Детям. Рассказы о животных

Джеймс Хэрриот

Детям. Рассказы о животных

James Herriot's

Treasury of Inspirational Stories for Children

Warm and Joyful Tales

by the Author of All Creatures Great and Small

Moses the Kitten: © 1974, 1984 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1984 Peter Barrett

Only One Woof: © 1974, 1985 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1985 Peter Barrett

The Christmas Day Kitten: © 1976, 1986 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1986 Ruth Brown

Bonny’s Big Day: © 1972, 1987 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1987 Ruth Brown

Blossom Comes Home: © 1972, 1988 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1988 Ruth Brown

The Market Square Dog: © 1989 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1988 Ruth Brown

Oscar, Cat-About-Town: © 1977, 1990 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1990 Ruth Brown

Smudge, the Little Lost Lamb: © 1991 The James Herriot Partnership

Illustrations © 1991 Ruth Brown

© Крупская Д. В., перевод на русский язык, 2016

© Оформление, издание на русском языке.

ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016

Machaon®

* * *

Котёнок Моисей

Бывают дни, когда я начинаю жалеть, что стал ветеринаром, и тот зимний день был как раз одним из них.

Я ехал на вызов в десяти милях от дома и не мог избавиться от мысли, что в Йоркшир-Дейлс холоднее всего не когда лежит снег, а именно сейчас, когда первая пороша располосовала тёмные бока голых холмов, и теперь они похожи на припавших к земле животных, до того худых, что рёбра торчат. И вот передо мной скрипят на петлях ворота фермы, покачиваясь под натиском ветра.

Даже моя машина – без отопления и насквозь продуваемая – и та казалась убежищем в неприветливом мире, и, прежде чем выйти, я несколько секунд собирался с духом, стиснув руль руками в шерстяных перчатках. Ветер едва не вырвал дверь из моих рук, я с трудом захлопнул её и потопал по замёрзшей грязи к воротам. В тёплом пальто, укутанный в шарф по самые уши, я чувствовал, как ледяные порывы хлещут меня по лицу, цапают за нос, вышибают слёзы и больно постукивают молоточками внутри головы.

Я проехал ворота, закрыл их и собрался было влезть в машину, но тут заметил что-то необычное. Рядом с дорогой был замёрзший пруд, и среди обледенелого камыша, обрамлявшего мёртвую матовую поверхность воды, проглядывал какой-то маленький чёрный комок.

Я подошёл поглядеть. Это оказался крошечный котёнок не больше шести недель от роду, он не двигался, глаза были плотно закрыты. Нагнувшись, я осторожно потрогал меховое тельце. Наверняка мёртв, такой крохе не выжить в эдаком холоде… Но нет, в нём теплилась жизнь: на миг его рот беззвучно открылся, всего один раз.

Я побыстрей сунул его за пазуху. Заехав во двор, крикнул фермеру, стоявшему в дверях коровника с двумя вёдрами:

– У меня тут один из ваших котят, мистер Батлер. Наверное, случайно выбрался на улицу.

Мистер Батлер поставил вёдра и смотрел на меня с удивлением:

– Котёнок? У нас котят сейчас нет.

Я показал ему свою находку, и он удивился ещё больше:

– Чудно́, знаете ли, здесь чёрных котов не водится. Разные есть, только не чёрные.

– Ну откуда-то же он взялся, – сказал я. – Хотя представить не могу, чтобы такой малыш пришёл издалека. Очень всё это странно.

Я протянул ему котёнка, и он принял его большой, загрубелой от работы рукой.

– Бедолага, вот ведь, едва жив. Возьму его в дом, посмотрим, может, жена что-то сможет сделать.

Миссис Батлер хозяйничала на кухне и при виде котёнка всполошилась.

– Ох, батюшки, надо же! – Она погладила пальцем грязную шёрстку. – А мордаха-то симпатичная. – И подняв на меня взгляд, спросила: – А кто это вообще, мальчик или девочка?

Я глянул котёнку под хвост:

– Парень.

– Ясненько, – сказала она. – Надо ему дать тёплого молока, но сперва отогреем его по-нашему.

Она подошла к большой чёрной кухонной печи, открыла заслонку духового шкафа в боку и сунула малыша внутрь.

Я улыбнулся. Эта была стандартная процедура: когда зимой находили потерявшегося новорождённого ягнёнка, его запихивали в духовку – весьма действенный метод. Миссис Батлер оставила дверцу приоткрытой, и я видел чёрного найдёныша. Кажется, ему было всё равно, что с ним происходит.

