Полная версия
Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь…
К концу 50-х Владимир Высоцкий уже несколько лет как играл на гитаре и понемногу сочинял собственные песни. Началось это в 1955 году, когда к 17-летию мама подарила ему первую в его жизни гитару. Одноклассник Высоцкого Игорь Кохановский позднее вспоминал: «Когда я учился в 8-м классе (1953 год), кто-то из соседей по квартире показал мне пять-шесть аккордов. Варьируя их, можно было вполне сносно подыграть любой песне. Довольно быстро я набил руку и исполнял почти весь репертуар Александра Вертинского… Через два года Володя – тогда мы оканчивали 10-й класс – попросил меня научить его струнным премудростям. Он тоже довольно быстро освоил нехитрую музграмоту, но до моих „технических изысков“ ему было тогда далеко».
Сам Владимир Высоцкий в одном из интервью свое увлечение гитарой объяснил тем, что, услышав однажды Булата Окуджаву, решил переложить собственные стихи на нехитрую гитарную музыку. К тому же гитара в те годы была самым распространенным и доступным музыкальным инструментом, и без нее не обходилась ни одна из молодежных вечеринок. Под нее в те годы пели свои песни и любимые киногерои в исполнении Николая Рыбникова и Юрия Белова.
Булат Окуджава стал исполнять свои песни публично с 1956 года. Вспоминая те годы, К. Рудницкий писал: «В комнаты, где пел Окуджава, тесной гурьбой набивались слушатели. Юноши и девушки приходили с магнитофонами системы „Яуза“. Его записывали, его переписывали. Записи Окуджавы быстро расходились по стране. Люди приобретали магнитофоны по одной-единственной причине: хотели, чтобы дома у них был свой Окуджава.
Вот это было внове. Раньше-то поклонники Утесова или Шульженко собирали пластинки, чтобы под звуки очередного шлягера скоротать субботний вечерок, а то и потанцевать. В этом же случае возникла совсем иная потребность: певец понадобился как собеседник, как друг, общение с которым содержательно, волнующе, интересно. Слушали не песню, не отдельный номер – слушали певца… Он еще ни разу не появился на концертных подмостках, а его уже знали повсюду».
А. Утевский, на глазах которого Высоцкий впервые взял в руки гитару, вспоминал: «Петь Володя начал еще мальчишкой. Садился на диван, брал гитару и тихонечко, чтобы не мешать присутствующим, что-то пел, подыгрывая себе. Мне его занятия на гитаре были неинтересны, к тому же он подбирал по слуху чужие, где-то услышанные мелодии. Пытался он сочинять и что-то свое, но получалось невразумительно – жизни он не знал, словарный запас был невелик… И тем не менее Володя упорно терзал гитару, учился посредством слова выражать мысли…»
Все песни Высоцкого того периода подражательные. Написаны они были только для того, чтобы исполнять их в кругу близких друзей под вино и закуску. А так как Высоцкий был с детских лет воспитан на блатной московской романтике, песни те писались им в определенной манере, хорошо знаемой им и любимой. Причем это совсем не значило, что Высоцкий сам был этаким блатным, вхожим в хулиганские компании парнем. Ведь он и летчиком никогда не был, и моряком, однако это не мешало ему сочинять замечательные песни о них. Просто Высоцкий с детских лет был настоящим романтиком, наделенным уникальным даром воображения и поэтическим талантом.
В 1959 году Иза Высоцкая окончила училище, и ее распределили в Киев в Театр имени Леси Украинки, а Владимир еще целый год должен был доучиваться в студии. Теперь их связывали друг с другом только почта и телефон.
Вспоминает Б. Поюровский: «Учился Володя нормально. Ни о каком первенстве речи не было, он был, что называется, хорошист. Володя не был ни лидером, ни надеждой и гордостью курса, но и не причинял особых неприятностей.
Он шел ровно… Я не помню случая, чтобы кто-то говорил, что Высоцкий завалил экзамен, что он приходил и просил: «Разрешите мне пересдать весной или осенью». Я не помню такого.
