Двойной виски со снегом

Мыслей было много. Странно, но на Марину Арат совершенно не злился. Он ей не муж и не отец. Скорее просто фактор разнообразия. Ему было легче думать именно так. И тогда все было очень просто: история подошла к своему логическому завершению, стоило просто закрыть эту дверь и идти дальше, храня воспоминания о прекрасном приключении. Если бы не одно очень важное "но".

Марина вышла на палубу тогда перед его безумным прыжком. И смотрела на него. В ее взгляде он успел прочесть.… Пожалуй, что свой приговор. Она не хотела его отпускать. И не прыгни он сразу – остановила бы. Отчасти потому он и прыгнул. Никак нельзя было на эту малышку вешать ответственность за все произошедшее. Никак. Малыш. Да, именно так он ее звал мысленно. Так она была записана в его контактах. Никто не догадается, что эта роскошная, как сама любовь, девушка – в душе просто Малыш. Ну и как ее оставить один на один со всем этим миром?

На нее не получалось злиться. А вот на себя… Он никак не мог ответить на единственный вопрос: “Что ты хочешь, Арат? От нее что ты хочешь?”

Ответит – и будет ясно, куда идти дальше и что с этим всем теперь делать. Но Арат малодушно молчал,сам себя пока не понимая.

Марину он хотел. Всегда, везде, безумно. Но секс – это просто пролог к истории. Или эпилог. Осталось лишь выбрать. Встал. Устало потянулся – все мышцы мучительно болели и кожу саднило. Сегодня у него законный выходной, нужно забрать запасные ключи от квартиры у Кира (его комплект лежал теперь на дне залива), купить телефон, благо, большинство номеров он просто помнил, не доверяя хранению в гугл книге, заказать еду и переделать еще кучу мелких дел. Заодно и отвлечься немного. Завтра грядет трудный день. Завтра он ей и позвонит. Пусть Марина пока отдохнет и сама приведет свои чувства в порядок, заодно и остынет.

***

Завтра не стало ждать. Упрямо наступало сегодня. Нахлынувший вал звонков заставил Арата нырнуть в этот поток, напомнив мужчине о его роли и статусе. Это для Марины он мог позволить себе быть просто Аратом – простым монгольским парнем в джинсах и свитере, бегающим по городу пешком с рюкзачком за плечами. Этот Арат был его зоной свободы. Почти на коне и в степи, когда соперник тебе – только ветер.

В обычной его жизни было все иначе – статус, имидж, государственные интересы. Генассамблея ООН, подготовка рабочего визита Президента, встречи с официальными лицами. Предложения и инициативы, достигнутое взаимопонимание и подписание документов. Безумный ритм вращающейся карусели. Белые рубашки, галстуки, фальшивые улыбки и ледяные рукопожатия.

Еще совсем недавно в его жизни было только это, да ночные побеги в джунгли мегаполиса, в круг ближайших друзей, привычный ему и комфортный. Теперь же ему нужна была лишь она. Высокая и красивая, такая необычная. Трепетная как газель и такая же чувственная. Это влекло, завораживало. Но было в ней нечто еще. Странное, никогда прежде у него не возникавшее ощущение. Был бы Арат романтиком – назвал бы это “родством душ”. Но он был прагматиком и предпочитал трезвый анализ, в истории с Мариной не работавший.

К концу второго дня, после доклада о подготовке к проведению в Монголии международной конференция по участию женщин-миротворцев в операциях ООН, Арат был готов сбежать. Хотя бы навстречу чашке кофе. Центрифуга рабочих проблем раскручивалась все быстрее. Вчера ночью его хватило только на стакан воды. Утром успел лишь побриться, переодеться, ответить на самые срочные запросы и поздороваться с водителем. Спал в машине, благодаря город за пробки.

Взглянул на часы. Восемнадцать сообщений и одиннадцать звонков. С неизвестного номера. Интересно… Восемнадцать одинаковых сообщений:

“Ей очень плохо. Я в Париже и прилететь быстро не могу. Погибнет. Алекс.”

Погибнет?

Вмиг заледеневшими пальцами набрал этот номер.

– Нашелся? – ответили очень строго, даже зло.

