Полная версия
– Не нетрезвый, а вусмерть пьяный, – поправил Денис.
– Да помню я, не в этом даже дело! Главное доказать, что он девчонку не убивал! А как? И главное, понимаешь, – жаловался Гордеев, – он же уперся как баран и ни в какую не говорит, с кем он там встречался.
– Женщина? – предположил Денис. – Не хочет компрометировать?
– Вряд ли. Дал понять, что это информатор по какому-то важному делу.
– Логично ли будет предположить, – высказался Денис, – что из-за этого дела, по которому имелся информатор, на всем нам родного и близкого Сан Борисыча так жестко и наехали?
– Вполне. Однако имей в виду, Турецкий сказал, что у него в одновременном расследовании целая куча дел, одно другого страшнее, так что выбор велик. Кроме того, он сказал, что его спутник проявлял интерес к этой самой стриптизерше, Анне Никифоровой. Так что вряд ли была женщина.
– Это здорово облегчает дело, – радостным тоном заявил Денис. – Круг поиска сужается в два раза!
– Не ерничай. Слушай, Денис… – Гордеев вдруг напрягся. – А если этот самый тип, с которым он встречался, его и подставил? Этот долбаный информатор, а?
– Гадать можно сколько угодно. Вот посмотрим пленку…
Денис сделал едва заметное движение рукой, и из воздуха материализовался официант.
– Тащи десерт, – хмуро распорядился сыщик, и официант снова исчез, чтобы через три минуты появиться с горой яблочных кубиков под золотой вуалью карамели.
Гордеев вспомнил, что Денис по части выпивки – не очень, зато как раз большой сластена. Несколько минут они молча наслаждались скромными шедеврами местной кулинарии. Затем Денис вытащил телефон, позвонил своему приятелю из «Распутина» и сказал:
– Приедем через пять минут. – Приятель уже был предупрежден, что к нему имеется дело. Денис все еще держал трубку возле уха. – Ах вот как, – сказал он. – А ты сам можешь отлучиться? Тогда приезжай на Комсомольский проспект, дом один. «Крымский» ресторан знаешь? Жду. – Он дал отбой и пояснил Гордееву: – У них там ФСБ сразу на трех понтовых «ауди» понаехало, что-то вынюхивают. Нам лучше не соваться.
Гордеев согласно кивнул. В такого рода нюансах он всецело мог положиться на Дениса. С его закалкой частной детективной работы Денис прошел уже и воду, и медные трубы, а что касается огня, то, как минимум, одну «горячую точку» он также почтил своим присутствием. А вообще у Дениса бывали такие загадочные клиенты и такие запутанные дела, что Гордеев не слишком удивился бы, если б узнал, что Денис по служебной надобности и в космос летал. Впрочем, нет, это как раз у дражайшего Сан Борисыча Турецкого энное количество лет назад главный фигурант по одному запутанному дельцу был самый что ни на есть взаправдашний космонавт[3]. Да Юрий Петрович и сам был человек многоопытный, одна служба в Генпрокуратуре вместе с Турецким чего стоит, но все же то – дело прошлое, а нынешняя адвокатская работа уже прочно приучила его к иным нормам поведения, в основании которых лежали два слова: «легитимность» и «цивилизованность». Черт бы их побрал – и первое, и второе.
Пока ждали секьюрити из «Распутина», Денис пытался как-то Гордеева растормошить.
– Представь, Юрка, звоню утром себе в офис, так, проформы ради, чтобы узнать, кто раньше всех на работу является, кроме нашего компьютерного гения, конечно, тот с нее и вовсе не уходит. Никто трубку не берет минуты две. Я еще раз перезваниваю, снова – та же картина, наконец Макс удосуживается оторвать задницу от компьютера и подойти к телефону, ну мне этого достаточно, я уже понимаю, что никого до сих пор нет, но отчего-то дернул меня черт сказать гнусавым голосом: «Позовите Грязнова». Меня то есть. Ну и что ты думаешь? Он мне в ответ: «Тут таких нет».
