Отступники

Сабур не мог понять, как эта парочка сюда попала. Вроде бы ресторан взят на спецобслуживание, охрана выставлена, и гардероб не работает. А эти двое и верхнюю одежду сняли, и в зал как ни в чем не бывало прошли. И мужик ведет себя здесь по-хозяйски. И даже возмущен, что людей мало. Он что, тупой?

– Ты этого лоха знаешь? – спросил Мирон.

– Да нет… И лярву его…

Мирон предостерегающе вскинул руку, обрывая Сабура. Пусть лучше ничего не говорит, а то как бы за свои слова не ответить. Все-таки речь о Веронике шла, а Мирон в былые времена боготворил эту женщину. Да и сейчас она всколыхнула в нем сильные чувства.

– Пойду, поговорю.

Мужик уже понял, что попал на чужую свадьбу, собрался уходить, но Мирон перекрыл ему путь.

– Какие люди! – сверкнув золотой фиксой, скупо улыбнулся он.

Вероника смотрела на него в замешательстве. Вроде бы она и узнавала его, но имя вспомнить не могла.

– Мирон я, – недовольно покачал он головой. Обидно стало, что Вероника совершенно забыла его.

– Да, Мирон, – кивнула она. И вымученно улыбнулась. – Здравствуй, Мирон!.. Извини, нам уже пора.

– Да, мы пойдем, – взяв Веронику под руку, сказал мужик.

И куда только делась его деловитость. Мягкотелый он по натуре, потому и наложил в штаны перед лицом крутого вора. Мирон едва глянул на него. Этот чушок заслуживал только презрения.

– Ты иди, а Вероника останется. Да, Вероника?

– Не могу я остаться, Миша мой муж…

– Ну, и муж пусть остается, мы ему груш закажем, – ухмыльнулся Мирон.

– Не надо так! – угрожающе нахмурилась женщина. Блатной кошкой она была в прошлом, и коготки умела выпускать.

– Узнаю нашу Веронику! – разудало подмигнул ей Мирон.

– Не надо меня узнавать, – стушевавшись, покачала она головой. – Пора нам…

– Да куда пора! Я ж тебя не съем! Ну, посидим, выпьем, старое вспомним…

– Нет, нет, – Вероника схватила муженька за руку и решительно потащила его к выходу.

Мирон отпускать ее не хотел, но и останавливать не стал. Не желал он устраивать сцену на глазах у Сабура. Проводив Веронику взглядом, вернулся к столу.

– Старая знакомая, – глядя, как Сабур разливает водку, сказал он. – С моим корешем когда-то гуляла. Кореша на этап, и она за ним. Такая любовь была…

Мирон достал сигарету, но не закурил. Щелкнул пальцами, подозвал к себе Сазона и велел ему идти за Вероникой. Выследить ее надо было, узнать адрес. Как он мог упустить женщину-мечту?

– А кореш в зоне с животными завязался, они рога в него и вмочили, наглухо. А Вероника, значит, вернулась… Козырная женщина, да?

– Ну-у… – Сабур скривил губы в одну сторону, а глаза скосил – в другую.

– Ничего ты не понимаешь, – угрюмо глянул на него Мирон.

Не очень-то понравилась Сабуру Вероника, но так это не трудно понять. Сабуру лет двадцать пять, не больше, молодой он еще для женщины не первой свежести. А Мирону сорок два года, и Веронике далеко за тридцать. Дочка у нее уже была, когда с ней Томат закрутил. Девчонка ее уже в школу ходила…

– Ну, ты можешь оценить мой вкус, – усмехнулся Сабур.

– Не понял, – косо глянул на него Мирон.

– Я тут насчет сауны распорядился, девочек подвезут, самые лучшие будут. Ну, на мой вкус…

– Теперь понял.

Не хотел Мирон ехать в сауну. Девочек он бы помял в охотку, не вопрос, но Сабур еще не настолько свой, чтобы топтать вместе с ним баб. Но в то же время и пацана обижать не хотелось. К тому же предчувствие опасности не беспокоило. Молчит его чуйка, которой он так доверял…

– Ну, так что? – выжидательно посмотрел Сабур.