Он свято относился к профессиональным дисциплинам: к сценической речи, с которой у него были нелады, к танцу, который давался ему нелегко, к актерскому мастерству…
У Володи академических срывов не было. Никогда. По линии поведения – были. Но Павел Владимирович Массальский – руководитель курса – так все «замазывал», что от этого и следа не оставалось. И не только по отношению к Володе, но и по отношению к любому своему студенту. Он этим славился. С ним никто ничего не мог сделать, и его студенты всегда грешили дисциплиной. Павел Владимирович был человеком несказанной доброты и редкостного благородства. Его все очень любили и бывали у него дома.
Павел Владимирович обожал Володю, и я считаю, что беда Высоцкого в дальнейшем была во многом связана с обожанием Массальского. На других курсах очень строго было насчет выпивки, а на этом – просто. Правда, в те годы Павел Владимирович был уже болен и говорил мне, что после шести часов вечера ему нельзя пить даже чай. Только стакан кефира. Но из-за того, что он сам когда-то выпивал, был снисходителен к этому греху у других. И, конечно, его студенты этим грешили…»
В 1959 году, еще будучи студентом, Высоцкий совершенно случайно сыграл роль в крошечном эпизоде в фильме Василия Ордынского «Сверстницы». Это был его дебют в кино, хотя, в сущности, ничего играть в этом эпизоде молодому актеру и не понадобилось: его лицо всего лишь на несколько секунд мелькнуло среди таких же, как и он, студентов-статистов (роль студента Пети). Сам Высоцкий о тех съемках вспоминал коротко: «Моя первая работа в кинофильме „Сверстницы“, где я говорил одну фразу: „Сундук и корыто“. Волнение. Повторял на десять интонаций. А в результате сказал ее с кавказским акцентом, высоким голосом и еще заикаясь. Это – первое боевое крещение».
А главную роль в том фильме исполнила ровесница Владимира Высоцкого Лида Федосеева, впоследствии ставшая женой Василия Шукшина.
Примерно на это же время выпадает и дебют Владимира Высоцкого на концертной сцене. Случилось это в студенческом клубе МГУ по протекции не кого-нибудь, а самого Сергея Юткевича, который посоветовал директору клуба Савелию Дворину пригласить к себе на концерт «одного студентика с последнего курса Школы-студии МХАТа, кажется, из класса Массальского». Свидетель того концерта Павел Леонидов позднее вспоминал:
«Дней за пять до того концерта позвонили Дворину из 9-го управления КГБ и сообщили, что будет на концерте сам Поспелов (62-летний Петр Поспелов в те годы был не кем-нибудь, а кандидатом в члены Президиума (Политбюро) ЦК КПСС и секретарем ЦК по идеологии, лауреатом Сталинской премии и Героем Социалистического Труда. – Ф.Р.). Управление КГБ просило у Дворина места для охраны и план зала, фойе, закулисной части и т. д. и т. п…
Заканчивать концерт должен был жонглер Миша Мещеряков, работавший в ритме и темпе пульса сошедшего с ума… Перед Мещеряковым вышел на сцену парнишка лет восемнадцати на вид, подстриженный довольно коротко. Он нес в левой руке гитару. (Это и был Владимир Высоцкий). Сел опасливо и как-то боком, потом миновал микрофон и встал у края рампы, как у края пропасти. Откашлялся. И начал сбивчиво объяснять, что он, в общем-то, ни на что не претендует, с одной стороны, а с другой стороны, он претендует, и даже очень, на внимание зала и еще на что-то. Потом он довольно нудно объяснял, что в жизни у человека один язык, а в песне – другой, и это – плохо, а надо, по его мнению, чтобы родной язык был и в жизни, и в книгах, и в песнях – один, ибо человек ходит с одним лицом… Тут он помолчал и сказал нерешительно: «Впрочем, лица мы тоже меняем… порой»… И тут он сразу рванул аккорд, и зал попал в вихрь, в шторм, в обвал, в камнепад, в электрическое поле. В основном то были блатные песни и что-то про любовь – не помню песен, а помню, как ревел зал, как бледнел бард и как ворвался за кулисы, где и всего-то было метров десять квадратных, чекист и зашипел: «Прекратить!» С этого и началась Володина запретная-перезапретная биография…
Володю после концерта караулили иностранные студенты часа два, а мы с Двориным улизнули через аудитории. Дворин благодарил Володю, жал ему руку, а на меня косил смущенный, добрый и перепуганный глаз…»
В марте 1960 года бывший муж Изы все-таки дал ей развод (к этому делу приложила свою руку бабушка Высоцкого, которая жила в Киеве, работала врачом-косметологом и имела весьма обширные связи среди руководящих работников города), и она прилетела в Москву, чтобы сыграть запоздалую свадьбу с Высоцким. Она состоялась 25 апреля. Вот как об этом вспоминает сама И. Высоцкая: «Сначала решили не устраивать пышной свадьбы, поскольку мы с Володей фактически были давно женаты. Позвонили в Ленинград Семену Владимировичу, у него, кажется, шли экзамены в Академии связи. Он сказал:
– Делайте нормальную свадьбу. Как у людей.