Гордеев кисло улыбнулся.
– Это еще не все! Я ему говорю: «Как это нет, как это нет?! А какой у вас телефон?!» И он, скотина, совершенно спокойно отвечает: «Панасоник». И кладет трубку, вот засранец!
– У меня тоже «панасоник», – рассеянно сказал Гордеев.
Денис с сожалением посмотрел на приятеля.
Секьюрити из «Распутина» появился четверть часа спустя. Это был ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с большими залысинами и ямочкой на подбородке. Смотрел он прямо и твердо, руки в карманах не держал. Гордееву понравился сразу.
– Знакомьтесь, – сказал Денис. – Федор, работает в службе безопасности «Распутина» начальником смены. Юрий – адвокат.
Федор внимательно посмотрел на адвоката и сказал:
– Ваша фамилия Гордеев?
– Да, – удивился Гордеев. – Разве мы знакомы?
– Не совсем. Вы однажды представляли в суде моего младшего брата, Виталия Аксентьева. Это было дело против местного РЭУ.
– Я помню, – отчего-то заулыбался Гордеев. – Он с балкона упал.
– Точно.
– Ну раз вы почти знакомы, тем лучше, – вернул их к действительности Денис. – Федя, расскажи нам, что вообще на белом свете происходит.
– Черт его разберет, – сказал Федор Аксентьев. – Понаехали фээсбэшники, чего-то в компьютерах ищут. Связано это с вашим делом или нет – я не знаю.
– А кто ими руководит, ты зафиксировал?
– Ну корочку-то он мне под нос сунул. Какой-то Игнатьев, Виктор Викторович. Майор.
– Это по нашу душу, – вздохнул Гордеев. – Игнатьев – майор из следственного аппарата ФСБ, он и ведет расследование по Турецкому. Мне, представь, Денис, до него достучаться до сих пор не удалось.
– Ладно, – сказал Денис, – потом об этом поговорим. – Ну-ка, друг Федя, ты ведь работал ночью, когда у вас культурно отдыхал следователь Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий?
– И рад бы сказать, что нет, – грустно улыбнулся Аксентьев, – но – грешен.
– Так вы его помните? – обрадовался Гордеев. – Турецкого?
– Нет, конечно. Вы вообще представляете себе, сколько у нас клиентов за ночь?! Кое-каких постоянных я знаю худо-бедно, но ведь он не из завсегдатаев, насколько я понял.
– Это откуда же вы сделали такой вывод? – наседал Гордеев. – И откуда вообще тогда узнали, что Турецкий у вас был?
– Так из газет же! Там чего только не узнаешь! А потом, фээсбэшники сегодня ведь не первый раз приезжали. Как вашего следователя с трупом в машине нашли и девчонку нашу идентифицировали – мигом к нам. Все пленки наружного и внутреннего наблюдения скопировали.
– Федя, ты же нам можешь их показать, верно? – включился Денис.
Гордеев не смог не оценить, как всего в нескольких словах частный сыщик отрезал секьюрити все пути к отступлению. Было в интонации Дениса нечто магическое, отчего те свидетели, с кем он проводил допросы, очные ставки или даже просто «дружеские беседы», неизменно отдавали ему все, что требовалось.
– Показать их я, конечно, покажу, – сказал секьюрити Федя, – да только это пустая трата времени. Там ничего нет. И из клуба он выходил один. Никифоровой с ним не было. Возможно, она потом к нему присоединилась, когда он со стоянки отъехал. Вполне может быть, она сама не хотела светиться – ну чтобы на работе знали, я имею в виду…
– А что, это у вас в порядке вещей, – поинтересовался Денис, – что стриптизерша вместе с посетителем уезжает?
Федор пожал плечами:
– А кого колышет, что она в свое свободное время делает, когда работа закончена? Но при этом, мужики, я повторяю, нет ни единого кадра, где ваш Турецкий был бы не один.
