Полная версия
Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Рождение Всеволода в разных летописях отмечено под 1029 или 1030 г. Следующее известие о нем помещено под 1053 г., когда «у Всеволода родися сын, и нарече имя ему Володимер, от царицы грекини», дочери византийского императора Константина IX Мономаха (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. М., 2006. С. 425). Далее Повесть временных лет сообщает, что Всеволод постоянно жил при отце, в Киеве, «бе бо любим отцемь паче всея братьи, его же имяше присно у собе». Он же закрыл глаза Ярославу и похоронил его «в раце мороморяне [в мраморном гробу], в церкви святое Софье» (по В.Н. Татищеву, на церемонии погребения присутствовал также Изяслав Ярославич).
2
Родился в 1024 г. В 1043 г. Ярослав женил Изяслава на Гертруде, сестре польского короля Казимира I (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 388); ее православное имя, кажется, было Елена (см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000. С. 366). По летописным известиям, до 1052 г. Изяслав княжил в Турове, а после смерти старшего брата Владимира Ярославича был переведен на его место в Новгород.
3
Родился в 1027 г. и до смерти Ярослава княжил во Владимире-Волынском.
4
См.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 311–338.
5
Имеется в виду вторая жена Ярослава, княгиня Ингигерд-Ирина (см. о ней: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 425).
6
В дошедших до нас списках Повести временных лет год рождения Игоря не означен. По данным Татищева, он родился в 1036 г. (Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1–2. М., 1993. С. 669, примеч. 27).
7
В различных списках Повести временных лет рождение Вячеслава датировано 1033 или 1036 г. Татищев называет 1034 г. (Там же).
8
Причем не только на Руси, но и вообще у славян. В хронике Козьмы Пражского под 1055 г. находим схожее завещание чешского князя Брячислава I своим сыновьям, «дабы всегда старейший имел верховную власть и стол княжения, а все его братья и все, кто из княжеского рода, были бы под его властью». Польский князь Болеслав III Кривоустый перед смертью (1137) «роздал отдельным сыновьям своим определенные части в Польше. Оставляя старшему город Краков, он установил, чтобы всегда тот, кто старейший в его роде, имел этот город, так чтобы если старейший умрет или откажется от своего права, то вступал бы во владение этим городом тот, кто во всем роде после него старейший» (письмо папы Иннокентия III к архиепископу Гнезненскому, 9 июля 1210 г.). Польский хронист Кадлубек разъясняет, что мысль Болеслава заключалась в том, «чтобы старшему принадлежали и княжение краковской области и княжеская власть». В отличие от славян «германский мир не знал ничего подобного» (Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. Т. I. Киевская Русь. М., 1938. С. 142; Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 8—13).
9
Родословная великих князей по Воскресенской летописи («Начало православных государей и великих князей Руских») сообщает, что у Владимира Ярославича был еще и другой сын, по имени Ярополк. Однако всего вероятнее, что это лицо легендарное, поскольку упомянуто лишь однажды и безотносительно к каким бы то ни было событиям середины – второй половины XI в.
10
Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 370.
11
Родословная великих князей особо отмечает, что Владимир Ярославич «на Киеве не сеживал».
12
Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 312.
13
Всеслав Брячиславич сел на полоцком столе после смерти отца в 1044 г.
14
Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 425–426.
15
Там же. С. 272.
16
Ср., напр.: «…и оттоле увидят иные страны, какую любовь имеют Греки с Русью» (договор Игоря с Византией, 944 г.).
17
Сыновья Владимира по женской линии происходили от разных матерей (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 246–266).
18
Франклин С., Шепард Д. Начало Руси: 750—1200. СПб., 2000. С. 357.
19
Б.Д. Греков считал, что этот термин ввел в научный оборот А.Е. Пресняков (см.: Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 490). Н.Н. Коринный в этой связи пишет о военно-политической и церковной «диктатуре трех старших Ярославичей» (см.: Коринный Н.Н. Переяславская земля X – первая половина XIII века. Киев, 1992. С. 69).
