Мой Ванька

Идём от сортира обратно. На кровать почти падаю. Слабость страшная. Смотрю на братишку. Синие круги под глазами. Сколько же он не спит? Сутки? Двое? Больше!

– Тебе надо поспать, Ванюха…

– Ничего. Я засну, а ты мне тут коньки отбросишь… – ворчит он.

– Теперь уже не отброшу.

– Нет уж! Илья Анатольевич велел – значит, нельзя! – сказал, как отрезал.

Понятно. Добром не удастся. Придётся идти на хитрость. Вдруг получится? Как это Кох со мной проделал? В глаза смотреть… Но надо осторожно, чтоб не догадался.

– Ладно, – говорю я примирительно. – Давай рядом ляжем. Хоть полежишь.

Послушно ложится рядом. Поворачиваюсь и внимательно смотрю ему в глаза.

– Родной мой, – шепчу я, стараясь не отпустить взгляда. – Спи, мой хороший… Всё теперь будет хорошо. Спи спокойно. Спи, ну пожалуйста…

Ванькины глаза медленно закрываются. Получилось! Пусть отдохнёт.

А теперь можно заняться собой. Как это Кох там говорил… Песчаный пляж… Яркое солнце… Его энергия вливается в меня… Больше… Больше… Ох… Спать хочется…

Жёстко послал Ваньку на работу, хоть и понимаю, что у него неприятностей не будет. Через Юрия Степановича он передал начальнику про причину своего отсутствия.

Слабость обалденная! Тело ватное, и когда надо встать, делаю это с трудом. Вот – лежу, накачиваю себя энергией и думаю. Братишка поехал на работу на моей машине. После того как он сам привёз сюда Илью Анатольевича, у него появилась уверенность в себе. Лишь бы не было самоуверенности. Да и вообще, не зря же парень права получал!

Понимаю Ваньку, который во время болезни лежал и думал. Это так здорово, когда никуда не нужно торопиться. Мысли текут спокойно…

Ванька… Как он испугался, бедняга, когда мне поплохело. Испугался, что я его покину и… перейду в лучший из миров. А ведь когда мы оплакиваем ушедших от нас дорогих людей, мы на самом деле оплакиваем не их, а самих себя. Нам жалко себя. Мы не думаем о том, что этим людям в том, другом мире будет наверняка лучше, чем в нашем неспокойном здешнем. Тогда, в первый момент, мы теряемся и не знаем, как нам без них жить. То есть фактически оплакиваем своё внезапно наступившее сиротство. Это потому, что любой из нас по сути своей – эгоист, в большей или меньшей степени. Так и Ванька… А как я могу его бросить? Как я могу бросить дорогого мне человека, за жизнь и судьбу которого я принял на себя ответственность, когда он действительно осиротел.

Братишка мой… За эти годы я прикипел к нему, можно сказать. Нам достаточно просто обнять друг друга, чтобы понимать, что мы вместе. А как он поощряет мои отношения с Дашей! Слава богу! Он стал другим, нормальным. Это же прекрасно!

Щёлкает замок входной двери. Появляется Ванька.

– Что-то ты рано, – подаю я голос с тахты.

– Меня отпустили. Пришлось, правда, взять кое-какую работу домой. Ну как ты?

– Слабость… Если честно, только до сортира и обратно. На большее сил нет.

– Я тебе покажу – большее! – он шутливо грозит мне кулаком. – Теперь ты у меня в руках. Теперь я командую! Сейчас вот тебя кормить буду. Небось проголодался?

Забавно так! Ванька освоился с ролью сиделки и, видимо, страшно этим гордится.

– Спасибо тебе, Ванюха. Мне так приятна твоя забота.

– То ли ещё будет! – он польщённо улыбается.

Пацан… Это я любя.

Братишка сидит и работает. Работает он очень увлечённо. Молодец! Лёжа на тахте, наблюдаю. Глаза слипаются… В сон тянет – значит, так и нужно. Буду спать.

Просыпаюсь. Ванька по-прежнему сидит за столом. Сколько я спал? Два часа. Чёрт возьми! Я же должен был поехать к Даше. Съездил… А деньги-то ей нужны!