– Как это нет, – не поверил Денис, – да быть такого не может! Сколько у тебя камер?
– Всех вместе, и внутри и снаружи, – около пятидесяти.
– Сколько?! Ты шутишь, что ли?
– Если точно, сорок восемь, – невозмутимо сообщил Федор.
Денис и Гордеев посмотрели друг на друга.
– Я не верю, – сказал Гордеев.
– Я тоже, – подтвердил Денис.
– Даю слово.
– А… на хрена столько?
– Ради таких вот криминальных случаев. Наш клуб – это же не один танцзал, там много всяких помещений, и все их нужно отслеживать.
– А также, – добавил Гордеев, – отслеживать отслеживающих.
– Ну… вроде того.
Но Денис все никак не мог успокоиться:
– И что же, ни одна из этих полусотни камер не зафиксировала Турецкого?! Ты что, дорогой, нам тут втираешь?
Федор примирительно выставил перед собой ладони:
– Денис, не шуми. Турецкий ваш на пленках есть. При входе, например, в заведение – через металлоискатель. В туалете. У бара. Но и только. И все время – в гордом одиночестве.
– Ну и ну, – пробормотал Денис. – Эй, любезный, чаю нам принесите еще!
– Думаю, фээсбэшники то же самое сказали, – вставил Гордеев, вспомнив, как Турецкий в Лефортове ему говорил, что беседовал со своим информатором в мертвой зоне.
– Что они сказали? – не понял Денис.
– Они сказали: «Ну и ну».
– Слушай, умник, чем мысли фээсбешников читать, ты, может, подумаешь лучше, как своего подопечного из тюрьмы вытащить?!
– Я только об этом и думаю, – вспылил Гордеев.
– Мужики, – несколько смущенно сказал секьюрити, – я, с вашего позволения, поел бы чего-нибудь, а то с утра…
– Да, Федька, извини, конечно! – спохватился Денис, мгновенно остывая. – Кстати, Юрец, а сколько Турецкий времени пробыл в клубе?
– По его словам, полтора часа…
Пока Денис с Федором обсуждали варианты «продолжения банкета», Гордеев обдумывал сложившуюся ситуацию. Что-то тут было не так. Либо Турецкому с его информатором чудовищно повезло, что они не попали в кадр, либо… Либо что?
– Федор, – сказал Гордеев спустя некоторое время, – а есть у вас мертвые зоны?
– То есть? – Секьюрити уплетал уже филе судака.
– Такие места, где Турецкий мог беседовать со своим человеком, не будучи засвеченным? – Гордеев помнил, что Турецкий сам назвал это «мертвой зоной». – Может быть, туалеты?
– Туалеты – нет, там тоже установлены камеры…
– Никогда не пойду в «Распутин», – немедленно вставил Денис. – У вас же даже отлить без посторонних глаз нельзя!
– Но есть отдельные кабинеты, в которых съемка не ведется, – продолжил Федор.
– Ага, – сказал Гордеев.
– Но опять-таки, повторяю, ваш следователь ими не пользовался. Вообще-то именно после нескольких громких историй наш «Распутин» буквально нашпиговали видеокамерами, уж поверьте на слово, это моя работа как-никак.
– Федор, – сказал Гордеев, – ну а если бы вы сами с кем-нибудь встречались в «Распутине», вы смогли бы обойти камеры, стать для них невидимым?
– Не-а. – Секьюрити с удовольствием сделал большой глоток минеральной воды. – Разве только я бы камеры вообще отключил. Но это невозможно сделать незаметно и безнаказанно.
– Вот! – воскликнул Гордеев. – К этому я и веду! Они же когда-то выключаются, камеры-то! Кассеты заканчиваются, их нужно менять. А это происходит одновременно?
– Разумеется…
– Камер всего, вы сказали, около пятидесяти, внутри клуба сколько? Порядка тридцати, сорока, так?
– Примерно…
– А операторов тоже тридцать или сорок?
