Отступники

Дергун уже подходил к дому, когда его вдруг окликнули из темноты.

– Слышь, закурить дай! – потребовал чей-то грубый голос.

От дерева, которое росло у дороги, отделился чей-то силуэт. Но и это было еще не все. Спереди по тротуару к нему кто-то шел, а сзади – подкрадывался. А место темное и безлюдное – идеальное для засады. Грабители его подкараулили, сейчас начнется.

Не дожидаясь, когда атакуют с фланга и тыла, Игорь рванул вперед. Он видел, как шедший навстречу человек вскинул руку, в которой сжимал что-то длинное – или дрын, или металлический прут. А сзади ускорились шаги, и фигура с фланга со всех ног рванула на Игоря. Клещи стремительно сжимались.

Игорь дождался, когда противник спереди размахнется для удара. И как только это произошло, он резко рванул вперед, сблизился с ним, предплечьем блокируя ударную руку. Большими пальцами обеих рук он нащупал глаза противника и со всей силы вдавил их, продолжая движение вперед.

Грабитель мог упереться, но дикая боль не позволила ему остаться на ногах. Практически не останавливаясь, Игорь уложил его на спину, затылком шарахнув об асфальт. А теперь вперед, и к дому! И плевать, что это отступление похоже на позорное бегство. В конце концов, он не милиционер и даже не народный дружинник, чтобы задерживать преступников.

Но грабитель не позволил ему уйти. Несмотря на боль, он вдруг схватил его за штанину. Игорь ударил его ногой в голову, и руки разжались, но на этом он потерял время, а преследователи уже совсем близко.

Одному он врезал ногой в живот, а другой перетянул его железным прутом по голове. Перед глазами все поплыло, ноги подкосились, но все-таки он смог вырвать прут из рук противника. И тут же ударил в ответ…

* * *

Глаза наливаются кровью от бешенства, а еще они могут покраснеть от сильного удара. С Мурзой случилось и то, и другое. Сначала его жабьи глаза были вдавлены в глубь черепной коробки, а потом у него будто задымилась от дикой злобы голова. Глаза уже встали на место, но Мурза почти ничего не видел. Красные у него глаза, вокруг все распухло, и еще ухо в кровь стерто. Но ему еще повезло. У Сурка глаз от сильного удара вытек. А у Хныря во рту кровавое крошево и голова сильно разбита…

– Я урою эту падлу! – взвыл в бешенстве Мурза.

– А почему не урыл? – зло спросил Мирон.

Кто бы мог подумать, что какой-то солдатик мог порвать лучших его бойцов? Как тузик грелку порвал.

– Так сдернул он, как фуфло голимое! – простонал Сурок.

Отвал качал головой, прикладывая к его глазу ватно-марлевый тампон. В больницу Сурка надо везти, но Мирон не разрешает. Сейчас врача привезут, пусть он на месте все решает. Да и не заслужил Сурок больницы.

– Ну да, вас уложил и сдернул! – презрительно ухмыльнулся Мирон.

– Я эту гниду на перо взял! – как-то не очень весело похвастался Хнырь.

– И где эта гнида?

– Да склеится где-нибудь…

– А я говорил его мочить? – жестко спросил Мирон.

Как-то слишком все хорошо у него складывалось. Все платят без проблем, и рамсов нет, которые надо было бы разруливать. Его бойцы без дела, считай, сидят, как шарниры без смазки, а так нельзя, заржаветь можно. Поэтому и натравил Мирон их на пацана, который с Юлей ходил.

Вероника понимала все правильно, но Мирона уже достала ее любовь. Хотелось чего-нибудь поострей, поэтому он все-таки переключился на ее дочь. Но Юлю сопровождал ее парень, и Мирону это совсем не нравилось. Он дал отмашку Мурзе; тот должен был отправить Игорька на больничную койку, но сам попал под раздачу.

– Ну, как вышло… – ухмыльнулся Хнырь.