На него еще и злятся. Хотя… Это же не Алекс с кормы прыгал в осенний залив.

– Что с ней?

– Она должна была улететь утром с нами. Не приехала и не звонила. Я дозвонился, говорит что заболела. Но голос такой, как будто уже пару раз умерла. Черт! Если бы она не болталась посреди моря в этой своем ублюдочном ботинке, я бы отправил к ней доктора! Если ты мужчина – сам знаешь, что делать.

И отключился. Прекрасно. Услышать от пансексуала воззвание к мужскому достоинству – это, право же, было достойным завершением сегодняшнего дня.

Набрал номер Марины. Молчание.

В душе Арата назревала буря. Он оставил ее один на один со всеми бедами и проблемами, прячась от себя самого, от неприкрытой слабости своей. А теперь она “погибнет”? И как он собирается жить после этого?

Что там могло произойти? Все же скандал? Когда Арат уходил, Марина была вполне здорова. Что она натворила?

Что он натворил?

Для решения рабочих проблем хватило получаса. Его здорово выручило то, что за все время работы Арат никогда не позволял себе небрежности в исполнении служебных обязанностей. Был безупречно аккуратен и профессионален во всем. И его просьба о предоставлении выходных за свой счет не могла не иметь под собой очень веских причин. Ему не отказывали.

Теперь оставалось лишь немногое – заказать продукты, договориться с лодочником, поговорить предварительно с врачом дипмиссии, если потребуется его визит. Переодеться он не успевал, лишь купил пару носков, футболку и спортивный костюм. Несессер с бритвами, щетками и расческами забрал из дипмиссии, у него там был свой “угол” на случай ночных форс-мажоров.

Все. Можно ехать. Как он ни старался отключить захлестывавшую разум тревогу, переводя мысли в рамки действий – выходило не очень. К моменту посадки в такси у Арата ощутимо дрожали руки. Только бы успеть. Только бы не погибла.

11. Срыв

Сначала у Марины просто кружилась голова. Она улеглась в постель, включила сопливую мелодраму и планировала вдоволь нареветься. В принципе, план удался, только с каждым часом ей отчего-то становилось все хуже. Начался озноб. Ей пришлось достать из шкафа мохнатый толстый плед, но согреться все равно не получалось. Отправила смс Алексу, что, кажется, заболела, в надежде, что индеец примчится к ней на помощь, но ответа так и не получила. Все правильно, это Америка. Здесь каждый сам по себе.

Потом начался кашель – удушающий, сотрясающий все тело.

Телефонному звонку от Георга она обрадовалась как никогда.

– Марина, ты на яхте? – строго спросил у нее “покровитель”. – Будь так добра, посмотри на столе, я, кажется, оставил у тебя очень важную визитку.

Пришлось сползать с постели и идти проверять. Разумеется, ничего там не было. Марина закашлялась, едва не уронив телефон.

– Нет здесь визитки, – прохрипела она в трубку в перерыве между приступами.

– Ты заболела? Вызывай врача, не тяни. И ложись в постель. Спокойной ночи.

Марина снова зашлась не то в приступе смеха, не то в кашле, роняя телефон куда-то под стол. Присела, пытаясь достать, но перед глазами все плыло. Ее охватила дикая слабость, от которой бросило в пот. Горло болело так, что глотать невозможно, не то что говорить. Чаю бы горячего, с лимоном… но лимона у нее, разумеется, не было. Даже кипятку бы просто, но подняться с пола было выше ее сил.

Врача вызвать. Он издевается? Куда? Мой адрес: возьмите лодку и плывите строго по курсу зюйд-зюйд ост километр, никуда не сворачивая?

А потом яхту начало шатать. Стены кружились, ведя бесконечный хоровод вокруг ее сознания. Ковер уползал из-под ее горящего бока, проваливаясь все ниже. Один раз смогла встать на четвереньки, доползла до клозета, упала там, между унитазом и стойкой для полотенец. Свернулась на холодном полу клубком, балансируя между явью и сном. Захлебывалась слезами, текущими совершенно самостоятельно, и громко стонала – так было легче. Слушая себя, понимала, что еще живая. Снова ползла – на этот раз в направлении постели. Помочь было некому.