Следующий час я промучился с их коровой. Копыта на задних ногах сильно разрослись и доставляли животному много страданий. Надобно было срезать лишнюю ороговевшую ткань, и мне пришлось лишний раз убедиться, что задние ноги коровы отнюдь не рассчитаны на то, чтобы человеку, который пытается оказать помощь, было хоть мало-мальски удобно. Мы обвязали верёвкой нижний сустав и, перекинув её через перекрытие под потолком, подтянули наверх, но нога всё равно ходила ходуном, а я удерживал копыто изо всех сил, скрипя зубами. К тому моменту, когда дело было сделано, пот заливал мне глаза, и я напрочь забыл, что на дворе жуткая стужа.

И всё же, подумал я, распрямляя наконец изнывшуюся поясницу, оно того стоило. Разве не достойная награда за труды – видеть, что корове теперь не больно стоять на ногах?

– Ну вот, как-то так, – пробормотал мистер Батлер. – Пойдёмте в дом, помоетесь.

В кухне, наклонясь над коричневой глиняной раковиной, я то и дело поглядывал на дверцу духового шкафа.

Миссис Батлер засмеялась:

– Ой, да живой он, живёхонек. Подойдите, сами убедитесь.

В тёмной глубине печки трудно было заметить чёрного котёнка, но когда я его разглядел и протянул руку, чтобы потрогать, он повернул ко мне голову.

– Ожил, надо же, – сказал я. – Ваша печка сотворила чудо за какой-то час.

– Ни разу ещё не подвела. – Жена фермера вытащила найдёныша. – Какой, однако, упорный кроха. – Она стала вливать из ложки тёплое молоко в маленький рот. – Ничего, денёк-другой, и очухается.

– Значит, вы решили его оставить?

– А как иначе-то. Назову его Моисей.

– Моисей?

– Ну дак вы ж его в тростнике нашли, разве нет?

Я засмеялся:

– Верно. Хорошее имя.

Я снова заехал на ферму Батлеров спустя пару недель и всё крутил головой в поисках Моисея.

Фермеры редко держат кошек в доме, и я подумал, что если котёнок выжил, то наверняка присоединился к колонии кошачьих, заселивших пристройки.

Фермерские кошки неплохо устроены. Их, может, не особо балуют, но мне всегда казалось, что они ведут жизнь свободную и естественную. Вообще-то они должны ловить мышей, но, если кому не повезло на охоте, во дворе всегда есть чем поживиться; тут и там расставлены блюдца с молоком, да и к собакам в миску не грех заглянуть – вдруг осталось что-нибудь интересное от трапезы.

Сегодня я видел много кошек, некоторые в испуге отбегали, другие, напротив, ластились и мурлыкали. По булыжникам грациозно проскакала полосатая кошка, а в тёплом углу коровника на соломе свернулась клубком ещё одна, крупная, черепахового окраса; кошачьи – известные ценители комфорта.

Когда мистер Батлер отлучился, чтобы принести горячей воды, я быстренько заглянул в коровник и встретился взглядом с белым котом: тот равнодушно смотрел на меня из яслей, где устроился для послеобеденной дрёмы. Моисея не было и там.

Я вытер руки и собрался как бы ненароком спросить про котёнка, но не успел. Мистер Батлер протянул мне куртку и сказал:

– Пойдёмте со мной, если есть минутка. Хочу вам что-то показать.

Мы вышли через боковую дверь и попали в длинный свинарник с низким потолком. На середине хозяин остановился у загона и показал пальцем вниз.

– Гляньте-ка.

Я перегнулся через стенку станка[1] и, видимо, не смог скрыть удивления, потому что наблюдавший за моей реакцией фермер рассмеялся.

– Вы небось такого ещё не видывали, а?

Не веря своим глазам, я смотрел на огромную свиноматку, что спокойно лежала на боку и кормила штук двенадцать поросят, а в самой середине длинного розового ряда спинок затесался чёрный, пушистый и совершенно здесь неуместный… Моисей, собственной персоной. Он впился в сосок и сосредоточенно поглощал молоко с таким же наслаждением, как и его голые собратья.

– Что за?.. – выдохнул я.

Мистер Батлер продолжал веселиться.

– Я так и думал, что вы с подобным не сталкивались, я дак точно нет, никогда.

– Но как это случилось? – Я не мог оторвать глаз от этого зрелища.

– Жена додумалась, – ответил он. – Напоила его молоком и пошла искать, где бы его пристроить в подсобках, где потеплей. Заглянула в свинарник, потому как свинья наша, Берта, только что разродилась, и я принёс сюда обогреватель, чтоб, значит, ей было поуютней.

