Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири

«… пообщавшись с представителями Круга, В.А. Шнирельману было бы неловко написать такое: “С точки зрения профессиональных учёных (историков, археологов, этнографов и лингвистов), речь идет о деятельности дилетантов, не только искажающих “научные факты”, но и прибегающих к откровенным фальшивкам (“Велесова книга”) в поиске псевдонаучных оснований для своих фантастических построений». Ему пришлось бы учесть признанные научные работы язычников, включая диссертации, монографии, исторические, этнографические, религиоведческие исследования, свободно обходящиеся без так называемой “Велесовой книги”. Доступны открытые интернет-дискуссии язычников, в том числе оспаривающие достоверность “Велесовой Книги”, критикующие многочисленные псевдоязыческие фантазии. Язычники достаточно жёстко и с приведением конкретных научных аргументов спорят между собой и этим опровергают новейший псевдонаучный миф о безусловном признании священности “Велесовой книги”, а тем более авторских книг А.И. Асова и др.».

В конце своей статьи Шнирельман выступает в роли судьи, призванного вынести приговор: неоязычникам он разрешает заниматься экологией и ни в коем случае не лезть в политику. Заключает он следующим образом: «Русское неоязычество находится на распутье, и перед ним открываются две дороги – либо продолжать культивировать ксенофобию, что ведет к неонацизму, либо сместить акцент на экологическую безопасность, феминистские идеи и раскрепощение человека от чрезмерного пресса современной массовой культуры, как это уже сделали многие западные неоязыческие группы. Какой путь изберет русское неоязычество, покажет будущее».

Идейные истоки родноверия. Статья Шнирельмана в «Славяноведении» (2005) и другие его работы свидетельствуют, что автор не сумел разобраться в русском неоязычестве. Он не определил категорию явлений, к которым относится неоязычество (родноверие); неверно вывел идеологию родноверия из советского прошлого, чем закрыл себе путь к её пониманию; недооценил интеллектуальный потенциал родноверов, благодаря чему оказался несостоятельным в прогнозировании развития движения. Между тем категория явлений, к которой относится родноверие, очевидна. Это – эскапизм, уход от нежеланной реальности. Эскапизм в наше кризисное время – кризиса не только русской цивилизации, но цивилизации Запада – широко распространён. Формы его чрезвычайно разнообразны: компьютерные и ролевые игры, субкультуры, секты, общества по интересам. Родноверы – лишь одно из движений, причём не религиозных, а мировоззренческих.

Идейные истоки родноверия следует искать не в советском прошлом, а в национальном романтизме XIX в. с его увлечением этническим фольклором и в философии Фридриха Ницше, писавшего: «Величайшее из новых событий – что “Бог умер” и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия – начинает уже бросать на Европу свои первые тени». Влияние Ницше на родноверов глубже отрицания христианства: в их взглядах и обрядах прослеживаются провиденная им борьба Аполлона и Диониса, а в воспитании ратоборцев – культ сверхчеловека. Славянские традиции родноверов были реконструированы по монографиям Б.А. Рыбакова. Они выступают в обрядах и магии, без которых движение не пошло бы дальше кружков любителей истории. В родноверии очень важно эмоционально-эстетическое начало. Напомню, что движение зародилось под влиянием творчества Владимира Чивилихина и Константина Васильева. В дальнейшем писатели и художники оказывали на родноверие различное, нередко противоречивое, воздействие.

Отношение к родноверам РПЦ и государства. Позиция Русской Православной Церкви (РПЦ) по отношению к сектантству распространяется на родноверов. Она сводится к антисектантской пропаганде и поддержке законов против сект, подавляющих человеческую личность. РПЦ поддержала разработанное православным богословом А.Л. Дворкиным понятие тоталитарная секта, введенное в российское законодательство в 2009 г. Главные признаки тоталитарных сект – непрозрачность и обман – не свойственны центральным объединениям родноверов, но встречаются в близких к ним неоязыческих общинах. Ещё в 2004 г. в Омске были запрещены как экстремистские три общины «Древнерусской Инглиистической церкви Православных Староверов-Инглингов», а её руководитель – Александр Хиневич – в 2009 г. был приговорён к полутора годам лишения свободы условно. В 2006 г. две родноверческих общины были запрещёны за пропаганды свастики как символики. В то же время российские власти терпимо относятся к «умеренным» родноверам – крупные родноверческих общины зарегистрированы как самоуправляющиеся религиозные объединения.