– Вань, слушай… Мог бы ты съездить к моим? Деньги нужно отвезти. Ты вообще как сегодня до работы доехал?

– Нормально. Только один раз забыл на четвёртую перейти. Так и ехал весь квартал на третьей. У светофора спохватился.

– Ничего, придёт со временем. Так съезди, пожалуйста…

Ванька уехал к Даше. Хоть это сделаем.

Звонит телефон. Хорошо, он его около меня оставил!

– Ну как ты, Саша? – звучит в трубке голос Ильи Анатольевича.

– Слабость сильная. Ходить почти не могу.

– Ничего, через пару дней ты должен восстановиться. Следующий раз будешь знать, как к онкологическим соваться.

– Неужели это совсем бессмысленно? – задаю я интересующий меня вопрос.

– Практически. Мы при встрече с тобой об этом поговорим. Вот поднимешься – чтоб снова раз в неделю приходил ко мне. Понял?

– Понял, – и благодарно вздыхаю.

Опять звонок! Дорвались они там, что ли? Наверное, Воронов.

– Здравствуйте, Саша. Как самочувствие?

Точно – он!

– Здравствуйте, Юрий Степанович. Хреновато. Только до туалета добираюсь.

– Ну а сердце, пульс?

– Пульс семьдесят, сердце ровное, – докладываю я, прислушиваясь к собственным процессам.

– Ясно… А вашего пациента я выписал. Там действительно онкология четвертой степени. Вы, да и никто другой по нашей специальности ему помочь не сможет. У него все лёгкие поражены. Вот так! Делайте выводы.

– Юрий Степанович, там у Ваньки неприятностей из-за этих трёх дней не будет?

– Я специально связался с его начальником. Между прочим, без вас догадался, – добавляет он язвительно. – Могу вас поздравить – о вашем брате все говорят только очень хорошо. Сказали, что парень с мозгами и усердием. Это, наверное, у вас фамильное.

Опять звонок! «Даша звонит…» – проносится в голове. Беру трубку.

– Сашенька, здравствуй, – слышу я действительно голос Даши и понимаю, что дважды предсказал себе абонента. – Доигрался ты всё-таки со своей энергетикой! Ваня мне рассказал, как тебя откачивали.

– Ничего… Вон, великие врачи себе чуму и оспу прививали.

– Он ещё шутит! – возмущается она. – Ты за нас с Серёжей отвечаешь. Ты про это помни, пожалуйста, когда следующий раз экспериментировать захочешь.

– Ты всё-таки меня извини. Я постараюсь приехать через неделю. Думаю, что тогда уже поправлюсь.

– Ладно, поправляйся! Ещё хотела сказать: у тебя отличный брат. Ваня очень внимательный и добрый парень. И ещё очень заботливый.

– Это у нас семейное.

Ванька приезжает сияющий.

– Ой, Сашка! Серёга такой классный мальчишка! Опять меня за нос трогал. Сказать что-то всё хочет! Я ему говорю, скажи – дядя, а он – то бы, то гы…

Так приятно, что ему нравится мой сын. Надо его женить. Вот отец золотой будет!

…Хожу по квартире. Слабость ещё чувствуется, конечно. Хорошая у меня была встряска! Надо делать выводы. Моя энергетика, конечно, восстанавливается, но как-то слишком медленно. Правда, сегодня только четвёртый день после моего приключения. А у Ваньки-то, как стал работать, и настроение поднялось, и энергия ощутимо выросла. Я ведь, не привлекая внимания, измерил его поле. Значит ли это, что от душевного состояния зависит и энергетика? Вот когда у человека хорошее настроение, то он говорит: «Летаю, как на крыльях». Мне, естественно, тоже знакомо это состояние. И ведь всё тогда удаётся! Получается, что если человек стимулирует у себя хорошее настроение, то он стимулирует свою энергетику. А хорошее настроение нам создают приятные для нас события… Значит, надо их самим себе создавать! И вообще надо во всём искать позитив! В любом плохом есть что-то хорошее. Надо только найти это хорошее и на нём сконцентрироваться. То есть – «Улыбайтесь, господа!» Но ведь тогда все станут обычными янки. Эти как раз скалятся всегда, но я что-то не слышал про такие их супервозможности.