Я кивнул:

– Отличная мысль.

– Так вот, оставила она здесь Моисея и плошку с молоком, – продолжал фермер. – Да только недолго малыш просидел рядом с обогревателем. Когда я заглянул в следующий раз, он уже был завсегдатаем в здешнем молочном баре.

Я пожал плечами.

– Говорят, жизнь – игра, и в этой игре что ни день узнаёшь что-то новенькое, но о таком я ни разу не слышал. Что ж, вид у него здоровый. Он питается только молоком свиньи или к плошке тоже прикладывается?

– Думаю, и так и эдак. Трудно сказать наверняка.

В общем, какими бы смесями Моисей ни кормился, он быстро вырос в крепкого, красивого кота с удивительно блестящим мехом, возможно, как раз благодаря поросячьей пищевой добавке, а может и нет.

Бывая у Батлеров, я всегда заглядывал в свинарник. Берта, приёмная мать котёнка, кажется, не видела ничего необычного в шерстяном самозванце и с довольным похрюкиванием пихала его носом точно так же, как и остальных детей.

Моисей со своей стороны находил общество свиней весьма близким себе по духу. Если поросята сбивались в кучку и устраивались спать, Моисей непременно оказывался в самой гуще. Когда через шесть недель сосунков отлучили от матери, он остался верен Берте и проводил с ней большую часть дня.

Так продолжалось много лет. Иногда он с удовольствием тёрся о тёплый бок свиньи, но чаще я вспоминаю, как он сидел на стенке ограды и в полудрёме поглядывал сверху на место, которое стало его первым домом.

Всего один «гав»

Есть свои плюсы в работе деревенским ветеринаром. Например, когда посещаешь фермы, видишь много интересного.

Однажды весенним солнечным днём я заехал на ферму мистера Уилкина и со смехом наблюдал за двумя разыгравшимися во дворе щенками.

– Дружные ребята, правда? – сказал я.

Мистер Уилкин кивнул:

– Да, большие друзья. Прямо не разлей вода.

Мистер Уилкин – человек занятой, у него много коров, свиней и овец, и за всеми надобно ухаживать, но всё равно он находил время на любимое хобби – разведение и дрессировку пастушьих собак. Много лет подряд брал серебро на состязаниях в разных уголках страны. Из последнего помёта он выбрал двух лучших щенков, Джипа и Свипа, и собирался тренировать их для соревнований.

Щенки весело боролись, ворча и порыкивая, кусали друг друга за ноги. Внезапно они прекратили игру, их внимание привлекло нечто другое.

– Вы только поглядите! – удивлённо воскликнул я. – Они ведут себя как взрослые.

Щенки взялись преследовать компанию гуляющих неподалёку утят, к большому, надо сказать, неудовольствию их матери-утки. Вытянув нос и прижав брюхо к камням, которыми был вымощен двор, шалуны стали окружать стайку.

– Им всего-то двенадцать недель, – сказал фермер, – но их мать и отец, как и дед с бабкой, да и прочая родня, насколько я знаю, все были пастушьими собаками. Поэтому малыши – прирождённые пастухи, вечно кого-нибудь окружают: цыплят, утят, ягнят – всех, кто на глаза попадётся.

Братья немного различались окрасом. Свип был чёрно-белым, а Джип чёрно-бело-коричневым. Но прежде всего бросалось в глаза другое: у Джипа одно ухо торчало, а другое висело. Из-за этого вид у него был презабавный. Ни дать ни взять клоун, дружелюбно мотающий хвостом клоун.

– У Джипа есть одна странность, – сказал мистер Уилкин. – Он не лает.

– Совсем не лает? – удивился я.

– Именно что совсем, ни разу не гавкнул. Другие собаки поднимают шум, когда на ферму заходит чужой, но Джип с рождения не издал ни звука.

Я покачал головой:

– Это очень странно. Никогда о таком не слыхал.

Я сел в машину и, пока отъезжал, заметил, что Свип и другие собачьи обитатели фермы громко лают, когда со мной прощаются, тогда как Джип только махал хвостом и смотрел на меня, выражая дружелюбие широкой улыбкой. Молчаливый пёс, вот ведь.

Спустя несколько месяцев, как раз перед Рождеством, Джордж Гросли, один из давних друзей мистера Уилкина и очень мудрый дрессировщик, заехал спросить, нет ли у него собаки на продажу, а то его прежний пёс умер. Мистер Уилкин продал ему Свипа. Я был немного удивлён, поскольку Свип гораздо лучше Джипа поддавался обучению и обещал стать настоящим чемпионом. Однако заводчик оставил себе Джипа – может, просто успел привязаться к нему. Уж больно забавен был пёс с этим своим торчащим ухом – разве устоишь перед таким обаянием!