– Что вышло? Ничего у вас не вышло…

– Да пацан крутой, я же говорил, – вмешался в разговор Сазон. – В десантуре он служил, медали у него боевые. По ходу, в Чечне воевал. Надо было мне идти.

Мирон достал сигарету, закурил.

А ведь говорила ему Вероника, что Игорь Дергун в Чечне был. И медали у него боевые. Может, он в Чечне там глотки «духам» рвал за здорово живешь, а он фуфлового Мурзу с пацанами к нему подослал. Выходит, накосячил он.

– Сам и пойдешь, – выдержав паузу, сказал он. – Выдру возьмешь и Симона. Дергун за пацанов ответить должен.

– Так его еще найти надо.

– Завтра утром он придет за Юлей. Там его и замочите…

– А если не придет?

– Тогда ее…

– Замочить?

– Ну, ты в натуре… В охапку ее и ко мне. А я с ней поговорю…

– А мы? – осклабился Хнырь.

– Может, и вам достанется, – криво усмехнулся Мирон.

Он понимал, что Юля когда-нибудь ему надоест. К тому же она не должна уйти от него живой. Он ведь возьмет ее по беспределу, а раз так, то никто не должен узнать об этом, кроме своих. А чтобы пацаны не возникали, их также надо замазать кровью этой невинной овечки…

– Блин, больно-то как, – простонал Сурок.

– Анестезия нужна, – сказал Мирон, доставая из кармана склянку с морфием.

Какая-то невеселая жизнь у него пошла, никаких проблем, и Вероника не приносит остроты ощущений, поэтому и тянет его на ширку. И не всегда получается отказаться. Ничего, скоро у него в руках будет Юля, и он переключится на этот наркотик, с него и будет торчать. А пока он ударит по вене чем-нибудь попроще.

* * *

На гражданке каски не предусмотрены, а жаль. И бронежилет носить не заставляют, а зря. Будь на Игоре каска, он бы не попал в больницу с черепно-мозговой травмой. И ножом бы его не пырнули, будь на нем бронежилет. Черепную коробку ему не проломили, но сотрясение серьезное. И еще ему ножом вспороли бок. Жизненно важных органов не задели, однако крови он потерял много. Хорошо, родители вызвали «Скорую», не дали умереть.

Вчера он чувствовал себя ужасно, а сегодня ничего, жить можно. И голова почти не кружится, даже тошнота прошла. Зато следователь появился. Кто, что, когда?.. Но Игорь и не знал ответы на эти вопросы. Он даже не помнил, чем закончилась драка. Помнил, что вырвал стальной прут, помнил, как отбивался от грабителей, а потом как отрезало. Помнил только, как заходил в подъезд своего дома, как сестра открыла дверь.

Только ушел следователь, как появилась Вероника Ивановна. Вслед за ней в палату должна была зайти Юля, но ее не было.

– Я была у твоих родителей, они сказали, что ты в больнице, – с жалостью глядя на парня, взбудораженно проговорила она.

– А Юля где, в институте? – спросил он.

В ответ женщина всхлипнула и ладонями закрыла лицо.

– Что случилось? – От волнения у Игоря разболелась голова.

– Нет Юли нигде! Пропала она! – опустив руки, со слезами на глазах и с жалобными нотками в голосе сказала она. – Как ушла вчера утром, так и нет до сих пор…

Вероника Ивановна обессиленно опустилась на стул.

– Может, у подруги заночевала? – осознавая абсурдность своего предположения, спросил Игорь.

– У какой подруги?! Это Мирон все!

– Какой Мирон?

– Он же дядя Сережа, будь он проклят. Я была у него, нет его в гостинице. Переехал он куда-то.

– Вы в гостинице у него были?

– Да какая разница, где я была и что делала! – чуть не плача, протянула женщина. – Юля пропала! Сначала избили тебя, а потом пропала она. Ты знаешь, кто тебя избил?

– Да нет, меня не избивали, – покачал головой Дергун. – Меня убивали… Я отбился. А если бы не отбился, то все… Кто такой этот Мирон?