Уф-ф… Устал я от этой смеси психологии с философией. Спать хочется… Надо приводить себя в порядок, пока не началась сессия. Хорош я буду в таком состоянии!

* * *

Моя сессия завершилась. Поскольку экзамены я сдаю в семестре, то в сессионное время выполнял практические задания. Например – резал трупы в анатомичке. Любопытное занятие. Уверен, ни одна, даже очень хорошо иллюстрированная книга по анатомии не сможет сравниться с анатомическим театром. Правда, запашок… Ещё всякие химические опыты, которые теоретически не сделаешь. Все труды мне зачли, как первые два курса.

Возвращаясь домой, неизменно вижу Ванькин затылок. Смотрю и радуюсь его увлечённости. Ещё и какую-то халтуру нашёл для поддержки штанов. В общем – молодец!

– Саша, из-за эпидемии гриппа в ночь с пятницы на субботу некому дежурить по отделению. Вы бы не могли помочь? – просит Воронов и добавляет: – Вы ведь после сессии теперь уже официально студент третьего курса. Почти врач.

– Могу, конечно! – я соглашаюсь, хотя и не представляю, как справлюсь.

…Собираюсь на ночное дежурство.

– Ванюха, сегодня ты будешь ночевать один. Я дежурю в больнице, – сообщаю Ванькиной спине.

– Да? Ладно… – и дальше молотит по клавиатуре компьютера.

Вот так… Настолько увлечён, что наверняка даже не заметил, как я ушёл.

Я первый раз так поздно вечером на отделении. Днём бываю в палатах, делаю то, что нужно, а тут мне кажется, что надо пройти и посмотреть на всех больных.

– Саша, вы не волнуйтесь, работы, думаю, будет не очень много. Ночами в основном всё бывает спокойно. У нас всё-таки неврология! В основном плановые прибывают, ну ещё инсультники… И то всё днём, – успокаивает меня Вера Тимофеевна, которая сегодня дежурит со мной. Она вообще относится ко мне как мать.

Провожу самодеятельный обход. Стараюсь говорить с каждым и всем желаю спокойной ночи. В одиннадцатой палате старушка просит что-нибудь от головной боли.

– А давайте мы попробуем обойтись без таблеток, – и кладу ей руку на лоб…

Почему я это сделал, сам не очень понимаю. Пальцы крючит… Видно, давление прыгнуло. Руки сами движутся. Чувствую, что оно понижается… Во-от… Ещё немного…

– Ну как? Легче стало?

– Да, доктор… Спасибо!

– Спокойной всем ночи! Пусть вам снится только хорошее, – и выхожу.

Кажется, сделал сам не знаю что… Но об этом мне как-то говорил Илья Анатольевич. Неужели получился неожиданный сеанс коллективного гипноза?

Сижу в ординаторской и смотрю истории болезни наших пациентов. Юрий Степанович уже выделил мне здесь стол. Беру в руки историю Селезнёва. Остеохондроз шейных позвонков. Есть рентген. Да… Защемление… Надо будет попробовать.

– Саш… Извини, я приехал…

Поднимаю глаза… Ванька!

– Я подумал, что тебе надо будет что-то поесть. Там охранник хороший попался. Объяснил, что я твой брат, а ты его, оказывается, лечил… Вот, привёз бутерброды.

Чувствую огромную нежность к братишке и стыд. А я-то подумал, что он даже не заметил, как я ушёл.

– Ванюха… Спасибо! – обнимаю его за шею.

– Кто ещё о тебе позаботится, – бормочет он, как всегда, мне в плечо.

– Да уж… Давай-ка, ложись здесь на диване. Серьёзно! Я ещё посижу, почитаю.

– Хочешь, я подежурю, а ты поспишь? Что-то надо будет – я разбужу.

– Нет уж. Дежурство есть дежурство. Ложись. А я пройду, посмотрю… Халат надень на всякий случай.

…Уже половина третьего.