Судя по его поведению, он реально хотел подружиться с Мироном и, возможно, объединиться против заводской братвы. Но если так, то принцип «разделяй и властвуй» никто еще не отменял.

* * *

Отступает зима. Холодно еще, но уже вместо снега с неба капает дождь, смывая наледь с тротуаров. Вероника вышла из подъезда, раскрыла зонт и неспешной походкой направилась к остановке. Раньше она так лихо крутила «восьмерки», что дух захватывало. Сейчас эта женщина задницей напоказ не вихляет, но тем не менее движения легкие, грациозные, волнующие. Красивая у нее походка. И сама она яркая, возбуждающая. Мирон с вожделением смотрел на нее.

– Чего стоишь, поехали?

Отвал плавно тронул машину с места.

Крутые авторитеты предпочитают дорогие иномарки, но Мирон остановил свой выбор на «Волге» – в память о старых, хотя и не всегда добрых временах. Тем более «Волга» у него новенькая, и это уж никак не хуже, чем подержанная иномарка.

Отвал обогнал Веронику, остановился, и Мирон вышел из машины. Дождь идет, а ему хоть бы хны.

– Ты?! – шарахнулась от него женщина.

– Что-то не так? – нахмурился Мирон.

Красавцем он никогда не был, но бабы его любили – за крутой нрав, за смелость. И Вероника хорошо к нему относилась. На шею не вешалась, но и от себя не гнала.

– Да нет, все так… – натянуто улыбнулась женщина. – Просто все так неожиданно.

– Подвезти?

– Спасибо, я уже пришла, – показала она на остановку под шиферным козырьком.

– Королевы на троллейбусах не ездят, – покачал головой Мирон.

– Я не королева…

– Для мужа, может, и не королева…

– Для мужа-то как раз и королева, – не согласилась она.

– А чего ж муж на машине ездит, а ты пешком?

Мирон уже навел справки о ней. И про ее мужа, Заварихина Михаила Игнатьевича, узнал. Главный инженер дорожно-строительного управления, квартира у него в центре города, личная «семерка». Ничего особенного, но жили они с Вероникой неплохо, и даже в рестораны время от времени ходили.

– Ему машина нужней, – пожала плечами Вероника. – И прав у меня нет.

– А ты скажи, я куплю…

– Ух ты! – задиристо усмехнулась она, напомнив прежнюю Веронику. – С какой это стати?

– Да вот шефство решил над тобой взять. Времена нынче неспокойные, а я на положении, если вдруг что, можешь обращаться ко мне.

– На положении?

– Да, за городом смотрю.

– Круто.

– Наше время пришло, Вероника, – усмехнулся Мирон.

– Чье наше?

– Воровское.

– А я здесь при чем?

– Ну, была же при чем…

– Когда это было!

– Но ведь было! – Он пристально смотрел на женщину.

Хочет она того или нет, но ей никуда от него не деться. Они были в одной связке раньше и сейчас будут вместе. Только раньше у нее был Томат, а сейчас будет он… Эту мысль Мирон и пытался ей внушить.

– Ты меня пугаешь! – взбудораженно посмотрела на мужчину Вероника.

– Садись, поговорить надо, – властным тоном сказал он и взглядом показал на машину.

– Не надо ничего! – мотнула она головой.

– Я ведь не уйду. Хочешь, чтобы я промок?

– Э-э… Ну, ладно.

Не хотела она садиться к нему в машину, но деваться некуда. Мирон открыл ей дверь, помог сесть назад, сам устроился рядом.

– Куда едем? – спросил он.

– На улицу Фрунзе.

– Понятно, – кивнул Мирон.

– Что тебе понятно? – сквозь прищур внимательно посмотрела на него Вероника.