Судя по нешуточной качке, на море был самый настоящий шторм. Яхту кидало как поплавок. И Марину в ней швыряло от стены к стене.

Теряла сознание. Вновь воскресала, краем разума понимая, что сил у нее все меньше. Уже не выходило даже перевернуться на спину. Было страшно. А вдруг она тут умрет – прямо сегодня, в одиночестве, абсолютно беспомощная? А этот жар то сжигал ее, плавя разум, опаляя дыхание, словно напалмом, то обдавал абсолютным холодом. Она замерзала, не могла дышать, не могла открывать даже глаз.

Смерть уже не казалась кошмаром. Только избавлением. Умереть, как уснуть после долгой работы. Зато отдохнет. Уж скорей бы!

Она не слышала шагов. Слух умер еще раньше. Не видела опустившегося рядом с ней на колени мужчину. Но прикосновение – она его узнала. Снова отключаясь, уходя за грань, успела лишь подумать: “Пришел!” – вместе с извечным женским: “А я выгляжу ужасно!”. Отключилась. Теперь и умереть было совсем не страшно.

Ведь ее Соболь, ее монгол вернулся.

Арат сквозь зубы очень тихо, но очень грязно выругался по-монгольски, подхватил Марину на руки, отнес на кровать. Так легко, будто бы в ней не было ста восьмидесяти пяти сантиметров, дополненных полноценными женственными формами.

Раскаленная, мокрая, смертельно-бледная, она дышала хрипло и поверхностно, словно не могла вдохнуть. Быстро снял с нее мокрые грязные вещи, осторожно переворачивая с боку на бок.

Вообще-то Арат был невероятно брезглив. Мама с детства посмеивалась над ним: вид бараньих кишок мог вызвать у мальчика приступ рвоты. Но болезнь этой девушки, неприятная на вид, как все болезни, вызывала у него лишь трепетное желание заботиться. Он принес влажные полотенца, тщательно обтер горячее тело, оборачивая чистыми простынями, как новорожденного ребенка, плотно укутал в одеяло, вытер волосы. Она стала дышать чуть спокойнее.

Арат набрал номер врача. Дипмиссии полагался свой доктор, обслуживавший еще и Генконсульство. Их врача звали Вася – отличный мужик. После десятиминутного разговора и попыток найти хотя бы градусник Арат вынужден был согласиться с Васей и оформить заявку на вызов. Позвонил лодочнику, договорился о доставке. Бросать Марину одну в таком состоянии было просто опасно.

Она застонала. Тихо. Позвала кого-то. Наклонился к ее бледному лицу и обомлел от услышанного. Марина звала его. Выдыхая короткое имя, стиснув зубы, не открывая глаз. Это было так… чувственно, что в глазах потемнело. Отрезвил звонок. Алекс.

– Да. Я у нее уже. Врача вызвал.

– Если надо помочь, я оплачу.

Арат усмехнулся. Имидж азиатского мальчика с улицы, похоже, к нему намертво прилип. Он не будет разочаровывать Алекса. Не теперь.

– Спасибо. Если совсем прижмет, я воспользуюсь.

– Ты не стесняйся. Если что вдруг – я сдеру с Георга. Сама-то она не попросит.

От этого имени у монгола дернулся глаз. Георг – тот самый, на катере. Конечно, Марина будет умирать в болтанку посреди моря на этой его чертовой яхте, но помощи у этого своего… Георга не попросит. Очень уж она русская, эта Марина.

Молча кивнул головой телефону, отгоняя мысли. Отключился. Услышал гул мотора катерка, вышел встречать.

Василий был бывшим военным врачом и давно привык не задавать лишних вопросов. Яхта? Ну, значит, яхта. Не землянка на берегу – и отлично. Бегло осмотрел девушку, скорбно сжимая губы. Температура, низкое давление, хрипы в легких, общая картина морального и физического истощения. Быстро записал что-то, позвонил, открыл свой бездонный и многоэтажный чемодан. Арат вопросительно посмотрел на него, Вася лишь покачал головой: его помощь пока не требовалась. Вышел. Побрел на кухню, пафосно именуемую Мариной “камбузом”. Немытая посуда, полы залиты водой, натекшей из распахнутого иллюминатора. Вздохнул, пошел переоделся. Остаться тут придется не на один день. Будем обживаться.