Православные богословы – протодиакон Андрей Кураев, иеромонах Виталий (Уткин), А.Л. Дворкин, Д.А. Адоньев опубликовали несколько работ о родноверах. В отличие от светских авторов, они не только описывают и критикуют неоязычество, но защищают православие. Такой подход даёт заряд позитивизма и позволяет им рассмотреть тему глубже, чем гуманитариям, придерживающимся либеральных взглядов. Самый сильный аргумент православных авторов заключается в утверждении, что русский народ никогда не был языческим. Язычниками были отдалённые предки русских – славянские племена, которые, согласно ПВЛ, «имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, каждый – свой нрав». У славян не было единого пантеона богов и единства обрядов. Рассмотрим аргументацию об изначальном христианстве русского народа на примере статьи иеромонаха Виталия «Россия и новое язычество» (2001).

Восточные славяне, принявшие крещёние при святом Владимире, не были одним народом. Он сложился в православной Руси, где появились русичи, или руские, – предки великороссов (русских), украинцев и белорусов. Племенное деление быстро сгладилось на землях будущей России при славянской колонизации Северо-Востока. Отец Виталий замечает: «Осваивались огромные пространства. И эти просторы стали плавильным тиглем, в котором вятичи, кривичи, поляне и прочие славянские племена становились единым русским народом. Этот народ, придя на новые земли, уже был христианским. Ярким примером тому служит Рязань. Материалы археологических раскопок свидетельствуют, что люди, селившиеся на берегу Оки на месте бывшего маленького мордовского городка, пришли с самых разных сторон. Здесь и вятичи, и кривичи, и радимичи, и поляне. И стали все они рязанцами одновременно с Христовой проповедью в этих местах. Рязань – не город вятичей, хотя они и составляли большинство из заселивших его колонистов. А какой же это город? Русский».

Русские не только христиане, но произошли от христиан. Ведь великорусский этнос начал складываться в XIII в. из крещёных русичей и принявших крещёние веси, мери, муромы, мещёры. Как пишет отец Виталий: «Для православного христианина Россия – дом Пресвятой Богородицы. Так называл ее тысячу лет русский народ… Русские православные люди свои города и монастыри строили как земную икону Небесного Иерусалима, а села устраивали как модель мира, где на высоком бугре непременно высился храм – воплощение реальности присутствия Царства Божия на земле». И защищали христианскую землю: «Боевым кличем новгородцев на протяжении столетий был “За святую Софию!”. Псковичи шли в бой со словами “За Святую Троицу!”. И это потому, что главный храм Великого Новгорода – Софийский собор, а главный храм Пскова – собор во имя Живоначальной Троицы». Русские всегда воспринимали отчизну «как богоданный сосуд, который призван сохранить православную веру до Второго пришествия Христова… Для православного христианина измена России – это измена Православию, а измена Православию – измена России».

Отец Виталий пишет о духовной незрелости новых язычников. У родноверов много игры – они живут в выдуманном мире со своими обрядами и праздниками, занимаются реконструкцией костюмов и вооружения языческих времён. Они не хотят понять, что духовная жизнь – это не игра, не хотят ответственности за близких и за свою страну. Им чужда реальная Россия и бесконечно далека позиция православия, «призывающего к трезвению, т. е. очень внимательному отношению к своим мыслям, чувствам и поступкам».

Родноверы хотят жить сегодняшним днём и наслаждаться чувственной жизнью, не думая о воздаянии за гробом. В этом, по мнению отца Виталия, они похожи на либералов: «На словах называя себя традиционалистами, они на самом деле являются сверхлибералами. Вплотную смыкаясь с “ценностями” современной безбожной цивилизации, новые язычники идут вслед за ней в стремлении разрушить устои традиционных обществ и национальные государства, установить на земле “новый мировой порядок”». По этой причине не заслуживают доверия их заверения в патриотизме. Ведь они хотят разрушить историческую Россию, лишить людей памяти о своей истории, оболгать прошлое, оболгать Православную Церковь. Отец Виталий убеждён, «что всеми этими неоязыческими организациями, упорно называющими себя патриотическими, двигают те, кто хочет погибели России». Он приводит сомнительную цитату Збигнева Бжезинского: «После падения коммунизма главным врагом Америки является Русское Православие». Не исключено, что Бжезинский так думает, но публично он этой фразы не произносил[37].