20
Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М., 1989. Т. I. С. 182.
21
Родился предположительно в 1043 или 1044 г.
22
Владельца «первой русской книги» – знаменитого Остромирова Евангелия, рукописи, датируемой 1056–1057 гг. Из приписки, сделанной на ее полях писцом диаконом Григорием, известно, что супругой Остромира была некая Феофана, греческое имя которой соблазняет исследователей видеть в ней дочь князя Владимира и греческой царевны Анны (см.: Поппэ А. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). Л.; Новгород, 1997. С. 102–120). В 1054 г. Остромир и Феофана должны были быть пожилыми по меркам того времени людьми (не моложе 40–45 лет), поскольку диакон Григорий призывает благословение не только на них самих, но и на «чядом ею и подружием чад ею», то есть на их детей и внуков.
23
Приписка диакона Григория в Остромировом Евангелии сообщает, что Изяслав держит «обе власти», то есть Киев и Новгород.
24
Древнерусские княжества X–XIII вв. М., 1975. С. 78—109.
25
Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 351–352.
26
Там же. С. 81, 347–347.
27
Там же. С. 61, 227–232.
28
Там же. С. 227–234, 236–238.
29
Древнерусские княжества X–XIII вв. С. 143.
30
Там же. С. 258–259.
31
Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 355.
32
Древнерусский Юрьев – это современная Белая Церковь. Город был основан на р. Рось в 1032 г. Его название – Юрьев (в летописях также Гюрьгев, Гургев) – связано с христианским именем князя Ярослава – Георгий.
33
С конца X в. по вторую половину XII в. подчинявшаяся непосредственно Константинопольскому патриархату (см.: Мошин В.А. Николай, епископ Тмутороканский // Seminarium Kondakovianum. Т. V. Praha, 1932. С. 54–55).
34
Епископская кафедра во Владимире-Волынском появилась двумя десятилетиями позже, а в Смоленске – только в XII в.
35
Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII вв. М., 1989. С. 34–39.
36
По всей видимости, имеется в виду дележ доходов с города, примеры чему встречаются и в более позднее время (завещание Ивана Калиты).
37
Известие Татищева, подтверждаемое летописным указанием на то, что на Аюбецком съезде 1097 г. дети Ростислава получили «в отчину» Перемышль и Теребовль. Труднее решается вопрос о предыдущем местопребывании Ростислава. Распространенное мнение о том, что Ростислав после смерти Ярослава получил во владение Ростов (со ссылкой опять же на свидетельство Татищева), грубо искажает показание историка, которое на самом деле помечено 1052 г. и выглядит так: «Преставися Владимир, сын Ярославль, старейший, в Новегороде… По нем остался сын его Ростислав в Новгороде и Ростове» (Татищев В.Н. Собрание сочинений в 8 т.: История Российская. Μ.; Л., 1962–1964 (репринт: М., 1994–1995). Т. II. С. 81). Таким образом, Татищев говорит не о наделении Ростислава Ростовской областью при разделе Руси между Ярославичами, а о наследовании им всего новгородского удела покойного отца Владимира Ярославина. Кроме того, достоверность татищевского показания в данном случае сомнительна ввиду того, что Новгород по смерти Владимира должен был отойти к следующему по старшинству брату – Изяславу, как о том и свидетельствуют летописи. Так что, возможно, следует согласиться с Карамзиным, что до вокняжения во Владимире-Волынском Ростислав, «не имея никакого удела, жил праздно в Новгороде» на иждивении Изяслава (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 2–3. М., 1991. Т. 2. С. 48).
38
Поруб – глубокая яма, заделанная сверху деревом, с небольшим отверстием («оконцем») для передачи узнику пищи. В летописи фигурирует еще другой вид подземной темницы – погреб (вероятно, подвал в тереме). Судя по летописным известиям, между порубом и погребом существовали различия и по социальному положению заключенных в них людей: в первый обычно сажали князей, во второй – простонародье.