За полтора часа, проведенных доктором у постели Марины, Арат успел отмыть камбуз, приготовить ужин, убрать воду из гальюна и навести порядок на палубе. Он работал как сумасшедший. Это отрезвляло. Он злился сейчас на себя, на свою судьбу, на осенние шторма. Лишь на Марину злиться никак не получалось. Она там лежала сейчас, такая маленькая, такая беспомощная и хрупкая, словно ветка на морозе. И он ее чуть не сломал. Проклинал себя ежесекундно.

До того момента, пока Арат не услышал свое имя в ее стоне, можно было говорить себе: "Ты ей не нужен". Просто приключение, просто шедший мимо человек. Но теперь вдруг все стало сложнее. Через девушку, зовущую его вот так, переступить Арат уже не сможет.

– Рат, можно тебя?

Он оказался рядом так быстро, что и сам не понял как. Она уже просто спала. Еще очень бледная, но заметно лучше дышала, лежа на боку, совершенно по-детски положив ладонь под щеку и согнув колени. Мучительно захотелось погладить по голове и укрыть потеплее. Малыш. Его Малыш. Кольнуло непривычное, снова и снова. Хотелось быть просто рядом, схватить на руки, прижать и закрыть от всего того плохого, что еще только вздумает с ней случиться. Немалых усилий ему стоило услышать слова доктора.

– В принципе, ничего страшного. Уже. Если бы она была в нормальном состоянии – завтра бы встала. Уж не знаю, каким образом вы девушку умудрились… – он деликатно крякнул, – так за…мучать?

Слово тут явно подразумевалось куда менее цензурное, но даже присутствие Марины-спящей сдерживало русского доктора Василия от более крепких выражений.

– Уже не важно. Мои действия?

– Покой, сон, еда, питье. Вот тут я оставляю тебе рецепт. Это по общей медицинской страховке, я спишу все на общие нужды. Антибиотик я ей уколол, нужно будет сделать еще два укола: завтра и послезавтра. Остальное по рецепту. Сам уколешь?

Арат кивнул, пробегая глазами рецепт со внушительным списком лекарств.

– Вась, что я тебе должен?

Выходивший из каюты доктор Степанов лишь молча отвесил монголу символический подзатыльник, удаляясь к прибывшему с ним катеру. Арат догнал его, передал незаменимому лодочнику рецепт, кредитку и новый список продуктов. Его услуги обходились недешево, зато все доставлялось быстро, четко и точно по списку.

Вернулся. Марина лежала на спине с открытыми глазами. И плакала?.. По лицу лились слезы. Всхлипывала, кусала губы, стараясь не разреветься в голос.

– Ау! Мне доктор только что выписал рецепт на полный твой покой и хорошее настроение, Марина. Если ты собралась нарушать режим, мне придется работать клоуном. Ходить на руках, разрисовать лицо помадой и глупо шутить странным голосом. Ты точно хочешь этого?

Она недоуменно на него воззрилась – с таким удивлением, что Арату очень сильно захотелось посмотреть на себя в зеркало. Что там опять не так? Рога? Так он не муж, это Георг пусть почесывает темечко.

– Ты почему тут? – спросила очень тихо, с трудом растягивая губы.

– Забыла? Я давно уж на тебе женился, у нас четверо детишек, пришел сказать тебе, что у старшего ветрянка, а ты не приготовила ужин и посуду не помыла. Как так, женушка, это после двадцати лет брака?

Марина улыбнулась горько. Ни разу в жизни никто еще не собирался на ней жениться. Эта мысль вдруг пришла в голову и настроения не улучшила.

– Прости, Малыш. Не грусти, это была глупая шутка. На самом деле я твой внебрачный брат. Буду кормить тебя ужином и поделю с тобой многомиллионное наследство от дедушки.

Он говорил эти милые глупости, пытаясь ее развеселить. А она все не верила. Этого не могло быть. Он снова упал, словно с неба. Снова протянул руку и ее поднял. Почему? Не понимала.

Монгол вышел на несколько минут, вернулся с халатом из душа.