– Он страшный человек. Очень страшный человек.

– И вы думаете, Юля у него?

– Думаю… Не хочу думать, но думаю! – срывающимся на стон голосом сказала Вероника Ивановна. – Он мог ее похитить. Если он ее похитил, то никакая милиция не поможет. Он вор, у него большая власть. Я же просила! Я умоляла!

Женщина всхлипнула, поднимаясь со своего места.

– Пойду, может, смогу его найти, – сказала она, размазывая по глазам тушь, потекшую от слез.

– Как его найти? – Игорь тоже поднялся.

Голова сильно закружилась, его повело в сторону, но обратно в постель он возвращаться не стал. Нельзя ему оставаться здесь, пока Юля в беде. Он должен ее найти и вернуть матери. Но прежде всего он вернет ее себе.

* * *

Черная икра на столе, осетрина, клубника, французское шампанское, но Юлю этим не удивить.

– Я хочу к маме, – сказала она, с затаенным ужасом глядя на Мирона.

– Я уже позвонил твоей маме, сказал, что ты у меня. Она скоро приедет. Садись, посидим.

Юлю похитили еще вчера, а сегодня Мирон «спас» ее. Смоль и Трефан наехали на квартиру, где Выдра и Симон ее держали, «наказали» похитителей и привезли Юлю к нему домой. Она все еще думает, что Выдру и Симона реально пристрелили.

– Спасибо. – Юля присела на край дивана.

Мирон открыл шампанское, наполнил бокалы.

– Ну, за твое спасение!

Но Юля даже не глянула на свой бокал.

– Да расслабься ты, все страшное уже позади. Козлов, которые похитили тебя, наказали, и твоего Игорька накажем.

– За что?

– Как за что? – удивился Мирон.

Выдра и Симон должны были «засветить» Игоря. С их слов Юля должна была понять, что именно Дергун заказал ее похищение. И «звонили» они ему, чтобы Юля услышала его имя.

– Он же дружков своих нанял, чтобы тебя выкрасть.

– Не было у него таких дружков.

– Это из Чечни дружки…

– Вы откуда знаете?

– Знаю. Я все знаю. Если бы не узнал, уехала бы ты в Чечню…

– В Чечню?

Выдра и Симон должны были сделать все, чтобы объяснить Юле ситуацию. Дескать, Дергун и его дружки сели на торговлю живым товаром и она должна была стать первой ласточкой. Неужели она ничего не поняла? Или Выдра затупил, или она такая недалекая.

– Мафия у них, понимаешь? Твой Дергун в Чечне был, там он узнал, какие деньги на девочках можно делать. Чеченцы русских девочек любят, хорошие деньги за них платят, вот Игорек твой на этом и решил сыграть. Начал с тебя…

– Зачем ему это нужно? – мотнула головой Юля.

Она не могла поверить в то, что Дергун мог ее предать.

– Деньги ему нужны.

– А почему я?

– Потому что ты самая красивая девчонка в городе…

– Я – его девчонка! Он не мог так со мной!

– Надоела ты ему, он себе новую нашел.

– Не могла я ему надоесть! У нас ничего не было!

– Чего не было?

– Ничего!..

– Хочешь сказать, что он оставил тебя девочкой? – спросил Мирон.

– Я не хочу этого говорить, – в замешательстве посмотрела на бандита Юля.

– Но это так? Или ты не девочка?

– Девочка. Но я не хочу об этом говорить!

– А я хочу, потому что на девочек в Чечне особый спрос.

– Я вам не верю! Игорь не мог меня продать в Чечню! Он не такой!

– К сожалению, в жизни так часто бывает. Смотришь, вроде бы друг, а он оказывается врагом. Ты вот смотришь на меня как на врага, а я оказался тебе другом. Настоящим другом.

– Тогда отвезите меня к маме! Почему вы не отвезете меня к маме?

– Я еще не выяснил, какую роль в этом деле играют твоя мать и твой отчим, – покачал головой Мирон. – Может, они попросили Дергуна, чтобы он увез тебя в Чечню.