От нее потрясающе пахло, и ему хотелось обнять ее, носом зарыться в волосы… Мирон едва сдерживал себя от такой вольности.

– Ателье на Фрунзе, там работаешь, на полставки.

Вероника в прошлом шила себе сама, и это здорово у нее получалось. Всегда яркая и нарядная, как Нинка с картинки…

– Ты откуда знаешь?

– Не важно, откуда знаю. Важно, что хочу это знать.

– Зачем тебе?

Судя по ее взгляду, она жалела о том, что села в машину.

– Ты никогда не была дурой, – сказал Мирон, в упор и немигающе глядя на нее. – Ты всегда все понимала… И знала, что нравилась мне… Знала?

– Давно это было.

– Давно это было с Томатом. Потому что его больше нет. А со мной это было вчера. Потому что я есть. И всегда буду. И ты никуда от меня не денешься. Это мой город, и мое слово здесь – закон.

Вероника выразительно закатила глаза. И надо же было так вляпаться! Мирон угрожающе свел к переносице брови. Он не хотел быть дерьмом, в которое вляпалась Вероника. Он хотел, чтобы она липла к нему.

– Ты зря нос от меня воротишь, я ведь и обидеться могу.

– Мирон, ну чего ты? – Вероника улыбнулась хоть и с показной, но нежностью. И руку мягко положила на плечо. – Ну, зачем ты злишься? Мы же не враги?

– Не враги.

– А ты смотришь на меня, как будто я у тебя что-то украла. Если бы у нас что-то было, но ведь не было ничего, правда? – принужденно улыбалась она.

– Было, Вероника, было. У меня к тебе было. И осталось. Хочу я тебя. И раньше хотел, а сейчас еще сильней.

– Но у меня муж, и я его очень люблю, – с нескрываемой досадой проговорила женщина.

– Я все понимаю, но ничего не могу с собой поделать. – Мирон раздевал ее глазами.

– Ну, я не знаю, надо как-то пересилить себя… – Она лихорадочно искала выход из сложившейся ситуации.

Пока еще не психовала, но уже была близка к тому.

– Зачем? Ты здесь, со мной, зачем я должен себя пересиливать?

– Но я не с тобой. Я с Мишей.

– Твой Миша полное ничтожество! – скривился Мирон.

– Нет, он хороший. Он очень хороший! – отчаянно мотнула головой Вероника.

– Чем хороший? Тем, что женился на тебе? Юлю твою удочерил?.. Кстати, сколько Юле лет?

– Восемнадцать… При чем здесь Юля? – испуганно спросила Вероника.

– Я тут на днях с девочкой был, лет семнадцать ей, не больше. Ничего особенного, скажу тебе. Хотя и неплохо… С тобой куда лучше, но с ней тоже хорошо.

– Только попробуй Юлю тронь! – вскипела она.

– Зачем ее трогать, если ты есть? – усмехнулся Мирон.

Юлю он уже видел. Красивая девчонка, чем-то похожая на мать в молодости. Но Вероника всегда была разбитной бабенкой, любила шиковать, а эта – мышка с красивой, но серой шерсткой. Не произвела она впечатления на Мирона. Но если нужно, он готов позабавиться с этой крошкой.

– Чего ты хочешь? – заистерила Вероника.

– Я же тебе все сказал… – Он обнял женщину за плечи, привлек ее к себе, носом коснулся нежной шеи.

Веронику передернуло изнутри, но отстраняться она не стала.

– Я уже не молодая, а вокруг столько юных… Зачем я тебе? – хныкающим голосом спросила она.

– Это ты про Юлю?

– При чем здесь Юля? – вновь запаниковала женщина.

– Ты понимаешь. Ты все понимаешь. И чего я хочу, знаешь, и кого. Это мой город, и я все здесь могу… – хмелея от дурманящих ощущений, проговорил он. – Твой муж накосячил, и я могу с него за это спросить…

– Мой муж накосячил? О чем ты?

– Стрелка у нас в кабаке была, серьезный разговор, он в этот разговор влез. Надо было табличку повесить: «Не влезай – убьет!»

