНепрерывающийся труд.Они четыре паутиныВ одну, огромную, сплели.Гляжу – шевелятся их спиныВ зловонно-сумрачной пыли.Мои глаза – под паутиной.Она сера, мягка, липка.И рады радостью зверинойЧетыре толстых паука.1903

Цепь

Один иду, иду чрез площадь снежную,Во мглу вечернюю, легко-туманную,И думу думаю, одну, мятежную,Всегда безумную, всегда желанную.Колокола молчат, молчат соборные,И цепь оградная во мгле недвижнее.А мимо цепи, вдаль, как тени черные,Как привидения, – проходят ближние.Идут – красивые, и безобразные,Идут веселые, идут печальные;Такие схожие – такие разные,Такие близкие, такие дальные…Где ненавистные – и где любимые?Пути не те же ли всем уготованы?Как звенья черные, – неразделимые,Мы в цепь единую навеки скованы.1902

Белая одежда

Побеждающему Я дам белые одежды.

АпокалипсисОн испытует – отдалением,Я принимаю испытание.Я принимаю со смирениемЕго любовь, – Его молчание.И чем мольба моя безгласнее –Тем неотступней, непрерывнее,И ожидание – прекраснее,Союз грядущий – неразрывнее.Времен и сроков я не ведаю,В Его руке Его создание…Но победить – Его победою –Хочу последнее страдание.И отдаю я душу смелуюМое страданье Сотворившему.Сказал Господь: «Одежду белуюЯ посылаю – победившему».1902

«Давно печали я не знаю…»

Давно печали я не знаю,И слез давно уже не лью.Я никому не помогаю,Да никого и не люблю.Любить людей – сам будешь в горе.Всех не утешишь всё равно.Мир – не бездонное ли море?О мире я забыл давно.Я на печаль смотрю с улыбкой,От жалоб я храню себя.Я прожил жизнь мою в ошибках,Но человека не любя.Зато печали я не знаю,Я слез моих давно не лью.Я никому не помогаю,И никого я не люблю.

«Я помню аллею душистую…»

Я помню аллею душистуюИ ветви сирени кругом,Росу на траве серебристуюИ небо, объятое сном.Я помню, как трелью рыдающейСирень оглашал соловей,И как аромат опьяняющийВолной доносился с полей.Я помню скамью одинокую,Забытые грезы и сны,И пруд, весь заросший осокою,И силу живую весны…У берега лодка качается,И плещется тихо вода,И звезды, блестя, отражаютсяНа зыбком просторе пруда.Стихает природа уснувшая,Всё негой весенней полно…Я помню то время минувшее,Я помню, что было давно…

«Осенняя ночь и свежа, и светла…»

Осенняя ночь и свежа, и светла –В раскрытые окна глядела,По небу луна величаво плыла,И листья шептались несмело.Лучи на полу сквозь зеленую сетьДрожали капризным узором…О, как мне хотелось с тобой умереть,Забыться под ласковым взором!В душе что-то бурной волною росло,Глаза застилались слезами.И было и стыдно, и чудно светло,И плакал Шопен вместе с нами.О, милый, мы счастья так ждали с тобойИ счастье неслышно подкралось,Пришло, как волна, унеслося волной,Пришло, но навек не осталось!

«Долго в полдень вчера я сидел у пруда…»

Долго в полдень вчера я сидел у пруда.Я смотрел, как дремала лениво,Как лениво спала голубая водаНад склоненной, печальною ивой.А кругом далеко – тишина, тишина,Лишь звенят над осокой стрекозы;Неподвижная глубь и тиха, и ясна,И душисты весенние розы.Но за пыльной оливой, за кущами роз,Там, где ветер шумит на просторе,Меж ветвями капризных, стыдливых мимозМоре видно, безбрежное море!..Всё полудня лучами залито, дрожит,И дрожит, и смеется, сверкая,И бросает волна на прибрежный гранитСеребристую пену, играя.Что-то манит туда, в неизвестную даль,Манит шум синих волн бесконечный…Океану неведома наша печаль,Он – счастливый, спокойный и вечный.Но… блеснувшая в сумерках робко звезда,Темных вязов густая аллеяИ глубокие, тихие воды прудаУтомленному сердцу милее…

«Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад…»

Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад,В рощах царственных магнолий воды тихие журчат,Там желтеет в темной куще золотистый апельсинИ к студеному фонтану наклоняется жасмин.Блещет море, и гирляндой роз пунцовых обвитаКипарисов темнокудрых величавая чета.Шепот нежных слов и трели полуночных соловьев,О, когда б навек остаться здесь, у милых берегов!..Но порою я спускаюсь, одинока и грустна,Вниз по мраморным ступеням, где, луной озарена,Чуть колышется, чуть дышит золотистая волна.Я веду беседу с морем, я гляжу в немую дальИ с любовью вспоминаю мою прежнюю печаль.Вспоминаю домик бедный и черемухи кусты,И сирени белоснежной ароматные цветы,Песни жаворонка в поле, на заре, кудрявый лес,Васильки родимой нивы и глубокий свод небес.Помню я мои мученья, слезы бедные мои,Помню жажду тихой ласки, жажду счастья и любви.Но зачем, следя за лунным отражением в волнах,Как о счастии тоскую я о горе и слезах…И зачем в саду у моря, где чуть слышен запах роз,Мне так жалко прежней доли, мне так жалко милых слез?.,

«Я истинному верен останусь до конца…»

Я истинному верен останусь до конца:Смирите, люди-братья, надменные сердца!Вы верите и в счастье, и в радостные годы,Вы к знанию стремитесь, вы ищете свободы –Но в мире нет свободы, нет в мире красоты…Смиритесь, позабудьте безумные мечты!Непобедимой смерти таинственная силаЛюдей живую душу навеки покорила.И в первое мгновенье, как и в последний час, –О, смерть, ты будешь с нами, и будешь вечно в нас!Приходит смерть любовью, светлы ее одежды,Приносит нам отраду и робкие надежды…Но от любви бегите, бегите, люди, прочь!Ведь это смерть пред вами, ведь это – та же ночь…Любовь – еще страшнее и непонятней смерти…Смиритесь, братья-люди, смиритесь и поверьте,Что в мире нет свободы, и, волею судьбы –Любя и умирая, мы вечные рабы!

‹П. И. Вейнбергу› («Люблю – хрусталь бесценный и старинный…»)

Люблю – хрусталь бесценный и старинный,Обычаи невозвратимых дней,Благоприятны старые картиныИ старое вино душе моей.Всегда, всегда любила я седины,И, наконец, пришла моя пора:Не устояло сердце робкой ЗиныПеред цветами Вейнберга Петра!8 января 1894СПБ

‹П. И. Вейнбергу› («Вы задали мне трудную задачу…»)

Суббота, 25 июля, ‹18›98

Аврора

Вы задали мне трудную задачу!Ответить собираюсь я давно…Беру перо, сажусь – и чуть не плачу…Зачем шутить стихом мне не дано?!Нравоученья в декадентских ризахУпрямой музе более под стать;Я не вольна в ее пустых капризах,Я не умею дам разубеждать.Звенит ваш стих, и, с гибкостью завидной,По строкам рифма вьется, как змея…Досадно мне, и больно, и обидно –Но я, увы, не вы, а вы – не я…Довольно! Чем богата, тем и рада.Мне даже нравится мой странный слог.И будет, верю, за труды награда:Ответная чета блестящих строк.«Была я в Петербурге; буря злилась,И дождик шел… Ну чистая напасть!Домой я непрестанно торопиласьИ на Фонтанку не могла попасть.Лишь утешала страждущего брата,Упавший дух немного поднялаИ тщательно и зорко береглаОт милого, но страшного „возврата“…(Подумаешь, не стоило и лезть:Там утешителей не перечесть)».Живем мы здесь не шатко и не валко;Мясник – мошенник; серы небеса;Поют кузнечики; мне просто жалко,Что здесь случаются и чудеса.Вот первое: не будет вам в обиду,Но я рецензии пошла писать;Венгерову же нашу, – Зинаиду, –Метнуло на стихи… Вот благодать!Она теперь и день и ночь в экстазе.Рассеянна, как истинный поэт.Но думаю, нам с вами в этом разеСреди поэтов места больше нет!……………Как поживаете? Что ваши своды?И – новые – как прежде ль хороши?По-прежнему ль к вам ломятся народы,Мечтая с Фонда получить гроши?Меня сулили вы везти в Монако, –Я согласилась хоть на Меррекюль…Клялись словами Демона… ОднакоИз обещаний этих вышел нуль.Тот постоянства сердца не оценит,Кто чувства лучшие мои отверг…И знаю: мне не раз еще изменитКоварный, легкомысленный Вейнберг.Но не могу я с ним затеять ссору, –Изменника люблю еще сильней…И коль захочет посетить Аврору –Он будет встречен нежностью моей………………Я новости вам сообщить хотела,Но более стихов писать нет сил;Космополис, как слышно, опочил;В подробностях не знаете ли дела?Как рада я, что минуло пол-лета!Собраний жду под сводами поэта,А на письмо – приятного ответа…Поклон вам шлет мой занятый супругИ я, ваш неизменный, редкий друг.О, верьте! вам однаВсегда верна –Zina.