Православные авторы пишут о постоянных усилиях врагов России ослабить РПЦ. В своё время Гитлер сказал: «Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге… это увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы»[38]. Нет сомнения, что правительство США поддерживает сектантство в России. В сентябре 2010 г. ведущий российский сектовед, руководитель «Центра религиоведческих исследований», председатель совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ профессор Александр Дворкин, выступая в Вологде, сказал следующее: «Секты – это уже давно политический фактор, который активно используется прежде всего во внешней политике Соединённых Штатов Америки. Не нужно думать, что это специально “антирусский” или “антироссийский заговор”. Это, собственно, один из инструментов политического влияния на все страны мира». Дворкин сообщил, что «в России действует сейчас около 80 крупных сект, счёт мелких идёт на тысячи. По моей оценке, от 600 до 800 тысяч россиян находятся в сектах»[39].

Информация о числе сект и сектантов в России показывает, что родноверие не является первостепенной или даже второстепенной угрозой для православия. Сами родноверы оценивают свою численность в несколько тысяч, отмечая, впрочем, что на праздник Ивана Купалы к ним приходит гораздо больше народу[40]. Сегодня нет оснований для подозрений, что родноверы пользуются американским и любым другим зарубежным покровительством. Службам США, занимающимся сектами за рубежом, гораздо важнее и ближе по духу секты протестантского толка: баптисты, пятидесятники, адвентисты седьмого дня и др. То же касается финансовой помощи единоверцев из США, Австралии, Канады и т. д., то русским родноверам не на кого рассчитывать. Так что на сегодня родноверы не представляют никакой опасности для РПЦ. Если православие в России пошатнётся, то это будет делом рук не родноверов, а самих церковных иерархов.

3.9. Славянское наследие в русских поверьях и характере

Славянские поверья у русских. Согласно преобладающему в научной среде мнению русские как этнос оформились в XIV в. До этого были восточные славяне, объединенные на два с половиной столетия в Киевскую Русь (IX–XII вв.), затем последовал распад общего государства, рост Северо-Восточной Руси и сложение русского этноса. Из древнерусского наследия у русских сохранились основы этнического характера и часть мифологии. В народной памяти оно осталось в виде суеверий, сказок и некоторых стереотипов поведения. Законченной системы мифов о богах и героях, сравнимых с мифологией эллинов, германцев, финнов, ранние славяне не создали. Зато они заселили природу, свои поля и дома духами, оказавшимися гораздо более живучими, чем языческие боги и герои.

Больше всего было духов вод. Духи рек и озер заняли особое место в русском самосознании. Ведь русские – речной народ: они всегда селились по берегам больших и малых рек и, плывя по рекам, потихоньку освоили Русский Север, Поволжье, Сибирь и так, по рекам, дошли до Тихого океана. От рек русские кормились, по рекам сплавляли товары и лес, в реках с наслаждением купались. Трудно найти народ Европы, так обожающий купаться, как русские. Народная память сохранила имена духов вод: водяного с женой водяницей, мелкого пакостника – ичетика, богини воды Даны, прекрасных русалок, никогда не имевших хвостов, лобаст — русалок, живущих в камышах, злых мавок, добрых бродниц, болотняка с женой болотницей. Особое отношение к водным стихиям проявилось у русских в почитании рек и озер: Днепра, Волги, Ильменя, Волхова, Ладоги, Онеги, Неро, Переяславского озера; позже – тихого Дона, рек Сибири и, наконец, священного Байкала. Вокруг рек и озер сложились свои мифы и песни, они стали символами земли Русской.

Леса у славян такой любви не вызывали. Хотя они знали лесные тропки и пользовались дарами леса, но ощущали настороженность: боялись козней лешего, оборотня или встречи с Бабой-Ягой. Священные рощи у восточных славян были, и деревья они почитали (дуб, березу), но не в такой мере, как финны и балты. Зато с особой любовью предки русских относились к духам полей. Все эти межевеки, луговые, полевые, спорыши, перепуты, ржаницы, полудницы помогали рачительным хозяевам и наказывали нерадивых хлебопашцев. С полями связано чувство, столетиями позже выраженное в народной песне «Родина» на слова Феодосия Савинова:

«Вижу чудное приволье,Вижу нивы и поля.Это русское раздолье,Это русская земля!»…

Славянское в русском характере. Славянские корни психического склада русских присутствуют не только в выборе символов любви к родной земле, но и в поведении. Об этом можно судить по блестящей зарисовке Прокопия Кесарийского, византийского историка VI в., описавшего под именами склавин и антов славян, вторгшихся в Восточно-Римскую империю:

«Племена эти, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща. А также одинаково и остальное, можно сказать, все у тех и у других, и установлено исстари у этих варваров. Ибо они считают, что один из богов – создатель молнии – именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных. Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей, но когда смерть уже у них у ног, схвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав [смерти], жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение. Однако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания. А живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врага пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют [на себе] ни хитона, ни [грубого] плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамые части, так и вступают в схватку с врагами. Есть у тех и других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к чёрноте, но все они чуть красноватые. Образ жизни [их] грубый и неприхотливый, как и у массагетов, и, как и те, они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны и злокозненны, но и в простоте [своей] они сохраняют гуннский нрав… Считаю достаточным сказанное об этом народе».