– Никуда Миша не влезал!

– Может, и не влезал, но убьет. И останется твоя Юля сиротой, придется чужому дяде приласкать ее и обогреть.

– Какая же ты сволочь! – встрепенулась Вероника.

Она вдруг повернулась к нему и почти без размаха влепила ему пощечину.

– Останови машину!

Пристально и с угрозой глядя на Веронику, Мирон хлопнул Отвала по плечу, и «Волга» вильнула к обочине.

– Ты пожалеешь, – холодно, без надрыва сказал он, глядя, как она выходит из машины. – Но будет поздно.

– Да пошел ты! – психанула она и громко хлопнула дверью.

Отвал проводил ее взглядом и повернулся к Мирону:

– Куда едем?

– За ней. Тихонько.

Он знал, что смог нащупать больную струнку в душе у Вероники. И знал ее саму. Сейчас она перебесится, успокоится и повернет назад.

Та, прежняя Вероника не сдалась бы, но у этой муж и дочь, которые могут очень серьезно пострадать. К тому же тяга к острым ощущениям в ней не перегорела…

Мирон ликующе усмехнулся, глядя, как Вероника резко повернулась назад и устремилась к его машине. Она шла к нему с таким видом, как будто собиралась бросить в окно гранату. Но влезла в машину сама.

– Хорошо, твоя взяла! – с вызовом сказала она и, закусив нижнюю губу, посмотрела в сторону.

– Моя всегда берет… Отвал, давай в «Подмосковье».

В этой гостинице он снимал самый дорогой люкс. Там у него все условия для роскошной жизни, в том числе ресторан с отдельным кабинетом. Сначала он пообедает там с Вероникой, затем поднимется в номер. И никуда она от него не денется.

Глава 3

Май – дни все длиннее, а юбки у девчонок все короче. Озорной он, этот месяц, но так по-другому и быть не должно. Все вокруг живет и дышит, цветет и пахнет. Погода сегодня отличная, тепло, солнце, и латунные пуговицы в ряд – золотом горят. Часовые на посту где-то там, далеко, а у Игоря Дергуна – дембель.

Его друзья уволились в запас еще в апреле, а он – только сейчас. И все из-за контузии, которую получил в последний для него день войны. Целый месяц в госпитале провел, но не сожалеет. Его друзья получат медали дома, через военкомат, когда уже и форму надеть не с руки. А у него сейчас на кителе сверкает серебром «За отвагу» и «За боевые заслуги». Причем второй медалью его бы вообще не наградили, если бы не попал в госпиталь. Так что все пучком. Голубой берет, ворот распахнут – тельняшка на виду, погоны на толстой негнущейся пластмассе, аксельбанты… Еще можно было китель золотом подшить, и в госпитале такая возможность имелась, но глупо устраивать такую клоунаду, когда есть серебро боевых медалей.

Домой его тянуло неудержимо, но еще больше он хотел заглянуть на огонек к Юле. Она два года ждала. А может, и не ждала. Может, загуляла, закрутилась, понеслась по кочкам и прочим тому подобным обстоятельствам. Все в этой жизни возможно, потому и переживал Дергун.

Он подошел к дому старой, еще сталинской застройки. Уютный дворик, яблоня цветет, как тогда, когда он уходил в армию. Скамейка под этой яблонькой, на ней они с Юлей впервые поцеловались. Мама ее тогда вышла, разогнала их. Вероника Ивановна женщина боевитая, дочке спуску не давала и женихов ее не жаловала, но Игорь все-таки смог найти с ней общий язык. Сейчас она могла открыть ему дверь, но это ничуть его не пугало.

Так и вышло – дверь ему открыла Вероника Ивановна. Интересная она женщина, видная, яркая. Здорово, если в ее годы Юля будет выглядеть так же хорошо. Так подумал Игорь, глядя на женщину, которую хотел бы видеть своей тещей.

– Здравствуйте, Вероника Ивановна!