З. А. Венгеровой

Небо широкое, широкое.Смотрит заря утомленная.В окно мое одинокоеЗаря полночная, зеленая,Небо широкое, широкое…Заря неверная, неверная,Заря неяркая, туманная,Как ты – чужая, лицемерная,Как ты – ненужная, обманная.Заря неверная, неверная…Солнце победное, победноеПридет, убьет зарю невечнуюЕе – отражение солнца бедное,Убьет любовь небесконечнуюСолнце победное, победное…

«На стене темно-красной…»

На стене темно-краснойТемно-красный цветок,Дышит скукой опаснойСкучный наш уголок,В безнадежности яснойЯ смотрю на цветок(Вот раздался звонок),От тебя, от безгласной,Я не жду боли страстной,И не жду, чтоб увлекТебя поток…

«Брат Иероним! Я умираю…»

Брат Иероним! Я умираю…Всех позови! Хочу при всехПоведать то, что ныне знаю,Открыть мой злой, тяжелый грех.О, я не ведал, что нарушу,Господь, веления Твои!Ты дал мне пламенную душуИ сердце, полное Любви.И долго, смелый, чуждый страха,Тебе покорный, – я любил.Увы, я слаб! Я прах от праха!И Враг – Твой Враг – меня смутил.Презрел я тайные заветы,Отверг любовь – еще любя;И в ризы длинные одетыйПришел сюда, спасать себя.Мне враг шептал: здесь подвиг крестный.Любовь же – грех и суета.И я оставил путь мой тесный,Войдя в широкие врата.Я подвизался неустанно,Молчал, не спал, не ел, не пил…О, Долорес! О Донна Анна!О все, которых я любил!

‹П. И. Вейнбергу› («Пусть проходят дни и годы…»)

Пусть проходят дни и годы,Вечно та же сердцем я!Жадно рвусь под Ваши своды,И со мной – мои друзья.Но… живу я наизнанку,Как подняться спозаранку?Разболится голова…Мы приедем на ФонтанкуВ среду, в среду, ровно в 2.5 февраля 1901

Тема для стихотворения

У меня длинное, длинное черное платье,я сижу низко, лицом к камину.В камине, в одном углу, черные дрова,меж ними чуть бродит вялое пламя.Позади, за окном, сумерки,весенние, снежные, розово-синие.С края небес подымается большая луна,ее первый взор холодит мои волосы.Звонит колокол, тонкий, бедный, редкий.Спор идет неслышно в моем сердце:Спорит тишина – с сомненьями,Любовь – с равнодушием.

Втайне!

1. Hommage[1]

«Га! Петушья у меня нога!»

Народами повелевал Наполеон,И трепет был пред ним великий.Герою – честь! Ненарушим закон!И без надзора – все мы горемыки.Курятнику – петух единый дан.Он властвует, своих вассалов множа.И в стаде есть Наполеон: баран.И в Мирискусстве есть: Сережа.