В этом удивительно ёмком описании для нас интересно несколько положений. Во-первых, склонность славян к принятию решений совместно, всей общиной. Подобную черту С.В. Перевезенцев связывает с преобладанием у славян территориальной, а не родовой общины. Решения принимаются не старшими в роду, а всем миром. Отсюда берет начало коллективизм русской общины, сохранившийся до ХХ в. С территориальной общиной, как отмечает Перевезенцев, связана этническая открытость славян. В общину с кровнородственными связями (как у эллинов или германцев) чужеземец мог попасть лишь в качестве раба или зависимого члена, чего он мог избежать в территориальной общине.

С территориальной общиной Перевезенцев справедливо связывает ещё одну особенность славян, а затем русских. В их этническом самосознании главным составляющим становится образ земли, а не племени. Земля является «кормилицей», матерью всего живого – «мать сыра земля», за «землю русскую» бьются богатыри и от земли они набираются силы, когда поверженные лежат, придавленные более сильным врагом. Предпочтение земли перед племенем означает и отмеченную уже этническую открытость, позволившую славянам без большой крови заселить значительную часть Центральной, Восточной и Южной Европы. Унаследованная от предков этническая терпимость русских, их готовность считать за своих народы, живущие на одной земле, обеспечила невиданный в истории территориальный рост России.

Другим важным положением в описании Прокопия является нежелание славян подчиняться судьбе, фатуму и готовность искать собственное решение и выход из сложного положения. Не напрасно в русских сказках и былинах перед героем возникает развилка из трех дорог, и он решает, по какой из них пойти. Русский склад ума допускает возможность избавиться от лиха, преодолеть злой рок. В былине «Повесть о Горе-Злосчастии» к молодцу привязалось Горе-Злосчастие, разорило его и стремилось довести до убийства и казни. Молодец боролся, убегал, но Горе каждый раз догоняло его. И все же молодец спасается от рока:

Спамятует молодец спасённый путь —и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися,а Горе у святых ворот оставается,к молотцу впредь не привяжетца!

Наконец, Прокопий отмечает отсутствие у славян «коварства и злокозненности». Прокопий отнюдь не склонен к идеализации варваров, угрожающих благополучию империи, и указанные черты должны были быть ярко заметны. Их заметность можно понять как стереотип поведения, включавший прямодушие и незлопамятность. В жизни славян, разумеется, происходило всё, и летописные описания деяний русских князей Древней Руси рисуют нам примеры братоубийства, нарушения клятвы и неоправданной жестокости. Но, что характерно, деяния эти неизменно вызывали народное осуждение, и, совершив их, князьям приходилось каяться и просить прощения у обиженных, как просил Владимир у новгородцев, либо вообще бежать с Руси, как бежал Святополк Окаянный. Лишь в суровое время татарского ига князья приобрели ярлык безнаказанности на преступления.

3.10. Происхождение славян: научная справка

Письменные свидетельства. Бесспорные описания славян известны лишь с первой половины VI в. О славянах писал Прокопий Кесарийский (род. между 490 и 507 – умер после 565), секретарь византийского полководца Велизария, в книге «Война с готами». Славян Прокопий узнал по наёмникам Велизария в Италии. Он находился там с 536 по 540 г. и составил знаменитое описание внешности, обычаев и характера славян (подробно обсужденное в разделе 3.8). Для нас здесь важно, что он делит славян на два племенных союза – антов и склавинов, причем иногда они выступали вместе против врагов, а иногда воевали между собой. Он указывает, что раньше они были одним народом: «Да и имя встарь у склавинов и антов было одно. Ибо тех и других издревле звали “спорами”, как раз из-за того, что они населяют страну, разбросанно расположив свои жилища[41]. Именно поэтому они и занимают неимоверно обширную землю: ведь они обретаются на большей части другого берега Истра[42]».