Рука вдруг потянулась под козырек, но Игорь удержал себя от военной привычки. Он в армии отслужил, а значит, человек серьезный, обстоятельный.

– Ну, здравствуй, здравствуй… – разглядывая его медали, кивнула женщина. – А Юли нет, в институте она.

– Жаль.

Игорь посмотрел на часы. Половина пятого, Юле уже пора быть дома.

– Я думаю, она скоро вернется. Какой ты большой стал.

За два года Игорь вымахал почти на десять сантиметров и вширь заметно раздался. Метр восемьдесят шесть у него рост, в плечах размах.

– На турнике много висел, – невесело сказал он.

– А чего ты загрустил? – усмехнулась женщина, поняв, в чем дело.

– Да нет, не загрустил.

– Заходи, солдат, чаю попьем.

Она взяла Игоря за руку, потянула на себя. Сопротивляться он не стал.

Отчим у Юли хорошо зарабатывал, и обстановка в квартире соответствующая. Чувствовался достаток в доме. Квартира большая, светлая, с высокими потолками. И все это на одну семью. А у Игоря родители жили в двухкомнатной квартире с матерью отца, и еще старшая сестра замуж вышла, потомство ждет. Придется им потесниться…

– Не надо грустить, солдат, – зажигая конфорку под чайником, улыбнулась Вероника Ивановна. – Ждала тебя Юля. И ждет. Верно ждет. Не гуляет, на дискотеки не ходит. И хорошо, что не ходит, время такое, воры, бандиты на каждом шагу, – вздохнула она.

– Бандитов нужно уничтожать, – думая о Юле, Игорь автоматически отреагировал на последнюю фразу.

– Уничтожать?! – встрепенулась женщина.

– Ну, наверное, – пожал он плечами. – Мы уничтожали, в Чечне. Там же бандформирования…

– И ты уничтожал? – Женщина с интересом смотрела на него.

– За спинами не отсиживался.

– Страшно было?

– Поначалу да.

– А потом?

– А потом еще страшней, – улыбнулся Игорь. – Чем ближе к дому, тем страшней. Оно, как правило, в последнем бою случается.

– Что случается?

– Ну, со мной контузия случилась. Мы уже домой шли, на мину нарвались…

– Да, Юля говорила, что ты в госпитале был. Она очень переживала…

– Да там ничего страшного.

Не так страшна контузия, как ее последствия. Если махнуть на это дело рукой и не лечить, то можно стать инвалидом на всю голову. Игорь это понимал, поэтому не торопил врачей с выпиской и полностью прошел весь курс лечения.

– Страшно на войне было, а сейчас… И сейчас не все просто. Здесь свои бандформирования, – с горечью усмехнулась женщина. – Только их никто не уничтожает.

– Что-то случилось? – почуяв неладное, нахмурился Игорь.

– С Юлей? Нет, с Юлей, тьфу-тьфу, ничего не случилось.

– А может случиться?

– Почему ты так думаешь? – не на шутку разволновалась Вероника Ивановна.

– Ну, не знаю. Вид у вас такой…

– Какой?

– Как будто что-то с Юлей произошло, – сказал парень.

– Да нет, показалось тебе, – в замешательстве посмотрела на Игоря женщина.

– А Юля всегда так поздно приходит?

– Да нет, не поздно…

– У них что там, факультативы?

Раньше в Тиходольске вообще не было высших учебных заведений, но в прошлом году открылся филиал юридического института. Юла писала, что, по сути, это шарашкина контора, но тем не менее она получит диплом государственного образца.

– Да нет у них факультативов. Может, и поздно, – пожала плечами Вероника Ивановна.

– Я пойду встречу ее?

– Конечно, иди!.. Да, да, надо встретить! Она пешком обычно ходит! – обеспокоенно закивала женщина.

Игорь знал, где находится институт, к нему он и направился вдоль центральной улицы.