И Евгения Степановна со своими армянскими родственниками взялась за дело. Целые сутки они готовили. Мне купили очень красивое бело-розовое платье на каркасе. На примерке в магазине, едва я успела надеть каркас, продавщица сказала: «Как вам оно идет!..»
Сначала мы думали играть свадьбу в комнате у Володи Акимова. Нина Максимовна даже заходила туда и вымела из-под мебели два ведра окурков и фантиков. Но в конце концов решили устраивать ее дома, на Большом Каретном. Накануне этого события Володя устроил мальчишник для своих друзей в кафе «Артистическое». Он очень долго не возвращался домой, и тогда я пошла его выручать. На обратном пути он сказал:
– Изуль, а я всех пригласил на свадьбу!
– Кого всех?
– Не помню. Всех пригласил.
На мне было прелестное платье в палевых розах, которое мне купили в магазине «Наташа» на улице Горького. Материал назывался перлон, такого сейчас нет. Туфли, естественно, без каблуков, бледно-лимонного цвета. Никакой фаты. А Володя… Он был в рубашечке, мы купили ему костюм, но он его не носил… Расписались в Рижском ЗАГСе, под патефон, где почему-то был не марш Мендельсона, а музыка из фильма «Укротительница тигров». Мы хохотали страшно…
Свадьба была шумная и многолюдная. Мы заняли, наверное, всю квартиру на Большом Каретном, но там были маленькие комнатки, и люди сидели везде, где только можно. Пришел почти весь курс Володи, большая часть моего курса, друзья Володи по школе и по Большому Каретному и его родственники – кто был в это время в Москве. Из моих родных не было никого. Не было, по-моему, и Семена Владимировича: он не смог освободиться от своих учебных дел.
Каких-нибудь особых эпизодов от свадьбы в моей памяти не осталось. Было шумно и весело – чисто по-студенчески. Володя много пел. Несколько раз громко объявлял гостям: «Она меня соблазнила, лишила свободы!» Это было любимой темой его шуток в мой адрес. Когда мы относили заявление в ЗАГС, девушка-распорядитель стала объяснять Володе порядок последующих действий. Володя замахал руками в мою сторону:
– Это вы ей говорите! Я в этом ничего не понимаю, а она уже все знает! Все-все говорите ей!..
Когда мы вернулись домой на 1-ю Мещанскую, наступило утро. Люди пошли на работу. И Володя – в малоодетом виде – встал на подоконник и звал каких-то мимо идущих работяг, чтобы они немедленно зашли и обмыли с ним его «лишение свободы»…»
В июне 1960 года Высоцкий познакомился с человеком, который станет одним из самых его близких друзей до гробовой доски. Речь идет о Всеволоде Абдулове. Последний вспоминает: «Моя первая встреча с Высоцким? Пришел я в Школу-студию МХАТа. А такая традиция – выпускники, несмотря на жуткую свою занятость – госэкзамены, дипломные работы, – обязательно не пропускают приемных экзаменов. Наверное, как это в песне прозвучит: „Я видел, кто придет за мной“. Вот они хотели увидеть – кто же придет за ними к тем же педагогам, на тот же курс. Мы туда шли, где Володя Высоцкий только что прокрутился эти четыре года. И они сидели и за нас болели. Володя стал за меня болеть, помогать мне. И так получилось, что мы подружились, чтобы уже не расставаться последующие двадцать лет. Мы с ним встретились, и никогда между нами не было выяснения – кто младше, кто старше, а я младше его почти на пять лет…»
Тем летом Высоцкий с успехом окончил Школу-студию, и перед ним встала проблема выбора места работы. Сам он о тех днях вспоминал: «Я закончил училище и в числе нескольких лучших учеников имел возможность выбирать театры… Была масса неудач, тут уже я не хочу разговаривать, потому что приглашали туда и сюда… Я выбрал самый худший вариант из всего, что мне предлагалось. Я все в новые дела рвусь куда-то, а тогда Равенских начинал новый театр, наобещал сорок бочек арестантов, ничего не выполнил, ничего из этого театра не сделал, поставил несколько любопытных спектаклей, и все».