– Саша, почему вы не спите? – удивляется Вера Тимофеевна.

– Хочу посмотреть, как больные спят.

– Я уже забыла, когда у нас такое было, – удивляется она и тепло мне улыбается.

Тихонько захожу в каждую палату. Вроде всё хорошо… Похоже, я их всех действительно загипнотизировал. Наверное, это не здорово, но пусть люди сладко поспят. Выхожу из палаты. Навстречу быстро идут Ванька в белом халате и ещё тётка какая-то.

– Александр Николаевич! Я из приёмного, – с места в карьер начинает она. – Там привезли мужчину… У него нога… А я кардиолог. Мне сказали, что вы можете…

– Так есть же дежурный травматолог?

– Да пьяный он! Не добудиться! – возмущённо шепчет она.

– Ладно, давайте посмотрю… – бормочу, ещё не зная, смогу ли помочь. – Вера Тимофеевна, я в приёмный, там надо посмотреть пациента.

– Хорошо. А я пока чаю согрею.

Сбегаю по лестнице на первый этаж. Ванька следом. На каталке мужик лет пятидесяти, с седым ёжиком на голове. Вид респектабельный. Нога…. Только бы не перелом!

– Ну где же врачи? – громко возмущается он.

– Вот, я привела доктора, – тётка-кардиолог показывает на меня.

– Снимок дайте, – сразу прошу я.

– Этот юнец – доктор! Ещё не хватало! Я не кролик подопытный! Студент, небось? – продолжает громко возмущаться пострадавший.

Кардиолог явно смущена и чувствует себя неудобно в этой ситуации, а я разглядываю снимок прямо на лампе в смотровой. Слава богу! Только вывих! Можно вправить.

– Хватит орать! – жёстко говорю неожиданному пациенту. – У вас вывих, который я вам сейчас вправлю. Будет немного больно. Ванюха, подержи ногу. Здесь и здесь…

– Понял… – и берётся правильно.

– Ребята, вы чего? Пусть завтра специалист…

Пальцы как-то сами нашли нужные места, и осталось только слегка дёрнуть.

– Уй! …твою мать… О-ох…

– Тихо! Ванюха, отпусти, – и ощупываю сустав. Кажется, всё на месте. Мужик на меня таращится и молчит. – Вези его на рентген. Надо проверить. А вы сопроводите.

Тётка-кардиолог кивает. Увозят. Вот и я пригодился на дежурстве…

– Александр Николаевич! Вот, посмотрите… – кардиолог протягивает мне снимок. – Кажется, всё в порядке…

Смотрю. Да, действительно всё встало на место.

– Вот и всё! – обращаюсь я к пациенту. – Теперь гипс и в палату!

– Как в палату? Мне надо домой! – неожиданно начинает волноваться он. – У меня там ребёнок один!

– Сколько лет ребёнку?

– Сыну шестнадцать.

– Ничего, он уже взрослый. А вам надо будет полежать, пока сустав не восстановится, – отрезаю я.

– Да не могу я тут… – и осекается. – Сын у меня… не ходит. А матери его уже два года как нет. Мы с ним… одни…

Повисает тишина. Что же делать?

– Так… Вас как зовут?

– Сергей Александрович. Простите меня, Александр Николаевич… Я был неправ… – неожиданно смущённо говорит он.

– Ничего, мы привыкли, – отвечает кардиолог и вопросительно смотрит на меня.

Понимаю, что решение надо принимать мне.

– Значит, так, Сергей Александрович! Я сейчас проведу терапию, какую могу. А утром, когда моё дежурство закончится, мы отвезём вас домой.

– Ладно… Что уж делать…

Сижу и упорно работаю с суставом. Конечно, до конца я его восстановить не смогу, но чтобы без гипса, а лишь с давящей повязкой – можно попробовать.

– Вань, сходи к Вере Тимофеевне, скажи, что я работаю в приёмном. И будь там. Если что-то экстренное – прибегай за мной.

– Угу! – Ванька кивает и испаряется.

– Хороший у вас ассистент, – одобрительно бурчит пациент.