Прокопий рассказывает о вторжениях славян в империю ромеев, о победах над ромеями (византийцами), о захвате и жестоких казнях пленных. Сам он этих жестокостей не видел и пересказывает услышанное. Впрочем, нет сомнения, что многих пленных, особенно военачальников, славяне приносили в жертву богам. Странно выглядит утверждение Прокопия, что славяне впервые перешли Истр «с военной силой» на 15-й год Готской войны, т. е. в 550 г. Ведь он же писал о вторжениях склавинов в 545 и 547 гг. и поминал, что «уже часто, совершив переправу, гунны и анты, и склавины творили ромеям ужасное зло». В «Тайной истории» Прокопий пишет, что Иллирик и всю Фракию до предместий Византия[43], включая и Элладу, «гунны и склавины, и анты разоряли, совершая набеги почти что каждый год с тех пор, как Юстиниан воспринял власть над ромеями» (с 527 г.). Прокопий отмечает, что Юстиниан пытался купить дружбу славян, но без успеха – они продолжали опустошать империю.

До Прокопия византийские авторы славян не упоминали, но писали о гетах, тревоживших границы империи в V в. Завоеванные Траяном в 106 г. н. э., геты (даки) за 400 лет превратились в мирных римских провинциалов, к набегам вовсе не склонным. Византийский историк начала VII в. Феофилакт Симокатта называет новых «гетов» славянами. «А геты, или, что то же самое, полчища славян, причинили большой вред области Фракии», – пишет он о походе 585 г. Можно предположить, что византийцы встретились со славянами на 50 – 100 лет раньше, чем пишет Прокопий.

В позднеантичном мире учёные были крайне консервативны: современные им народы они именовали привычными именами народов древних. Кто только не побывал в скифах: и сарматы, их истребившие, и тюркские племена, и славяне! Шло это не только от плохой осведомленности, но от желания блеснуть эрудицией, показать знание классиков. К числу таких авторов относится Иордан, написавший на латыни книгу «О происхождении и деяниях гетов», или кратко «Гетику». Об авторе известно лишь, что он из готов, лицо духовного звания, подданный империи и книгу свою закончил на 24-м году правления Юстиниана (550/551). Книга Иордана – сокращённая компиляция до нас не дошедшей «Истории готов» римского писателя Магна Аврелия Коссиодора (ок. 478 – ок. 578), придворного готских королей Теодориха и Витигиса. Обширность сочинения Коссиодора (12 книг) делали его мало пригодным для чтения, и Иордан его сократил, возможно, добавив сведения из готских источников.

Иордан выводит готов с острова Скандза, откуда они начали странствия в поисках лучшей земли. Победив ругов и вандалов, они дошли до Скифии, перешли реку (Днепр?) и пришли в благодатную землю Ойум. Там они победили спалов (многие видят в них споров Прокопия) и поселились у Понтийского моря. Иордан описывает Скифию и народы её населяющие, в том числе славян. Он пишет, что севернее Дакии, «начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются… все же преимущественно они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна (в Словении?) и озера, именуемого Мурсианским (?), до Данастра и на север – до Висклы[44]; вместо городов у них болота и леса. Анты же – сильнейшие из обоих [племен] – распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину».

В IV столетии готы разделились на остроготов и везеготов. Автор повествует о подвигах королей остроготов из рода Амалов. Король Германарих покорил множество племён. Были среди них и венеты: «После поражения герулов Германарих двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения… ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Германариха». Германарих умер в глубокой старости в 375 г. Венетов он подчинил до нашествия гуннов (360-е гг.), т. е. в первой половине IV в. – это самое раннее из датируемых сообщений о славянах. Вопрос лишь в венетах.

Этноним венеты, венеды был широко распространён в древней Европе. Известны итальянские венеты, давшие название области Венето и городу Венеции; другие венеты – кельты, жили в Бретани и Британии; третьи – в Эпире и Иллирии; свои венеты были в Южной Германии и Малой Азии. Говорили они на разных языках. Возможно, у индоевропейцев был венетский племенной союз, распавшийся на племена, примкнувшие к разным языковым семьям (италикам, кельтам, иллирийцам, германцам). В их числе могли быть балтийские венеты. Возможны и случайные совпадения. Нет уверенности, что Плиний Старший (I в. н. э.), Публий Корнелий Тацит и Птолемей Клавдий (I–II в. н. э.) писали о тех же венетах, что Иордан, хотя все помещали их на южном побережье Балтики. Иными словами, более или менее надёжные сообщения о славянах прослеживаются лишь с середины IV в. н. э. К VI в. славяне были расселены от Паннонии до Днепра и делились на два племенных союза – славенов (склавенов, склавинов) и антов.