– Что вы такое говорите?

– Твой отчим тебя терпеть не может. Он давно уже хочет избавиться от тебя.

– Что за чушь?

– Мише только твоя мама нужна, а не ты…

– Неправда! Все вы врете!..

– Ну, может, я в чем-то ошибаюсь. Но поверь, я хочу тебе только добра. Твоя мама сама сейчас за тобой приедет. Я очень на это надеюсь.

– А отвезти к ней вы меня можете?

– Сейчас подождем немного и поедем. Тебе успокоиться надо, на, выпей!

Мирон подал Юле бокал с шампанским, но она покачала головой.

– Ну, не хочешь не надо…

– Я хочу к маме! – уронив голову на грудь, хныкающим голосом сказала девушка.

– Будет тебе мама. И дядя Сережа будет, и мама.

Мирон подсел к ней, обнял за плечи. Девушка дернулась, отодвинулась, насколько это было возможно.

– Успокойся. Тебе нужно успокоиться, – убрав руку, сказал он.

Он осушил бокал с шампанским, но этого показалось ему мало. Какой прок от этой газировки, когда душа просит морфия? Или хотя бы ханки. Мирон вышел из комнаты, на кухне налил себе полный стакан водки, залпом выпил, перекурил и вернулся. Юля сидела на прежнем месте, опустив голову. По ее щекам текли слезы.

– Я маме твоей позвонил, она уже выезжает, – сказал он. – Не переживай, все будет путем.

Мирон сел рядом с ней, снова обнял за плечи. На этот раз она отстраняться не стала, хотя и напряглась.

– Я же тебе не чужой. Вон, тебя пацан твой предал, а я ничего, все свои связи подключил, нашел тебя.

– Игорь меня не предавал! – Юля мотнула головой, и ее волосы приятной волной прошлись по его лицу.

Впрочем, он и без того уже был возбужден теплом и запахом юного и беззащитного тела.

– Ну, не предавал так не предавал. Я-то знаю, что предавал, но если не веришь… Хочешь, я скажу, чтобы его не убивали?

– Не убивали?! – содрогнулась Юля.

Она попыталась подняться с дивана, но Мирон удержал ее, еще сильней прижав к себе.

– А как, по-твоему, наказывают предателей?

– Игорь не предатель!

– Да, но его могут убить…

– Я не хочу, чтобы его убили!

– Хорошо, я дам команду, чтобы его не трогали. Пусть живет, если ты этого хочешь.

– Хочу!

– Я дам команду… Если ты будешь умницей. Ты же должна понимать, что дядя Сережа очень тебя любит и хочет заботиться о тебе.

Он пальцами провел вдоль «молнии» на ее платье. Хотелось раздеть Юлю так, чтобы она не сопротивлялась.

– Я хочу домой!

– А как же дядя Сережа? Как он будет заботиться о тебе, если ты уедешь домой?

– Не надо заботиться.

– Как же так? Дядя Сережа тебя спас, а ты даже отблагодарить его не хочешь.

Он ловко расстегнул «молнию» у нее на спине. Юля дернулась, но он крепко взял ее за плечи.

– Ты хочешь к своему Игорьку? – спросил он.

– Хочу! – пытаясь вырваться, крикнула девушка.

– Он же предатель!

Мирон расстегнул на ней бюстгальтер и стащил вниз верх платья, застав Юлю закрывать руками обнажившуюся грудь.

– Это неправда!

– Это правда. И его убьют. Если ты не будешь умницей… Ты будешь умницей?

– Не надо!

– Не будешь умницей? – Он жадно гладил рукой ее обнаженную спину.

– Не надо Игоря убивать!

– А ты будешь умницей?

– Буду.

В подтверждение своих слов Юля вдруг перестала сопротивляться, хотя и продолжала закрывать грудь руками.

– Давай договоримся: ты будешь умницей, а я не трону твоего Игоря, – сказал Мирон, радуясь своей победе.