Рука Федора, сжимающая вилку с лакомым кусочком филе, замерла в воздухе. Денис улыбнулся: он уже понял, куда клонит Гордеев.
– Значит, человек, который в курсе дела, когда меняется пленка и как ее меняют, может перемещаться по залу в эти самые «мертвые» для видеосъемки минуты?!
Федор все же положил кусочек рыбы в рот и тщательно его пережевывал, глядя себе в тарелку. Молчал не меньше минуты. Потом сказал:
– Да, но откуда вашему Турецкому знать эти минуты? А случайность такого рода невозможна.
– А Турецкий и не знал, – сказал Гордеев. – Знал второй человек – тот, с которым он встречался. И объяснение этому только одно: этот второй – ваш сотрудник.
– Вот же ж… – тихо сказал Федор. Он вытащил телефон и набрал комбинацию цифр, потом сказал в трубку не здороваясь: – Они уже уехали? Отсигналь мне, когда все закончится. – Федор поднял смущенный взгляд на Гордеева и Дениса: – Придется подождать, они еще там.
– Стоп-машина, – сказал Денис. – Ты сказал в самом начале, что фээсбэшники приехали и в компьютерах роются?
– Ну да…
– Они нас опередили, – грустно резюмировал Гордеев.
– Я не понимаю… – пробормотал Федор.
– Да что тут понимать! – возмутился Денис. – Они ищут информатора Турецкого среди твоих сотрудников. Совершенно очевидно, что они пришли к тем же выводам.
Гордеев вскочил на ноги.
– Поехали в «Распутин»! Я хоть попробую поговорить с Игнатьевым.
– Нет, ребята, – Федор выставил руки вперед, как бы загораживая им путь. – Вы же меня так подставите! Комитетчики сразу же усекут, что это я вас навел!
– Ну так езжай вперед, велика важность! – заявил Денис, и Федор немедленно воспользовался советом: схватил со стола салфетку и бросился к выходу. – И ни хрена ты нас не навел, тугодум несчастный, – крикнул ему вдогонку Денис.
Тот только махнул рукой: отстань, мол, не до того сейчас.
По дороге адвокат позвонил Грязнову-старшему:
– Вячеслав Иванович, это Гордеев. Есть кое-какой след, но, похоже, ФСБ нас опередило.
Начальник МУРа выругался так, что сотовая связь еле выдержала. Его любовь к органам госбезопасности была хорошо известна.
– Я немного лажанулся, надо было прежде вас попросить. Вы можете узнать, кто такой майор Игнатьев и на какой козе к нему подъезжать?
– Попробую, – буркнул начальник МУРа. – Сколько времени есть?
– Минут пятнадцать…
Грязнов-старший выругался вторично и отключился, а Гордеев выругал себя самого: ведь можно же было и гораздо раньше насчет Игнатьева справки навести, в самом деле.
Когда Гордеев уже парковался возле «Распутина» (зафиксировав, что три черных «ауди» с фээсбэшными номерами были по-прежнему здесь), Вячеслав Иванович наконец перезвонил.
– Значит, так. Все могло быть и хуже. Игнатьев Виктор Викторович, тридцать девять лет, толстый, активный, вдумчивый, короче – полный мудак на нашу голову.
– Ну спасибо, утешили, – поблагодарил Гордеев, глядя, как уже припарковавшийся Денис направляется к нему.
– Но это ничего. Главное, что он – подчиненный Иванчука. Знаешь Иванчука?
– Шахматист, кажется, такой есть, – неуверенно сказал Гордеев, понимая всю абсурдность этого тезиса: майор ФСБ Игнатьев – подчиненный международного гроссмейстера Иванчука. Высший класс работа, ничего не скажешь.