39
Южная группировка огузов, ушедшая во второй половине XI в. в Переднюю Азию, получила известность под именем турок-сельджуков. В Северной Монголии существовал обособленный союз девяти огузских племен («токуз-огузы», букв, «девять огузов»), возглавляемый уйгурами.
40
В летописях встречаются и другие варианты этого имени: Болуш, Булуш.
41
Васильевский В.Г. Труды. СПб., 1908. Т. I. С. 26–29.
42
Древнерусская калька с тюркского «каракалпак» («черная шапка», характерный головной убор этих кочевников).
43
О переходе печенежских ханов на службу к Ярополку и Владимиру Святославичам (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 45, 174).
44
Многочисленные попытки обобщить имеющийся исторический, археологический и лингвистический материал пока что не привели к формированию единого взгляда на эту проблему. И поныне остается в силе замечание тридцатилетней давности одного из специалистов в этой области, что «создание (фундаментального. – С. Ц.) исследования по этнической и политической истории кипчаков с эпохи древности до позднего Средневековья – одна из нерешенных задач исторической науки» (Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. М., 1974. С. 168).
45
Наиболее крупные племенные разветвления кыпчаков отмечены в сочинениях восточных авторов XIII–XIV вв. Так, энциклопедия Ан-Нувайри выделяет в их составе племена: токсоба, иета, бурджоглы, бурлы, кангуоглы, анджоглы, дурут, карабароглы, джузнан, карабиркли, котян (Ибн-Халдун добавляет, что «все перечисленные племена не от одного рода»). По сообщению Ад-Димашки, кыпчаки, переселившиеся в Хорезм, назывались тау, бузанки, башкырд. Родоплеменные объединения половцев знает и Повесть временных лет: турпеи, елктуковичи и др. Фиксируемая археологией монгольская примесь среди кумано-кыпчакских племен была достаточно заметна и для современников. Относительно племени токсоба («токсобичи» русских летописей) имеется показание Ибн-Халдуна о его происхождении «из татар» (в данном контексте – монголов). Показательно также свидетельство Ибн аль-Асира о том, что монголы, желая расколоть кыпчако-аланский союз, напоминали кыпчакам: «Мы и вы – один народ и из одного племени…»
46
Чем и объясняется разнобой в этнографических описаниях куманов-кыпчаков. Например, Гильом де Рубрук (XIII в.) подверстал под единый «куманский» похоронный обряд погребальные обычаи разных этнических групп: «Команы насыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке перед пупком чашу. Они строят также для богачей пирамиды, то есть остроконечные домики, и кое-где я видел большие башни из кирпичей, кое-где каменные дома… Я видел одного недавно умершего, около которого они повесили на высоких жердях 16 шкур лошадей, по четыре с каждой стороны мира; и они поставили перед ним для питья кумыс, для еды мясо, хотя и говорили про него, что он был окрещен. Я видел другие погребения в направлении к востоку, именно большие площади, вымощенные камнями, одни круглые, другие четырехугольные, и затем четыре длинных камня, воздвигнутые с четырех сторон мира по сю сторону площади». Он же замечает, что мужчины у «команов» заняты разнообразными хозяйственными работами: «Делают луки и стрелы, приготовляют стремена и уздечки, делают седла, строят дома и повозки, караулят лошадей и доят кобылиц, трясут самый кумыс… делают мешки, в которых его сохраняют, охраняют также верблюдов и вьючат их». Между тем другой западноевропейский путешественник XIII в. Плано Карпини из наблюдений за «команами» вынес впечатление, что, по сравнению с женщинами, мужчины «ничего вовсе не делают», разве что имеют «отчасти попечение о стадах… охотятся и упражняются в стрельбе» и т. д.