Наверное, Джип сильно опечалился, потеряв брата и лучшего друга. Он, конечно, скучал, но на ферме было много других собак, которые если и не заменили Свипа, то по крайней мере спасали от одиночества. Хотя Джип вырос крупным и сильным, таланта на то, чтобы участвовать в состязаниях, ему не хватало. Поэтому он просто помогал мистеру Уилкину пасти овец и рогатый скот. Он был очень счастлив целый день работать с хозяином, но, возможно, порой спрашивал себя, куда подевался его друг детства.

Только в следующем июне я вновь заехал на ферму проведать заболевшую корову и на телеге с сеном увидел Джипа, теперь совсем взрослого пса.

Потом я его снова встретил во время сбора урожая; среди сложенных снопов сена он охотился на крыс. Он всегда радовался мне, такой весёлый, приветливый, как говорится, с горящим глазом. Но радовался молча.

Потом был долгий перерыв, никто из животных мистера Уилкина не болел, и я не видел ни Джипа, ни его хозяина до самого лета, пока не настала пора испытывать пастушьих собак.

Огромное поле для состязаний находилось рядом с рекой, и солнце вовсю сверкало на поверхности воды. У края поля стояли машины, и люди, в основном участники состязания, собирались группами и наблюдали, как собаки работают с овцами. Народ нарядился кто во что горазд: были тут и кепки с козырьком, и фетровые шляпы, и войлочные, а кто и вовсе без головного убора пришёл. Твидовые пиджаки, выходные костюмы, рубахи с расстёгнутым воротом, галстуки, были и такие, кто пожаловал в фуфайке, не то что без галстука, но даже без воротника. Зато почти у каждого красовалась в руках трость с набалдашником из бараньего рога.

Собаки в ожидании своей очереди сидели на привязи у ограды, и так забавно было видеть множество виляющих хвостов и улыбающихся пастей. Почти все собаки видели друг друга впервые, но не было меж ними ни рычания, ни тем паче драк.

Мистер Уилкин прислонился к багажнику своей машины, поставленной недалеко от финального загона. Я подошёл. Джип сидел на привязи у бампера и с интересом наблюдал, как участники один за другим проходят испытание. Миссис Уилкин устроилась рядом на раскладном стуле.

– Вы сегодня выставляете собаку, мистер Уилкин? – спросил я.

– Нет, в этот раз нет. Приехал просто поглазеть, – ответил он.

Минут десять спустя фермер вдруг указал на что-то пальцем:

– Только поглядите, кто здесь!

Джордж Гросли со Свипом приближались к месту старта. Джип внезапно напрягся и сел очень прямо, навострив одно ухо, другое висит, а сам такой серьёзный – просто умора.

Прошло около года с тех пор, как они виделись с братом, вряд ли он его узнал, подумал я. Но он явно проявлял большой интерес. Когда судья махнул белым платком, возвестив о начале испытания, и с дальнего края поля выпустили трёх овец, Джип медленно встал.

По взмаху руки мистера Гросли Свип широкими, радостными прыжками помчался вдоль ограды, окружающей поле, а когда приблизился к овцам, мистер Гросли свистнул, и пёс мгновенно припал к земле. С самого начала было видно, что Свип станет чемпионом, так чётко он пускался в галоп и ложился на живот по команде хозяина. Короткие свистки, длинные свистки – Свип всё понимал.

За весь день ни одна собака с такой лёгкостью не провела своих овец через трое ворот, как это сделал Свип. Перед финальным загоном было уже очевидно, что он победит, если в последний момент овцы не бросятся врассыпную.

Мистер Гросли широко открыл ворота загона и вытянул посох. Я едва слышал, как он отдаёт команды Свипу, но его тихие слова заставляли пса кружить, дюйм за дюймом подкрадываясь к овцам. Только бы не разбежались, только бы всё не испортили. Я затаил дыхание. Но нет, помедлив, несколько раз поглядев по сторонам, овцы повернулись и вошли в загон, и мистер Гросли захлопнул за ними ворота.

Едва сделав это, он обернулся к Свипу и радостно крикнул:

– Молодец, мальчик!

Пёс изо всех сил завилял хвостом.

И тут Джип, который до сих пор стоял неподвижно и с напряжением следил за каждым движением, поднял голову и издал один-единственный громкий «гав», эхом разлетевшийся по долине.

– Гав! – сказал Джип, и все мы с изумлением посмотрели на него.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Станок – загон для свиней.