– Сам ты шахматист! Иванчук – это полковник такой в ФСБ, единственный приличный там человек, по крайней мере, мне других не встречалось. Как-то работали вместе… А что еще более ценно – он с Турецким вместе работал, на деле об авиакатастрофе[4], слышал? Да не важно это все! Важно, что Иванчук – босс Игнатьева, счастливое совпадение. Но он сам сейчас в больнице, в ЦКБ, не знаю, что с ним случилось. Мне обещали, что ему передадут, что я звонил. Я с ним переговорю, и тогда, может, дело в другом режиме пойдет, не так жестко. Усек?
– Усек. А что с Игнатьевым, как мне себя вести?
– Нахами, – посоветовал начальник МУРа.
– То есть? – опешил Гордеев.
– Нахами и все. Это его выбьет из колеи до того момента, пока мы Иванчука не подключим. И знаешь что? Можешь ему даже по морде съездить.
– Вячеслав Иванович, вы в своем уме?!
– Делай что говорю, – рассердился генерал. – Дай толстяку в морду, от него не убудет.
– Я же лицензию потеряю! – взвыл Гордеев.
– Я тебя к себе на работу возьму, если что, – посулил Грязнов-старший. – Ты же следователем был когда-то, значит, и опером потянешь. Подучишься, конечно, немного…
– На сто долларов в месяц?!
– Ты Турецкого хочешь вытащить или нет, умник? Тогда слушайся старших.
…Когда Гордеев поднимался по ступенькам в «Распутин», в глаза ему бросилось объявление:
ПРОВОДИТСЯ ПОСТОЯННЫЙ НАБОР ТАНЦОВЩИЦ
Минимальная з/п $2000
Бесплатные услуги:
– маникюр/педикюр
– терапия
– солярий
– визажист
Справки по телефону…
Едва они с Денисом вошли внутрь, предъявив свои корочки, их встретил пронзительный вопль:
– А сейчас пятьдесят ошеломляющих танцовщиц на ваших глазах снимут с себя новейшую коллекцию мужских костюмов «Патрик Хелман»! Вау!
Гордеев даже чуть присел, настолько это было неожиданно – в середине дня, едва войдя с сырого воздуха в полутемное помещение, услышать вот такое. А Денис захихикал и схватил его за локоть.
– Да не так, не так! – раздался рассерженный вопль. – Ты можешь тенором, тенором, я говорю, а не фальцетом?! Ты что, педик, что ли?!
– Я мороженого переел, простудился…
– А мне плевать! Не можешь тенором, выкатывайся к чертовой матери!
– Могу!
– Так давай!
– А сейчас пятьдесят ошеломляющих танцовщиц на ваших глазах…
– Тенором, твою мать!!!
– А сейчас пятьдесят…
Это была репетиция какого-то грядущего действа.
Кругом кипела работа. Почему-то переносились столики с места на место, шел монтаж новой сцены, иллюминации. Классические «люди в черном» – порядка десяти секьюрити – неподвижно стояли по периметру главного зала. Вот появился Федор, окинул происходящее придирчивым взглядом и скрылся в мужском туалете. Денис с Гордеевым немедленно направились туда.
– Мы тут сами смахиваем на двух педиков, – доверительно шепнул Денис.
– Пошел ты…
– Люблю, когда ты ругаешься, дорогой, – нежным голоском проворковал Денис.
В туалете Федор мыл руки. Не глядя в их сторону, пробормотал:
– Спуститесь этажом ниже, через бильярдную – выход к компьютерному залу. Игнатьев там.
Гордеев так и сделал, а Денис, на всякий случай, остался в бильярдной.
Гордеев без стука вошел в помещение, освещенное по всему периметру лампами дневного света. Компьютеров здесь было всего два, они стояли рядом, и за одним из них трудился толстый человек лет под сорок с выпяченной верхней губой. Гордеев заметил еще одну дверь, она вела в помещение, где контролировалась аппаратура для видеосъемки. Толстяк что-то бесконечно переписывал с компьютера, меняя дискеты и диски один за другим.