Юлю он увидел неподалеку от института, она стояла у витрины главного универмага и с обескураженным видом разговаривала с каким-то мужиком в кожаном пиджаке. Немолодой уже мужчина, с лысоватой макушкой. Крупная голова на кряжистой шее, широкие плечи, ноги сильные. Покатый лоб, большие надбровья, крепкий нос с мясистыми ноздрями, губы настолько тонкие, что их не видно.

Он был не один, чуть в сторонке от него стоял громила в кожаной куртке. И у этого такие же грубые и массивные черты лица, и физическая мощь бросалась в глаза. Игорь поймал себя на мысли, что не хотел бы столкнуться в рукопашном бою с таким исполином. Хотя если саперную лопатку взять или нож разведчика, тогда без разницы, но не было при нем ни того, ни другого.

Юля выглядела растерянной и едва заметно пятилась от плешивого. Он что-то ей говорил, небрежно улыбаясь, а она робко отшагивала назад. Этот дикобраз явно подавлял ее своей запредельной энергетикой, а она боялась послать его.

Увидев Игоря, она подпрыгнула на месте от радости. Глаза загорелись, улыбка озарила лицо, ноги сами понесли к любимому.

Внешне Юля напоминала мать, но не было в ней той боевитости, задиристости, которой отличалась Вероника Ивановна. Худенькая она, хрупкая, застенчивая. Милая и очень женственная. Игорь чуть не захлебнулся от восторга, когда Юля утонула в его объятиях. И даже о плешивом забыл.

– Не понял, это что такое?

Зато плешивый не обошел его вниманием.

– Ой! – Юля отпрянула от Игоря и спряталась у него за спиной.

Мужик явно был подшофе, хотя перегаром от него не тянуло. Может, обдолбился? Зрачки сужены, глаза хищно сощурены, желваки зло раздуваются.

– Ты кто такой? – пристально глядя на Игоря, спросил он.

– Юля, кто это такой? – не сводя с него глаз, обратился к своей девушке Дергун.

– Не знаю. Подошел, сказал, что маму хорошо знает…

– И маму твою знаю, и тебя такой помню… – глянув на нее, кивнул мужик. И ладонь поднял на метр от уровня земли. – Но дело не в этом, а в том, откуда ты взялся, солдатик? – пренебрежительно скривив губы, спросил он.

– Из армии взялся.

– Из армии?.. Ты его знаешь? – Мужик пальцем показал на Юлю, а потом ткнул им в Игоря.

– Это жених мой. Он из армии вернулся. Я его два года ждала!

Голосок у Юли нежный, ласковый, но сейчас он звенел от негодования.

– А дядю Сережу не ждала?

– Нет, дядю Сережу не ждала!

Игорь едва сдерживался, чтобы не отправить мужика в нокаут. До службы он занимался боксом, в армии осваивал рукопашный бой – ротный у них был большим специалистом по этой части. Не щадил на своих занятиях капитан Запашный, и это не раз спасало Игорю жизнь. Два раза он сходился с боевиками в рукопашной, одному вырывал, как учили, кадык, а другого зарубил саперной лопаткой. Не комнатный он боец, и дядя Сережа мог в этом сейчас убедиться.

Но мужик явно не в себе, а с пьяными и обдолбленными Дергун старался не связываться. К тому же Вероника Ивановна могла обидеться: вдруг этот дядя Сережа ей очень дорог. И еще этот дикобраз сам по себе крутая личность, если у него есть телохранитель. И проблемы из-за него могли начаться прямо сейчас. Громила в кожаной куртке мог оказаться непосильным противником. Да и сам дядя Сережа наверняка умел держать удар.

– А жаль… Дядя Сережа вернулся… Ну, до встречи, дочка! – Мужик приветливо подмигнул Юле и, ожесточенно глянув на Игоря, повернулся к ним спиной.