Как и большинство молодых актеров, Высоцкий помимо работы в театре пробовал свои силы и в кино. После крохотной роли в фильме «Сверстницы» (1959) он проходил фотопробы еще в ряд картин, но его физиономия никуда почему-то не подошла. И только летом 60-го ему наконец повезло. 14 июля в девять утра Высоцкий приехал в Большой ботанический сад в Москве, где в тот день проходили пробы к фильму Ф. Довлатяна и Л. Мирского «Горин меняет работу» (в прокате фильм получит другое название – «Карьера Димы Горина»), который снимался на Киностудии имени Горького. Высоцкий пробовался на роль шофера Софрона – шебутного парня из бригады монтажников. В тот день снимался эпизод «драка с Гориным» (на эту роль пробовался Р. Вильдан).
На следующий день Высоцкий опять был на пробах. Только на этот раз они проходили непосредственно на студии имени Горького, в 3-м павильоне. Снимался уже другой эпизод – «игра в домино». И исполнитель роли Горина был уже другой – Анатолий Адоскин.
16 июля Высоцкий снова проходил пробы – на этот раз в Летнем театре в Сокольниках. Там была выстроена несложная декорация, где с 8 утра и до двух часов дня и прошли пробы. Помимо нашего героя в них участвовали: Виктор Сергачев (Горин), Луценко (Галя Березка).
В следующий раз Высоцкий появился на пробах 18 июля. В 3-м павильоне студии он пробовался сразу с двумя Гориными: Вильданом и Сергачевым. Сам же Высоцкий играл уже не шофера Софрона, а бригадира монтажников Дробота. Видно, сыграл он его не очень убедительно, поскольку 25 июля эти пробы были показаны генеральному директору студии Бритикову и худруку Сергею Герасимову, и они кандидатуру Высоцкого отмели. Причем на обе роли: и Софрона, и Дробота. Однако история участия Высоцкого в данном фильме на этом не заканчивается, о чем речь еще пойдет впереди.
В сентябре Театр имени Пушкина открыл свой очередной сезон в Москве, и среди нескольких новичков в его труппе был и Высоцкий. Его ввели сразу в шесть спектаклей, но настоящими ролями это назвать было трудно, так как все ограничивалось несколькими, часто бессловесными, выходами на сцену. Правда, была у него и одна большая роль, но и она особенной радости молодому актеру не принесла. В спектакле «Свиные хвостики» он играл… 50-летнего (!) председателя колхоза (Высоцкому тогда шел 23-й год). Этот ввод поверг Высоцкого в настоящее смятение, но отказаться он не мог. А режиссер, видя сомнения парня, назначил на эту же роль еще одного актера-дублера. В конце концов в процессе работы Высоцкого полностью вытеснят из этой роли, и он будет занят лишь в массовке. Точно такая же история произойдет с ним и в следующем спектакле, что, естественно, не прибавит молодому актеру веры в собственные силы. У Высоцкого начнутся срывы, и он станет все чаще пропадать из театра по неуважительным причинам. Как итог: его несколько раз попытаются уволить, но каждый раз, идя навстречу его обещаниям исправиться, будут брать обратно. Немалую роль во всех этих возвращениях будет играть Фаина Георгиевна Раневская, артистка того же Театра Пушкина. Вспоминая о ее роли в судьбе молодого Высоцкого, Иза Высоцкая рассказывала: «В театре у него была заступница – великая женщина и великая актриса, единственная женщина, к которой я по молодости ревновала Володю. Это – Фаина Георгиевна Раневская. Они обожали друг друга. И как только его увольняли, Фаина Георгиевна брала его за руку и вела к главному режиссеру. Видимо, она чувствовала в этом тогда еще, по сути, мальчишке, который в театре-то ничего не сделал, большой неординарный талант».