47
В.В. Бартольд, в частности, отмечает, что «кипчаки, насколько известно, не находились под властью сильной династии… Были отдельные кипчакские ханы, но хана всех кипчаков никогда не было» (Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов // Соч. Т. V. М., 1968. С. 209).
48
Так называемый Второй Тюркский каганат, восстановленный в 687–691 гг. на месте Восточнотюркского каганата, разгромленного китайцами в 630 г.
49
Самое раннее упоминание слова «кыпчак» (и притом в связи с тюрками) встречается именно в древнеуйгурской письменности – на «Селенгинском камне», каменной стеле с руническими (орхонскими) письменами, установленной в верховьях р. Селенги правителем Уйгурского каганата Элетмиш Бильгекаганом (747^—759). В 1909 г. памятник обнаружил и исследовал финский ученый Г.И. Рамстедт. Выбитый на его северной стороне текст серьезно поврежден, в том числе четвертая строка, которая имеет лакуну в начальной части. Рамстедт предложил для нее конъектуру: «когда тюрки-кыпчаки властвовали над нами пятьдесят лет…» В настоящее время эта реконструкция общепризнана, причем слову «кыпчак» обыкновенно придается этнический смысл («народ тюрков-кыпчаков»), какового на самом деле предполагать не приходится, поскольку древнетюркские надписи не знают случаев слияния или отождествления парных этнонимов. С учетом вышеупомянутого нарицательного значения слова «кыпчак» начало строки следует читать: «когда презренные тюрки…»
50
В преданиях племени сеяньто, в свое время также потерпевшего тяжелое поражение от уйгуров, победа последних прямо объясняется вмешательством сверхъестественных сил: «Прежде, перед тем как сеяньто были уничтожены, некто просил еды в их племени. Отвели гостя в юрту. Жена посмотрела на гостя – оказывается, у него волчья голова (волк – мифический предок уйгуров. – С. Ц.). Хозяин не заметил. После того как гость поел, жена сказала людям племени. Вместе погнались за ним, дошли до горы Юйдугюнь. Увидели там двух людей. Они сказали: «Мы – духи. Сеяньто будут уничтожены»… И вот теперь сеяньто действительно разбиты под этой горой».
51
Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. Алма-Ата, 1992. С. 120–126.
52
По всей видимости, «книжный» этноним, который арабские авторы прилагали к группе племен монгольского происхождения, в конце VIII – начале IX в. обосновавшихся в границах среднего течения Иртыша и смежных с юга областей. Отдельные орды кимаков зимовали на берегах Каспийского моря, и в «Шах-намэ» оно даже называется Кимакским морем.
53
Горбунов В.В. Процессы тюркизации на юге Западной Сибири в раннее Средневековье //http://new.hist.asu.ru/biblio/borod4/partl – p37-42.pdf. C. 40–41.
54
Образ дерева играет значительную роль в мифологии кочевников. Иногда даже говорят об «одержимости» тюрков идеей дерева (Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск, 1990. С. 43.). Некоторые тюркские народности Южной Сибири носят имя какого-либо дерева, с которым себя ассоциируют. Дерево как родовое святилище почиталось и в Средней Азии у узбеков племени канглы.
55
Другой вариант легенды приводит Мухаммад Хайдар (ок. 1499–1551) в своем «Огуз-намэ»: «И вот пришел Огуз-каган с войском к реке, называемой Итилем (Волга. – С. Ц.). Итиль – большая река. Огуз-каган увидел ее и говорил: «Как переправимся через поток Итиля?» В войске был один дородный бек. Имя его было Улуг Орду бек… Этот бек срубил деревья… На деревьях тех расположился и переправился. Обрадовался Огуз-каган и сказал: «О, будь ты здесь беком, Кыпчак-беком ты будь!»