Он подошел к черной «Волге», которая стояла неподалеку, громила открыл ему дверь. В машину он садился как директор крупного предприятия, ничуть не сомневающийся в своем праве на персональный транспорт. Но ведь не директор он. На уголовника он больше похож. На какого-то маститого, прожженного лагерной жизнью уголовника. Сейчас такие персонажи в почете…

– Ты его знаешь? – спросил Игорь, обняв Юлю за плечи.

– Впервые вижу… Почему он меня дочкой назвал? – в раздумье спросила она.

– Ну, выражение такое. А что?

– Да нет, ничего… Как хорошо, что ты вернулся!

Юля прижалась к парню, но спохватилась и отстранилась. Людей на улице много, все идут, смотрят, а она девушка застенчивая. Какой была, такой и осталась… Дергун вспомнил про скамейку под яблоней и улыбнулся. Есть у них фирменное место, где они могли бы целоваться хоть до утра.

– Ты сейчас домой? – спросила Юля.

– Да надо бы. Но сначала провожу тебя. Мама твоя просила встретить и проводить. Волнуется она за тебя… И, кажется, не зря.

Неспроста Вероника Ивановна говорила о бандформированиях в городе. Видно, местная братва повылезала из нор, нормальных девчонок отлавливает. А может, именно этого дядю Сережу Вероника Ивановна и боялась.

* * *

Ханка, ширка, лярвы… Мирон и выпить любил, и морфием по вене ударить, и бабу накрутить. Но увлекаться этим нельзя. Тот же Говорец сначала берега под наркотой попутал, а затем от передоза склеился. Мирон говорил по душам с Фруктом, пацан уверял, что не трогала новая братва старого вора. А если все-таки помогли Говорцу скопытиться, так он сам в этом виноват. Дурь ему и нюх отбила, и чуйку, а без этого в мире животных долго не протянешь.

У Мирона оставалась склянка с морфием, и дел у него сегодня особых нет. Почему бы не раскумариться? Но все-таки он сдержал свои желания, отдал склянку Сазону, чтобы он отнес его Мурзе – пусть братва оттянется. А себе водочки налил, чисто аперитив перед обедом, сейчас это модно. И от девочки бы он не отказался, от такой хорошенькой, например, как Юля.

Он собирался спускаться в ресторан, когда в дверь номера постучали.

– Да!

Сазон дождался разрешения, зашел в номер и закрыл за собой дверь.

– Мирон, там к тебе твоя Вероника.

А Вероника разрешения дожидаться не стала. Дверь распахнулась, и она решительным шагом переступила порог. Роскошная баба, эффектная, но уже не молодая. И Мирон уже хотел ее далеко не так, как раньше. Хотя и не прочь был оторваться с ней.

– Что, по горячему соскучилась?

Он опустился в кресло, забросил ногу на ногу, достал из пачки сигарету, но Вероника вырвала ее.

– Не понял… – ошалело протянул Мирон.

– Все ты понял! Мы же с тобой договаривались! – чуть ли не заорала на него женщина.

– Ты меня со своим чушком мужем не попутала? – угрожающе нахмурился Мирон.

– Извини! – спохватилась Вероника.

– Вмажешь? – Он барским жестом показал на стол.

Бутылка «Пшеничной», отборное сало крупными ломтями, ядреные огурчики домашнего посола, хрустящая капустка. В холодной лагерной зоне такая поляна была редкостью, а здесь это у него как разминка перед обедом. И всегда так будет, потому что он хозяин в этом городе. И заводские платят, и октябрьские, и всякая мелкая шушера вроде Бурмистра, который занимался автоугонами. Еще можно будет прижать цыган с их наркотой, но с этим спешить не стоит. Да и не хотелось никуда спешить. Если жизнь наладилась, чего суетиться? Сейчас водки для заводки, на обед можно винца для поднятия огольца, а потом в номера с Вероникой. А если она еще и дочурку свою приведет… Но ведь не приведет. И глядя на Веронику, Мирон очень хорошо это понимал.

– Ну, можно.

Она махнула водки, хрустнула огурчиком и, взяв со стола зажигалку, запалила ту самую сигарету, которую забрала у Мирона.