– Это не ассистент, это мой брат. Поесть мне на дежурство принёс, – объясняю я.

Работаю с суставом, и даже спать не хочется. Сергей Александрович иногда постанывает. Вот, вроде получилось, но надо проверить. Сам качу каталку в рентгенкабинет.

– Саша! Ты нас сегодня затрахал! – смеётся рентгенолог Раиса Васильевна. – Теперь иди вон! А то твоё мужское достоинство пострадает и детей у тебя не будет!

– Ухожу, ухожу… – подыгрываю я ей. Так хочется сказать: «А у меня уже есть!»

Новое фото сделано. Каталку с пациентом вытолкал в коридор. Ждём снимка.

– Сашенька! Ты просто кудесник! – выскакивает рентгенолог. – Сустав почти как новенький! Вам повезло. Благодарите! – это она моему пациенту.

– Ну вот… – посмотрев снимок, киваю. – Спасибо, Раиса Васильевна!

Едем обратно в смотровую.

– Сергей Александрович, спать вам придётся тут. Если я подниму вас на отделение, то завтра вам не выбраться, – объясняю я.

– Подчиняюсь, – с готовностью соглашается он. – Готов спать на каталке.

– Вот и хорошо! – и решаю попробовать, как с Ванькой. – Смотрите мне в глаза. Вы будете спать до девяти утра. Спите спокойно… Раз… Два… Три…

И зачем-то щёлкаю пальцами, давая отбивку. Глаза закрываются. Ну и хорошо…

В ординаторской Ванька посапывает, сидя за моим столом, уткнувшись в руки. Беру его на руки и отношу на диван.

– Сашка… Ложись сам… – бормочет он, но тут же засыпает. Бутерброды так и не съели.

…Утро. Подъезжаем к воротам коттеджа. Сергей Александрович на заднем сиденье.

– Парни, открывайте! Это я! – командует он, открыв окно.

Въезжаем. Охранники подхватывают его на руки и несут в дом.

– Александр Николаевич и Ваня, давайте за мной! – зовёт хозяин.

Идём. В гостиной его сажают на роскошный кожаный диван.

– Садитесь, садитесь! Сейчас завтракать будем! – весело приглашает он и кричит: – Виктория! Готовь нам завтрак!

В дверях появляется дородная тётка и окидывает нас взглядом, видимо, считая количество персон.

– Сколько я вам должен? – задаёт вопрос мой пациент и вынимает кошелёк.

– Нисколько. Просто будьте здоровы.

– Нет, так нельзя! Вы меня выручили в тяжелой ситуации! Я так не умею.

– Пустое! Расскажите, если хотите, что с вашим сыном.

– Невесёлая история. Он хоккеем занимался. Упал на чужую клюшку спиной. Вот теперь лежит… Ноги отнялись. Кого я только к нему не приглашал!

– Сашка! Это же… – встревает Ванька.

– Я могу осмотреть вашего сына. Определённый опыт есть…

Сергей Александрович смотрит на меня несколько обалдело.

– Понимаете, – братишка улыбается, – два года назад я тоже не ходил. Ноги отнялись, когда меня спиной ударило. Вот, Саша меня… отремонтировал…

– Александр Николаевич… Вы что, можете?

– Не знаю. Надо посмотреть. Снимки есть?

– Конечно! Виктория! – тётка вплывает снова. – Найди, пожалуйста, снимки Юры. Ну рентгены!

– Так сначала завтрак или рентгены? – недовольно спрашивает она.

– Рентгены, – отвечаю я, и видимо, это звучит так, что она сразу идёт искать.

Рассматриваю снимки. Память у меня хорошая. Ну точь-в-точь, как у Ваньки! Такое же смещение и, конечно, такое же защемление.

– Ну, что скажете? – в голосе отца звучит нетерпение.

– Попробую. Можно его осмотреть?

– Виктория! Где костыли?

– Ну сколько можно! Так вы завтрака вообще не дождётесь, – ворчит она, но костыли приносит.

Вдвоём с Ванькой ставим пациента на костыли и, страхуя, медленно идём по дому.

– Вот и мой Юра! – представляет нам Сергей Александрович парнишку в инвалидной коляске.