– Зачем вы это делаете? – спросила девушка и разрыдалась.

– Я это делаю ради тебя. Если я возьму тебя силой, то мне потом придется тебя убить. А если ты ляжешь сама, то будешь жить.

Не хотел он с Юлей по беспределу, потому и придумал этот цирк со «спасением». Но девчонка только с виду казалась глупой. Не удалось ему обхитрить Юлю, остался шантаж. Но ему, в принципе, все равно, на чем въезжать в рай.

– Ты меня понимаешь?

– Нет! – мотнула он головой, ударив его при этом по носу.

Удар был случайным и слабым, но Мирон все-таки схватил ее пятерней за шею.

– А жить хочешь?

– Да!

– С Игорем?

– Да!

– Хорошо. И ты будешь жить. И он. И свадьба у вас будет. Но право первой ночи за мной, договорились?

Юля промолчала, и Мирон с силой тряхнул ее:

– Я спрашиваю, договорились?

– Договорились, – эхом отозвалась девушка.

– Смотри, будешь дергаться, живой отсюда не уйдешь…

Он уложил Юлю на спину, сорвал с нее платье, колготки, но раздвинуть ноги не смог – с такой силой она их сжимала.

– Жить хочешь? – спросил он.

Юля кивнула, большими глазами глядя на него. Страдание у нее во взгляде, но и прозрение. Девочка наконец-то поняла, какой жесткий мир вокруг нее.

Мирон снова попробовал раздвинуть ноги, но ему не хватило для этого силы.

– Что ж, сама напросилась! – взвыл он от возмущения.

И ударил Юлю кулаком в живот. От дикой боли она расслабила мышцы ног, и он смог войти в нее.

Глава 6

Белая «девятка» плавно катилась по улице, прижимаясь к обочине. Игорь сменил направление, и машина неторопливо свернула в ту же сторону. Он шел пешком, а она катилась следом, и это не случайность. Выслеживали его, но кто, с какой целью?

Игоря повело в сторону, и он оперся рукой о дерево. Постоял немного с опущенной головой, пошел дальше. И снова его качнуло. Из больницы он хотел выписаться еще вчера, но врачи чуть ли не силой заставили его остаться. А сегодня он смог сбежать. Выкрал одежду и сделал ноги. Но раны остались, и ему действительно сейчас очень плохо. Но из стороны в сторону его швыряла не столько слабость, сколько хитрость. Преследователи должны поверить, что ему худо. Игорь сделал шаг вперед, остановился и согнулся в поясе. Он стоял спиной к белой «девятке», которая также остановилась. Дергун сделал вид, будто его рвет. Не разгибаясь, он шагнул к сиреневым кустам и скрылся за ними. Оттуда он и увидел, как из «девятки» вышли двое. Один рослый, другой низкий, но и тот крепкий на вид, и другой. Резкие, быстрые, хищные. И приближались они к Игорю, как шакалы, – озирались по сторонам, как будто опасались более сильного хищника. И рожи у них уголовные, а на пальцах у одного четко просматривались татуированные перстни.

Игорь удачно выбрал место для выяснения отношений. С одной стороны – ряды кустов сирени, с другой – глухая стена какого-то склада. Только не станет ли это место ловушкой для него самого? Вдруг противник окажется не по зубам? Травма головы у него реальная, и ножевое ранение дает о себе знать. Не в том он состоянии, чтобы биться в полную силу. Он заметил в траве крупный булыжник, и сомнения отпали. Это, конечно, не саперная лопатка, но в умелых руках и оружие пролетариата сгодится.

Он стоял на коленях, склонив к земле голову, когда к нему вышел высокий.

– Эй, пацан, что с тобой? – заговорил он, стремительно приближаясь.