56
«Кыпчаки», как одно из подразделений тюркских племен, упоминаются уже в «Книге путей и стран» Ибн Хордадбеха (ок. 820 – ок. 912).
57
Это не исключает вероятности существования особого племени, называвшегося «кубан»/«куман», – предков кумандинцев Северного Алтая (см.: Потапов Л.П. Из этнической истории кумандинцев // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968; см. также: www. kunstkamera.ru/siberia – официальный сайт Отдела этнографии Сибири МАЭ РАН. С. 316–323). Для характеристики соотношения этнических терминов «куман» и «кыпчак» стоит отметить также, что в самой «кумано-кыпчакской» среде они отнюдь не являлись синонимами. Не смешивает их и эпос тюркоязычных народов. Только в поздней ногайской эпической поэме «Сорок ногайских богатырей» встречаются такие строки: «Страна куманов, мои кыпчаки, / Пусть садятся на коней добры молодцы!» (Айт десенъиз, айтайым («Если просите, спою…»). Черкесск, 1971. С. 6). Однако здесь, скорее всего, воспроизводятся достаточно отдаленные и уже не вполне адекватные представления об исторических реалиях XIII в.
58
На идентичность половцев и куманов указывает летописное выражение: «кумане рекше половци», то есть «куманы, называемые половцами» (см. статью Повести временных лет под 1096 г., Лаврентьевскую летопись под 1185 г., Ипатьевскую под 1292 г.). В.В. Бартольд считал, что «куманская» этнонимика проникла в древнерусское летописание из Византии. Однако этому противоречит, например, наличие «князя Кумана» в летописном списке половецких ханов, убитых во время похода 1103 г. русского войска в степь.
59
См. его примеч. на с. 387 в кн.: Дорн Б. Каспий. О походах древних русских в Табаристан // Записки Императорской Академии Наук. Т. 26. Кн. 1. СПб., 1875.
60
Расовский Д.А. Половцы // Seminarium Kondakovianum. Т. VII. Praha, 1935. С. 253; из новейших исследователей см., напр.: Плетнева С.А. Половцы. М.: Наука, 1990. С. 35–36.
61
Вот лишь одно характерное высказывание: «Как известно, пигментация волос неразрывно связана с определенным цветом глаз. В отличие от остальных тюрок, черноволосых и кареглазых, белокожие половцы представали в золотистом нимбе волос над яркими голубыми глазами… Столь характерная цветовая гамма половцев, вызывавшая восхищение современников, для историка оказывается своего рода «генеалогическим свидетельством», помогая связать их происхождение с загадочными динлинами китайских хроник («белокурым народом», обитавшим в I–II вв. у северных границ Китая. – С. Ц.), а через них – с людьми так называемой «афанасьевской культуры», чьи погребения III тысячелетия до н. э. были открыты археологами в Прибайкалье. Таким образом, в океане времен половцы предстают перед нами в качестве потомков древнейших европейцев, вытесненных из Восточной и Центральной Азии начавшейся когда-то широкой экспансией монголоидных народов. «Отуреченные» некогда «динлины», они потеряли свою древнюю родину, сменили язык, и общетюркский поток вынес на простор причерноморских степей… уже последние остатки некогда сильного и многочисленного, а теперь вымирающего и теряющего среди других свой облик золотоволосого народа, отмеченного уже признаками своего азиатского прошлого» (Никитин А.Л. Основания русской истории. М., 2001. С. 430–431).
62
Здесь уместно вспомнить ярко выраженные «монгольские» скулы на знаменитом «портрете-реконструкции» М. Герасимова облика князя Андрея Боголюбского, чьей матерью, как известно, была половчанка.
63
Сознавая очевидную нелепость рассуждений о европеоидах-блондинах применительно к половцам, но не решаясь расстаться с «соломенной» этимологией термина, Н.Н. Коринный полагает, что «половым» русским людям мог казаться цвет кожи этих кочевников («половцы», то есть «желтолицые») (см.: Коринный Н.Н. Указ. соч. С. 107). Тут одно из двух: либо исследователь никогда не видел солому, либо в жизни не встречал тюрков.