– Привет! – я протягиваю ему руку.

– Здравствуйте! – улыбка у него совсем детская.

– Давай-ка я тебя осмотрю. Согласен?

– Зачем? Всё равно… Достали уже…

– Значит, так. Если ты хочешь ходить, то я тебя должен осмотреть, – строго говорю я. – Вань, давай его положим на кровать.

Осторожно берём парня и укладываем на кровать на живот. Братишка так же осторожно снимает с Юры штаны и задирает футболку. Ноги, конечно, уже синеватые…

Отец грузно садится на стул. Он только молча смотрит.

– Что-нибудь чувствуешь? – спрашиваю я, трогая икры.

– Не-а! – почти весело отвечает Юра.

– А тут? – поднимаюсь я руками выше.

– Не-а!

Наконец мои руки доходят до провалившегося позвонка. О-ох, как пальцы крючит! Так и втягивает! Ясно, что после бессонной ночи тут делать нечего, но завтра…

– Вань, штаны, футболку на место и давай его снова посадим, – теперь мы сидим все вчетвером. – Значит, так… Во-первых, ты должен верить, что будешь ходить. Ясно?

– Ясно… – чуть слышно отвечает Юра. – А когда я смогу… ходить?

– Ты будешь ходить! Но когда – зависит от того, как мы вместе будем работать. Теперь во-вторых! Мои указания выполнять в точности! И без самодеятельности!

– Юра, посмотри на меня! – и братишка спокойно делает «пистолетик» на одной ноге. – Два года назад я, как ты сейчас, лежал и не чувствовал ног. Понял? – Парень заворожённо смотрит и кивает. – Это сделал он, Александр Николаевич! – Ванька показывает на меня. – Так что ходить будешь!

– Вы завтракать сегодня будете наконец? – в дверях возникает Виктория.

– Пойдёмте! – Сергей Александрович с трудом встаёт. – Юра, ты завтракал?

– Да, папа! Ты потом ко мне придёшь?

– Конечно, сынок!

В гостиной садимся за стол.

– Александр Николаевич… – начинает отец Юры.

– Давайте просто Саша и на «ты», – прерываю я его. – Работа предстоит долгая, поэтому не надо церемоний. Вот завтра, в воскресенье, постараемся вправить позвонок…

– Ну хорошо. И всё-таки сколько я тебе буду должен?

– Сергей Александрович, я не хочу говорить о деньгах, – это у меня звучит резковато. – В своей жизни, я убеждён, надо помогать там, где это нужно. Здесь – нужно!

– Саша, ты какое-то ископаемое! – сердито произносит он. – У нас сейчас, к сожалению, всё продается и всё покупается.

– Значит, не всё. Я от души хочу, чтобы Юра пошёл. Это – правда! И ещё. Важен не процесс, а результат! Можно, я поем?

– Конечно! Ребята, может, вы отдохнуть хотите? Так я это сейчас организую!

– Нет, спасибо, мы с Ваней поедим и поедем домой. Мне вечером ещё в больницу надо заехать, – я вру, но мне неудобно пользоваться гостеприимством хозяина.

Да… Сразу видно, что его огорчает наш отказ. Кажется, он неплохой мужик.

Едем домой. Засыпаю! Ванька явно всё понимает и пытается меня разговорить.

– Приятно, когда тебя везёт обыкновенный гений! – елейно произносит он.

– Будешь издеваться – обыкновенный гений поедет порожняком! – фыркаю я.

– Нет, Сашка, ты действительно гений, кудесник или ещё что-нибудь в таком же духе. Я перед тобой преклоняюсь. Честно!

– Ладно, прекрати меня восхвалять.

Паркуюсь во дворе с одной мечтой – скорее бы в койку! Входим в квартиру.

– Всё, Ванюха! Я ложусь и отрубаюсь!

– Я сейчас тебе постелю! – с готовностью вызывается он.

– Да ладно! Я сам.