Краем глаза Игорь заметил, как он вытаскивает из-под куртки пистолет. И не простой это ствол, а с глушителем. Видно, крепко взялась за него воровская масть. Резко распрямляясь, он развернулся лицом к противнику и бросил в него булыжник. Он мог и промазать, но удача оказалась на его стороне. Камень угодил уголовнику точно в лоб, и тот как подкошенный упал на спину. Руки в стороны, ноги вверх, и голова мотнулась, как будто сорвалась с позвонковых креплений. Пистолет полетел куда-то в сторону, на него и среагировал второй уголовник. Он поймал его почти на лету, у самой земли, но упустил при этом Игоря, который обрушил ему на шею сомкнутые в замок руки. Как будто колуном его срубил.

Высокий лежал в траве без признаков жизни. Лобная кость вроде бы не продавлена, и пролома, похоже, нет, но кожа лопнула, крови много… Игорь хотел нащупать пульс, но в себя пришел низкорослый, и парень приставил к его голове «ТТ» с глушителем.

– Как зовут? – с хладнокровным спокойствием спросил он.

– Зачем? – скривился уголовник.

– Кому свечку за упокой ставить?

– Какую свечку?

– Я же говорю, за упокой. Я всем, кого убиваю, свечку ставлю… Крещеный?

– Кто? Я? – задергался мужик.

Немолодой он уже, отталкивающей внешности. Корявые черты лица, грубая, болезненно темного цвета кожа, желтые белки глаз. Зубы коричневые от чифиря, с гнильцой. И смердело от него нещадно. Игорю вдруг захотелось спросить, откуда такие упыри берутся.

– Да, ты.

– Ну, крещеный, а что?

– Первым у меня будешь. До тебя одни муслимы были.

– К-какие муслимы?

– Ну, мусульмане, чеченцы. Я их всех по именам помню. Аслан, Малхаз, Беслан, Казбек… Как тебя звать? – без всякого ерничества спросил Дергун.

– Слышь, может, не надо? – спросил перепуганный мужик.

– Как не надо? Ты же убить меня хотел. Око за око, зуб за зуб… Зовут тебя как? Быстрей давай, уходить мне надо.

– Э-э… Я не хотел убивать, это Симон… – мужик показал на своего дружка, возможно, уже покойника.

– Зачем?

– Ты Сурку глаз выбил…

– Где Юля?

– Так это, Мирон ее к себе на хату увез…

– Где хата?

– Э-э… Я не знаю.

– Ничего, я найду. Зовут тебя как? Последний раз спрашиваю, – Дергун перекрестился, как это делают перед тем, как взять грех на душу.

– Это в Ульяновке, дом там, на Ворошилова.

– Как тебя зовут?

– Номер шестнадцать…

– Как зовут, спрашиваю?

– Ну не надо!

Мужик в панике засучил ногами, по сантиметру отодвигаясь от Игоря.

– Жить хочешь?

– Хочу!

– А как ты жить будешь, если Мирона сдал?

– Э-э…

– Да не бойся ты, страна большая, спрячешься. Сначала дом в Ульяновке покажешь, а потом живи. Ну, чего таращишься? В машину давай!

Игорь пнул мужика в живот и кивком показал на белую «девятку». Пистолет он спрятал под куртку, но достать его можно было в любое мгновение. Да и жертве деваться некуда: сдал он Мирона и этим поставил на себе крест.

Уголовник сел за руль, а Дергун – на заднее сиденье, приставив ствол к спинке кресла водителя.

– Хорошая у вас машина, – сказал он, когда «девятка» тронулась.

– Братва помогает…

– Что за братва?

– Заводские и октябрьские. Все на общак отстегивают. Мы их всех имеем.

– Чем занимается Мирон?

– Как чем? Смотрящий он, за городом смотрит…

– Вор?

– Ну, не в законе. Но его точно коронуют. Он тут всех на уши поставил. Никто из воров не смог, а он сумел.

– Юлю он украсть сумел, – зло процедил Дергун.

– Э-э… Ну, да, сдернули девчонку. Но это не я!

– Не думал я, что воры живых людей крадут.

– Всякое бывает…

– Что вы за гниды такие, если у вас девушек можно красть и насиловать?