Тем временем осень 60-го запомнилась Высоцкому не только с грустной стороны. Светлым пятном для него стало приглашение в картину «Карьера Димы Горина», куда он, как мы помним, поначалу не подошел. Фильм начал сниматься в самом конце августа в Москве, а в середине сентября съемочная группа отправилась в экспедицию в Карпаты, в город Сколе (полтора часа на электричке от Львова). Съемки там начались 17 сентября и шли вполне благополучно. Но спустя неделю у молодых режиссеров (этот фильм был у них дебютным) стали возникать проблемы дисциплинарного характера. Особенно много хлопот стал доставлять им актер Лев Борисов (брат Олега Борисова, впоследствии прославившийся ролью Антибиотика в сериале «Бандитский Петербург»), который играл шофера Софрона. Мало того, что он постоянно учил дебютантов, как надо снимать кино, так он еще и дисциплину нарушал – позволял себе приходить на съемочную площадку подшофе. В итоге терпение режиссеров лопнуло. 26 сентября Борисову объявили, что договор с ним расторгнут и он может уезжать обратно в Москву. А в столицу полетела срочная телеграмма на студию, чтобы в Сколе был прислан другой исполнитель. Им стал Высоцкий, который в июле пробовался на эту роль и, видимо, сумел показаться режиссерам.
Высоцкому повезло: вызов из киногруппы пришел как раз в те дни, когда его работа в театре была чисто символической. Поэтому долго уговаривать Равенских не пришлось, и он со спокойной душой отпустил молодого актера на съемки. Высоцкий прилетел в Сколе 29 сентября. В тот же день вечером (в 21.00) с ним была проведена репетиция сцены, которую предполагалось снять завтра утром. Игра Высоцкого режиссеров не огорчила. Во всяком случае, на фоне Борисова он выглядел более чем убедительно.
Первый съемочный день Высоцкого в фильме «Карьера Димы Горина» датирован 30 сентября. В тот день с 9 утра до половины пятого вечера снимали объект «просека» (середина фильма). В съемках приняли участие: Демьяненко, Высоцкий, Алиев, Ванин, Селезнев и др.
1 октября снимали эпизод в палатке (ближе к концу фильма). Участвовали: Высоцкий, Демьяненко, Конюхова, Селезнев и др.
2 октября Высоцкий снимался в кабине грузовика и в палатке.
Вспоминает В. Высоцкий: «Был такой эпизод на третий день моей съемочной жизни: я должен был приставать в грузовике к Тане Конюховой. А я был тогда молодой, еще скромный. Но это не значит, что я сейчас… Я тоже сейчас скромный очень… Я долго отнекивался, наконец согласился. И это было очень приятно… Когда я попытался Таню обнять, это все видел в маленькое окошко Дима Горин. И когда машина остановилась, он… должен был бить меня в челюсть… Эту сцену мы снимали девять дублей, потому что шел дождь, и все время у оператора был брак. И даже Демьяненко – он играл Горина – подошел ко мне и говорит: „Володя, ну что делать? Ну, надо! Ну, давай я хоть тебя для симметрии по другой половине, что ли, буду бить“.
Вспоминает Т. Конюхова: «Володя был активен, и он все время предлагал что-то сделать, ребятам подкидывал фразы остроумные. Он привнес такую изюминку в эту маленькую рольку и, в общем, укрупнил ее. Я так думаю, что они и пошли от этой его индивидуальности, и посадили его со мной в машину, и заставили его хватать меня и целовать… Это снималось под Ужгородом, там река, это была осень, жуткая, грязная. Ужасно! Там в грязи все приходили, на плиточках грели воду, с кипятильниками. Воды нет горячей, ничего нет…»
3 октября съемки были отменены из-за сильного дождя.
4–5 октября снимали объект «трасса» с участием все тех же исполнителей.