64
См.: Скржинская Е.Ч. Половцы. Опыт исторического исследования этникона // Византийский временник. 1986. Т. 46. С. 255–276; Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. СПб., 2000. с. 38–87.
65
Ср. с летописным: «вся Половецкая земля, что же (есть. – С. Ц.) их межи Волгою и Днепром».
66
«Слышав же Святополк идуща Ярослава, пристрои бещисла вой, руси и печенег, и изыде противу ему к Любичю об он пол Днепра, а Ярослав [встал] об сю [сторону]» (статья под 1015 г.).
67
В Киевской летописи под 1172 г. говорится, что князь Глеб Юрьевич «ехал на ону сторону [Днепра] к онем половцем». Словарь М. Фасмера также фиксирует понятие «онополец, онополовец» – живущий по ту сторону реки, производное от церковнославянского «об он пол» (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. 3. С. 142).
68
Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. С. 81, 87.
69
О позднейших этимологиях слова «половцы», распространенных среди московских книжников конца XV – начала XVI в., можно судить по сохранившимся известиям иностранных писателей. Так, польский ученый и историк Матвей Меховский слыхал, что «половцы в переводе на русский язык значит «охотники» или «грабители», так как они часто, делая набеги, грабили русских, расхищали их имущество, как в наше время делают татары» («Tractatus diabus Sarmatiis, Asiana et Europiana», 1517 г.; цит. no: Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. С. 41). Следовательно, его информатор отталкивался от древнерусского «ловы» – «охота». А по свидетельству Сигизмунда Герберштейна, посла австрийского императора при дворе великого князя Василия III, москвичи того времени производили слово «половцы» от «поле». Следует добавить, что ни тогда, ни раньше, в домонгольскую эпоху, русские люди не примешивали сюда прилагательное «половый».
70
В этой связи показательны упоминаемые в летописи «половцы Емякове». Иемеки были одним из главенствующих племен в кимакском племенном союзе.
71
Ср. с тем, что в былине об Алеше Поповиче и Тугарине последний персонаж приезжает в Киев в сопровождении двух серых волков. Историческим прототипом былинного Тугарина, возможно, является летописный Тугоркан – половецкий хан, ставший в 1094 г. тестем Святополка Изяславича и убитый в сражении на р. Трубеж (1096).
72
См.: Плетнева С.А. Указ. соч. С. 115.
73
Которыми, впрочем, половцы владели в совершенстве. По свидетельству рабби Петахьи, они «отлично стреляют из лука и убивают любую птицу на лету».
74
Согласно археологическим данным, Тмуторокань была тогда процветающим военным, торгово-ремесленным и церковным центром Северного Причерноморья. Город окружали мощные стены из сырцовых кирпичей, облицованных камнем. Раскопки в жилых кварталах обнаружили следы развитого керамического производства и остатки фундамента большой церкви Святой Богородицы.
75
По С.М. Соловьеву, Ростислава «манила Тмутаракань, то застепное приволье, где толпились остатки разноплеменных народов, из которых храброму вождю можно было набрать себе всегда храбрую дружину, где княжил знаменитый Мстислав, откуда с воинственными толпами прикавказских народов приходил он на Русь и заставил старшего брата (Ярослава. – С. Ц.) поделиться половиною отцовского наследства. Заманчива была такая судьба для храброго Ростислава, изгоя, который только оружием мог достать себе хорошую волость, и нигде, кроме Тмутаракани, не мог он добыть нужных для этого средств» (Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I. Т. 1–2. С. 341–342). Дальнейшие действия Ростислава, однако, показывают, что Тмуторокань была для него не средством, а целью, что никакая другая волость Русской земли его не прельщала, и меньше всего вдохновлял его пример Мстислава.