– Виктор Викторович, – негромко сказал Гордеев, и толстяк вздрогнул, как от удара плетью. Очевидно, он был уверен, что он тут совершенно один. – Вы думаете, вы взяли след, да? – насмешливо поинтересовался Гордеев.
– А… вы кто? – опешил Игнатьев. – Вы как сюда вошли?
– Допустим, вы участвуете в соревнованиях и обогнали бегуна, занимающего вторую позицию, – быстро проговорил Гордеев. – Какую позицию вы теперь занимаете? Отвечать не раздумывая!
– Первую, – машинально ответил Игнатьев. – Но…
– Неправильно! Вы обогнали второго бегуна и заняли его место, так что вы теперь на второй позиции. Попробуйте не ошибиться во втором вопросе.
– Да остановитесь же! – разозлился Игнатьев, поднимаясь на ноги. – Я вас сейчас арестую!
– Кишка тонка. Я член Московской коллегии адвокатов. За что вы собираетесь меня арестовать, любезный Виктор Викторович? Это я выдвину против вас обвинение, что вы мешаете мне получить доступ к информации о моем подзащитном.
– А, – свиные глазки майора сузились. – Кажется, понял… это вы защищаете Туре…
– Может быть, у вас получится с другим вопросом? У отца Мэри есть пять дочерей: Чача, Чече, Чичи и Чочо. Вопрос: как зовут пятую дочь? Отвечайте не раздумывая, от этого зависит ваше здоровье.
– Что?! Да как вы смеете…
– Отвечайте, Виктор Викторович, – неожиданно ласковым голосом сказал адвокат, – ну пожалуйста… – Гордеев даже умоляюще сложил руки. С одной стороны, ему было страшновато: все-таки с огнем играл, с другой – он уже искренне забавлялся.
– Ну… может быть, Чучу?
– Конечно нет, тупица вы эдакий! Вспомните условие: «У отца Мэри пять дочерей». Конечно же ее зовут Мэри.
– Послушайте, вы, – прошипел побагровевший Игнатьев, – во-первых… во-первых… – Возмущение его было столь велико, что он не мог выбрать какую-то одну причину. Он сунул правую руку в карман.
Черт его знает, что там фээсбешники носят в карманах…
Гордеев быстро подошел вплотную и коротко ударил его под вздох. «Что я делаю, а?! – подумал Юрий Петрович, восхищаясь собственной наглостью. – Может, я камикадзе? Завтра буду соседом Турецкого по камере. Грязнов сказал: нахамить. Я и нахамил. Пожалуй…»
Игнатьев тем временем как рыба ловил ртом воздух, опрокидываясь обратно в компьютерное кресло. Правая рука выскочила из кармана, роняя на пол компактный электрошокер.
Ага, не зря мы его приложили…
– Давайте как-нибудь побеседуем в более официальной обстановке, – шепнул Гордеев в розовое ухо майора. – Скажем, вызовите меня на Лубянку как защитника господина Турецкого. Я буду просто счастлив.
Гордеев пулей выскочил в бильярдную и показал Денису, что надо сматываться. Вскоре они были уже на улице в своих машинах и разъезжались в разные стороны.
Через несколько минут оголтелой езды куда глаза глядят (точно сегодня напьюсь, решил Гордеев) его подрезал неизвестно откуда выскочивший джип Дениса. Выскочил и стал намертво. Денис вышел из машины и подошел, весело покручивая ключи на пальце.
– Юрка, ты так и не сказал, что там случилось с этим парнем?
– С каким еще парнем, – буркнул Гордеев, намертво вцепившийся в руль. – Я от вашей семейки с ума сойду.
– С тем, которого ты защищал, – напомнил Денис. – С Фединым братом, иск против домоуправления, помнишь? Вы его выиграли?
– А, – хмыкнул Гордеев, – выиграли, выиграли. Доволен?
– Ну расскажи, – не отставал Денис. – А я тебя ужином угощу. А знаешь что? Поехали назад, в «Крымский»! Чем плохая мысль?