– Больше я ничего не нашел. Тебя нужно одеть. Доктор сказал, что через несколько часов будет кризис. Должна вспотеть, нужно будет сделать еще укол. А пока поесть. Я сам тебя покормлю.

Только тут Марина вдруг заметила, что обнажена, и мучительно застеснялась. В таком виде он мог видеть ее лишь в минуты страсти, а тогда смотрят не глазами, а чувствами. А тут – все как есть: голенастая как цапля, нескладная. А этот мужчина ее еще и раздевал, освобождая от грязной и мокрой одежды. Чудовищно. Застонала и закрыла лицо руками.

– А теперь-то что? Фантазерка! Я не умею одевать халат с препятствиями. И имей в виду – я держусь из последних сил. Не видел ничего сексуальнее голой, больной и беспомощной Марины, – он был серьезен.

Дрогнувшей рукой провел по шее от волос и до плеча, заглянул в глаза. Этот его потемневший жадный взгляд она уже знала. Стало вдруг легче и теплее. Антибиотик помог, не иначе.

12. Строго следуя рецепту

Всю ночь Арат был с нею рядом. Переодевал, обтирал, осторожно поил. Колол уколы, забавно хмуря брови и ругая ее за застенчивость. Вытирал со лба пот, переодевал. На руках носил в туалет и обратно. Все это он делал с невероятно трогательной нежностью, целуя в лоб, касаясь висков губами. Трепетными движениями переворачивая, ложился сзади, обнимал, закрывая собой как щитом от слабости, от болезни, от всех страхов ночи.

Такое с ней было в последний раз в далеком детстве, где были мама, не отходящая от болевших дочерей ни на шаг, и отец, готовый за них с Лизой взять и разрушить весь этот мир.

Лиза, кстати, звонила на телефон Марины еще вечером. В пылу яростной уборки Арат нашел на полу кухни разряженный аппарат и поставил его на зарядку. Включившийся экран продемонстрировал кучу звонков от Алекса и Лизы, один принятый от красноречивого “Г.” и еще вызовы от непонятного Соболя, названивавшего Марине весь вечер накануне. Ну ладно, не весь – всего несколько звонков. Но ревнивая крыса заскреблась вдруг в груди, настойчиво требуя вывести “Соболя” на чистую воду.

Соболь – это фамилия? Сразу представился высокий смуглый мужчина, чем-то похожий на его сокурсника – венгра Зиге с потрясающей фамилией – Энгельс. Внутри что-то напряглось. Ого! Он умеет ревновать? Не стоит. Не Марину. Кто он для нее? Лишь миг, короткий как вздох.

Лиза снова позвонила. Марина спала очень крепко, спокойно, разметавшись на постели, улыбаясь чему-то во сне.

Подумал, поднял трубку. Еще накануне вечером она обмолвилась: “Если будет звонить сестра или Алекс, ответь. О тебе они знают”.

Арат проговорил с Лизой минут сорок. Долго слушал, не перебивая, лишь усмехаясь. Ушел наверх, только обрывки слов доносились, а встать и подслушать сил у проснувшейся в это время Марины еще просто не было.

А монгол общался с сестрой этой девушки и удивлялся. С женщинами у него никогда еще не было таких разговоров. Словно его – агента вражеского государства – аккуратно раскрыли, обезвредили и профессионально перевербовали. Уже на десятой минуте разговора монгол был согласен умереть во славу их мира, мира прекрасных Марин и мудрых Лиз. Тоскливо подумалось: “Это я еще с родителями их не знакомился!” Еще? Вот это поворот! Его подлое подсознание собралось зайти так далеко? Конечно, все это – коварное влияние Лизы. Или того дыхания рядом, вчера так правдиво шептавшего: “Арат”?

Как все со времен той снежной ночи стало вдруг сложно!

На вопросительный Маринин взгляд ответил лишь кратким : “У тебя изумительная сестра. Правда, ты спи” – и выключил свет. Что оставалось? Как наказал врач: “Отдыхать и лечиться”. Проскользнул на место рядом, ясно ощутив: она ждала. Обнял, уткнувшись носом в шею. Она потянулась спиною, потерлась ягодицами о его пах – и Арат, стиснув зубы, отстранился. Каких сил ему стоило это простое движение!