2. Уши

«Имеющий уши – слышит»

П. П. Перцову, компании Мирискусства, а также В. Гиппиусу

Безумна я была, упряма, как ребенок.Я думала, что мы свободны и равны.Всё оттого, что был мой слух нелепо тонокИ различал шаги с нездешней стороны.Но боле восставать мятежный дух не будет.И я теперь, – как вы, – в туманной тишине.Лишь гений нас, больных, когда-нибудь разбудит,До гения ж поспим. И правы мы во сне.Ни боли, ни борьбы… Как путь отрадно-ясен!Как мне близки друзья, с тех пор, как я глуха!Поверим лишь в того, кто будет громогласен,И коль услышим крик, – хотя бы петуха, –Он будет тот, кого мы ждем.И мы пойдем за петухом.

Прямо в рай

Если хочешь жизни вечной,Неизменно-бесконечной –Жизни здешней, быстротечнойНе желай.От нее не жди ответа,И от солнечного света,Человечьего привета –Убегай.И во имя благодатиНе жалей о сонном брате,Не жалей ему проклятий,Осуждай.Все закаты, все восходы,Все мгновения и годы,Всё – от рабства до свободы –Проклинай.Опусти смиренно вежды,Разорви свои одежды,Изгони свои надежды,Верь и знай –Плоть твоя – не Божье дело,На борьбу иди с ней смело,И неистовое телоУмерщвляй.Помни силу отреченья!Стой пред Богом без движенья,И в стояньи откровеньяОжидай.Мир земной – змеи опасней,Люди – дьяволов ужасней;Будь мертвее, будь безгласнейИ дерзай:Светлый полк небесной силы,Вестник смерти легкокрылыйУнесет твой дух унылый –Прямо в рай!1901

Любовь к недостойной

Ах! Я одной прекрасной дамыБыл долго ревностным пажом,Был ей угоден… Но когда мыШли в парк душистый с ней вдвоемЯ шел весь бледный, спотыкался,Слова я слышал, как сквозь сон,Мой взор с земли не подымался…Я был безумен… был влюблен…И я надеялся… НередкоЯ от людей слыхал о том,Что даже злостная кокеткаБывает ласкова – с пажом.Моя ж мадонна – молчалива,Скромна, прелестна и грустна,Ни дать ни взять – немая ива,Что над водами склонена.О, ей – клянусь! – я был бы верен!Какие б прожили мы дни!..И вот, однажды, в час вечерен,Мы с ней у озера, – одни.Длинны, длинны ее одежды,Во взгляде – нежная печаль…Я воскресил мои надежды, –Я всё скажу! Ей будет жаль…Она твоим внимает пеням,Лови мгновения, лови!..Я пел, склонясь к ее коленям,И лютня пела о любви.Туман на озеро ложится,Луна над озером блестит,Всё живо… Всё со мной томится…Мы ждем… Я жду… Она молчит.Туман качается, белея,Влюбленный стонет коростель…Я ждать устал, я стал смелееИ к ней: «Мадонна! НеужельНе стоит робкий паж привета?Ужель удел его – страдать?Мадонна, жажду я ответа,Я жажду ваши мысли знать».Она взглянула… Боже, Боже!И говорит, как в полусне:«Знать хочешь мысли? Отчего же!Я объясню их. Вот оне:Решала я… – вопрос огромен!(Я шла логическим путем),Решала: нумен и феноменВ соотношении – каком?И всё ль единого порядка –Деизм, теизм и пантеизм?Рациональная подкладкаТак ослабляет мистицизм!Создать теорию – не шутка,Хотя б какой-нибудь отдел…Ты мне мешал слегка, малютка;Ты что? смеялся? или пел?»……………Мрачись, закройся, месяц юный!Умолкни, лживый коростель!Пресекнись, голос! Рвитесь, струны!Засохни, томный розанель!И ссохлось всё, и посерело,Застыл испуганный туман.Она – сидела как сидела,И я сидел – как истукан.То час был – верьте иль не верьте, –Угрюмей всяких похорон…Бегите, юноши, как смерти,Философических мадонн!1902