Гордеев подумал, что мысль, в самом деле, вполне достойная, в подтверждение чего официант с внешностью английского дворецкого оказался абсолютно счастлив их повторному визиту. Они не стали изобретать велосипед и повторили свой же дневной заказ, только поменявшись блюдами.
– Там действительно забавная история приключилась, – поделился наконец Гордеев. – Этот тип, младший брат Федора, он, видишь ли, поздно ночью не мог никак заснуть, решил полазить по порносайтам в Интернете.
– Законное дело, – одобрил Денис.
– А кто спорит? В общем, полазил так, что кровь заиграла, и парень сильно возбудился. Угадай, что он сделал? Что вообще делают в таких случаях?
– Не заставляй меня произносить это вслух. И не порть аппетит.
– Да я и сам с удовольствием скажу, – пожал плечами Гордеев. – Он вышел на балкон, чтобы слиться в экстазе с природой. А дело, между прочим, было зимой…
– Ого!
– Зато балкон был застекленный, жил парень на третьем этаже. Ну он створку открыл, подумал-подумал и встал на табуретку, дабы балкон не запачкать. Но потерял равновесие, как бы это сказать… от удовольствия, понимаешь?
Денис кивнул.
– И совершенно голый, бедняга, упал вниз, слава богу, в сугроб, так что ничего не сломал, не вывихнул. Дальше самое интересное. Приходит он в себя, возвращается в подъезд, напоминаю: в чем мать родила. Вид у него такой сумасшедший был, что консьержка его просто не узнала, да еще и отметелила шваброй. Бровь рассекла. Как Леннокс Льюис Виталию Кличко. Уж не знаю, как он домой попал, но не скоро и подморозил себе кое-что.
– Так ты выиграл дело или нет? – Денис уже стонал от смеха.
– А то. Речь свою в суде я начал так: «Дамы и господа. Как говорили великие русские физиологи, что естественно, то не безобразно…» – Гордеев хотел было вытереть руки, но обнаружил, что салфетки на столе кончились. Он сунул руку в карман пиджака за носовым платком, но, к собственному удивлению, вытащил газету. Это были «Известия», которые ему давеча всунул Турецкий.
– Ты чего, Юрка? – сказал Денис, заметив, насколько Гордеев переменился в лице.
Он лихорадочно разворачивал «Известия». Где же эта чертова статейка?!
– Денис, смотри…
«Наше исследование позволяет предположить, что в основе некоторых качеств личности лежит генетическая структура, а эти качества играют важную роль в том, появятся ли у человека вредные привычки, такие как курение, и сможет ли он от них отказаться», – отмечает д-р Элбоу, который возглавлял исследование.
Ученым еще предстоит разгадать, почему определенные типы генов влияют на качества личности, но кое-какие путеводные нити у них уже есть…»
– Ты понял?!
– Ничего не понял, – честно сказал Денис.
«Не столь сильная взаимосвязь была выявлена между одним из вариантов другого гена – рецептора допамина D4 – и экстравертным типом личности. Люди, в организме которых присутствует этот ген, также склонны к курению и употреблению наркотиков…»
– Теперь ты понял?!
– Да ни хрена я не понял! – возмутился Денис.
– Доктор Элбоу!!!
– Ну и что?
– Доктор Элбоу, я тебе говорю!
– Да слышал уже, – разозлился Денис. – Какого черта ты заладил?!
– Элбоу – как это переводится?
– Почему это вообще должно переводиться? Ну ладно, элбоу – это локоть.
– Вот именно! Элбоу – это Локтев.
– Ты объяснишь наконец?
– Подожди, сперва дочитаю… Ох уж этот Турецкий, с его загадками!
«Ученым еще предстоит разгадать, почему определенные типы генов влияют на качества личности, но кое-какие путеводные нити у них уже есть. Тип 5HTT-LPR влияет на уровень активности серотонина, а этот гормон помогает человеку контролировать такие эмоции, как беспокойство и подавленность.