– Нет, Малыш. Не сейчас. Спи. Помнишь, только покой. Мы еще наверстаем.

Поежилась, обиженно вздохнула и очень скоро задышала размеренно и тихо. Так по-детски. Права была Лиза в их том разговоре: она совсем еще ребенок. Если он будет пытаться объяснять себе ее шаги иначе – никогда и не поймет. Марина совсем не глупа, но, как и все творческие люди, совершенно обнажена в своих чувствах и порывах. И отчего вдруг так хочется ее защищать?

Марина проснулась утром в его объятиях. Арат прижимался к ней со спины, обвивая руками, закинув колено на ее бедро, словно стремясь всю ее забрать себе. Дышалось легко, горло хоть и саднило, но уже не так, как раньше. Из ощущений осталась лишь слабость – и безумное всепоглощающее счастье от того, что ее Соболь рядом. Настолько огромное, что почти удушающее, а облегчение – болезненное. Словно корочку, которая зудела и чесалась, с раны содрали.

Марина пошевелилась, выпутываясь из его рук. Страшно хотелось в уборную.

– Лежи, – пробормотал проснувшийся от ее телодвижений Арат. – Не вставай. Нельзя.

– Мне очень надо, – недовольно ответила Марина, поднимаясь. Наконец-то в голове ее была полная ясность. Она больше ничего не боялась, даже смерти, потому что монгол настырный, монгол не даст ей помереть. – Мне намного лучше, правда.

– В туалет можно, – милостиво дозволил Арат, потягиваясь. – Помощь нужна?

– У меня держать нечего, справлюсь, – фыркнула Марина, даже не подозревая, что он любуется ею.

Высокая, с идеальной осанкой. Даже в мятом несвежем халате и с грязными волосами выглядит и ведет себя, словно королева. Хочется опуститься к ее ногам и целовать колени, бедра. И подняться цепочкой поцелуев выше… прикусить кожу на внутренней стороне бедра… зализать укус… поймать ее дрожь, сладкий стон. Спокойно, Арат. Девушка больна. Не стоит увлекаться.

А Марина, случайно взглянув в зеркало, ужаснулась. Арат здесь, а она такая растрепанная, помятая, будто поношенная! Бледная, как моль, со следом от подушки на щеке, с опухшими веками и потрескавшимися губами. Лучший способ отбить все мужские желания. Очень надежно. Сразу и силы откуда-то появились, и щетка зубная сама собой оказалась в руке. Но этого было Марине мало – и она полезла в душ, смывать с себя запах пота, обязательно голову, и неплохо бы еще побрить ноги, может, и не только ноги, но это уже точно не сейчас. Но силы внезапно иссякли. Снова накатила слабость, да такая, что она вцепилась в поручень душа, едва устояв на дрожащих ногах. На глаза навернулись слезы. Да уж, самое лучшее средство, чтобы оттолкнуть мужчину – это заболеть.

– Ты что-то долго, – затарабанил в дверь Арат. – Застряла? Заснула? Ау, Марин?

Она молчала, не зная, что ответить, и тогда он просто толкнул незапертую дверь и вошел. Мгновенно оценил обстановку, покачал головой укоризненно.

– Совсем больная, – пробормотал он, открывая стеклянную дверь душевой и подхватывая Марину на руки, словно ребенка. – Я же сказал тебе: лежать!

Она на секунду даже испугалась, зажмурилась – вдруг не удержит – упадут они оба, она его собой придавит, как кота табуреткой? Но руки были сильными, стальными. Держал он ее крепко, будто хищный зверь добычу.

Марина вспомнила вдруг: на руках ее носил лишь один человек – ее главный мужчина, отец. Совсем еще маленькой в те редчайшие счастливые моменты ее жизни, когда он не был в море, а она исхитрялась заболеть. Это было важно, тогда папа ее укладывал, кормил с ложки, читал книжки и носил на руках под негодующие взгляды мамы и насмешливые – Лизы. А когда она порезала ногу на пляже в Севастополе? Отец нес ее, шестнадцатилетнюю лошадь, на руках до самого дома под завистливые взгляды встречных дам. Папа. В носу защипало непрошенной солью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

слово “монгол” происходит от” мөнх” (вечный) и “гал” (огонь)