– Э-э, насиловать нельзя. Беспредел это. За это опустить могут. Ну, может, и не опустят, но по ушам точно дадут.

– Что с Юлей сделали? – Игорь боялся задавать этот вопрос, поэтому и выдавил его через силу.

– Ну-у…

– Что ну? – Он с криком передернул затвор пистолета, выщелкнув из ствола патрон.

– Э-э… Ну я там не был… Там только Мирон. Он сказал, что всем потом можно будет, но я отказался.

– От кого отказался?

– От Юли.

– Что Мирон с ней сделал? – взревел Дергун.

– Э-э… Ну живая она.

– Мирон с ней?

– Должен быть…

– Еще кто там?

– Отвал с ним, Сазон. Трефан, Смоль… Может, еще кто.

Игорь понимал, что произошло с Юлей. Ярость застилала глаза, и он готов был сразиться с целой бандой, чтобы отомстить за девушку. И он отомстит. Всех, кто попадется на пути, пристрелит.

* * *

Чем крепче зафиксирована женщина, тем меньше на нее требуется сил. Мирон хорошо закрепил Юлю на кровати – и ноги ей в стороны развел, и руки. Он уже собрался осчастливить ее, когда вдруг появился Сазон. Оказывается, у Фрукта возникло к нему срочное дело. Пришлось ехать на стрелку, оттягивая тем самым удовольствие. И всех, кто с ним был в доме, он увез с собой. А то вдруг Юлю оприходуют без него. Пацаны у него ушлые, за всеми глаз да глаз нужен. К тому же на стрелке с Фруктом могли возникнуть недоразумения.

Впрочем, Фрукт и не собирался на него наезжать. Мирон встретился с ним в кафе на территории Октябрьского района, откуда убрали не только посетителей, но и персонал.

– Смута у нас, Сергей Валентинович, братва сходняк требует, – угрюмо глядя на Мирона, сказал Фрукт.

– По теме?

– Почему меня на команду поставили, а не кого-то другого. Сход, сказали, должен был быть, а не было его.

Фрукт щелкнул пальцем по солонке, которая опрокинулась, покатилась и звонко упала на пол.

– Соль просыпалась, плохая примета, – заметил Мирон.

– Да нет, нормально все будет. Вы же вор, вас все уважают, скажете слово, вас послушают.

– За тебя слово?

– За меня… А за кого еще? – разволновался Фрукт. Лицо у него пошло красными пятнами и стало похожим на зрелый персик.

– А кто претендует?

– Груздь.

– Не знаю такого, – сказал Мирон, и Фрукт облегченно вздохнул. – Думаешь, это я воду замутил? – возмущенно спросил вор.

– Да нет, не думаю…

– Думаешь. Я же вижу, что думаешь. Запомни: я подлянами не занимаюсь. Если ты накосячишь, я тебе прямо об этом скажу. И скажу, и в расход. У меня все просто. И справедливо. Кто такой Груздь?

– Он бригаду у меня держит. Если там стрелка с кем-то на ножах, Груздь собирает своих, подъезжает, решает проблему. Пиф-паф, ой-ей-ей, все такое.

– А тебя на пиф-паф не возьмет? – хмыкнул Мирон.

– Все может быть.

– Сход когда?

– Он сказал, что на завтра нужно назначить. Завтра, в шестнадцать.

– Хорошо, я подъеду. Что еще?

– Да нет, ничего. Если чисто за меня подпишетесь, то ничего.

С виду Фрукт казался простоватым, если не сказать туповатым, парнем. Меланхоличное выражение лица, тусклый взгляд, слова он проговаривал расслабленным языком, поэтому речь у него была не совсем внятная. Но все-таки через эту малахольность просматривался в нем хитрый и жестокий зверь, опасный в своем коварстве. Прикидываясь шлангом, он мог оказаться удавом, способным опутать жертву кольцами, а затем задушить. Но справиться он мог только с мелочью, а настоящий крупный зверь ему не по зубам. Глядя на Васю, Мирон почти в том не сомневался. Потому и не боялся его.