– Знаешь, господин доктор, – братишка ехидно ухмыляется, – я хоть и не медик, но уверен, что идиотизм наверняка распространяется воздушно-капельным путем. Ты идиот, Сашка! Это же так приятно – постелить постель брату, которого очень любишь и хочешь о нём заботиться, – это звучит уже грустно, и мне становится стыдно.

– Ну, Вань… Ну прости идиота! Я не сообразил. Прости…

– Ладно. Не парься. Давай ложись, – он подталкивает меня к только что расстеленной постели. – Ты спи, а я своей халтурой пока займусь.

– Лёг бы тоже, – бормочу я, устраиваясь под одеялом.

– Нет уж! Надо работать! Должен же я догонять великих!

– Не было бы лениво, я бы сейчас встал и дал тебе по шее…

– Щаз! Да здравствует лень-матушка! – и хихикает, уже роясь в своих бумагах.

…Открываю глаза. Уже вечер. Ванька сидит за столом перед компьютером в нашем халате. Горит настольная лампа. Его кудлатая шевелюра так романтично выглядит! Любуюсь! Мой Ванька… Мой любимый братишка! Это тот человек, который одним своим присутствием даёт мне тепло и уют.

* * *

Воскресенье. Что-то с устатку мы слишком разоспались! Вчера долго сидели. Ванька над своими делами, а я над медицинской литературой.

– Ванюха, подъём! – командую ему. – Уже два часа! Надо ехать к Юре.

– Всё, всё, всё… Сейчас встаю… – бормочет, натягивая одеяло.

– Подъём! – и я его сдёргиваю.

– Изверг ты… – открывая глаза, Ванька улыбается. – Ты диктатор и деспот.

– За что ж такие похвалы?

– Потому что сам не спишь и другим не даёшь. Я знаю! Ты из тех, кому плохо, когда другим хорошо!

– Сейчас тебе будет хуже! Я за водой пошёл! – обещаю грозно.

– Напугал ежа голым задом! Сам же в луже спать будешь! – он ржёт. – Ну ладно… Так и быть! Уступая многочисленным пожеланиям…

…После выяснения у ворот, кто мы и что мы, и доклада охраны хозяину, подъезжаю к крыльцу. Сергей Александрович сам выходит на костылях встречать!

– Здравствуйте! Ну как нога? – сразу интересуюсь я.

– Здравствуй, Саша, здравствуй, Ваня. Вот, хожу чуть-чуть… Пойдёмте в дом.

– Значит, так… Сначала я посмотрю вашу ногу, а потом мы пойдём к Юре.

Работаю с ногой хозяина прямо в его гостиной. Пациент только слегка морщится.

– Ничего. Немного поболит, но зато раньше ходить будете, – объясняю я между делом. – Наступаете слегка?

– Ну как ты велел – немного на пятку…

– Теперь можно на полную стопу, но слегка! Вот, учись… Может, когда-нибудь пригодится… – бормочу я, обращаясь к Ваньке, заметив, что он внимательно наблюдает. – Всё, Сергей Александрович. Достаточно.

– Саша, а мне можно будет присутствовать, когда ты Юрой будешь заниматься?

– Конечно! Секретов нет. Ванюха, а ты будешь помогать. Где снимок? – и снова долго смотрю снимок. Да… Ванька был тогда гораздо тоньше, чем Юра сейчас, поэтому, чтобы заставить позвонок выйти, придётся приложить немало усилий. – Ну пойдёмте…

Входим в Юрину комнату. Рукопожатия… и светлая улыбка. Ясно, что для парня любое общение – праздник.

– Значит, Юра, – начинаю я, садясь рядом, – сегодня мы попробуем поставить твой позвонок на место. Ты, наверное, знаешь, что он во время падения провалился и защемил нерв. Поэтому у тебя нет чувствительности в ногах и они не двигаются.

– Понимаю, – он внимательно смотрит на меня.

– Я положу тебя животом себе на колено и буду работать. Мы все должны молить Бога, чтобы тебе стало больно. Именно больно! Понимаешь, когда позвонок становится на место и отпускает нерв – наступает боль. Это признак того, что всё получилось. Твоя задача – сконцентрироваться на своих ощущениях, чтобы ты мог отвечать мне на вопросы, если я их буду задавать.