Вспоминает Н. Казаков: «По сюжету мы строили высоковольтную линию электропередачи. И режиссеры фильма вдруг говорят нам, мол, ребята, надо бы залезть на траверсы, где ролики висят, а то – все дублеры да дублеры. (А опоры эти высотой 42 метра, да еще в горах стоят). И пообещали заплатить нам тогда по 40 рублей. Дали нам монтажные пояса, и мы полезли… Я помню, осилил метров семь. Как глянул вниз, – так и остановился. А на самый верх забрались лишь артист и спортсмен Алексей Ванин и Высоцкий…»
Сразу после съемок, вечером 5 октября, Высоцкий улетел в Москву для участия в спектакле. В Сколе он вернулся 7 октября и уже в 9 часов утра был на съемочной площадке – снимался в «просеке» (конец фильма).
8 октября снимали сцену на болоте с участием Высоцкого, Демьяненко, Конюховой, Жаровой и др. Это был последний съемочный день Высоцкого в экспедиции – вечером того же дня он улетел в Москву. А съемки в Сколе продлятся до 25 октября, после чего группа вернется в столицу, чтобы продолжить работу в павильонах Киностудии имени Горького.
1 ноября в 11 утра Высоцкий приехал в парк Сокольники, где в Летнем театре была выстроена декорация «домик бригады». В тот день до семи вечера прошли репетиции предстоящих съемок. Они начались на следующий день в 10 утра и продлились до шести вечера. Снимали сцены, где Горин общается с бригадой (первая половина фильма). Снимались: Высоцкий, Демьяненко, Ванин, Селезнев, Алиев и др.
3 ноября снимали все тот же «домик бригады».
4 ноября снимали «домик», а в восемь вечера была проведена репетиция сцены «встреча Нового года», которую в скором времени предстояло снимать.
5 ноября Высоцкий снимался в «домике бригады».
6–8 ноября съемки не проводились по причине праздников (43-я годовщина Великого Октября).
9 ноября съемки фильма были возобновлены: снимали «домик бригады» (перед встречей Нового года) с участием Высоцкого, Демьяненко, Алиева и др.
10 ноября Высоцкий продолжил съемки в «домике бригады».
11 ноября съемки не проводились. Но в четыре часа дня Высоцкий был в Сокольниках, где прошла репетиция сцены «встреча Нового года». Работа завершилась в 23.00.
12 ноября сняли несколько разных кадров в декорации «домик бригады» с участием Высоцкого, Демьяненко, Казакова, Алиева и др.
13 ноября – выходной день.
В понедельник 14 ноября с 12 часов дня начали снимать «встречу Нового года». Однако в пять вечера внезапно сломалась камера, и работу пришлось прекратить.
15 ноября съемки Нового года продолжились. Снимались Высоцкий, Демьяненко, Конюхова, Казаков, Алиев, Селезнев, Ванин, Жарова и др. Работа продлилась до 18.30.
16 ноября Высоцкий снова снимался во «встрече Нового года».
17 ноября съемочная группа, как обычно, собралась на студии, где актеры переоделись в реквизит, загримировались и в 11.45 на автобусах отправились в Сокольники. Однако, приехав в павильон в Летнем театре, они застали там жуткий холод. Стало понятно, что сниматься в таких условиях невозможно. И в час дня съемку отменили. Та же история повторилась и 18–19 ноября.
20 ноября – выходной день.
21 ноября съемка опять была отменена из-за сильного холода в павильоне. После этого, узнав от синоптиков, что холода в Москве уже не отступят, было решено съемки в Сокольниках прекратить. Они возобновятся 24 ноября, однако без участия Высоцкого – в Кунцево будут снимать натурные эпизоды с участием других актеров. Что касается нашего героя, то он целиком сосредоточился на работе в театре.
На съемочную площадку «Карьеры Димы Горина» Высоцкий вернется во второй половине декабря. Для этого ему придется лететь в Ригу, поскольку часть павильонных эпизодов будет сниматься именно там (из-за отсутствия свободных площадей на студии Горького). 19 декабря Высоцкий снимется в эпизоде «в больнице» из второй части фильма. На следующий день Высоцкий «добьет» этот объект и самолетом вернется в Москву. В этом году в «Горине» он больше сниматься не будет.
В Ригу Высоцкий опять прилетит 9 января 1961 года. В тот день на натурной площадке Рижской киностудии и в павильоне будут сниматься два эпизода из конца фильма с его участием: «кабина грузовика» и «палатка». Съемки продлятся с 16.00 до 24.00.
